Проводник, погода и медведь. Ергаки

                Мое знакомство с природным заповедником «Ергаки», что в центре хребта Западного Саяна и на юге Красноярского края, несколько лет обещало остаться заочным. Информация об Ергаках прорывалась в мое сознание нехотя и между делом. На тот момент делом было знакомство с Хакасией. Сначала в путешествиях по завораживающим местам Хакасии нам встречался один «сказитель», потом другой, потом мы перестали их считать. Они, советуя посмотреть еще что-то в этой благословенной республике, натыкались на почти постоянный и гордый наш ответ, что мы это уже видели. Тогда «сказители» переходили на эпический тон: «А вот там… Ергаки… Как, вы не были?..». Мы сразу сдувались и начинали чувствовать свою никчемность, давая себе и «сказителю» слово, что уж в следующем году…


                И в следующем году Ергаки нас не приняли, хотя мы и отмахали до хребта больше трех сотен километров от санатория, где отмачивали в радоне свои профессиональные заболевания. Но это случилось в следующем году, а до этого была и «последняя точка», с которой мы совсем «закипели». «Точка» случилась в выходные, когда я затащил Юру в ближайшие горы на фотосъёмку. До сих пор я говорил «мы», имея ввиду именно его - Юру, моего нынешнего попутчика, а в прошлом - в моей воздухоплавательной жизни - одного из тех двух командиров, который, когда мои руки тянулись  к фотоаппарату, а я в это время был  занят своими штурманскими обязанностями, говорил мне: «Бросай всё, фотографируй. Я за тебя поработаю». С другими командирами в моей жизни такое случалось реже, они не торопились поощрять моё хобби... И Юра же был одним из благодарных зрителей на моих фотовыставках.


                Горы, вернее тот хребет, который меня интересовал в тот «доЕргаковский» момент, куда я потащил своего командира, не только не имел названия, но и ничего особенного из себя не представлял, кроме того, что обрамлял «Долину Царей» с севера. Это в пятидесяти километрах на северо-запад от Абакана. От хребта до нашей здравницы еще пятьдесят километров на тот же северо-запад. На нем Юра и заболел горами в моем фотографическом исполнении. Ведь, когда стоишь на вершине, пространство вокруг ощущается совершенно по-другому. Становишься как бы частью его. Да и не частью – самим пространством. Кажется, можешь дотянуться и заглянуть за самый дальний перевал. Бедные йоги сидят, щурятся в медитациях, пытаются нащупать «третий глаз» и выйти через него в это же пространство…


                И Юра, пребывая в том прошлогоднем восторге, неосторожно пообещал мне уже в будущем году приехать в санаторий на своей машине, свозить в «Ергаки», носить мои штативы, фотоаппараты. Хребет «Ергаки»?! Место паломничества туристов и не только местных?! Чудак, мне, как безлошадному фотографу, только за одну машину надо за ним его шапку носить с почтением. К тому же он командир, как вы помните. Но сейчас мы на пенсии, командиров нет, и шапка покоится на своем месте. Хотя Юра строг и сейчас, наверное, поэтому взял с меня слово, что по материалам наших с ним походов мы сделаем очередную фотовыставку…
 

                Я уже совсем дописывал этот рассказ и был страниц на пятнадцать дальше, чем то, что здесь написано, когда понял, что совсем запутываю читателя названиями мест и событий, пришлось вернуться. Конечно, я надеялся, что человек посмотрит фотографии, а мелкий шрифт читать не будет, и так далее. Но всегда может найтись читатель-зануда, который, все-таки, прочтет пояснения к этим фотографиям и попытается понять, где все это происходит. Я так вольно говорю о читателе, потому что все еще не верю, что кто-то будет мои буквы читать. Знаете, лет сорок назад, когда мы с однокурсниками писали дипломы, среди нас ходила то ли легенда, то ли быль о том, как один дипломник в своей работе по теме, что-то там про радиоэлектронное оборудование самолета написал: «А эту микросхему мы выпилим из дерева, все равно никто не будет читать мой диплом…». Но на защите его оппонент все же открыл диплом и, случайно, именно на этой странице. Прочитал  одну только строчку, но защиту отложили на год…


                Теперь вернусь сюда, в начало рассказа, и попытаюсь нарисовать для читателя словесную карту Природного парка «Ергаки». Хребет в плане похож на незамкнутую петлю, во всяком случае, центральная его часть. Или на рыболовный крючок – приманку для беспечных туристов. Спинка крючка идет с севера на юг, далее первое закругление и хребет уходит на восток, а потом – второе закругление и - на север, жало упирается в озеро «Горных Духов», обняв его с востока. Вот и все! Только с хребта свисают, как ребра, еще куча отрогов.
                В центре петли-крючка, под озером «Горных Духов» - вожделенное озеро «Художников». На втором закруглении – пики «Птица» и «Звездный», на первом – перевал «Художников» и пик «Молодежный». С перевала «Художников» свисает на северо-запад отрог-ребро, который образует тело и голову «Спящего Саяна». Сам перевал «Художников» – это голени ног Саяна, а пик «Молодежный» – ступни высотой 2060 метров. Размерчик! Озеро «Светлое» расположено в распадке под пиком «Птица», на юго-востоке от него.


                Еще трасса Абакан – Кызыл огибает «крючок»  на некотором расстоянии от хребта с запада и юга, но на север к «жалу» не идет.
                «Визит-Центр» - точка начала маршрута на озеро «Художников» - расположен на шестьсот восьмом километре трассы. «Центр» – ближайшая точка к первому закруглению; от него через озеро «Радужное», «Висячий Камень», озёра «Каровые» до перевала «Художников» ходу часа четыре. А там вниз, через «Чемоданы», к озеру «Художников» еще часа два.
                От Визит-Центра, на юго-восток по трассе Абакан-Кызыл вдоль хребта, всего восемь километров до ручья «Тушканчик».  Здесь слева от асфальта - база «Тушканчик», а справа – база «Спящий Саян». Это точка начала маршрута на озеро «Светлое».


                Два часа вдоль ручья «Тушканчик» на северо-восток до «Муравьиной Горки», потом на восток два часа до озера «Светлое». И от Муравьиной же горки можно рвануть почти на север, и через два часа будешь у водопада «Мраморный», а за ним и одноименное озеро. Сам ручей «Тушканчик» сваливается из «озера Мраморное» водопадом «Мраморный». А под «Муравьиной горкой» он сливается с таким же ручьем, вытекающим из озера «Светлое».


                Все очень просто. Конечно, те, кто был в Ергаках, над этой схемой посмеются, но остальных она не сильно введет в заблуждение.
                Возвращаемся к повествованию.
                И вот, уже в следующем году, прихватив по пути проводника, который знает Ергаки и, с которым списались предварительно по интернету, мчимся к этому самому хребту, сбегая от ждущих нас в санатории медицинских процедур. Шины весело шлепают ладошками по асфальту. Этот звук, я думаю, дает крупный щебень, замурованный в асфальт, от мелкого слышно только шуршание или легкий гул. Мимо машины промелькнули Салбык, Абакан, еще пять часов и – Ергаки. В снегу... В конце мая!?


                Еще в машине проводник стонал что-то про снег и медведей: «Тропу под снегом не найдем». Но кто его будет слушать? Нашли. Медвежью. Оставили машину у столика с дырявой двускатной крышей, который, к нашему удивлению, есть на карте и гордо называется «Кафе Буйба». Двинули наши рюкзаки в горы. Дорога для нас от этого «кафе» к основной базе в горах оказалась короткой, метров двести. И упиралась в тот самый свежий медвежий след на опушке леса, у которого уже стоял наш грустный проводник. Теперь мы его услышали. Оказывается, медведь сейчас голодный и, к тому же, у него – брачный период. Не желая своими формами обременять его трудный выбор, мы бежали от медведя почти до самой монгольской границы.


                Правда, это случилось уже после ночевки в палатке, у того-самого кафе «Буйба» и на следующий день. Видя наше упадническое настроение, проводник сжалился и сказал, что с медведем можно пойти на компромисс. Мишка, оказывается, только ночью активный – рыщет по тайге в поисках какого-нибудь туриста, чтобы отобрать у него сгущенку. А днем, нахряпавшись ее, не то чтобы спит, а вяло валяется в траве и заедает ей сгущенку. И то лежа: тянется лапой только до того зеленого пучка, до которого может достать не вставая, и к туристам не пристает.
 

                Так сказал проводник. Нам ему хотелось верить и мы остались у этого кафе «Буйба» на ночевку. С тем, чтобы и дальше ночевать здесь, рядом с асфальтом, а не в горах. Днями же делать запланированные радиальные маршруты, пусть и не такие глубокие, как с базы в горах, - хотя бы до «Висячего камня». База в горах сказано громко. Это просто озеро, на берегу которого можно поставить палатку. Расположено оно, конечно, дальше «Висячего камня», за «Перевалом Художников». И называется «Озеро Художников». Но хребет «Ергаки» все еще не признавал нас за приличных туристов и ночью окончательно завалил снегом нашу палатку, а заодно и все тропы, которые еще можно было найти.
                Нам пришлось сдаться. Сильно не огорчились. Мы же знали, что одного сезона, чтобы познакомиться с Ергаками, не хватит. Тем более, мы к тому времени не все еще облазили в Хакасии. Оставались и там несколько необследованных нами хребтов. «Борус», например, или «Тогыз-Аз». Они были ниже Ергаков, на них снега должно было быть меньше, а впереди у нас было еще две трети отпуска…
                И мы решили двигаться в противоположном дому и хребтам Хакасии направлении. Подумаешь, 180 км от Ергаков до Кызыла, правда, и до Эрзина после Кызыла столько же, но что сейчас делать в санатории?! Все равно, спасибо мишке и снегу, а то когда бы нам еще удалось увидеть золото курганов «Аржаан» в краеведческом музее Кызыла, куда мы завернули «по пути»? А стремительно меняющиеся ландшафты Тывы? А приграничный с Монголией городок Эрзин? А Юра, предупредительно разворачивающий машину, подставляя в форточку сюжет, в который я уже упираюсь объективом? И сам он, замирающий от великолепия просторов под громоздящимися облаками?.. Весна!


                В тот раз весна удивила тем, что позволила нам, считай, потрогать то, что мы, как летчики, сдававшие каждый год зачет по метеорологии, знали как абстрактное и эфемерное понятие. Тридцать лет перед каждым вылетом, на консультации, девочка-метеоролог информировала нас о высоте залегания «нулевой изотермы». То есть, высоте, на которой меняющаяся с подъемом температура переходит через ноль на минус. Ничего, что можно бы было увидеть, пересекая ее, мы никогда не видели. И «рельсу», какую-никакую, в воздухе подвесить не придумали еще на уровне этого нулевого перехода, чтобы летчик звякнул об нее головой и вспомнил, что надо включить противообледенительные системы. При этом, даже звуковой сигнализации не надо, достаточно эха в голове: «Бом!», «Бом!» (пилотов-то двое…).
                Высота этой изотермы меняется в зависимости от температуры воздуха, то есть от времени года. Летом она на высоте порядка трех тысяч. Зимой ее вообще нет – под землей она. А весной – где-то посередине между этим. В этот раз, убегая от медведей, мы ее увидели воочию. К тому времени, как мы собрали палатку и скарб, заваливший нас снег начал таять. Дорога на Кызыл, где нас ждали сокровища курганов, залегала, где-то, на тысяче метров относительно уровня моря. Окружающие горы высотой доходили, может быть, до полутора тысяч. Так, эта самая изотерма резала горы ровненько посередине, как по линейке. Ниже ее было все зеленое. А выше - деревья и горы стояли в снегу. Некоторые кедры корнями цеплялись за скалы в теплом воздухе – в весне, верхушками же проткнули ту самую «нулевую изотерму» - их кроны уходили в зиму. Видимо, на высоте залегания нулевой температуры был еще и слой инверсии, который прижал теплый воздух у земли и не давал ему перемешиваться с верхним холодным. Так что километров сто, до самого спуска в долины Тывы, мы любовались этим эффектом.


