Солнышко по небу катится - 3

Глава вторая:       http://proza.ru/2020/05/18/2306

Глава третья.

До горизонта затянули ясное небо беспросветные хмурые тучи беды, надолго укрылось радости солнышко в их пучине. Оборвалась жизнь-нить, закрутилась, запуталась в узелках, и растерялась, испугавшись, Оля. Плакала заблудшая душа её: «Что делать?», но не смогла, гордая, пересилить стыд и написать домой правду.
Врала в редких письмах, что замуж вышла, в институте учится и отправляла их из Москвы, а адрес оставляла «до востребования». Поросла ложью вся её жизнь, и добрая сказка счастливого детства закончилась.

Каждую ночь снился дом и бабуся с прялкой. «Вставай, Солнышко», – будил тихий родной голос и слышала она мирный шорох колеса...
Глаза зажмуривала – просыпаться не хотела.
И чем дальше, тем труднее представляла возвращение. Она словно потерялась в новой жизни, увязла, как в трясине, в своих обидах, страхах, сомнениях и лжи.

Остро прочувствовала, насколько тяжело обманутой и брошенной вчерашней школьнице выжить и не пропасть вдали от родных и близких в большом чужом городе. Это равноценно небрежно брошенным на асфальт под ноги прохожим семенам – мало кому повезёт упасть в мягкую благодатную почву. Большую часть из них затопчут, раздавят, скосят или вытравят пестицидами.

Терзаясь душевной болью, на мир смотрела настороженно и недоверчиво. Зубы сжала, брови нахмурила: «Всем назло стану успешной. Стану счастливой всем назло!» …
Один обидел, а мстить всему миру собралась глупая, не понимая, если наполнишь себя злобой, ею же и жить будешь.

Весной родила сына, назвала Иваном, а её официально обозначили матерью-одиночкой. Шептались за спиной, жалели и осуждали.
Мальчонка буквально во всём удивительно походил на Вадима, словно Оля там и не участвовала, и тем ещё больше усиливал непережитую боль печального опыта первой любви.
Материнские чувства не пробудились, и ребёнок был в тягость.
– Вот если бы девочка родилась – подружкой бы стала. – оправдывала себя. – Не люблю мальчишек.

В нелюбви и равнодушии жил в круглосуточных яслях и садах Ванечка, а после и вовсе отдали его в школу-интернат. Рос он, как сорная трава – жизнестойкий и такой же агрессивный. Дерзкий, хулиганистый, частый гость детской комнаты милиции. И постоянно врал, ну настолько был изворотливым, что начнёшь разбираться – не найдёшь ни конца, ни начала, и никто не задумывался, клеймя позором мальчишку, что ребёнок просто пытается самостоятельно выжить.
«Не в радость, а в наказание он мне послан», – часто думала и вздохнула с облегчением, когда сына забрали в армию и ещё больше растворилась в работе, которая была для неё всем.

Здесь она действительно стала одной из лучших. Грамоты получала, премии, во всех комиссиях заседала, долгие годы депутатом избиралась. За это и получила светлую и просторную двухкомнатную квартиру в центре. Мечтала на всю страну прославиться, чтобы услышал о ней Вадим и расстроился, сожалея. Услышали на родине и гордились бы.

А ещё… мечтала любить и быть любимой. Мужчинам Оля нравилась, но не складывалось. Внутренний страх быть отверженной, брошенной, наглухо закрыл её душу, он же и заставлял её в жизни исполнять роль самодостаточной сильной личности. Эти противоречия вызывали серьёзный внутренний конфликт, который обрекал на неуспех любые отношения, в которых она сразу начинала обороняться, изводясь подозрительностью и недоверчивостью.
Ждала любовь и… бежала от неё. Была неуверенной в себе, а старалась казаться независимой и свободной. Вот и пряталась от чувств тревоги и опасности, что может принести в жизнь мужчина, в одиночестве и ей в нём с годами становилось всё комфортнее. Растворилась в работе, но это только одна сторона нашей жизни и далеко не самая главная.

Возможно, если бы она вернулась домой – туда, где её любят и ждут, рана затянулась и не осталось пожизненной, и тогда Ольга смогла бы полюбить, принять любовь, раскрыться, расслабиться и вновь стать счастливой. Если бы, но она избрала другой путь.

Всё острее и больнее с годами вспоминался покой и уют отчего дома. Легкокрылой птицей стремилась душа в родимый край повиниться, а уж не перед кем было. Не пережила горя бабуся, рано ушли мать и отец… Остались мучительный стыд, гнетущее чувство вины с ворохом сотворённых непростительных глупостей и вечная тоска.

Корила себя за ошибки и понимала, что нет оправдания её поступкам и даже не тому, что сбежала тайком – не первая она и не последняя, а за то, что ни разу домой не приехала, ни в одном письме правду не написала, а на неправде жизнь не построишь – засосёт, как болото, пережуёт и выплюнет, истерзанной, замученной да никому не нужной…
Ваня, отслужив, домой не вернулся, письма писал редко и вскоре они прекратились вовсе.

