Дети военной поры Так было в станице, которой уж н

Далеко не все молодые люди нашего района знают, что на территории нынешнего Джумайловского сельского поселения, там, где давно уже раскинулись рисовые чеки, была станица Хмельницкая. В архивном отделе районной администрации есть сборник «Основные административно-территориальные преобразования на Кубани (1793 – 1985 гг.)».  В  нем я  нашла кое-что о   давно уже не существующем населенном пункте: «Хмельницкая – 1879 г. Основана, как п. Понурский, не позднее 1914 г. преобразован в станицу,  названную Хмельницкой. Ст. Хмельницкая расселена в  1967 г. Кроме даты упразднения населенного пункта никаких пояснений нет. По рассказам бывших хмельничан знаю, что на месте станицы – рисовые чеки.
В других источниках говорится, что в конце 1870-х годов при станице Поповичевской появился, и стал быстро расти, хутор  Старожилы рассказали, что среди первых казаков, обосновавших этот населенный пункт, были семья Чуб из пяти человек, Андрей Клочко, Демьян Верещака, Федор Верба (поповичевские казаки, получившие собственные земельные наделы). При изучении метрических книг Ольгинской церкви за 1910-1914 годы обнаружила там эти фамилии.  Позже в поселке Понурском стали селиться иногородние из центральных губерний России.  К началу ХХ века  в нем действовали две мельницы (ветряная и паровая),маслобойня.                            В 1913 году, когда Россия пышно праздновала 300-летие дома Романовых,  поселку присвоили статус станицы и назвали Хмельницкой, по имени  прославленного  гетмана Запорожского казачьего войска. В честь такого важного события состоялись в новой станице богатые торжества с участием знатных гостей. Новый статус подстегнул хмельничан к интенсивному строительству.  К началу первой мировой войны в станице Хмельницкой насчитывалось 400 дворов. Там проживали в дружбе и согласии не только казаки, но и мещане, иногородние, несколько семей турок, принявших Православие, и семейство греков.
В период гражданской войны  некоторые хмельничане регулярно передавали сведения о расположении белогвардейцев в отряд красного командира Рогачева, базировавшийся в Старовеличковской. Среди подпольщиков были церковнослужители Плужной и Косенко (скорее всего они были рядовыми, не входили в церковный совет). В 1918 году А. Н. Плужного  и М. А. Овчаренко белые  арестовали и повесили. Косенко, по приговору станичного Правления (атаман – урядник Александр Чуб), расстреляли. Такая же участь - у Евфросиньи Филоненко. Ее убили, когда она возвращалась из Тимашевской, где участвовала в женской конференции. Жертвам гражданской войны на территории Хмельницкой был установлен памятник. Потом произвели перезахоронение в Джумайловку.   
В коллективизацию в Хмельницкой создали колхоз  «Путь к социализму».  В последующие годы построили начальную школу. После окончания  четырех классов дети учились в Поповичевской, жили кто в интернате, кто у родственников. Появились в Хмельницкой   медпункт, клуб, кинотеатр, новая  мельница и маслобойня. Учительствовал в местной школе Михаил Николаевич Ющенко из Старовеличковской. Перед Великой Отечественной войной Хмельницкая разрослась, в ней насчитывалось 300 дворов (об этом рассказывали старожилы станицы Кошкарь и Калентьев), но подняться до  предреволюционного  уровня Хмельницкой не удалось уже никогда.
Защищать Родину ушли 93 хмельничанина. Только 33 из них вернулись потом домой. Остальные погибли на фронтах Великой Отечественной.
В феврале 1943 года враги полностью сожгли станицу. Лишь одна хата уцелела. Вернувшиеся жители усердно восстанавливали ее,  но в 70-е годы, в соответствии с директивой о сселении  малых хуторов, Хмельницкую расселили. Большая часть ее жителей обосновалась в районном центре.
О трагедии кубанской Хатыни до сих пор с болью вспоминают ее не многочисленные бывшие жители, в основном – дети военного периода. Те, кто старше, не дожили до наших дней. В 2006 году мне довелось познакомиться и написать воспоминания о трагедии Хмельницкой бывшей хмельничанки Клавдии Георгиевны Сумец (в девичестве Дацко). А недавно мне помогли найти двух тружеников тыла военного периода, проживающих уже давно в районном центре.
Смотрели мы через речку - станица полыхала
Николаю Константиновичу Чубу в 1943 году было всего лишь восемь лет, но он ясно все помнит, ведь мальчишки военной поры взрослели рано. Его отец, Константин Петрович, работал трактористом, а мама, Феодора Степановна, в полеводческой бригаде   местного колхоза. Вместе с другими станичниками  отца забрали на фронт. Воевал где-то между Сталинградом и Ростовом-на Дону. Пришло сообщение, что он пропал без вести. Но много позже от вернувшегося с войны станичника узнали родные, что Николай Константинович погиб. Где и как? До сих пор выяснить это не удалось.