                Когда еще дома планировались наши походы, мы прекрасно осознавали, что к препятствующим нам событиям можно было отнести три фактора: погода, отсутствие проводника и медведи. Но и наличие проводника, как ни странно, часто носило дезорганизующий характер. Да, в горах он знал маршрут. Я, хоть и старый штурман, и изучил все карты, все тропы, но иногда тропы были только на бумаге, особенно на дальних маршрутах. Медведи же могли стать реальностью и на ближних. Чтобы этого не случилось, во всех памятках «Визит-Центра» есть советы ходить группами не меньше трех человек. Видимо потому, что медведь до двух считать еще умеет, а до трех уже нет. Три для него уже много, он в счете путается и начинает побаиваться, считая нас уже толпой. В основном для этого нам и нужен был проводник. И еще немного для того, чтобы спрятаться за него в непосредственной близости от мишки. Правда, судя по всему, сами проводники в эту арифметику не верят и носят ножи в пределах быстрой досягаемости. На нашу иронию, что нож против медведя - не аргумент, первый проводник успокоил нас тем, что нож не для медведя, а для ведомого проводником туриста. Оказывается, что в непосредственной близости от мишки, проводник должен возглавить группу убегающих от него туристов.  Медведи обычно бегают быстрей людей, которым в такие моменты сильно мешают отяжелевшие штаны, хотя некоторые туристы могут даже с таким грузом опередить проводника. В этом случае ему крайне необходимо отвлечь медведя, например, каким-нибудь незадачливым собратом, для чего нож втыкается в ногу рядом бегущего туриста… И пусть теперь этот незадачливый, хоть ябедничает медведю на проводника, что тот не любит ни фауну вместе с ним, с мишкой, ни флору, потому что ни одного растения не знает в Ергаках - что ни спроси у него, как называется, все у него – рододендрон! С тех пор я поумнел и стал тоже носить нож…


                Ох, уж этот «первый проводник»! Несмотря на то, что в горы мы не попали и от него самого, и от его ножа в этот раз ничего не требовалось, катайся только с нами в машине (тем более у него аккордная работа – мы не обидим), он все же протестовал против поездки в дальние страны – к границе Монголии. Хотя делал это вяло, даже лениво: пока его протестующие пятки, кажется, все еще упираются даже не в пол, а в дорожное покрытие, педаль газа в это же время уже чувствует повеселевший башмак командира, и мы мчимся к границе Монголии. Не то, чтобы пятки никто не слушал, просто вялость им предавало много раз купленное в магазине успокоительное. Наконец, на обратном пути, мы их, вместе с хозяином, завезли домой в Черемушки под хребтом «Борус» и там сгрузили. Дальше сами справимся. Летим…


                Следующий год и следующий проводник. Отрицательный фактор проводника в этот год особенно не проявился, видимо, решил усыпить нашу бдительность. Зато на следующий год чуть не сорвал главный маршрут… Но все по порядку. В этот год мишки взяли все на себя по части срыва наших планов. Это они не дали выполнить главный, еще по прошлому году маршрут – сходить на озеро «Художников». А все потому, что численность медведей в Ергаках выросла в три раза. Пожары горящей в тот год Тывы, пригнали их сюда, и они стали шалить с людьми, пожевывая их… Такой случай показали по центральному телевидению перед самым нашим отъездом из Новосибирска. Случился он, именно, на озере «Радужное», через ночевку на котором планировался наш маршрут на озеро «Художников». Все-таки поехали. По приезде на базу «Спящий Саян», где мы оставляли машину на асфальте, нас встретил виноватый взгляд нашего нового проводника – еще один случай «пожева» туристов медведем на озере «Радужное». Всех с базы на нашем озере разгоняют и нас туда не пустят. После нескольких часов раздумий мы согласились с проводником не ходить ни на «Радужное», ни на «Художников», а идти от базы «Спящий Саян» на озеро «Светлое» по другой стороне хребта, прикрываясь им же от медведей. Хотя я уже ходил без Юры по этому маршруту пару лет назад, пришлось согласиться, Юре «Светлое» надо показать, да и водопад «Мраморный», если получится.


                Были попутчики с нами, но они твердо решили вернуться в родной Красноярск – молодые, пожить еще хотят. А нам проводник пообещал палатку поставить под деревом, на котором будет дежурить инспектор-охотовед с ружьем. На время медвежьего сезона не всех туристов удается разогнать, и охотоведы дежурят в отведенных для ночевок местах. Дошли до озера менее, чем за четыре часа, миссию выполняли – несли боезапас этому охотоведу. У него оставалось всего три патрона к двустволке. Все палатки кучно сгрудились вокруг охотоведческого дерева, хотя его на нем не было, он тоже спал в тот раз в палатке. Проводник обманул в первый раз, но не в последний – палатку поставили от заветного дерева метрах в ста. Но с охотоведом познакомил, и он весь вечер просидел у нашего костра. Простой в общении, даже застенчивый мужик, влюбленный в свои Ергаки, и, даже мне показалось, в медведей. Я попытался пошутить, зачем мы ему несли патроны? У него ведь есть еще три штуки, а стволов всего два. Типа: три патрона – три медведя, остальных прикладом разгонишь. Он не стал отшучиваться. Просто серьезно сказал, что уверенно себя чувствует при встрече с медведем, если того надо убить, когда у него четыре патрона. Медведь – парень крепкий. Не будем говорить, что он может раненым натворить. Но и убитый – с пулей в сердце, может еще пройти метров двести. Рассказал, что у каждого охотника своя методика – куда стрелять вначале, куда потом и сколько раз. Радости от этого не испытывает. Счет убитым не ведет. Легенду про «сорокового медведя» не поддержал. Чувствуя свою вину за то, что со своей несерьезностью и любопытством ворвался в его простой и настоящий мир, я весь вечер заглаживал ее, пытаясь говорить на отвлеченные для него темы. Юра рассказывал свои бесконечные и правдивые (я - то точно знаю) истории про многолетнее воздухоплавание. Охотовед тоже во многом просвещал нас, развенчивая разные туристические байки, которые мы тут же ему и подкидывали, консультируясь, что нам считать правдой, что нет.


                Например, бытующее мнение, что медведи, первым делом, выбирая из многого, разгрызают банки со сгущенкой, определяя их по запаху, даже через металл, он не подтвердил. Может, у него и есть такое обоняние и, даже, такие случаи бывали, если мишка раньше пробовал эту самую сгущенку, и она ему понравилась. У каждого медведя свои предпочтения и это – далеко не всегда сгущенка. Если надо заманить медведей в ловушку для отстрела и обеспечения безопасности в заповеднике, желательно учесть вкус каждого. А поскольку невозможно установить, к чему его приучил двуногий зверь, в качестве приманки оставляют разнообразную снедь.
                К таким же слухам относятся рассказы, когда турист ночью просыпается, а медведь длинным коготком деликатно вытаскивает из-под его палатки, опять же, только банки со сгущенкой, сортирует, значит. Если уж ты нарушил закон, писанный кровью предыдущих туристов, и занес к себе в палатку или закатил под нее консервы, то медведь – чудище не деликатное, перевернет всю палатку, помнет тебя и слопает все без разбору, что ты не повесил в этот раз на дерево – за пределы его досягаемости. Мне может быть и не жалко, только он - зверь не компанейский, в такой момент и я ему в палатке совсем не нужен. Мешаю, то есть. Боится, наверное, что примкну к его пиршеству. Поэтому, первым делом он выбросит, как обычно, из палатки меня, поломав пару косточек. Хорошо при этом, если раньше он, еще не попробовал «сладенького», когда поступал так с предыдущим туристом, и кровь его не попала мишке на зуб. В противном случае он может начать с тех самых, мной тоже любимых моих косточек…


                Эти развенчивания туристических баек нашим охотоведом выхолащивали из них излишнюю медвежью романтику, делали зверя, может быть, жестче, но ближе к реальности и к природе, за которой мы сюда и пришли. Чем дольше мы засиживались у костра, тем больше я замечал мельчайшие детали, которые сильно отличали охотоведа от нас. В нем не было ничего лишнего, только необходимое. В нас, даже здесь, на природе, казалось, остается легкий флер позерства, который мы притащили сюда из общества. Во взгляде, в жестах чуть-чуть, но различимо. Для него в этом нет необходимости, в нем этого и нет. Этот охотник прост, естественен и рационален. Иногда, кажется, даже скован в движениях. Слушая его, начинаешь понимать его особые отношения с природой и зверьем. Ему не нравится убивать того же медведя. Если делает это, то по необходимости. Защитить, например, такого балбеса, как я, незвано вторгшегося не в свои владения.
                Здесь же у костра почему-то вспомнился другой таежный охотник – Дерсу Узала, известный нам по совместному с японцами фильму и повести Арсеньева. Как тот уговаривал тигра, называл его «люди»: «Уходи, люди!». Не внешностью напомнил его охотовед, а, наверное, тем, что, как и Дерсу, обожествляя природу, считал, что и у медведя есть душа. И с ней, если по-человечески, то можно и договориться. Наблюдая за ним, думалось, что, если про этого сейчас бы делали фильм, то нашли бы какого-нибудь брутального актера Данилу… Брутальность, мне кажется, - это всегда угроза в жесте, в позе, во взгляде. Даже, уверенный взгляд – это угроза. В охотоведе не видно ничего такого, но он встанет между тобой и медведем – работа у него такая. Может быть, не столь картинно, как киношные герои, но спасет. Конечно, под рукой у него будут и нож, и ствол, но взглядом и внутренним диалогом он будет уговаривать мишку уйти. И поза будет простой и собранной и даже дружелюбной. Да и из арсенала что-то сделать, выбор у него всегда не богат. Все зависит от расстояния до моей задницы – есть еще время поуговаривать мишку или пора стрелять – до секунды будет выверять эту грань.
                Не хочется, чтобы охотовед в нашем рассказе оставался без имени, Колей его зовут. По мыслям он – старик. Наверное, поэтому, определяя его возраст по внешности, мы ошиблись, отмерив меньше, чем нам самим, но не на много – к пятидесяти. Оказалось, по паспорту, и сорока нет. С ним можно идти в разведку. Только в этих краях в разведку набирает Николай. Возьмет ли он нас? Но горы, костер, чай и искренние разговоры сближают. Потом я выслал ему по электронке и наши фотки у костра, и то, что потом наснимал в Ергаках. А сейчас - по спальникам, уже давно пора – завтра длинный, длинней обычного маршрут. Надо наверстывать упущенное в прошлом году.


                «В Ергаках название каждой скалы  соответствует её облику, у каждой узнаваемое лицо. Если уж это пик «Птица», то у него и голова, и клюв, и крылья, как настоящие. А «Слоники»..., а пик «Верблюд»!?» У «Динозавра» - вдоль хребта почти настоящие пластины.
                Обычно тут ходят, скажем, на пик «Птица» и назад. Дня больше, чем хватает. За пик мало кто заглядывает. Да и страшно – там пропасть, которая хоть и называется перевал «Птица», но мы не альпинисты. Оказывается, проводник знает, где обогнуть вершину по крупным обломкам скал и выйти на вторую ногу перевала «Птица», которая уже, даже нам «по зубам».
                Отсюда можно спуститься и к «Параболе», и даже к озеру «Художников». Туда и обратно, естественно, в два раза дольше обычного. Я был уверен в своих силах потому, что уже был в таком походе в «доЮрину» эпоху. Меня тогда взяли с собой наши общие друзья, а Юра уже был дома – путевки в санаторий у нас в тот раз были на разное время. Даже больше – я тогда, как всегда, фотографировал. А это значит при виде сюжета, я отставал от группы, фотографировал, потом бегом нагонял, забегал вперед и снова - то же самое. Такое рваное движение еще сильней утомляет. Но в конце похода нарвался на комплимент, что я, заправленный всего двумя яблоками, в таком режиме движения не уступал им, мясоедам – намек на мое темное вегетарианское происхождение. Но в этот раз проводник у нас был другой. Когда я уговаривал его по телефону на такие удлинения маршрутов, он усомнился, что мы их осилим, и спросил о нашем возрасте.
Я запетушился и пообещал, что и его молодого мы еще на буксир возьмем. Срезался я уже на первом переходе. Я же не знал, что он участвует в ежегодных шестидесятикилометровых забегах «Skyrun», тренируется при этом по этим же козьим тропам. А он забыл, наверное, туристический закон, что как проводник, темп должен подобрать именно он и по самому слабому в группе. Несмотря на то, что Юра нес один из моих кофров, я быстро «сдулся» бежать со своим рюкзаком за этими спортсменами. Ничего не оставалось, как забыть про медведей, отстать от группы и идти своим темпом.


