Лекция 3. Утилитаризм Джереми Бентама

Лекция в видеоформате: https://www.youtube.com/watch?v=_8On4mhPr58&t=807s

Джереми Бентам - английский философ конца 18 века, основоположник теории утилитаризма.
В первую очередь, он был едким критиком господствовавшей тогда, но уже явно терявшей свою популярность теории естественного права. Согласно этой теории, существуют некие врожденные, присущи каждому человеку в силу его рождения, неотъемлемые права человека, которые выводятся из природы вещей, из устройства мироздания, из природы самого человека, или же обосновываются религиозными догматами. Каким бы ни было обоснование естественных прав человека, Бентам отвергал все эти основания и называл теории естественных прав «ходячей чепухой».
Бентам считал, что постулат, согласно которому люди рождаются равными в своих правах, ничем не подкрепленным, и обращал внимание на то, что люди на самом деле не равны. Так, люди рождаются зависимыми от других людей, от природных явлений, различных стихий. Каждый рождается со своим уникальным набором качеств и способностей. Ребенок до своего совершеннолетия зависит от родителей, которые его обеспечивают и воспитывают, и без которых он долгое время самостоятельно существовать не может, а поэтому нельзя сказать, что он равен своим родителям. Более того, в своих правах он также не равен родителям, потому что ребенок хоть и правоспособен, но еще не достиг дееспособности. Следовательно, люди не равны не только в силу природы, но и в реальных общественных отношениях, то есть в силу социальных норм. Надо сказать, что даже совершеннолетние люди не равны. Солдат в своих правах не равен офицеру, работодатель не равен работнику. Мы имеем совершенно естественную социальную иерархию, и нельзя сказать, что все люди полностью равны друг другу в правах.
Что касается естественных и неотчуждаемых прав, которые якобы даны каждому от рождения, Бентам утверждал, что мы не можем никак доказать наличие таких прав. Более того, тезис о наличии каких-либо неизменных прав являлся бы слишком большим самомнением с нашей стороны, потому что в этом случае мы бы лишали наших потомков права выбора собственной правовой системы, и предопределяли бы их судьбу.
Кроме того, в 17 и 18 веках с теорией естественного права была очень тесно связана теория общественного договора. Как правило, те мыслители, которые придерживались теории естественных прав, были также сторонниками теории общественного договора. Поэтому Бентам обрушивался с критикой и на теорию общественного договора. Бентам говорит: ничем не доказан тот факт, что государство образовались в результате общественного договора, история показывает совершенно другое, а именно, что государство появлялись в результате завоеваний, господства одних людей на другими, а не в результате соглашения. Конечно, стоит сказать, что многие сторонники теории общественного договора вовсе и не говорили о том, что реальные государства появляются в результате заключения какого-то договора, письменного или устного. Мыслители зачастую использовали конструкцию общественного договора только для того, чтобы показать, какие нормы права будут легитимными, оправданными, справедливыми, а какие - несправедливыми. Они говорили о том, что бывают такие несправедливые нормы, которые противоречат природе, противоречит существу и естеству человека, на которые люди бы никогда не согласились, и на условиях действия которых они бы не стали вообще быть членами общества. Именно в таком плане многими философами использовалась конструкция общественного договора. Тем не менее, Бентам критикует эту конструкцию как реальную теорию возникновения государства, поэтому его критика, возможно, бьет мимо цели. Тем не менее, отметим, что Бентам критикует не только теорию естественных прав, но и связанную с ней теорию общественного договора.
Что Джереми Бентам противопоставляет теории естественных прав? Бентам был основоположником теории утилитаризма (от англ. utility – польза). Дословно термин утилитаризм означает учение о пользе.
Отвергая теорию естественных прав, говоря о том, что никаких естественных прав не существует, Бентам придерживался позитивистской трактовки права, то есть он отождествлял право и закон, а не право и справедливость (как это делали сторонники естественных прав). Но, тем не менее, он предложил свой собственный критерий, которому законы должны соответствовать! И в этом плане Бентама можно отчасти считать продолжателем естественно-правовой традиции. Он предложил свой собственный идеал справедливого общественного устройства, вместо того, чтобы говорить, что справедливости вообще не существует.