В жизни очень многое зависит от нас, но есть – время – мерно текущее, бесценное и беспощадное для каждого из нас. Останови хоть все часы в мире, оно лишь усмехнётся и продолжит свой непрерывный ход, не понимая и удивляясь, до чего же люди глупы, что тратят свои драгоценные минуты, часы, и даже годы дарованной жизни на месть и обиды. Госпожа судьба ведь сама раздаст каждому по делам его: кому во спасение, кому в наказание.
Жаль, что понимание этого приходит, как правило, слишком поздно.

Так и Ольга: оглянуться не успела, как в документах появилось пенсионное удостоверение, а поход в поликлинику стал даже развлечением и вот тут уж время жизни понеслось с такой скоростью, что порой забывала, какой нынче год. Со счёта сбивалась. День воспринимала в закате – только встала, вздохнула и… уж солнышко покатилось вниз.

Не известно, как бы сложилась её судьба, не повстречайся она с Ритой. В один день пришли девушки на фабрику, к станкам рядом встали, но подружились не сразу. Слишком разными они были. Связала жизнь по соседству, да тоска по ушедшей молодости и родной фабрике, что стоит нынче, полуразрушенная, укором уничтоженной текстильной промышленности в стране.

У подруги жизнь бурлила. Выпивоха-муж, трое детей, семь внуков и куча другой суматошной родни, в которой постоянно кто-то болел, женился, разводился, рождался; кто-то приезжал, уезжал, менял квартиры, работы и вся эта жизненная круговерть вращалась вокруг полной, болезненной, но необыкновенно-стойкой и позитивной Риты.

Она всегда жила днём сегодняшним, а по-другому и быть не могло: у неё в один день забот было больше, чем у некоторых за год. Как щепка к берегу прибилась к ним Оля и отогревалась в добродушной простоте большого семейства. Но наблюдая их полнокровную насыщенную жизнь, ещё больше ощущала пустоту и никчёмность своей.

– Зачем я живу? – жаловалась Рите. – Я – старая и никому не нужная. В моей памяти только фабрика, станки и нитки… нитки... Общественная работа и чужие судьбы. Людям помогала, поучала, как жить, а сама даже сына не смогла воспитать. Уж как я перед ним виновата! Жив ли? Но неужели он меня совсем забыл, неужто не вспоминает? Хоть бы какую весточку дал. Нельзя же так… Нельзя, я же мать...

– Ишь, обидчивая какая! – осадила её подруга. – А что ты сыну дала, как мать? Свою нелюбовь, безразличие! По интернатам, да лагерям мытарился ребёнок, пока ты обиды свои, как сопли жевала. Не с него спрашивай – с себя. Как аукнула, то и услышала. Как приветила, так тебе и ответили.

Ольга обижалась. Пыталась оправдаться.
–Ой! Одну тебя во всём мире бросили! Да сколько ж можно перетирать прошлое? Полвека прошло – почти вся жизнь, а ты только всё про себя, да о себе: только и слышно «я», «мне». Заведи хоть кошечку, собачку, попугайчиков, наконец-то, подари кому-нибудь тепло. Ну не может человек жить один, никогда он не будет счастлив, думая только о себе. Напиши в передачу «Жди меня» – сына разыщи. Письма он тебе не пишет! А ты много домой писала? – била правдой Рита, но беззлобная и жалостливая, тут же смягчалась. – Не роптать надо, а радоваться, что жива до сих пор – значит есть ещё возможность вину искупить, ошибки исправить, оставить после себя хоть что-нибудь доброе».

– Тебе легко говорить. У вас вон какая семья большая! И всё рядочком, всё порядком.
Устало вздохнув, Рита села рядом. Лицо у неё бледное, отёкшее, вокруг глаз тёмные круги – много лет с диабетом живёт. Заглянула с укором Ольге в глаза: «Эх, неисправимая ты. Это называется на чужую беду руками разведу. Позавидовала…»

Ольге вмиг стало стыдно, что не помнила она, да и вникала особо, как подруга много лет за лежачей матерью ухаживала, мужа всю жизнь от пьянки спасала. Забыла, что сын её младший в тюрьме сидит – человека убил, защищаясь. Совсем не виновен – законы у нас такие. Невестка ждать не стала – хвостом крутанула и куда-то умотала, а ребятишек на свекровь бросила. Забыла! Своя-то беда самая горькая.
– Прости,– обняла, – а мне-то что делать? Подскажи. Может правда попугайчиков купить?»

Маргарита рассмеялась: «Мы тебе на день рождения подарим, а ты просто живи. Живи и радуйся. Проживай, смакуя, каждый день, каждый час – не много их у нас осталось и прости парня того. Может уж помер давно. А Ваня твой, я думаю, жив и здоров. Ты главное… жди и вспоминай его с любовью. Он почувствует, услышит её, как зов материнский. Ведь пока мы живём на этом свете, они для нас дети, пусть даже седые и старые и чем старше они, тем важнее для них наша любовь и молитвы».

Продолжение:    http://proza.ru/2020/05/27/821

24.05.2020