                Мы спустились по перевалу «Птица», подошли к «Параболе», искупались в озере Горных духов. Дальнейшее удлинение маршрута до озера «Художников» и обратно до «Параболы» требовало еще часа три, но проводник не согласился, мы могли выбиться из графика и не вернуться засветло на базу на озере «Светлое».
                В своем темпе я быстро оклемался, да и купание освежило, и мы вернулись раньше времени, хотя подъем назад на Птицу-перевал со стороны озера «Горных духов» был по тому же курсу спуска (в некоторых местах до пятидесяти градусов, как мне показалось). Но это, тем не менее, был подъем, а не спуск, и намного труднее. Даже на пути «туда» проводник покрикивал на нас, если мы ноги ставили прямо по склону - надо, чтобы невзначай не соскользнуть до самого озера на пятой точке, ноги ставить поперек склона, а то костей не соберем. Зачем ему мои кости собирать? Про борщ, наверное, мечтает… Казалось, что и до озера «Художников» бы сегодня дошли, но Юра возразил, что даже без этого второго удлинения маршрута, последний километр до базы он шел уже «на автопилоте».
Проводник «откомплиментил» нас - сказал, что по опыту у него и молодые группы за такое время не ходили. А когда вечером соседи по палаткам спрашивали, куда мы сегодня прорвались, и мы отвечали, то по их уважительным взглядам понимали, что выступили достойно.
                Все равно оттого, что не дотянулись до давнишней цели – озера «Художников», радость от достигнутого опять была неполной, и я ворчал, что всего  то - в течение часа нам пришлось бы возвращаться по темноте. Хотя вынужденно соглашался: возвращаться надо по отрогу, рядом с которым разлеглось озеро «Медвежье».
                И оно так не зря называется… Но, когда ложились спать, досада вернулась. Дело в том, что в полной уже темноте мы увидели светлячков, ползающих по вертикальной стенке пика «Звездный». Полночь, а фонари с их хозяевами-альпинистами еще и до середины пика не спустились. Ходит же еще кто-то, хотя мы и днем-то на этой стенке их нечасто видели. На следующий день мы вычислили этих ребят по снаряжению. Тренировались, оказывается, в ночном восхождении, вернулись к трем часам.


                На следующий день был запланирован тоже авантюрно длинный для нас переход. В прошлом году, если бы мы прорвались до озера «Художников», то на следующий день пошли бы на пик «Зуб Дракона». Но «Зуб Дракона» достижим и от этого озера «Светлое» через перевал «Пикантный». Проводник вяло согласился, но тянул, как мне казалось, время – затащил нас на гору «Видовка», сказал, что по пути. Я-то знал, что нет, но почему-то, согласился.
                На этой горе выступал гребень из отдельных скал, первые из которых назывались «Слоники». Я про них знал и рассматривал с соседнего отрога, когда мы еще вчера приближались к пику «Птица». Издалека показалось неинтересно. Но когда поднялись к ним, фотоаппарат не скучал!
                На первом слонике кто-то поставил на «попа» и отцентровал огромный, не менее трех человеческих ростов, камень... Спускаться пришлось по маршруту подъема. Проводник, вообще-то, показал вертикальную расщелину высотой метров сто (может мне со страху так показалось), по которой можно сократить путь к перевалу. Он даже ловко спустился метров на десять, распираясь руками и ногами о вертикальные стены этого «спуска», но мы, почти вежливо, и, почти без мата, отказались.


                Потеряли время, но нашли свежий медвежий помет. Внизу, сразу под «Видовкой», прямо на тропе. Намек? Почему-то не испугались и пошли дальше. Но отдаленные тучи быстро, как нам показалось, сели на пики «Звездный» и «Динозавр» и нас гнал назад до палатки сильнейший ливень. Опять не прошли. Спали часа два как убитые под потоки дождя, все еще пытающегося достать нас через палатку.


                На вечернем совете у костра проводник предложил на завтра два-три маршрута, но все они проигрывали тем местам, которые закрыли для нас в этот раз дожди и медведи. Неожиданно он озвучил прошлогоднюю байку про спящих днем медведей и предложил спуститься вниз к машине, переехать за хребет к точке начала маршрута на озеро «Художников» и сходить засветло, хотя бы на «Висячий камень». Естественно, через озеро «Радужное», где позавчера бесчинствовали медведи. Тоже неожиданно, но Юра согласился - в этот раз у него с собой был стартовый пистолет отпугивать косолапых. Он его нашел в гараже совсем заржавленным и патроны к нему. Долго чистил. Перед выходом громко одним выстрелом оглушил тайгу, опробовав его.


                Так и сделали. Маршрут короткий, часа три в одну сторону, если не считать трехчасовой спуск к базе «Спящий Саян», где нас ждала машина. Вот «Визит Центр», где приличные туристы отмечаются перед выходом на маршрут, чтобы МЧС при необходимости могло обратно вернуть с почестями. Вот озеро «Радужное», вот «Висячий камень». И обратно. У камня одна точка опоры на довольно покатом склоне скалы. Раньше несколько человек могли его раскачать, но потом точка опоры раскрошилась, и он стал непослушным. Никто не знает, сколько в камне тонн живого каменного веса, но все знают его легенду. Дело в том, что камень можно фотографировать на фоне «Спящего Саяна». Это один из отрогов хребта Ергаки очень напоминающий, лежащего вверх лицом, человека. Его именем названа база. Так вот, если камень раскачать и сбросить вниз, он непременно упадет в расположенное почти под ним озеро «Радужное». После чего брызги долетят до лица «Спящего Саяна», он проснется, встанет и всем не поздоровится… Вот для чего его качали «добрые» самаритяне, даже домкраты поднимали на скалу. Хорошо еще камень застрял основательно.
                Вообще-то это легенда в вольном переложении туристов. Настоящая, из эпоса, сильно отличается…
                Вернулись мимо озера «Радужное» к «Визит-Центру», доложились. И только тут нам сообщили, что озеро «Радужное», к нашему возвращению, уже было совсем и не страшное, потому что этой ночью на нем охотоведы устроили облаву на медведей. Разбросали всякие вкусности, дождались, когда к утру на пир выйдут восемь медведей, четверых убили, остальные разбежались. Но судя по следам, вокруг озера ходят еще с десяток. А мы, ведь, как-то все это должны были зацепить, когда этим же утром проходили мимо. Сил на испуг уже не было. Юра достал свой пистолетик и решил отсалютовать тому, что мы все еще живы. Но из остальных патронов ничего больше, чем шипение, выдавить не удалось. Почему же тогда первый патрон повел себя прилично? Наверное, судьба вмешалась. Скажет: «Идите уж спокойно! А то вибрируете тут. Каждый кустик войдет с вами в резонанс – все Ергаки затрясутся…».
                Пора возвращаться в санаторий.
                Только что пролетевшие три дня и три маршрута – это, мы считаем, один поход. Но путевки в санаторий нам дают на три недели. Значит, каждый год (вот уже четвертый) мы сбегаем из санатория в три таких похода. Скажем, в понедельник, вторник, среду, иногда и в четверг мы занимаемся здоровьем тела, а в пятницу, субботу и воскресенье, а иногда и в четверг сбегаем в Ергаки за здоровьем для души. По возвращению обнаруживаем свои вещи собранными у порога – выселили. С помощью Юриного обаяния и моего мягкого баритона вселяемся назад. И так почти каждый раз. Ничего, когда-нибудь в санатории к нашим исчезновениям привыкнут, наверное. В следующем году, может быть?
                Уже после первых походов мы с Юрой поняли, что основательно «подсели» на Ергаки. У меня, после возвращения домой, еще месяца на два хватает работы, чтобы отвлечься от тоски по горам – компьютер, тысячи снимков требуют обработки. Тем более, последнее время я удачно увлекся панорамной съемкой. Иногда в один кадр входят несколько десятков снимков в несколько рядов. А такие файлы фотошоп может и собирает, но с большими затруднениями и с «косяками», которые иногда приходится устранять неделями. У Юры же таких отвлекающих факторов нет. Так что, когда работа у меня заканчивается, и я не организовываю очередную выставку, где-то к Новому году мы с Юрой начинаем делиться друг с другом своими снами про Ергаки. А уж весной это становится вообще невыносимо.
 

                Хорошо еще годы, в последнее время, стали мелькать быстро. И вот мы снова в горах.
                Я уже упоминал о погоде, что от нее многое зависит в наших походах. Но это не дождь, не град, не мороз. Один наш общий с Юрой друг, пребывая в санатории «Туманный», за триста пятьдесят километров от Ергаков, выглядывает утром в окно – тучи или, хуже того, – дождь, и в Ергаки сегодня не едет, хотя хочет, как он говорит, уже много лет. Поэтому он туда до сих пор и не попал… Нас с Юрой и камни с неба не задержат, тем более, если они в «Туманном». При этом в Ергаках и дождя-то может не быть. Что такое дождь летом? И в горах? Утром - дождь, в полдень – солнце. Как в прошлом году: утром я на горе «Видовка» наснимал кучу материала, а к обеду ливень загнал нас в палатку.
                Я имею в виду, что мне для съемки необходимы переходные состояния природы. Даже у красивого пейзажа, снятого самым солнечным днем, никто на фотовыставке не остановится, если его не сделает интересным какой-нибудь туман или сугроб на альпийской траве, тем более, не заинтересует никого чистое, без облаков небо. Вон какие жарки у меня получились в тумане, в дожде, почти ночью. Но этот снимок еще впереди, через две недели…
                Мне надо, чтобы и снег еще не совсем сошел, и лед на озерах, чтобы был, и листочки только-только проклюнулись, и чтобы трава молодая и свежая, чтобы в ней еще не отражался голубой спектр неба. И рано нельзя - не пройдешь в горы, и чуть позже не хочется - будет поздно. Такое состояние природы почти невозможно поймать, сидя за более, чем тысячу километров от гор. Еще мы зависим от сроков, на которые нам дают путевки, а их надо заказывать за полгода. А ранняя весна? А поздняя весна? Приходится рассчитывать то, что этому поддается, а в остальном полагаться на милость сверху. И эта милость снизошла на нас в предстоящем четвертом походе - четвертом по счету году наших скитаний по горам, по долам. Но сначала нам так не показалось, было впечатление, что мы приехали слишком рано, как и в первый поход. Хотя относительно этого первого похода, сейчас мы приехали на две недели позже – в первых числах июня. Мы каждый раз стараемся сдвигать время приезда в санаторий в погоне за другими состояниями природы. Я убедил Юру, как командира, довериться мне – штурману, как и в воздухе, и не брать в этот раз проводника. Не зря же я обзавелся местными картами и облазил за зиму каждый их миллиметр – не подведу. Но деструктивный дух нашего прошлогоднего проводника присутствовал над нашим предприятием все три вылазки из санатория. Второгодник! Его голос слышался в хоре тех, кто по приезде на базу «Спящий Саян» отговаривал нас от походов в это время. Главной нашей целью, опять же, было озеро «Художников». Но мы вынуждены были согласиться, что в эти выходные мы туда опять не пройдем. Дело в том, что озеро располагается в ущелье между несколькими отрогами хребта «Ергаки» – в середине той петли, того самого «крючка». К нему ведут с разных сторон несколько перевалов. И если, с некоторых из них, которые развернуты склонами к солнцу, снег сошел, на них уже можно подняться. Но спуски к озеру все еще в снегу и все они намного круче. Тропы по ним идут между огромными валунами, почти как «Чемоданы» перед озером. Чем и опасны: можно провалиться между камнями в расщелину и опять выехать к подножию в укороченном виде. Отложили поход на озеро «Художников» на следующую вылазку - через неделю. У нас были еще необследованные места, и мы надеялись к ним прорваться. К ним относится озеро и водопад с одинаковым названием «Мраморные». Дорога к ним начинается по тропе, по которой ходят и на озеро «Светлое», доходит до «Муравьиной горки» или до местечка «Ресторан», что под горкой и раздваивается. На север – к Мраморным. На восток - к озеру «Светлое». Проводники с охотоведами в один голос говорят, что ни туда, ни туда пройти невозможно – снег еще глубокий. Но мы не верим и уходим. Не верим или я не верю и уговариваю Юру. Сомневаемся в их правоте, может быть потому, что база «Спящий Саян» относительно уровня моря залегает на одной тысяче метров. А озера «Мраморное» и «Светлое» на тысяча шестьсот и тысяча пятьсот метров соответственно. Всего то! На базе весна давно в разгаре, снега нет, хотя и все ямки еще заполнены талой и такой прозрачной водой, что хочется составить компанию жукам-плавунцам, ныряющим в ней, что Юра и делает с удовольствием. Тем более, бояться нечего: со слов охотоведов медведи проснулись недавно, но ушли вниз, туда, где уже есть, хотя бы трава, и можно «подхарчиться».  Уходим не так, как раньше – с целью дойти до базы у озера, там разбить палатку на три дня и ходить в радиальные походы. Теперь база для нас – «Спящий Саян» на асфальте, где мы оставляем машину. И мы сюда должны в тот же день вернуться с водопада и озера с названиями «Мраморные». Два часа до «Муравьиной горки» - все время подъем вдоль ручья «Тушканчик». Ручей сейчас не похож на ручей – бурлит и пенится, как приличная горная речка.