Поскольку утилитаризм - это учение о пользе, Бентам считал общественным идеалом следующую формулу: наибольшее счастье наибольшего количества людей. Этот идеал он выводит следующим образом.
Бентам утверждает, что каждый человек стремится к своей собственной пользе. Это мнение, надо сказать, разделяли очень многие философы, в том числе противники утилитаризма. Последние тоже часто говорили о том, что хотя люди разные, имеют разные предпочтения, взгляды, желания, но, тем не менее, есть нечто, что действительно объединяет людей. Так, все люди, хотя бы в некоторой степени, являются эгоистами. Это значит, что даже когда мы хотим сделать что-то хорошее для другого человека, мы, как правило, ищем в этом и свою собственную пользу. Например, если я помогаю какому-то близкому человеку, то я в некотором смысле ощущаю собственное достоинство. В первую очередь, мне нравится, что я способен на такой поступок. Я чувствую от осознания этого факта удовлетворение. Почему? Потому что я чувствую, что моя жизнь подвластна мне, что я могу управлять своими поступками и желаниями, и преодолевать себя в нужный момент. А еще – потому что я чувствую, что я именно тот человек, которым я хочу быть: моя жизнь протекает в соответствии с моим собственным нравственным идеалом. Кроме того, мы говорим о том, что всем людям свойственно стремление к пользе, потому что даже если человек является аскетом, и стремится к лишениям (причем не для кого-то, не для чьего-то блага и не для помощи кому-либо), то фактически он стремится к своей собственные пользе, потому что аскетизм нужен ему для духовного самосовершенствования. В конечном итоге всё упирается в человеческую пользу, хотя бы косвенную. Принимая во внимание изложенное, становится понятно, почему очень многие философы, согласны с Бентамом в том, что каждый от природы стремится к пользе для самого себя. Но, как правило, противники утилитаризма говорят, что из этого еще ничего не следует. Тот факт, что все люди - эгоисты, еще не дает нам внятного критерия для разграничения справедливых и несправедливых социальных норм. Бентам, тем не менее, считает, что именно принцип пользы должен быть положен в основу моральных теорий. Бентам воспринимает общество как своего рода «фиктивного индивида»: если каждый индивид стремится к пользе для самого себя, то и общество должно стремиться к пользе для себя. Поэтому, согласно Бентаму, принцип пользы может быть моральным принципом.
Обосновывая теорию утилитаризма, Бентам противопоставляет ее двум другим направлениям. Первое из них - аскетизм. Под аскетизмом Бентам понимает вообще любую теорию, в которой утверждается, что целью человека являются страдания. Конечно, сложно конечно привести пример какого-то мыслителя, который бы так думал. Но Бентам просто рассматривает некоторую абстракцию, а именно полную противоположность своей теории, тем самым пытаясь доказать свою теорию методом «от противного». Если Бентам говорит, что нравственность должна быть основана на удовольствиях, то для доказательства этого тезиса «методом от противного» нужно опровергнуть абстрактный аскетизм как учение, согласно которому политическое устройство и нравственность вообще должны быть построены на страданиях. Бентам говорит, что это абсолютно несостоятельное учение, потому что, во-первых, никто и никогда его не придерживался последовательно, во-вторых, даже если мы возьмем людей, которые причиняют себе страдания, они все-таки делают это для своей собственной пользы, потому что они видят в этом какой-то смысл для самих себя, в-третьих, даже если какие-то мазохисты причиняют себе страдания, они все-таки не говорят о том, что все должны поступать так же, они не говорят о том, что что законы в обществе должны быть такими, чтобы всех людей заставить страдать. Иными словами, такого учения, как этика страдания, в принципе не существует, ни один философ его не придерживается.
