Дрожники. Покорение мира 2

Я шел по деревенской улочке, стараясь держаться в тени придорожных кустов. Ряд построек тянулся справа, а левая часть застроена какими-то сарайчиками, курятниками. Сразу за ними начинался спуск к мелкой, но шустрой речке, к берегу которой подходил густой лес. Места здесь, конечно, живописные. Еще и озеро какое-то знаменитое, увы, я плохо помнил, что говорил о нем агент.
Ворота следующего обжитого дома были распахнуты. Какая-то женщина, одетая в многовековое тряпье, носилась от двора к сараям с огромной корзиной. Я остановился поодаль, решив понаблюдать за странными соседями. Мужик, копошащийся во дворе у телеги (у телеги!) отличался от своего земляка только цветом бороды. Редкая светло-рыжая мочалка то и дело мелькала то у повозки, то у какого-то корыта,  скрывалась за перекошенной дверью и опять выныривала на божий свет. Меня, наконец, заметили. Женщина метнулась в дом, а мужик подошел к отпертым воротам с вилами наперевес, что заметно поубавило мое желание задавать вопросы.
- Кто такой? – рявкнул он, держась со стороны двора.
- Дом мы снимаем, -  голос задрожал, как разговаривать с этими безумцами?
- Снимаем? Это на постое что ли?
- Ну да, что-то вроде…
- И у кого?
- Семенихи…
- А ну иди отсюда, ведьмак. Ишь ты, Семенихин, чур меня!
- Да я только спросить. Вы мою машину не видели?
- Что? – рыжебородый опустил вилы. – Не пойму я, про что говоришь-то?
- Ну машину. Ездят на ней, - добавил я, удивляясь, что я это говорю.
- Телега что ли? Или кобыла?
- Что-то вроде…
- Никак свели, - в мужика появились сочувствующие нотки. – Так это не наши, тихо у нас, если только из Надонки, там мужики лихие, так давно их не было. Ты вдовый что ли?
- Почему вдовый? – не понял я.
- Так уж больно одет бедно, прореха на прорехе, - кивнул на мои джинсы Dolce&Gabbana.
- А до города далеко?
- Да верст триста, только мы там не бываем, нечего там делать.
- А магазины, больницы?
Собеседник смотрел на меня непонимающим взглядом.
- Так продаете же вы что-то, покупаете.
- Ярмарка в Надонке по осени, а так свое все, всего хватает. Разве соли когда прикупим да так по мелочи. Иногда торговцы наезжают, привозят товар. А тебе зачем, нужда?
- Нужда, нужда, - махнул я рукой и отправился обратно, не попрощавшись.
Господи, куда мы попали? Боялись, что во время карантина  местные жителям не понравится наш приезд, побоятся заразиться, поэтому мы и выбрали глухую деревню. Ожидали обнаружить здесь доживающих свой век стариков, вросших в родную землю, а столкнулись… С чем мы столкнулись? И Аська, может это не игра вовсе, может так на нее действует местный воздух. Что же агент говорил об этом озере? Не помню.

Аська хлопотала по хозяйству. Выбившаяся из-под платка кудрявая прядь упала на лицо.  Жена так мило и смешно отфыркивалась, что я не выдержал – прижал к себе, забыв о кошмаре на мгновение. Но  тут же оттолкнул, запах, исходивший от женщины, не был запахом Аськи. Схватил краюху хлеба и выскочил во двор. В душистом сарае меня ждала припрятанная под сеном тетрадка. Вышел из своего убежища только с наступлением сумерек, решил пройтись по деревне под покровом темноты. Не знаю, на что рассчитывал, но сидеть в душном сарае бесконечно невозможно, я должен разобраться, что здесь происходит.

Удивительно, какие здесь длинные вечера. Это в городе не замечаешь, как серые сумерки в стиле хайтек гасят суетливые рабочие дни, как наступают разгульно-порочные ночи, ослепляя  дешевым глянцем соблазнения. Блуждал по двору, пока тьма не станет настолько густой, что под ее прикрытием можно будет незаметно обследовать загадочное поселение.

Пробирался держась придорожных кустов, часто останавливаясь, вздрагивая от любых звуков. Во дворе ближайшего соседа что-то стучало и гремело, мычала корова. Странно, почему я раньше не слышал крики скотины, даже лая собак? Кажется или деревня с каждым днем становится все более обитаемой? 
Во дворе рыжебородого мужичка тихо, окна дома озарялись тусклым трепещущим светом. Я подобрался ближе, из-за забора не разглядеть, что происходит внутри, лишь какие-то вытянутые тени. Нашел отошедший штакетник, пробрался за изгородь и осторожно подошел к стене, но тут из-за угла раздался заливистый лай, а вслед и шум шагов, звук открывающейся двери.
- Уймись, Трезорка, уймись неугомонный. Что разливаешься?
Я постарался слиться с покосившейся изгородью. А рыжебородый ходил по двору, хлопал дверьми сараев и приговаривал:
- Никакого спокойствия тебе Микола, никакого отдыха. Эх, Трезорка, Трезорка, все же на месте, неугомонный.
Собака, успокоенная голосом хозяина, виновато поскуливала.
- То-то, - сердито сказал собаке рыжебородый, скрываясь в доме.
Я поспешил выбраться со двора. И что я узнал, что рыжебородого зовут Митяем? Маловато…

Следующие два дома казались необитаемыми: никакого света, никаких звуков, а дальше заметил жилище, совершенно непохожее на остальные. Двухэтажный бревенчатый  красавец на небольшом бугорке. Почему я раньше не видел, он же возвышается над всем этим проклятым поселком? Внутрь двора проникнуть непросто, добротный высокий забор опоясывал владения. Темнота сгущалась, так и есть, небо заволокло тучами. Надо возвращаться, приду при  свете дня. Сделал несколько шагов и остановился, прислушиваясь. Показалось или кто-то, действительно, движется навстречу? Страх сковал движения. Я присел под кустом, пытаясь разглядеть хоть что-то в окружающем мраке. Звук нарастал, сливаясь в необъяснимый гул. Теперь это вовсе не походило на поступь одинокого человека. Скорее почувствовал, чем увидел клубы пыли, мрачную декорацию жуткого зрелища. Наконец, сквозь ночную пелену стали проступать контуры видения. Лучше бы я никогда не видел этого…

Продолжение следует.