                Интересно видеть, как незаметно, но ощутимо к «Муравьиной горке» меняется состояние природы в обратном, привычном нам в это время года, порядке: с поздней весны на раннюю. Начинают попадаться языки сугробов. А перепад высоты всего двести метров, может быть чуть больше.


                В привал на «Муравьиной горке» неожиданно врывается прошлогодний проводник. Догнал нас, сказал, что пошел на разведку троп на предмет снега. Где ты раньше был? Оказывается, сразу после нашего ухода, он консультировался с инспекторами-охотоведами. Те тоже определили нам пройти треть пути. Если пройдем две трети – будет подвигом, дальше невозможно. Нам не верится – снега еще не так много.
                А на это проводник номер два:
               
               - Вот сейчас снег и начнется…
               Я:
               - Осталось двести - триста метров по высоте!
               Он:
               - Самый снег…
               Я:
               - А мы сворачиваем с тропы на гребне, который ведет к «Светлому», в сторону - в низинный распадок к водопаду.
               Он:
               - Еще хуже, с гребня снег зимой сдувается прямо в распадок и его там видимо-невидимо… Если идти, то к «Светлому».
               
                Мы не совсем дураки, аргументы принимаем и с отчаянием поворачиваем к озеру «Светлое». Сугробы, действительно, хлынули на нас. Постоянно встречаются разрытые медведями норы бурундуков. Лакомились. Есть и совсем свежие, сегодняшние. Наши упреки, ведь нам обещали, что медведи ушли вниз, проводник парирует тем, что он не обещал…


                Проводник пришел не один, за ним увязалась собачка. И это еще опасней. По правилам заповедника на базах не должно быть животных, особенно собак. Собака, если она не охотничья, не ученая, может кинуться на медведя, разозлить его и вернуться к ногам человека. А тут и мишка: «Здрасьте!». Эта собачка не ученая «собаковедами», но ученая жизнью. Умнющая! Мы ее историю уже знали. Не знаю, как медведю, но человеку не доверяет вообще. Она прибилась к базе «Спящий Саян» уже такая. Тут ей еще добавили ума тем, что в попытке выполнить те самые правила, увозили  ее неведомо куда и там оставляли. А она возвращалась без компаса – штурманом, наверное, была в прошлой жизни. С тех пор не подходит ни к кому на расстояние вытянутой руки. Долго не принимала пищу. Только в последнее время снизошла до того, что ела из предложенной только одной поварихой миски, да и то после того, как та уйдет.
                Потешно, деликатно, я бы сказал, воровала шашлык у отдыхающих прямо на базе «паркетных туристов» – не шампурами, а по кусочку. При этом соблюдала все правила осмотрительности, как заправский спецназовец.
                Я чуть было не познакомился с ее хозяйственностью, когда вздумал после похода посушить сапоги и все остальное в пределах ее досягаемости. Та же повариха успела меня предупредить – все унесет, все сложит аккуратно, но будет знать куда, только сама, а ты будешь ходить по горам гол и бос.
                Как-то на базе заметили, что съедает она не все, остальное куда-то уносит. Ничего особенного, но охотовед, почему-то решил проследить. Оказалось - подружилась с лисенком и подкармливает его. А такого не бывает! Охотоведу долго еще пришлось клясться всеми святыми перед другими товарищами, что не врет.
                Оставшееся время общения с собачкой мы с Юрой пытались добиться ее расположения и хотя бы погладить. Я знал, что звери на уровне подсознания чувствуют страх и агрессию. Знал, что, если все это в себе «трансформировать» в любовь, то можно с собачкой и подружиться. Как все это в себе убрать, я знал теоретически и, маленько, практически, но для этого надо было или стать сейчас же святым, или сесть в медитацию. Наши ласковые улыбки, я думаю, она принимала за оскал, чувствуя фальшь и бурю в наших душах. Но когда мы, постоянно теряя в снегу тропу, вышли к озеру и я от счастья, наверное, нашел в душе нужный уголок или собачка просто сжалилась - дала себя погладить. Как в награду. Один раз. Мне показалось, что у проводника в глазах мелькнула зависть. Может, конечно, я это от злорадства?.. Но, если бы так, то собачка, я думаю, наперед это почувствовала и не далась. Я – хороший!


                Конечно, палаток вокруг озера нет – мы первые в этом сезоне.
                Оглядываясь вокруг, можно было, действительно, захлебнуться от восторга. Примерно то, что я хотел! Снег, редкие проталины, кедры! Лед на озере, оттаявший у начала ручья, вытекающего из озера и вокруг валунов. А на горизонте пики «Птица» и «Звездный»…
                Пока мужики отдыхают, я перепахиваю снег вокруг озера, иногда он доходит до пояса, а в одной низинке и грудью приходиться таранить. Фотографирую. Собачка еще не проваливается и почему-то сопровождает меня. Злюсь, когда в поле зрения попадает прошлогодний-второгодний проводник-двоечник. Этот злой гений наших походов убедил, что сегодня к водопаду «Мраморный» мы не пройдем. Уверен, что если бы не знали, что пройти невозможно, то прошли бы. Присел отдохнуть к спутникам. Тут же глаз упирается в гору «Видовка». Кажется, вершина на расстоянии вытянутой руки – там, по ту сторону склона – «Слоники». В снегу! Такие виды! Пытаюсь отпроситься: «Пока вы отдыхаете, я сгоняю за часок туда и обратно?». Меня опять остужают – только туда, да и то летом, ходу больше часа. Скорее, два. По высоте «Видовка» выше озера «Светлое» на четыреста метров и сейчас там снег, там зима! Не пройти…


                Несколько снимков в тот раз у меня получились. И удалось повторить одну панорамку из шести кадров, которая у меня получилась в первом походе – когда без Юры и с туманом. Повторить, но с другим состоянием природы. А за этим стоило сюда ползти. Не говоря о том, что я весь вечер задыхался от гордости, что собачку погладил.


                Через неделю снова несемся из санатория в Ергаки. Предварительных и малообещающих телефонных переговоров по телефону с охотоведами хватило, чтобы и в этот раз особенно не надеяться на поход к озеру «Художников». Хотя начинается уже вторая декада июня! Пока не огорчаемся, ведь у нас есть еще одна попытка, еще через неделю после этой. По приезде, для очистки совести, консультируемся, вдруг, что-то резко изменилось. Не изменилось. Идем снова на озеро «Светлое», с тем, чтобы на нем в этот раз поставить палатку, а на следующий день с него уже сходить в радиалку на водопад и озеро «Мраморные». Снега вокруг озера нет вообще! Такой контраст поражает: неделю назад – не пройти, а сейчас - немного земля сырая и все. До вечера еще куча времени, а молодой задор, аккумулированный на дискотеках в санатории, требует удовлетворения. И загасить его мы идем на гору «Видовка» к «Слоникам». (Вру – на дискотеки мы вообще не ходим - шашки в ножны, старость – не в радость). На «Видовке» зима, может уже и кончилась, но в разгаре - самая ранняя весна.
                Вокруг метровые сугробы, но «Слоники» ускоряют весну. Они нагревают за день бока и, как рефлекторы, плавят и отодвигают от себя вал сугробов. Как будто бульдозер поработал. Проталины возле них уже метров семь. А в них, рядом с метровым обрывом сугроба, уже цветут рододендроны. Спрыгиваешь и боишься подавить желтые соцветия.
                Как получилась у меня подтаявшая льдинка на склоне и талая водичка в чаше скалы под ней? А?!

 
                На такие базы в Ергаках, как озеро «Светлое», летом, хлопая крыльями на ветру, слетаются многие десятки палаток. Озеро опутывают, как паутины, три-четыре основных радиальных маршрута и с десяток второстепенных. По второстепенным ходят те старожилы, которые все основные исходили. На основных можно встретить большую часть обитателей палаточного городка. В этот день на озере собралось десятка полтора разноцветных кибиток. Все пришли сегодня, может быть вчера – первая вылазка на выходные в этом сезоне. Наш водопад «Мраморный» относится к основным маршрутам. Мы помним, что медведя учить до счета «три» в наши обязанности не входит, и отправляемся вечером по кострам на поиски попутчиков. Несмотря на то, что нас предупредили, что вчера на том маршруте видели и фотографировали медведицу с тремя медвежатами, мы быстро нашли семейную пару из Красноярска, которые согласились составить нам компанию. На этом маршруте мишки не редкость. Тропа, как и на пик «Птица», тоже проходит невдалеке от озера «Медвежье», но с другой стороны. Да и два года назад при нас один косолапый подходил к лагерю на озеро «Светлое» со стороны «Медвежьего». Вот визгу-то было, да и стрельбы в воздух – охотовед нес службу, оттесняя медведя к одноименному озеру.
                Парень-попутчик был красив, выше среднего роста, накачан – из служб. Его супруга сильно отличалась от него – худенькая и субтильная. Но у парня был травматический пистолет. При том, что в заповеднике иметь «взаправдашнее» оружие можно только инспектору-охотоведу, этот факт был сильным аргументом, чтобы уговаривать их в попутчики, во всяком случае, для Юры. У меня же девушка вызывала смутные сомнения. Дело в том, что у меня, как всегда, были тайные мечтания – пройти по этому обычному маршруту, но продлить его, что обычно новички не делают. До водопада, да и до озера поднимаются почти все. Но еще час подъема на перевал «Курсантов» и можно увидеть на той стороне заветное озеро Художников. Девочка выглядела так, что не осилит и не пойдет. Но, согласилась и осилила! С остановками, с отдыхом, но, полная энтузиазма, взобралась на перевал «Курсантов Восточный».