Второе учение, которому противопоставляет свою теорию Джереми Бентам, это этика симпатий. Что здесь имеется ввиду? Поскольку Бентам говорит, что все люди - это эгоисты, постольку он должен противопоставить этому взгляду тезис, согласно которому люди совершают добро, потому что они чувствуют какую-то склонность к другим людям (любовь, дружеские чувства и т.п.), и именно эта симпатия является подлинно моральным чувством. Бентам говорит, что когда я приношу пользу другому человеку на том основании, что я имею к нему какую-то склонность, то я, по сути, проявляю свой произвол. Следовательно, мы не можем возвести такое поведение в ранг общего принципа, ведь тогда каждый поступал бы так, как ему хочется (по своему произволу, в соответствии со своими симпатиями). Например, хочется мне помочь другому человеку – я помогаю, не хочется – не помогаю. Разве это и есть общий принцип нравственности? Нет, говорит Бентам, это скорее отрицание всякой нравственности.
Отвергая принцип симпатии, Бентам также утверждает, что мы вообще должны следить за последствиями тех или иных действий, а не за мотивами их совершения. Мы не должны выяснять, что на душе у человека в тот момент, когда он совершает то или иное действие. Но мы должны выяснить  последствия этого действия, то, к чему это действие приводит. Мы должны понять, привело оно к пользе или ко вреду. Сказанное означает, что учение Бентама, утилитаризм, является вариантом консеквенциализма (от англ. сonsequence - последствие), то есть позиции, согласно которой добро и зло определяются исходя из последствий совершенных действий, а не исходя из мотивов, по которым это действие совершалось. На основании сказанного Бентам вновь отвергает принцип симпатии.
Отвергнув аскетизм и симпатию как принципы нравственности, Бентам подходит к обоснованию собственной теории утилитаризма. Первая проблема, которая здесь встает: как померить удовольствия (счастье, пользу)? Бентам исходит из того, что человеческие удовольствия, счастье или какие-то другие положительные эмоции можно каким-то образом измерить. Он предлагает следующие критерии, с помощью которых мы измеряем степень удовольствия и страданий:
1) Продолжительность,
2) Интенсивность,
3) Несомненность или сомнительность (здесь Бентам не поясняет, но видимо речь идет о том, насколько мы уверены, что тот или иной человек действительно испытывает ту или иную эмоцию)
4) Близость или отдаленность (по всей видимости, во времени,  то есть для Бентама более ценным является то удовольствие, которое я получаю сейчас, а не то, которое получу через 10 лет).
В первую очередь теория Бентама направлена на то, чтобы оценить какие-то непосредственные выгоды. Но, конечно, Бентам обращает внимание и на долговременные последствия тех или иных действий. Он говорит, что то или иное действие может сейчас принести какое-то удовольствие одному человеку, или даже нескольким, но в будущем то же самое действие может повлечь негативные последствия. Значит, мы должны учитывать, в том числе, и эти будущие последствия. Поэтому Бентам называет еще два дополнительных критерия, которыми нужно руководствоваться при оценке удовольствий и страданий: это плодовитость и чистота. Оба этих критерия имеют отношение к долговременным последствиям наших действий.
В чем здесь проблема с учением Бентама? В первую очередь, что сразу бросается в глаза, это проблема сопоставления названных критериев. Что важнее, интенсивность или продолжительность, близость или несомненность? Если мы говорим о равноценности этих критериев, то мы всё равно должны пояснить, в каких единицах каждый из этих критериев мы измеряем, и как соотносятся эти единицы измерения. Так, если удовольствие мы испытываем в течение одной минуты, то это характеристика времени удовольствия. Одна минута должна иметь какую-то корреляцию с интенсивностью. А для интенсивности удовольствия или страдания мы тоже должны придумать какую-то единицу измерения, и сопоставить ее с минутами. Как это делать? На основе каких философских рассуждений мы должны сопоставлять те или иные единицы измерения?
Кроме того, надо сказать следующее. Бентам признаёт, что каждый человек является лучшим судьей в своих собственных удовольствиях и страданиях. Следовательно, никто лучше самого человека не знает, испытывает он удовольствие или не испытывает, какого рода это удовольствие. В этом плане возникает вопрос, как мы вообще можем измерять удовольствия и страдания другого человека, а не свои собственные? Как мы должны понять, что он испытывает? Он может нам сказать, что он испытывает, но должны ли мы ему верить? Необходимо выработать какие-то объективные данные, на основе которых нам следует принимать законы.