Матери было нелегко одной с двумя детьми, особенно, когда летом 1942 года пришли в станицу фашисты. Им повезло,   маленький домишко не приглянулся оккупантам, побрезговали они такими «хоромами». И, конечно же, мама была этому очень рада, ведь многие у кого «квартировали» враги, натерпелись страха и унижений. А в феврале 1943 года стали фашисты выгонять людей из домов. «Мой двоюродный брат рассказывал, что нашим семьям помог староста, - уточнил Николай Константинович, - у него была лошадь с санями. На них-то он нас и отвез в соседний хутор»
Детей (своих и беглецов-хмельничан) перепуганные хуторяне не выпускали из домов. Взрослые же видели через реку, как полыхала Хмельницкая. Как только наши очистили округу от захватчиков, вернулись  станичники к своему пепелищу. Мой собеседник рассказал: «Мы после возвращения устроились в бабушкином доме, в котором только крыша сгорела, а стены устояли. Камышом их накрыли — вот и было, где от холодов укрыться. Печку тоже камышом топили. Осенью меня отправили в Поповичевскую школу (где сейчас учкомбинат). Как и другие подростки из нашей станицы, жил на квартире. В войну   голодно было очень. Да, и в первые послевоенные годы тоже. Мы с пацанами летом, как-то тайком от взрослых, начали на колхозном поле после уборки колоски собирать. Боязно было, гоняли всех за это, но, как говорится, голод — не тетка. Как-то завидели издалека пролетку, спрятались с другом, а женщина какая-то не успела. Потом узнали, что ей пять лет тюрьмы за это дали».
Окончил Николай семь классов, вскоре пришла пора служить в армии. Первое время был в Новороссийске. Город был сильно разрушен, военные помогали приводить его в порядок. На Малой земле командиры предупреждали солдат, чтобы шли строго друг за другом, ведь слева и справа от тропы были еще не обезвреженные фашистские мины. Потом часть Николая отправили в Германию (на территорию ГДР). Там он пробыл три с половиной года. Население немецкое относилось к советским солдатам по-разному: старики — косились, а молодежь — нет. Но положение все же было сложное и в увольнение солдат не отпускали.  Пожилой человек вспоминает, что  города и поселки немецкие на территории, освобожденной нашими войсками, хорошо сохранились. Там же, где побывали американцы, все было сильно разрушено.
После демобилизации Николай выучился на тракториста, вскоре и женился. Супруга его, Мария Павловна (уже покойная) была из Калининской, потому молодые и обосновались там.  Через некоторое время забрали к себе мать, ведь Хмельницкую расселяли. Жалко было станицу, но и рис надо было выращивать. Долгие годы до самой пенсии трудился звеньевым в колхозе имени Ленина. С супругой они вырастили двух сыновей. Сейчас у Николая Константиновича три внука и семь правнуков. Живет вместе с одним из сыновей. Все хорошо, но  Хмельницкая частенько ему вспоминается: «Недавно ездили туда на кладбище. Все заросло, как будто никогда там и не было станицы!».
Потомок станичного атамана
На улице Крестьянской в районном центре живет еще один бывший хмельничанин, мальчишка военной поры — Виктор Владимирович Слетков. Он немного старше Николая Константиновича Чуба — родился в 1931 году. Как выяснилось, во время разговора, эти мужчины, возможно, дальние родственники. «Мой дед Александр ПОИСКАТЬ ОТЧЕСТВО У ЛИТВИНОВА Чуб был последним атаманом Хмельницкой. В период коллективизации его с семьей выслали в Ставропольский край. Тогда многих и из Поповичевской туда высылали, а оттуда — на Кубань. Моя жена, например, из высланных ставропольцев. А на хуторе Чапаи жило немало наших родственников, в том числе, мои двоюродные и троюродные братья.», - проведал Виктор Владимирович. Сам он — старший вахмистр Калининского станичного казачьего общества.
Глава семейства, Владимир Григорьевич Слетков был агрономом хмельницкого колхоза «Путь к социализму», в 1939 году он умер. Был он тоже казаком, в 1884 году в русско-турецкой войне участвовал,   воевал в двадцатом полку пластунов, орденом Святого Георгия УТОЧНИТЬ награжден. Мать моего собеседника, Евгения Александровна, трудилась в животноводстве. В семье подрастали четверо детей: два мальчика и две девочки. Виктор был средним. Еще до войны хорошо помогал родителям по хозяйству. Большой дом, гектар земли, на котором отец разбил замечательный сад, достался семье от дядьки Виктора. Зажиточного казака Вороного. Вдове с  ребятишками сад помог  в трудные годы выжить. Особенно много там было крупных сладких груш.
Виктор  Владимирович хорошо помнит военное лихолетье: «в августе 1942 года из Поповки приехали конные немцы (потом были румыны). Собрали оккупанты собрание. На котором выбрали старосту и двух полицаев. Они были не злобными, станичников не обижали. Тогда еще не все колхозные поля успели убрать. Немцы приказали женщинам собирать для них арбузы на бахче. А я, с братьями Василием и Леонидом Комиссаровыми, другими пацанами, наладились тягать эти арбузы, есть-то хотелось! Попрятали как-то свою добычу в речку, а полицаи ищут, не могут найти. Долго пришлось в воде, в камышах сидеть, пока полицаи не уехали. Додумались сразу по домам добычу не тащить, через несколько дней принесли. Мамки ругали нас!».