                Утром от «Светлого» мы спустились почти до «Муравьиной горки». Этот маршрут огибает озеро «Медвежье» на почти приличном расстоянии. На совсем приличном не получится – места тут такие – почтительное расстояние для одной берлоги становится непочтительным для другой. По бревну рядом с аппетитной табличкой «Ресторан», переправились через ручей-речку «Тушканчик», сбегающий к нам навстречу из озера «Мраморное». Здесь парень отстрелял обойму по банкам. Звук несказанно нас порадовал, а вот убойная сила нет. Да она бы и не остановила лохматого, так только издалека попугать. И не дай Бог попасть и разозлить. Вошли в низину-долину «Тушканчика». В ту самую, в которую неделю назад не осмелились.
                Кругом трава и куда-то снег пропал! И снова тропа пошла в набор. Медведей не встретили, наверное слух о нашем оружии прошел по всей Ергакии великой… Зато пейзажи!  Альпийские луга рядом не лежали! До самого водопада снега не было.
                Поднялись на его сорокаметровую высоту, и вот он - начался снег. Метров пятьсот осталось до озера (и не в высоту, а по горизонту), а вокруг, уже все в снегу и озеро во льду. Опять удивительно: «Мраморное» выше «Светлого» всего на сто метров, но тут лед, а на «Светлом» его уже нет. И разделяет-то их лишь небольшой отрог хребта. Или это неуловимая грань между зимой и летом проходит по этому отрогу? Какое-то географическое деление на времена года…
                Неделю назад могли бы и не пройти. После озера - россыпь валунов, покрытых снегом. Та же самая опасность - провалиться под них. Но Бог миловал, и мы вступили на скалы.
                С перевала опять шикарная картинка: красиво скучились пики «Зуб Дракона», «Звездный», «Зеркальный», «Птица». С юга - чаша озера и само оно – «Мраморное», а с севера - «Долина Мечты» и чаша долгожданного озера «Художников».
                Само озеро «Художников» закрыто «Большим Братом» - одним из пиков «Параболы». Что я зря столько лет хотел увидеть, хотя бы краешек? У меня же карты! Здесь где-то есть еще и перевал «Курсантов Западный». И ходу-то от «Восточного» туда и обратно меньше часа вместе со съемкой. Кажется, недовольные взгляды отдыхающих я и не заметил, по гребню сбегал до него…
                Если «Курсантов Восточный» напоминает первый отвесный перевал «Птица», который только для альпинистов (даже на карте тропа за ним обрывается), то «Курсантов Западный» продолжается ниточкой тропы в чашу озера «Художников». И само оно показало, но только краешек свой из-за «Параболы». Свидание состоялось! Пусть как у Штирлица – на расстоянии, но случилось. Через перевал «Курсантов Западный» тропа переваливается и вплотную к пику «Молодежный» уходит к его подножию. Отснял и пик. Через неделю мы снова приедем к нему, но с другой стороны, со стороны перевала «Художников». А пока возвращаемся на базу озера «Светлое».
                Ошалелые, нахально срезаем маршрут прямо через озеро «Медвежье», надо же везде побывать! Да и оружие у нас – не чета Юриной прошлогодней «пукалке». Озеро, и правда, мрачноватое, даже на фото это очевидно. По дороге вспоминаем рассказ того нашего друга, который много лет хотел побывать в Ергаках, но боялся дождя… Побывал он здесь, все-таки, и проходя с супругой мимо озера «Медвежье», с первого же раза встретили ту медведицу с двумя медвежатами метрах в пятидесяти от тропы. Как ходко тогда его супруга пошла в гору!..
Но благости от Всевышнего в этот день еще не закончились. «Светлое» я фотографировал много: и в закатах, и в рассветах, и в туманах в прежние года. Но штиля полного на нем никогда не было: чтобы зеркальная гладь воды, чтобы пики «Птица» и «Звездный» в ней отражались. В этот раз все было! И снимки отличаются от летних тем, что пики сильно расписаны снежными языками. И все это, даже в отражениях, делает их объемными! А вон тот «пальчик» строго посередине между ними называется «Жандарм»…


                Вечером пригласили попутчиков к нашему костру. Посидели, поделились, где были, куда еще собираемся, с кем встречались. Почему-то в этот вечер вспоминались больше люди, которых здесь встречали, а не сами походы. Большинство приезжают из городов. Отличаемся мы здесь от самих себя там. Перед горами всем хочется быть лучше. Ходим по тропам, встречаемся с незнакомыми людьми, радушно здороваемся. Рассказываем друг другу: «Туда не ходи – снег башка попадет…, там мишка ходит…».


                Мне вспомнился мальчик лет четырех с родителями, штурмовавший пик Птица. Страшно на пик смотреть отсюда, от костра. Но вблизи, оказывается, подъем в пределах сорока градусов. Кое-где, только круче и перепады полок трудны даже для взрослого. Но это редко. А мальчонка настырно лезет. Родители, конечно, помогают. Экипировка его подкупает - все всамделишное: кроссовки, перчатки, шлем, палочки… Сплошное умиление!


                …Шерп здесь – молодой парень лет двадцати пяти обеспечивает лагерь туристов. Сказать, что сложен как Бог, так я богов не видал. Видел Давида в Эрмитаже - шерп не уступает. У его дяди бизнес в городе и он зовет парня в помощники. А он тут кашу туристам, тем, что централизованно приехали, носит с базы «Спящий Саян» раза три в день. Рюкзак у него, я думаю, намного больше, чем сто литров – мой 110-литровый поставил в свой, он там и потерялся. Зато, как я порхал на спуске с одним кофром, ловя сюжеты!.. Мы поднимаемся с базы, в лучшем случае, за четыре часа. А он за это время нас обгоняет, разгружается там и снова попадается нам навстречу на спуске, когда мы еще только «Муравьиную горку» осилили.


                …Наш проводник-второгодник (что-то я его давно не видел…) зимой с друзьями приезжает на озера «Светлое» и «Мраморное» на снегоходах. Ручей «Тушканчик» мелеет, и его можно пропустить между гусеницами, да и валуны, говорит, снегом заносит. Поверить невозможно, но, как бы в доказательство, в прошлые выходные, когда еще был лед на озере, я видел его весь в следах снегоходов. А с пика «Птица» он спускается на сноуборде… Страшные люди! У проводника социальный статус очень напоминает статус шерпа, и он его использует полностью, бизнесом родственника не пренебрегает. Это зимой он приезжает в Ергаки отдыхать, а летом здесь работает. Я на него тут вам жалуюсь больше для развития сюжета и чтобы меня бедного пожалели. Алексею сегодня двадцать три, а он с четырнадцати в горах работает проводником и при этом всегда надежен. В первый поход, тот, что за перевал «Птица» мы пошли не втроем, а вчетвером. С нами был проводник-стажер. Алексей «давал ему провозку» - обучал (по-нашему, по-«летчицки») для дальнейшей работы на этих маршрутах. Но через неделю, во второй поход стажер не пошел. Он понял, что этот образ жизни не для него. Здесь трудятся те, у кого работа совпадает с тем, без чего они жить не могут.


                …Семейную пару видели на маршруте, явно за семьдесят. Говорят, всю жизнь ходят. Искали целебные воды, грязи, санатории. Потом нашли Ергаки, и все само вылечилось. Я соглашаюсь. В прошлый сезон дома на лыжне потянул связку в ступне. Болела от снега до самых Ергаков. Боялся, в горы не пустит. Сюда приехал, перед походом обмотал эластичным бинтом, схряпал обезболивающего, рюкзак надел и забыл до следующих снегов. С тех пор всем говорю: «Ергаки лечат!». Рецепт прост – каждый день восхождение на один пик и, как бабка отшептала.

 
                …Две девочки лет двадцати – двадцати пяти удивили нас. Одна приехала в гости к другой. Или к Ергакам? Другая - жена здешнего МЧСовца, беременна, месяце на шестом… Мы с ними познакомились, когда нам предложили проконсультироваться, пройдем или нет к озеру Художников. Они ходили только до перевала Художников, но снежную ситуацию знали. Потом мы их видели уже за хребтом – на маршруте к озеру Светлое. Правда, нам, людям не их возраста, до сих пор не понятно: восхищаться их тягой к природе или удивляться безответственности перед зарождающейся под сердцем жизнью; мишка рявкнет вдалеке – и она родит.


                …На спуске к базе Спящий Саян нам встретился в прошлом году мальчик лет двенадцати. Один. Оказывается, папа послал к машине – съели все припасы, чтобы еще принес… Нас же пред спуском предупреждали, что не более часа назад, чуть дальше того места, где мы встретили мальца, видели медвежонка! Значит и медведица где-то рядом, наблюдает. А тут – папа проголодался!.. Хотя, ходу мальчишке назад к озеру, чтобы накормить папу, осталось всего полчаса, но не знаешь, что и делать: провожать пацана до лагеря, или дальше спускаться. След медвежонка дальше у ручья мы все-таки встретили.


                Но костер затухает, и мы расстаемся с прекрасными людьми. И им я потом выслал то, что нафотографировал. Обменялись - парень выслал нам фильм, который он снял в этом нашем совместном походе.
                Утром на спуске к машине мы встретили нашего «долгожданного» проводника (а то я уже начал волноваться…) Он вел пару иностранцев на озеро. Что от него еще можно было ждать: «Не пройдете и через неделю к озеру Художников… не пройдете… не пройдете…» Говорил же я, что он – «засланец» - не на нас работает.


                …У меня давно начало складываться впечатление, что совсем запутываю читателя названиями мест и событий. Конечно, я надеялся, что мелкий шрифт… А! Я уже развил эту мысль, когда возвращался в начало рассказа…


                Меня иногда раздирают на части попытки свести концы с концами – интересы фотографа и комфорт моих спутников в наших совместных, но смешанных по интересам, походах. Спутников же не стоит заставлять следовать нужному мне фотографическому режиму, приходится лавировать между их «хотелками» или дожидаться момента, когда у них не будет каких-либо пожеланий. А такое бывает только, когда попутчики спят. Когда же они проснутся, надо брать рюкзак и выходить на маршрут в очередную радиалку. Юра, конечно, стоял отдельно, даже в ряду тех, кто относился с пониманием к моим фотографическим задачам. Я ему бесконечно благодарен еще с тех пор, когда он еще в воздухе брал на себя мои обязанности, позволяя фотографировать, когда мне надо было работать. Но не только ему, а и тем, кто оказывался случайным попутчиком и не задумывался над тем, что важно для моей фотографии, мне так же не хотелось доставлять неудобства. Я изо всех сил пытался спланировать маршрут таким образом, чтобы места ночевки оказывались вблизи точек, где я могу отвести душу в съемке восходов-закатов. Здесь можно «вспомнить» события будущего года. Тогда мне все удалось – я проводил закат на перевале «Художников» и сразу встретил рассвет, чтобы поймать уже другое состояние природы. На сон осталось не более трех часов, да и мечты о завтрашнем  рассвете не дают заснуть… Я в тот раз оставил спящего Юру и задолго до восхода убежал на перевал «Художников» поснимать все это великолепие. Не поднимать же его в три с небольшим утра. И от Карового озера (даже не Верхнего, а Нижнего) в течение часа скакать сначала по крупному куруму, а потом круто в гору – на сам перевал. Забраться на него с фонарями до рассвета и там ждать. Я, если бы один был, конечно, мог и палатку сдуру прямо на перевале поставить. Но, не до хорошего: и уговорить-то, даже Юру, разбить лагерь в пределах досягаемости такого рывка, и то – искусство. Руки, только после того, когда я уже остановился от бега на перевале, содрогались в такт стуку сердца. А оно молотилось, как надо, так, что я боялся - не удержу фотоаппарат, и будет опять «шевеленка», резкости не будет.


                Пока Юра спал, я даже позволил себе отыскать второй маршрут через перевал Художников – маршрут, по которому мы в этот год не пойдем – через «Игольное ушко».
                И не зря! Несмотря на дождь, фотоаппарат не подвел и выдал мне эти сумеречные снимки. Их потом «заметили» в журнале, где меня иногда «привечают», и опубликовали. А, если бы я выглянул из палатки, увидел дождь и не пошел? Дождь для хорошей съемки не помеха, если знаешь, как и что снимать… Единственно, почему-то «Игольное ушко», каким-то мистическим образом, никак не хотело позволить мне съемку. В дожде я пытался по-шпионски работать - из-под плащ-палатки, которую я в таких случаях надевал. В ней я залез и на скалу над «Игольным ушком», откуда, мне казалось, «Долина мечты» раскрывалась лучше. Даже передний план удалось найти из маленькой сосенки…


                Эта скала возвышается над двумя пропастями – двумя склонами перевала Художников спереди и сзади от моего фотоаппарата. Утренний ветер разгулялся по обеим сторонам склонов и восходящими потоками, срывал с меня плащ-палатку и задирал ее над головой. Смешно, наверное, было бы видеть такой зеленый факел со стороны, только все спали. Мне же смотреть было некуда, не только через видоискатель – вокруг меня была только плащ-палатка. Боясь сорваться и балансируя на ветру, я усмирял ее, но ненадолго. Она тут же взлетала и только что не завязывалась у меня над головой. А, ведь, мне надо было сделать не просто один кадр, а отснять несколько панорам. Только летчицкий вестибулярный аппарат и не дал опять погнуть мою башку об какой-нибудь камень по ту или эту сторону перевала под скалой, на которой я балансировал. Не хотелось нарушать гармонию пустого сосуда, в который, если изредка и забредает какая-никакая мысль, то отражаясь от стенок этой совершенной формы пустоты, извлекает из нее чудесный хрустальный звон. А если погнется от встречи с камнем? Звук, отскакивая от этих «погнутостей», будет напоминать хруст щебня в бетономешалке?