 Бентам говорит о том, что у каждого человека своя степень чувствительности. По мнению Бентама, эту чувствительность можно измерить, хотя опять же многие философы, наверно, с этим не согласятся. Приведем несколько факторов, от которых, по мнению Бентама, зависит чувствительность того или иного человека. В частности, он пишет, что чувствительность зависит от темперамента, здоровья, силы, телесных недостатков, степени просвещения, умственных способностей, твердости души, от постоянств и наклонностей человека, от понятий о чести и от религиозных верований, от привязанности и ненависти, от умственного состоянии, наконец, от денежного положения. Это, пишет Бентам, обстоятельства главные или основные. Кроме того, есть и второстепенные обстоятельства, которые также должны быть приняты в расчет, а именно пол, возраст, общественное положение, воспитание, занятия, климат, раса, правительство, и, наконец, религиозная конфессия. Во-первых, конечно, сразу возникает вопрос: почему Бентам именно эти критерии выбрал, а не другие?  почему он считает, что именно от них зависит чувствительность человека? Во-вторых, возникает сомнение относительно того, действительно ли удовольствия и страдания другого человека можно измерить объективно. У философов есть такое понятие, как квалиа. Под ним имеется виду, что у человека есть какие-то ощущения, которые являются чисто субъективными, и которые не имеют объективного выражения. Например, когда кто-то произносит слово «красный», мы понимают, о чем идет речь, но красного объективно в природе не существует, потому что объективно существует только световая волна определённой длины. Отражаясь от предметов, имеющих различный состав, световая волна преломляется и попадает в наши глаза, а наш глаз воспринимает соответствующую длину волны как красную. У каждого человека свои собственные глаза, и когда мы друг с другом беседуем и говорим, что нечто - «красное», другие люди нас понимают, но мы никак не можем быть уверены, что они видят это «красное» именно так, как мы видим. В конце концов, зрение у всех разное. Возможно, что и восприятие цветов у всех немного разное. Следовательно, сложно сказать, испытывает ли другой человек то же самое, что и мы. Мы рассмотрели пример с цветом. Но то же самое касается, например, боль. Могу ли я действительно быть уверенным в том, что другой человек, находящийся в той же ситуации, что и я, испытывает ту же боль, что и я? Я могу догадываться, что он испытывает примерно ту же самую боль. Вообще, чтобы представить себе боль другого человека, я могу мысленно поставить себя на его место, и вообразить, какую боль испытывал бы я на его месте. Но это все-таки будет моя «воображаемая» боль, а не чужая. Я все-таки никогда не смогу до конца полностью понять, что именно чувствует другой человек. Поэтому достаточно сомнительно выглядит перспектива измерения удовольствий и страданий людей каким-то объективным критерием.
Но это только одна из сложностей, с которыми сталкивается утилитаризм. Еще одна сложность, с которой он сталкивается, это невосприимчивость утилитаризма к распределению удовольствий и страданий в обществе. Как я уже сказал, Бентам воспринимает общество как фиктивного индивида. Ему важно, чтобы в целом сумма удовольствий в социуме была выше, чем сумма страданий, иными словами, чтобы чистый баланс удовольствий был положительным. Вот что для Бентама важно. Но он не говорит ничего о том, как эти удовольствия должны распределяться в обществе между конкретными индивидами. Представим следующую ситуацию. Я очень хочу, чтобы у меня был крутой внедорожник. И у меня есть знакомый олигарх, с многомиллиардным состоянием, и отличным автопарком из сотен респектабельных машин. В какой-то момент я решил, что я похищу автомобиль у своего знакомого, пользуясь его доверием. И вот я украл у него автомобиль. Я очень счастлив, что у меня теперь есть автомобиль, о котором я мечтал. Но мой знакомый, может быть, даже не заметил пропажи, потому что у него так много автомобилей, что он не пользуется многими из них, и даже забыл об их существовании. Его автомобили стоят в гаражах, и мой знакомый долгое время даже не замечал пропажи одного из них, а когда заметил, то не сильно расстроился. Что мы имеем в этой ситуации? У меня мои действия вызвали определенные чувства удовольствия. Предположим, что эти удовольствия можно оценить в 10 у.