- А как жгли станицу, помните?
- Как не помнить! 22 января 1943 года из Поповичевской приехали фрицы на легковой машине, за ними прибыл обоз с зажигалками. Нам объявили. Чтобы через два часа никого в станице не было.  Все засуетились, тем, у кого были лошадки, было легче, а мы: мама, брат и сестры пошли пешком. Снега тогда не очень много выпало, а лед на реке был толстый. По нему мы и направились в Чапаи. Какая-то добрая женщина приютила нас. В хату ее набилось аж 20 человек! Дома хуторские стояли по над крутым берегом. Видим, а в камышах немецкие пулеметчики спрятались, ждали наших, но не дождались, советские части другой дорогой прошли. А Хмельницкую тем временем уже сожгли, нам из-за речки было все хорошо видно. Женщины голосили... А боя большого, помню, не было. А вот в Новониколаевской   несколько дней громыхало сильно».
Из справки, подписанной военкомом
В моем журналистском архиве сохранилась копия справки, из районного архивного отдела. Подписана она   Тимашевским военкомом полковником Сергеем  Качановым.   В ней указаны номера частей, принимавших участие в боевых действиях по освобождению временно оккупированной территории Калининского района в феврале-марте 1943 года.  Есть там такие строки: «19-я и 131-я отдельные стрелковые бригады вели бои по освобождению населенных пунктов: Гречаная Балка, Хмельницкая с направлением на хутор Ангелинский. 34-я отдельная стрелковая бригада под командованием подполковника Юдина, двигаясь со стороны Тимашевской, 18 февраля освободила Калининскую (Поповичевскую), Зареченское и Северный, продолжила наступление в направлении Красноармейской. Временная оккупация Калининского (Кагановичского) района продолжалась с  8-10 августа 1942 года по вторую декаду февраля 1943 года».
Так что действительно, большого сражения у Хмельницкой не было, ведь враги  имели сведения о том, что советские части наступают с двух сторон. Поэтому они сосредоточили большие силы у Новониколаевской, Лебедей, где несколько дней шли тяжелые кровопролитные бои, с огромными потерями в живой силе с обеих сторон.
Дом большой, крытый черепицей
Дом большой, крытый черепицей
Когда беженцы убедились, что враги ушли, отправились восвояси. Жуткое зрелище представляла собой их родная станица. Виктор Григорьевич вздохнул и продолжил: «Дом у нас был большой, шалеванный (обитый досками), с красивыми ставнями, черепичной крышей и деревянными полами. Кто-то их очевидцев, тех, кто уходили из Хмельницкой последними, рассказывал по возвращении, что наш дом долго не загорался, пока один из фашистов не бросил на крышу гранату. Пришли мы. Ни немцев, ни наших, только ветер пепел разносит по степи. Вскоре прискакал наш разведчик. Усталую лошадь оставил, и пешком пошел к Новониколаевской. Вернулся ли он за своей лошадкой, не знаю».
Большинству вернувшихся погорельцев пришлось рядом со развалинами домов вырыть землянки. Многие женщины снаряды в Старонижестеблиевскую. Славянскую, ведь в распутицу было не возможно по дорогам пройти ни машинам ни подводам. Как могли хмельничане выживали, обустраивались. Одно радовало — врага ненавистного гонит красная армия с родной земли! Ближе к весне, когда уже освободили Новониколаевскую,   начали в Хмельницкой восстанавливать колхоз. Сев вели вручную. Немцы всех коров уничтожили, в плуг и борону приходилось впрягаться женщинам, помогали им подростки.
Мой собеседник уточнил: «Убирали урожай еще два года вручную — женщины косили хлеба. Потом появились конные лобогрейки. Но за ней шли женщины и вязали снопы. Молотили хлеба цепами. Уже на мельнице, на утрамбованной земле укладывали колосья, накрывали их соломой. По которой ходили лошади. Собрав солову, сметали осыпавшееся зерно. Только в 1949 году в нашем колхозе появился первый прицепной комбайн «Коммунар». Тянули его два трактора. Я тогда уже работал на тракторе «Универсал», который наши умельцы собрали из старой разбитой техники. А начинал трудовую биографию погонщиком бычков. В том же 1949 году приехал к нам в станицу из Москвы фотограф. Расставлял столбики, что-то снимал. Мы спросили для чего это? Он объяснил, что здесь будет проходить канал оросительной системы. Рис будут выращивать.В 1952 году меня призвали на службу в армию. Три года служил в Латвии. Когда вернулся из армии, в Хмельницкой уже 2-3 дома оставалось. Последним выехал Сагайдак. Отработал я неделю в восьмом отряде МТС, в колхозе «Путь к социализму» на тракторе и перешел в колхоз имени Ленина. В 1962 году поехал учиться в Краснодар на двухгодичные курсы агрономов-садоводов, виноградарей, овощеводов".
Давно нет на карте их родной, любимой Хмельницкой, но они ее помнят.Но уйдет в мир иной нынешнее поколение и помнить о некогда богатой станице будет некому.