                Само «Игольное ушко» тоже хотелось снять, но, оказалось, сделать это одним кадром невозможно. В один кадр оно целиком не упаковывается. Вот тут-то опять и спасает панорама из 29 кадров в три ряда, конечно, если хочешь, чтобы видна была не только дырка в скале, а, чтобы сквозь «Ушко» просматривалась и «Долина Мечты» с ее пиками: «Звезда», «Птица», «Зуб Дракона»… К «Ушку» можно подняться по крутой скале, а, когда встанешь рядом, то оказываешься стоящим уже практически в его проходе – шаг и ты по другую сторону перевала. Отклонишься назад – и ты завис над пропастью по эту сторону, над чашей озер Каровых…


                Когда я вернулся, Юра еще спал. Счастливчик! Хотя и я сегодня очень даже доволен. Я сделал, что хотел и никому не помешал. Вот выспаться бы!.. Но пора поднимать Юру и выступать, как это не смешно, через тот же «Перевал Художников», откуда я только что вернулся, к «Озеру Художников», а там и на «Зуб Дракона» взгромоздиться…


                И вот снова этот год - конец второй декады июня и наш третий приезд в этом году в Ергаки. Никаких сомнений, никаких вопросов никому не задаем. Но советчики появляются, не успели мы еще выйти из машины и, только-только надели рюкзаки. Ни за что не угадаете, кто был первым! Первым советчиком был второй прошлогодний… Ну вы его знаете… Мы еще шагу к озеру «Радужное» не сделали, а он тут как тут. Ждал, что ли, всю неделю на дороге возле Визит-Центра? Мистика! И ведь убедил! Сам был, сам видел снег на спуске с перевала «Художников» к озеру… Рюкзаки нехотя и грустно сползли с нас. Мой совсем скис и, не желая заползать в багажник, зацепился за выхлопную, хмуро целясь из скатанного в трубку каремата в проводника номер два. Юрин зло и выразительно лязгнул металлом пряжек по лопате на дне багажника – тоже мысленно примеривает, наверное, ее ко лбу проводника. И уже в багажнике, укладываясь, они что-то утробно перекатывали внутри себя. Мне почудилось, или я наяву услышал, – матерятся?..
                Слава Богу! На подходе я увидел группу, возвращающуюся явно издалека, и уговорил Юру их подождать-поговорить. Оказывается – это МЧСовцы сгоняли свои семьи к водопадам «Богатырь» и «Грация». За три дня!
                Водопады я оставлял на сладенькое, на следующие годы. Но маршрут я уже изучил и наметил. По моим подсчетам он займет дней шесть - восемь. Правда, мне еще надо будет заглянуть в «Каменный Замок», пофотографировать его на закате, потом на рассвете. Та же история на водопадах и та же на озере «Черное». После этого вернуться к озеру «Художников», а потом - на пик «Зуб Дракона»…
                МЧСовцы, возвращаясь с водопадов, с перевала «Тайгиш», рассмотрели нужный нам перевал «Художников». Есть там снег, но пройти можно!
                Уговариваю Юру идти вперед, пока возможно идти. Может, получится сходить, хотя бы туда и обратно, без ночевки? Штурм пика «Зуб Дракона» мы, так и быть, оставим на следующий год. Рюкзаки снова весело взгромоздились на нас, но день растрачен на дорогу от санатория и на консультации – проскочить через перевал засветло не успеем. На подходе к озеру «Радужное» есть лагерь «Альтамира» для путёвых туристов, которые с путёвками. Кстати, я думал, что рюкзак стирает все социальные различия. Ан, нет! – у них есть ВИПовские палатки, с удобствами…
 

                В лагере ждут группу, которая сегодня должна вернуться с озера «Художников». И она возвращается. Проводник – девочка из Красноярска, за перевалом провалилась по пояс в снег, но под камни не ушла и, все-таки, сводила группу на озеро и обратно! С нами идти не может – ведет завтра ту же группу на другие скалы. Но заведующая лагерем обещает нам найти попутчика. Вечером к костру подошел завтрашний попутчик. Удача, так удача! Им оказался старший инспектор охотоведов природного парка «Ергаки». В руках у него карабин «Сайга». Мы с Юрой потешаемся над медведями. «Сайга» - не пугач прошлогодний и не двустволка, это - «Калашников» в охотничьем варианте. И старший охотовед – главное начальство в горах. Мишки, соблюдая субординацию, построились и залегли рядком за кочку уже сегодня, не желая завтра показываться, пред ясные очи начальства. Но с нами  инспектор суров и не разговорчив. Он назначает выход завтра на девять утра. Все мои мольбы выйти вообще в шесть, когда туман, когда рассвет… не удосуживаются ответом, даже. Он не только в глаза не смотрит, он смотрит в сторону. Кажется, он нами уже не доволен?!


                Завтра поход не состоялся – дождь в девять утра только начинается и обещает быть весь день. Пока мы не расстроились – у нас было еще пара дней впереди и, что важнее, пришел охотовед и подтвердил поход на следующий день после дождя. Некоторые его фразы вчера и сегодня позволили нам сделать правильные выводы о его суровости по отношению к нам, которые потом постепенно подтвердились в процессе общения в горах. Под дождем было время в полной мере раскрыть наши аналитические способности, и мы его просчитали.

 
                Жизнь нас свела еще с одним Дерсу Узала. Его тоже не хочется оставлять в нашем рассказе без имени, как и его подчиненного инспектора-охотоведа Николая, с которым мы познакомились в прошлом году, – очень уж большое они оба вызвали у нас уважение. Зовут его Андрей. Не только внешне он не похож на Николая. Андрей был именно брутален и накачан, в отличие от Николая. Они с моим Юрой потом на этой почве сошлись, гуляя по горам. Юра тоже тягает железо уже сорок лет, соревнования и т.д. Андрей был с нами более суров, чем Николай. Может быть потому, что счет убитым медведям у него был больше? И для него Страшный суд уже начался? И неизвестно: спросят ли с него там, наверху? Он судил себя сам. А я для него был не только тот, кого ему предстоит защищать, но и тот, из-за которого может возникнуть необходимость убить. Он меня же и спрашивает: «А что делать, если медведь уже несется по лагерю и уже помял кого-то?» Я понимаю, что это случай из его практики. Молчит, а в глазах боль, и я почти слышу упрек: «Ведь это же вы пришли в его владения, вы прикормили его, выбрасывая объедки, или, того хуже, оставляли для него лакомства, делая его опасным попрошайкой». Видимо, ему чаще приходится встречаться с недисциплинированными туристами, с теми, кто, нарушая туристические законы, приводят ситуацию к необходимости его же потом и защищать. Турист напакостит, а мишка расплачивается. Познакомившись с Николаем и Андреем, я как-то более выпукло понял отличие охотоведа от его собрата - охотника. Охотовед не столько меня защищает от зверя, сколько природу от меня…
                Даже пытаясь соблюдать те нехитрые «нельзя», не всегда можно гарантировать себя от неожиданностей. Опасно - неожиданно очень близко оказаться перед зверем. И смертельно - оказаться между медведицей и малышом.
 

                Ребята рассказывали, как в дальнем походе к водопадам «Богатырь» и «Грация» они шли по крупным валунам – курумнику. Тропа проходила немного ниже вершинки, всего в десяти метрах от нее. И один из них взошел на эту вершинку. А за ней - ничего не ожидавшая медведица с двумя медвежатами, почти нос к носу. В реакции со зверем соревноваться бесполезно. А он и не соревновался. В нем обнаружилась та же звериная реакция - когда медведица в один прыжок вставала на его место, он уже стоял среди своих спутников. Расстояние все еще было критическое, но туристов было много. Она не пошла вперед. Наверняка, это была мать, а не нянька. Нянька бы не остановилась и смела всю компанию, не считая их и не сортируя. Нянька – это медведица, которая не имела и не может иметь своих детей. Ей поручают нянчить медвежат другие медведицы. Природа заложила в таких нянек неукротимую способность защищать чужих детей. И, если ее не остановить, обездвижив выстрелом в позвоночник, она с пулей в сердце пройдет сотню – другую метров. А уж если идти сознательно на нарушение…


                Под дождем в палатке нам вспомнилось много таких случаев.


                …На перевале Птица мемориальная доска прямо под ногами привинчена к камню, наступить можно. Девочка около двадцати лет, в апреле... Зачем она на пик в апреле-то?


                …У водопада Мраморный - табличка с пятью-семью фамилиями. Все по одной и той же причине – селфи. Ну ладно, первый полез на эту полку сфотографироваться. Зачем же другой на следующий год, прочитав эту табличку, тоже?.. Предательская полка этого водопада – каскада. Весной она в белой пене, никто не посмеет на нее встать. А летом гладенькая, вода по ней прозрачненькая. Кажется, ну я - то устою, меня – то не смоет. Уж больно пейзаж хорош…


                …Да я и сам, считая себя не таким уж и нарушителем, в этот же вечер один из законов и нарушил. Ну, это уже забегая вперед, после того, как вечером, под приличным дождем, мы с Юрой запалили-таки костер, чем окончательно растопили скепсис заведующей лагерем по отношению к нам, как к туристам (прости, Юра, - я только помогал волшебнику и выполнял указания - колдовал ты). К костру потянулись обсушиваться обитатели лагеря Альтамира. С одного бока сушились, с другого дождь делал свое дело… И тут я увидел за опушкой, выдвигающиеся к нам от гор, языки тумана. Мне есть на кого свалить свою вину – на фотоаппарат. Я его схватил и понесся фотографировать жарки в тумане, благо еще было не совсем темно. Хотя для съемки без штатива было уже поздно, мне удалось удержать фотоаппарат. Между ударами сердца, наверное. Получилось пара снимков на длинных выдержках. В лес, за пределы лагеря, я выдвинулся всего метров на триста - четыреста. Но вспоминалась, во время нажатий на спуск фотоаппарата, история молодой пары, которая, чтобы не мешать спящим в этом же лагере, и, ища уединения, не подальше от лагеря выдвинула свою палатку, а, всего лишь, слегка за его периметр. Мишка с ними с первыми и «поздоровался». Вспомнилось: а ведь и нам, как не постояльцам лагеря, заведующая разрешила поставить палатку только за пределами лагеря… И, пока я гонялся за жарками в туманах, у мишки в этот раз был шанс, теперь уже и мне, «представиться по случаю». Тут в туалет-то по утрам желательно ходить к лесу передом, а к лагерю задом. И желательно, чтобы весь лагерь это видел…


                Ну а пока мы все еще в палатке. Развлекаясь, о чем только не говорили. О будущей выставке, например. Я убеждал Юру, что надо подкопить еще материала, - с каждой вылазки обычно и профессионалы-то привозят меньше десятка выставочных работ. Как потом оказалось, только с этого заезда у нас на выставку пошло больше трех десятков фоток. Юра был нетерпелив и, как всегда, не слушая, спорил со мной, доказывая то же самое, что и я ему. Чуть не подрались.
                Так-то мы с ним мирно сосуществуем. Иногда с утра только поспорим. Поспорим с утра, кому сегодня весь день колокольчик носить. А так - все мирно. И то, после того, как инструкцию в Визит-Центре прочитали на тему, что нужно делать, чтобы медведь не съел, конечно, разбавили эту инструкцию туристическим юмором, не без этого. Оказывается, с колокольчиком надо ходить. Его звон отпугивает мишку. И еще не надо ходить по медвежьим тропам. Тропу, что она медвежья, можно узнать по медвежьему помету. А понять, что он медвежий, совсем легко – из него обычно торчит колокольчик…
                Счастливые, ржали, как дураки, предчувствуя завтрашнее чудо. У Юры и аргумент был по выставке - сюжет с озера Светлое – фотография, которую мы увидели в Визит-Центре в качестве календаря на стене. Очень хорошая картинка, но Юра считал, что у меня этот сюжет получился лучше. Трудно его пропустить, поэтому каждый снимает его, когда там бывает. Но весь сюжет в кадр не входит – угла охвата объектива не хватает. Все выхватывают наиболее знаковую центральную часть. Но с моей точки зрения, картинка остается незаконченной, как голова без ушей. Особенно, если освоил панорамную съемку, и есть возможность включить в нее и «уши» тоже. Это тот же сюжет, про который я уже два раза говорил.