е. Когда мой сосед обнаружил пропажу автомобиля, он испытал страданий, скажем, в 1 у.е. Чистый баланс удовольствия составляет 9 у.е. Означает ли это, что я совершил благо? С точки зрения утилитаризма – да. Это означает, что мой поступок с точки зрения утилитаризма - хороший, что я вовсе не преступление совершил, а благое деяние. Утилитаристы, конечно, спорят с такими упрощенными примерами. Они, например, говорят о том, что нужно учитывать долговременные последствия каждого действия. Так, в обществе, где разрешено красть автомобили и другие вещи, будет царить страх, неуверенность, нестабильность. Следовательно, в целом люди будут испытывать меньше удовольствия из-за того, что их в любой момент могут ограбить. Поэтому утилитаристы все-таки говорят, что на основании принципа пользы нельзя оправдать преступления, так как в действительности преступления в конечном итоге не ведут к пользе. Но проблема заключается в том, что такой вывод утилитаристы могут делать только вероятностно. Мы можем рассмотреть какие-то другие подобные примеры, и в каждом из этих примеров мы будем сомневаться в том, что в долгосрочной перспективе тот или иной противоправный поступок действительно вредит всему обществу. Рассмотрим, например, ситуацию, когда старая бабушка, имеющая наследство, обманывается какими-то мошенниками, либо убивается своими наследниками. В обоих случаях это делается для того, чтобы заполучить имущество, которое есть у этой бабушки. С точки зрения утилитаризма, смерть - это такое явление которое препятствует получению будущих удовольствий, и, соответственно, претерпеванию будущих страданий. Поскольку жизнь людьми обычно оценивается положительно, и они считают, что в будущем у них будет большее удовольствий, чем страданий (поэтому большинство людей не совершают самоубийство), то мы можем предполагать, что когда наследник убивает бабушку, чтобы она не переписала имущество на кого-то другого, то он лишает бабушку возможных будущих удовольствий и страданий. Но предположим, что эта бабушка уже сильно больна, что у неё уже ничего интересного в жизни не осталось, и что никаких сильных удовольствий она в будущем уже не испытает. В свою очередь наследник благодаря своему противоправному поступку испытает очень большое удовольствие. Опять же, как и в предыдущем примере, возникает вопрос: можем ли мы говорить, что преступник совершил пользу? Что если мы разрешим всем наследникам в подобных случаях убивать бабушек, оставляя убийство в других случаях запрещенным? Повредит ли такая мера обществу в целом? Стоит отметить, что мы разрешаем убийство только в одном конкретном случае, а именно в случае убийства старых и больных бабушек бедными родственниками. Закон, разрешающий такие убийства, будет не выгоден только бабушкам. Но ведь бабушки и так скоро умрут, поэтому сильно вредить балансу удовольствий в обществе это не будет. Наоборот, человеку в полном рассвете сил обогащение за счет бабушки принесет множество удовольствий на всю оставшуюся жизнь. Иными словами, с точки зрения утилитаризма может получиться так, что убивать бабушек - вполне хорошее дело. Можно приводить еще много таких примеров. Кажется, что все это из области абстракции. Но вот пример из реальной жизни. Четыре матроса потерпели кораблекрушение, несколько недель плыли в лодке без еды и воды. В конце концов, для того, чтобы выжить, три из них съели четвертого. В последующем, доплыв до суши, они были осуждены, но, тем не менее, в обществе разгорелась острая дискуссия относительно того, допустим ли их поступок. С точки зрения утилитаризма, смерть одного человека спасла три жизни, и потому не может не считаться полезной.  