                Конечно, не только материал для выставок заставил нас устроить скачки вокруг недоступного для нас уже четвертый год озера «Художников». Мы развеселились, вспомнив рассказ Семена Альтова про зеленую муху, которая старой башкой бьется в стекло, а рядом форточка открыта. Это про нас. Любой нам скажет, что все очень просто: приезжаешь в июле, шесть часов даже от «Визит-Центра» - и, палатка уже стоит на озере. Не все так просто и словами не объяснишь. Можно, конечно, оправдываясь, и сказать: «…вот на пенсии…». А мы и так на пенсии, хотя и на преждевременной, как первые роды – на аэрофлотовской. «Выродили» нас из авиации. Тогда скажем: «Вот на туристической пенсии непременно так и будем делать». Когда сил не будет скакать по горам… А вы спросите у тех МЧСовцев, зачем они трое суток перлись на водопады без остановки, чтобы только взглянуть и обратно? Они-то слова нашли (хотя дело явно не в них) – просто хотелось увидеть водопад в это время года, когда он полноводный. И все!.. Летом – это ниточка воды, падающая с неимоверной высоты, а им захотелось широких потоков для полного счастья. И что увидели? Нет! С водопада еще лед не сошел… И что, мы их расстроенными увидели? Счастливых!


                …Перешли на анекдоты. Даже показалось, палатка с нами охает, и дождь стал ее облетать, не касаясь, с испугу. Выглянули, нет - все в порядке, дождь здесь.
                …Надели дождевики, вылезли на свободу. Через наш мирный лагерь небольшими группами и по одному проходят ребята в камуфляже, кое у кого автоматы, и не «Сайга» охотничья – «Калашников». Мокрые! Мы знали, что где-то рядом – центр подготовки спецназа из местных ребят. Один остановился. Оказывается, забрасывали в тайгу на выживание. Я замечаю, что они без палаток, спальники и даже карематы не у всех. Пытаюсь шутить про злых офицеров, которые планировали это выживание не для всех… Он вежливо молчит. Наверное, тут готовят в «вежливые люди». Не стал я его фотографировать – исследовать порог его вежливости.


                …Дождь идет, развлечения закончились, и мы решили «попроведывать» машину – полтора часа ходу всего. Нет, мы знали, что здесь ходят приличные люди, даже гаечка не пропадет. Было, правда, пара неприличных случаев, если верить второму проводнику. Но горы такие вещи не любят. И теперь никто не знает, по каким весям те двое ходят, и ходят ли? Но дождь идет, развлечения закончились.


                …Стоит, родная, умытая дождем, ждет. Съездили на базу Спящий Саян, плотно покушали в кафе, понаблюдали за собачкой. Она опять крадется к навесу с шашлыками… Дело к вечеру, пора возвращаться и разжигать тот самый костер.
 

                Утро, дождь прекратился. Вчера у Андрея все-таки я выцыганил полчаса от времени выхода, и мы их потратили, чтобы добраться до озера Радужное. И тут же он их и погасил, оставив нас у озера, отойдя на пятнадцать минут к своей палатке, дать напарникам указания на время своего отсутствия. Но я все использовал до секундочки! Фотоаппарат не молчал…

 
                Потом, опять же, по некоторым фразам мы вычислили, почему он не хотел идти раньше девяти утра. Он считает, что к этому времени медведи ложатся спать. Ему видней, он же начальник. Это он составляет лесное расписание на день: кому, когда ложиться, кому, когда вставать. На подходе к озеру туман стоял сплошной стеной. К озеру он стал сбиваться в сугробы, готовясь подпрыгнуть и стать облаком. Но над ним все еще были видны скалы, на которые мы идем: «Висячий Камень», «Скала Орешек», а за ними «Перевал Художников». Тут-то и выхватил из этого тумана несколько кадров мой фотоаппарат. Не за полчаса, а за эти кадры я «рубился» с Андреем.


                Поднимаясь, за неторопливым разговором, насколько это позволяет дыхание идущего в гору, Юра и Андрей нашли общую тему: говорили о том, как «жать», как «толкать» «железо», делились рецептами сбалансированного спортивного питания, протеиновые коктейли в корне отвергали.


                У озера «Каровое Нижнее» инспектор оставил нас, сказал ждать. Мы, как и его медведи, привыкли выполнять команды. Стоим, ждем. У кого карабин, того и тапки. Сказал бы: «Лечь!» – легли. Он отошел к палатке, которая стояла ниже местечка «Перекресток». Потом, вспоминая, я понял, кто там живет. Это была вотчина Лады – легенды Ергаков. Женщина жила здесь от снега и до снега, иногда принимала туристов. По противоречивым сведениям: со временем ее характер стал меняться, и она стала «защищать» Природный парк не только от нерадивых туристов… Она не боялась и жила в непосредственной близости от семьи медведей. И они ее не боялись. Но говорят, некоторые, встречавшиеся с ней, предпочли бы встречу с ее соседями. Зря Андрей оберегал наши ранимые души, я бы хотел с ней познакомиться. Думаю, такие люди, близкие к природе, как лакмусовая бумажка, могут нелицеприятно показать мне, кто я есть на самом деле, не прикрытый городскими оправданиями.


                На озере «Каровое Нижнее» у берегов уже подтаял лед. «Каровое Верхнее» выше «Нижнего» метров на семьдесят всего, но оно полностью покрыто льдом. Только интересно он был расколот – радиальные, из центра прямые трещины были соединены трещинами-окружностями, как паутинка!
                Вот и на перевал «Художников» взгромоздились. Дух захватывает, как и на его собрате – перевале «Курсантов» неделю назад, который сейчас от нас закрыт пиком «Молодежный». Фотоаппарат опять снимает панорамами в два-три ряда пространство нашей души.
                На юг – чаша озер Каровых. На север от хребта и перевала – чаша озер «Горных Духов» и ниже его метров на сто по высоте – озеро «Художников». Озеро «Горных Духов» сваливается в «Художников» каскадом маленьких водопадов. Все то, что на север еще называют «Долиной Мечты». Нашей мечты тоже. Опять сгрудились пики: «Птица», «Звездный», «Зеркальный», «Парабола» и вон там – «Зуб Дракона».


                Спуск с перевала намного сложней. Несмотря на то, что отчетливая тропа идет налево вдоль хребта, я знаю, по карте надо направо. Влево ходят альпинисты, там гладь каменных зеркал. И Андрей ведет вправо, в россыпь обломков скал. Хотя метрах в трехстах к пику «Молодежный» есть еще одна тропа через дырку в скале, то самое «Игольное ушко», через которое все и ходят. Андрей недавно разведал этот маршрут, минуя «Ушко», и сейчас хочет подарить его нам. «Игольное ушко» мы опробуем в следующем году и с другим проводником, когда все-таки сходим и на пик «Зуб дракона»… А пока следуем за Андреем.
                В нескольких местах тропа перегорожена широкими снежниками. Андрей выбивает в них для нас ступени носками своих армейских ботинок. Кое-где тропу обозначают турики – выкладки в несколько камней. Я бы, наверное, не нашел, только по карте – снег же.


                У подножия нас ожидает новая достопримечательность – «Чемоданы». Мы про них уже знаем. Это громадные, некоторые в двух-трех этажное здание, валуны – обломки скал. Ими заполнена довольно обширная часть пространства «Долины Мечты». Но отсюда они кажутся безобидной речной галькой…
                «Чемоданы» не вросли в скалы или землю, а лежат на каменной плите. Под ними широко разливается ручей, превращаясь в озерцо. Между ними можно ходить, вернее блудить. И их обходят. Или, зная тропу, идут по ним. Тропа обозначена краской и туриками. Но люди все равно блудят в них. Не послушался турика, показалось, что с этого камня лучше перепрыгнуть не на тот, а на вот этот… Но со следующего можно и не найти камня в пределах досягаемости твоего прыжка. А были еще случаи, когда пытались найти тропу под Чемоданами и спрыгивали вниз. А это вообще - гиблое дело. Без помощи ни насквозь не пройдешь, ни наверх не заберешься. На другой стороне, куда нас все же привели турики, «Чемоданы» потеснились, и дали ручью образовать озерцо «Гармония». Чувствуете? Название! При таком названии и изумрудного льда в нем не надо. Но, он был!


                На спуске панорамы разворачивались одна за другой. Я едва успеваю их фиксировать. Подходить к озеру не тороплюсь. В интернете я видел много портретов озера. И фоны на них красиво обрамляли его. Тут и Парабола, и скала Конь. Но мне казалось, что все опять «без ушей». Нашел точку съемки для панорамки из восьми кадров.


                На подходе я радовался небу, нажимая на спуск. Шикарная летняя вертикальная кучевка с голубым в разрывах.  Но увлекся и упустил ее из виду на какое-то время. Догоняя своих, я поднял голову, чтобы еще раз порадоваться своему счастью, но тут же понял, что счастье вот сейчас и закончится вместе со съемкой.
                Тучи широкой грудью завалили всю «Долину Мечты». А вот и первые капли дождя. Уже у озера Юра с Андреем зовут меня к себе под дерево. Но я уже под дождем выхватываю объективом окрестности озера «Художников». И это в копилку тех кадров, которые украшает состояние природы. Посыпался град, и мужики уже кулаками приглашают меня спрятаться к ним под дерево.
                Под деревом я лихорадочно пытаюсь сообразить, что дальше? Мне же еще надо столько отснять! Но Андрей уже принял «командирское решение» - идем назад. Мы ведь у озера побыли не больше получаса, а хотелось еще и впитать его в себя и все, что видим вокруг! С Юрой и раньше мы начинали думать, что фотография – не главное, что хочется приехать, чтобы просто ПОБЫТЬ, впустить в себя…
                Конечно, при съемке я закрывал для себя событие, которое снимал, поиском точки съемки, организацией картинки и т.д. Обычно, пренебрегая ощущениями во время съемки, я все же красоту сюжета пытаюсь почувствовать, в какой-то мере уже потом, по результату съемки, по фотографиям. Но здесь так не получается. Здесь красота - не главное. Чтобы потом в тебе всплыли те переживания, та энергетика этих гор, этих озер, этого живого состояния Природы, надо сначала впустить их в себя, а фотоаппарат препятствует этому.
                Я уже пытался отказаться от фотографии, когда она стала мешать мне, как я думал, в главном деле моей жизни – йоге. Силовым методом заставил себя прекратить фотографирование, но хватило меня всего на два года. Отказался я от этой затеи. Понял: что для меня является главным, должна решать сама душа. Нельзя уйти в пещеру от мира, от своих обязанностей в нем. Все это притащится за тобой в ту же пещеру твоей головой.
                Только после того, как ты это в себе аккумулируешь, отказ от фотографирования перестанет носить принудительный характер, а приобретет восторг внутренней потребности, станет совсем безболезненным потому, что приобретение в этом случае будет принадлежать уже не красоте и разуму, а гораздо более высоким сферам – душе.
                Вот в следующем году отсниму Зуб Дракона… И что? Потом буду оставлять камеру дома? А Богатырь, а Грация?..


                О том, что «не напитались» энергетикой в такой короткий срок, тоже вопрос не однозначный. Что-то, наверное, с нами происходит или произошло, Андрей все внимательнее останавливает на нас взгляд.
                Мало «напитались»? Я, как старый йог, где-то в таких же старых книгах прочитал притчу про Учителя и ученика. Ученик просил показать сейчас же цель, куда ведет его Учитель – Царствие Небесное, наверное, чтобы знать, что Оно стоит того, чтобы всю жизнь положить на Его достижение. Учитель возражал, что ученик, еще не достаточно очистил свое эго, чтобы оказаться способным воспринять эту цель, более того, выдержать Его чистоту… Может быть, и Ергаки отмерили нам целых полчаса в соответствии с нашей никчемностью? Вот осознаем,.. и в следующем году… А пока надо довольствоваться тем, что судьба отмерила.