При этом никто не говорит, что эти люди были бы убийцами в своей обычной жизни: всем ясно, что они бы не совершили бы убийство, если бы только не оказались в ситуации между жизнью и смертью. Так можно ли разрешить им убивать человека в таком случае? С точки зрения утилитаризма - да. С точки зрения противников утилитаризма, которые ставят некоторые принципы выше удовольствий и страданий, убийство – это всегда что-то плохое, независимо от приносимой им пользы. Например, в качестве морального принципа мы могли бы избрать принцип «не делать человека лишь средством для других людей». Во всех случаях, которые мы разобрали, один человек был средством для другого человека. Утилитаризм он не чувствителен к этому фактору, и за это утилитаризм часто критикуют. Для того, чтобы избежать таких курьёзов, Бентам и вводит принцип наибольшего счастья наибольшего количества людей, то есть он говорит о том, что мы не должны делать так, чтобы счастье было только у одного человека, а все из-за него страдали. Но даже если мы руководствуемся принципом счастья наибольшего количества людей, это не избавляет нас от опасности того, что большинство будет дискриминировать меньшинство, что большинство будет жить за счет меньшинства, за счет угнетения этого меньшинства, и получать такое удовольствие, которое будет больше, чем страдание этого меньшинства. В этом случае дискриминация и эксплуатация будет оправданна с точки зрения утилитаризма. Пример с четырьмя моряками отлично это показывает. Опять же утилитаристы пытаются возражать, что в долгосрочной перспективе убийство не влечет увеличение совокупной пользы, но это лишь только предположение утилитаристов. Когда они говорят, что нам нужно соблюдать права человека, соблюдать принцип равенства для того, чтобы получить больше совокупной пользы, то возникает вопрос: почему бы не упростить эту ситуацию, и не признать сразу, что именно принцип равенства, принцип недискриминации является принципом справедливости, а не принцип пользы?
Надо сказать, что последователь Бентама - Джон Стюарт Милль - в своей книге «Утилитаризм» как раз пишет, что принцип пользы не значил бы ничего, если бы не был дополнен принципом равенства. Но мне кажется, что в этом случае Миль просто противоречит себе, потому что защищает уже не утилитаризм, а какую-то другую этику, связанную с постулированием равенства людей, их равного достоинства. Утилитаризм в чистом виде, на мой взгляд, является необоснованным в качестве теории справедливости. Джон Стюарт Милль, который был последователям Бентама, и который пытался устранить недостатки теории Бентама, в большей степени акцентировал внимание уже на равенстве. В другом своём произведении – «О свободе» - Милль говорит о том, что равные свободы для всех - это то, что приносит наибольшую пользу. Но снова возникает вопрос: почему бы тогда принципом справедливости не сделать равную свободу как таковую, а не принцип пользы? Ведь в противном случае нам придется постоянно гадать, приносят равные свободы совокупную пользу или нет. Между тем, равная свобода обладает какой-то убедительностью в качестве нравственного принципа не потому, что мы чувствуем за ней какую-то пользу для социума. Почему мы должны постоянно латать принцип пользы другими принципами? Если мы говорим о том, что убийство не выгодно в долгосрочном аспекте, то может быть лучше говорить о ценности безопасности, а не пользы. Утилитаризм все пытается интерпретировать с точки зрения пользы, но не всегда это получается удачно, потому что суждения утилитаристов в итоге основываются на каком-то представлении о вероятностях, на каких-то предположениях, зачастую  недоказуемых.
Хотелось бы также отметить, что Джон Стюарт Милль, пытаясь исправить некоторые недостатки теории Бентам, выделял удовольствия высшие и низшие. Таким образом, он ввёл еще один критерий, по которому мы можем измерять удовольствие. Он считал, что высшее удовольствия - это те удовольствия, которые выбрали бы люди, испытавшие и те и другие. Иными словами, если мы представим два удовольствия, и множество людей, которые испытали оба удовольствия, то удовольствие, которое между этими двумя выберут указанные люди, и будет высшим удовольствием. Но этот критерий также не совершенен, потому что с точки зрения тех же социальных опросов большинство людей считают более возвышенным удовольствием читать Шекспира, а не смотреть Симпсонов, но при этом по тем же соцопросам большинство людей выберет смотреть Симпсонов, а не читать Шекспира. Возможно, здесь следует использовать какую-то другую терминологию, или другой критерий для различения высших и низших удовольствий. В конечном итоге возникает вопрос, спасает ли эта классификация утилитаризм как теорию. На мой взгляд, не спасает.