 
                О том, что мало пофотографировал, что, может быть, нашел не самые лучшие точки для съемки, я тоже не жалел. Я и раньше убеждался, что даже в условиях дефицита времени, чутье подсказывает, чуть ли не единственно верную, точку съемки. Попытки потом повторить-улучшить ни к чему не приводят. Конечно, мы не переночевали, не спустились к «Мраморным Ваннам» - местным достопримечательностям, не сходили на пик «Зуб Дракона»…


                Скажу по секрету и, забегая вперед, что ко времени написания этого текста, мы с Юрой уже вернулись домой. Я обработал весь фотоматериал. Сделали две больших, серьезных и с разной тематикой выставки, каждая более шести десятков фотографий. Юра и тут меня не бросил - выступил спонсором. Выставки нынче для одного неподъемны. Тем более, мы с ним сошлись в том, что Ергаки и наши восторги от них фотографиями размером менее, чем полтора метра, не передашь. Сейчас уже глубокая весна и до следующего - пятого похода не более двух месяцев. А там и «Зуб Дракона», и «посидеть» в покое озера «Художников». А вдруг опять не попадем? Да нет, получится! Даже если на озеро не прорвемся, еще куда-нибудь сходим. Утешаемся… Что-то мы, в последнее время, на мазохистов становимся похожими. Помните? С каждым промахом молотка по пальцу, кайф усиливается.
                А если сбегать еще на один годик вперед, то в этот «черезбудующий» год мы и на озере «Художников» «поночевали», и на «Зуб Дракона» поднялись, и долгожданная встреча с легендой Ергаков – Ладой состоялась. Оказалась, вполне нормальная и приятная женщина. Я тогда отвлекся на какой-то рододендрон, опять заставляя его позировать, а Юра ушел вперед. Когда я его догнал, он уже разговаривал с какой-то женщиной у озера «Каровое Нижнее». Для меня видеть такие Юрины беседы с прекрасным полом дело привычное. Но в этот раз Юра поспешил и меня представить своей собеседнице: «А вот Олег, он с вами уже давно хотел познакомиться…». Женщина повернула ко мне радушное лицо: «А давайте и познакомимся - Лада Туранова. Общественный инспектор природного парка «Ергаки». От неожиданности, вспыхнувшей радости и по старой йоговской привычке, я раскрыл руки для объятий. И мы обнялись просто и естественно, как старые друзья. Этого оказалось достаточно. Несмотря на то, что Лада половину года жила в горах и гоняла нерадивых туристов, она оставалась женщиной. Может быть наши объятия, а может быть наше трепетное отношение к ее Ергакам, раскрыли и эту женщину.
Она, как в сказке: и чаем нас напоила, и травок дала, и Золотым корнем угостила, и тропу на пик «Учителей» показала, и провожатых дала. А что стоит ее рассказ про семью медведей, которая живет с ней по соседству?! И про медвежонка-второгодка. Он с мамкой только что вылез из берлоги, еще не привык к изменившемуся миру вокруг него и своему месту в нем. Медвежонку еще было невдомек, что пока он спал, он еще и рос. Что его голос вместе с правами в лесу изменились, что ему можно уже и степенность проявлять, и характер. Вместо этого медвежонок стреканул за кедр, за которым он прошлым летом прятался от Лады. Но в этом году он за деревом не поместился. Это сильно рассмешило Ладу, и она ему крикнула тогда: «Эй, несмышленыш, жопу-то видно!..»


                А! Опять я увлекся – мы ж под деревом стоим. Нет, уже подходим к «Чемоданам». Юра надеялся найти там свой талисман, оставленный на пути «туда». Это – фирменная бейсболка с командирской символикой, купленная им в Сиэтле, когда он там переучивался на «Боинг». Тропа была, а бейсболки не было. Юра решил, что эти исполинские камни взяли ее как пропуск к озеру без происшествий.
                Дождь не улежал на нагретых за первую половину дня «Чемоданах». Испарялся и причудливо танцевал на цыпочках седыми космами. Скоро космы собьются в шиньон-облако, и оно поползет за нами вверх к перевалу. На середине восхождения снова начался дождь. Мы уже стояли на перевале, прижатые дождем из тучи, брюхо которой вспорол величественно возвышавшийся над нами совсем рядом, пик «Молодежный», а снизу нас вот-вот поглотит туман-облако. Завораживающая картина – взяли в клещи. Вот мы и в тумане, а его сверху режет дождем большая туча. Еще чуть-чуть и они слились и пьют друг друга.


                Очарование нарушил Андрей. Или добавил. Он спросил, внимательно вглядываясь в нас, не жалеем ли мы, что сходили? Нас как прорвало, что-то бестолково говорили: «Да, нет!.. Да что ты!.. Да, здесь!..». Летчики иногда говорят про тех, кто «хворает» авиацией, что они «тронутые небом». Вот и о нас с Юрой, наверное, можно так сказать – эти горы «потрогали» нас за что-то живое. В ту нишу, в душе, которую, когда мы летали, занимало небо, теперь, когда мы на пенсии, каким-то непостижимым и незаметным для нас образом, вдруг просочились горы… И Андрей это понял. Он показал на горизонт, где в дожде, все-таки были видны скалы. Это – «Арадан», тоже хребет, недалеко от «Ергаков». Мы про него тоже знали немного. То, что туристы туда ходят, но редко и очень подготовленные. Что это – медвежий край. Медведей там больше и они крепко держат оборону против нашего брата. Андрей сказал: «В «Ергаках» красиво, душевно, покойно. А на «Арадане»…», - и замолчал. Я подумал: «А что же еще-то? Что выше?». И догадался: «Растворяется он там душой, сливается с каждым кустиком…». Это же то, к чему я стремлюсь в своих медитациях, «…пейте меня, ешьте…», - это же про это! Андрей посмотрел пристально, глубже, чем в глаза и продолжил: «Мы туда собираемся сходить с инспекторами, изучить медвежью обстановку. Я могу взять вас с собой. Хотите?». Я напрягся. Сквозь круги моего подсознания проступила фраза: «Это же он нас с собой в разведку зовет!», я чуть в пропасть обратно не свалился. Конечно, пойду! Буду воду носить, кофе варить, подносить патроны!..


                Скатились с пологого с этой стороны хребта склона. У «Радужного» Андрей пригласил нас в свою палатку на чай. От таких предложений не отказываются. Потом распрощались. Как всегда – мои фотки сейчас у него.
                В «Альтамира» ответили на вопросы по маршруту. Опять у нас достижение – этот маршрут обычно группы проходят за двенадцать часов, мы вернулись через девять. Дождь, наверное, гнал.
                Общения не хотелось. И мы, чтобы украдкой увезти весь сегодняшний день с собой, собрали палатку и уехали в сгущающиеся сумерки, хотя у нас был еще день в запасе.
                Но неуемный Юра на обратной дороге отмахал километров десять в сторону от трассы. Там, на дороге в «Каменный Город», мы раньше видели огромные и густые поля жарков-огоньков. Позади - девять часов, хоть и налегке, но по горам, и почти два часа с полной выкладкой до машины. Впереди - часов пять до санатория. А он – полюбоваться на прощание… Ночью почти. Монстр - романтик!
                В кабине ночь и тишина. Ворчат только шины, наверное, на нас за то, что оставили без внимания так надолго. В таких случаях тянет на сон или на философию. Я начал с того, что позавидовал местным жителям, если они есть в Природном парке. Жить в таком месте! Так и хочется сказать –  в таком месте силы! Но, к «местам силы»… я как-то… «без придыхания». Мне кажется, что их ищут и о них говорят те, кто не чувствует энергию внутри… Ергаки - это что-то более высокое – место души, что ли? Ощущает всю эту благодать тот, кто постоянно тут живет? Я знаю, что тот, кто достиг, скажем, Будда, живет, как на горе в своих ощущениях: в постоянной нирване, в постоянной Любви. Эти состояния для Него неизменны и Он не чувствует их «пиковости». Для Него горы нет, для Него все - ровно. Он может почувствовать только отсутствие этого состояния, когда обратит свое внимание на наш мир, на тех, кто под горой. Это и будет Его шаг к нам под гору, в физический мир. Он сразу почувствует «горемычность» отсутствия того, чем обладает, и отдернет занесенную в нашем направлении ногу. Он выполнил свое предназначение. А нам, стоящим под горой, вернее, пытающимся взойти на нее, каждый шаг воздается крупицами такого состояния, как у Будды. Уж не знаю, но мне иногда кажется, что, несмотря на то, что Он находится в постоянном состоянии счастья, мы счастливее Его, потому что каждый шаг к вершине отзывается поразительными состояниями, стимулирующими нас к движению. Для того, кто идет, конечно, и выполняет свое предназначение человека. А предназначение у нас такое же, как и у Будды – взойти, аккумулируя в себе то же состояние Безусловной Любви ко всему сущему, что и у него на вершине. Для этого у основания этой горы есть указатели «…возлюбить ближнего…», «…врага…» и т.д., все их знают. Эти указатели прибиты теми же крепкими гвоздями, что и ладони Иисуса. Подходя к горе, и читая ту или иную табличку, к которой нас на этот момент подвела судьба, мы начинаем восхождение. В попытках возлюбить того или этого, мы натыкаемся на самого  себя и оправдания, которые для нас готовит наш разум для того, чтобы вернуться и не идти. «Невозможно»,- говорит он «возлюбить ближнего, врага, еще, куда ни шло»… Но если усилие сделано, то наша неуемная радость и крупица Любви, которую осознала душа, будет нашим вознаграждением, но не главным. Главным будет то, что сделав шаг к вершине, мы приблизились к ней и к остальным векторам других табличек. Не говоря уж о том, что нас в течение жизни подведут к каждой табличке. И опыт любви приобретенной, согласно каждой такой именной табличке, сольется в большую Безусловную Любовь, как и тропинки, сольются на вершине в одну точку.


                Интересно, почему же это судьба развернула для меня эту гору тропинкой, ведущей в любовь к природе, указателем «любовь к братьям нашим меньшим»? Не на склоне лет, но «…в полном расцвете сил…». Казалось бы, надо «напоследок» в этом расцвете-рассвете махнуть крылом, сходить на танцы в санатории. А там, глядишь, и вершина. Наверное, это все уже было: и любовь к матери, и любовь к женщине. Может, я неважно себя показал на этих тропинках? Может, поэтому меня много лет уже, мучит один и тот же сон. То в академии, то уже в отряде, то в форме, то без формы, я вижу себя в смятении: завтра экзамен, а я не готов, не посещал, не учил... Ничего не знаю, кроме того, что не сдам, не зачтут… Наверное, сон – это подсказка, что-то я еще не понял, через что-то не прошел. А где, что, куда? - не знаю. Поэтому судьба, чтобы не терять время, не в следующей жизни, а уже в этой, предложила мне эти восхождения, чтобы я начал все сначала. Что же это будет в конце-то жизни? Мы же знаем заветы старых летчиков: «Не оставляй торможение на конец полосы, а любовь на конец жизни…». Это что же, все переносится на следующую жизнь или в этой еще что-то будет? Может сейчас все только и начинается? И мы с Юрой несемся по горам. Впускаем их в себя, раскрывая душу, и впитываем, пусть это пока только Любовь к Природе, но она в этот раз одарила нас в полной мере. А где-то нас ждут и другие таблички с крепкими гвоздями. Не упустим мы свою гору, облазаем со всех сторон, как и Ергаки.


PS: Часто мои рассказы опираются на фотографии, которые я сделал в путешествиях, собирая материал о них. Если читателя интересуют такие фото, то эти иллюстрированные рассказы можно найти на моей страничке на Яндекс Дзен: zen.yandex.ru/id/5eb61fd99dbe95648c545224
Большинство фотографий не вошедших в рассказы можно посмотреть на моей страничке в Одноклассниках https://ok.ru/profile/378570884685/photos.

10.11.2014