Р. Бабу. После вас, сэр! -9. Честь и достоинство

   Маршировка в колоннах, отработка движений и умения подавать команды были важными элементами жизни в Сайник Скул, поскольку нас готовили к службе в Вооруженных силах. Мы ходили строем, выполняя точно выверенные движения под оглушительные звуки команд во время ежедневных перемещений из спального корпуса в класс или из класса в столовую, а также во время еженедельного церемониального парада на парадном поле.

   Кадеты, отличившиеся в строевой подготовке, пользовались уважением, и остальных призывали брать с них пример. Предпосылкой успеха была хорошая осанка, и в школе не жалели сил, чтобы сделать нас физически подтянутыми.

   Стоя свободно по команде «вишрам» – «вольно», сосредоточенно застывая по команде «савдхан» – «смирно» и выполняя повороты налево, направо и кругом по команде «байе мурх», «дахне мурх» или «пиче мурх», мы отрабатывали строевые приемы. Это началось с первого школьного дня, когда еще не высохли слезы после отъезда родителей. Буквально на следующий день мы уже ходили строем по команде «тез чаал» – «шагом марш» и переходили на бег по команде «додке чаал» – «бегом». Капитан пансиона и префекты, которые подавали эти команды, перемежали их приказами типа «стоять прямо», «грудь вперед», «смотреть вверх» и даже подкрепляли слова физическими действиями, чтобы быть уверенными, что мы все время сохраняем правильную осанку. К их стараниям добавлялись усилия учителей, которые выполняли функцию  инструкторов по строевой подготовке на еженедельных церемониальных парадах. Мы получили много тычков кулаком под подбородок и между лопаток, толчков локтем в живот и пинков коленом ниже спины, прежде чем приобрели военную выправку и научились выполнять строевые приемы. Расхлябанные деревенские мальчишки, которые пришли в школу сутулыми и сгорбленными, усилиями префектов, капитанов пансионов и инструкторов по строевой подготовке за несколько месяцев превратились в кадетов с безукоризненно прямой спиной.

   Парадность и физическая опрятность распространялись  на все стороны школьной жизни благодаря внутренней регламентации. Мы везде  были, как на параде: в классе, на спортивной площадке, за обеденным столом, в актовом зале и любом  другом месте, где мы что-нибудь делали вместе, в группах, одетые в форму. Мы должны были прямо сидеть в классах и столовой и прямо, словно на параде, стоять в актовом зале и на спортивной площадке. Форма, которую мы носили, подчеркивала хорошую осанку, и мы гордились своей формой. У нас были разные виды формы для разных случаев: хаки для занятий в классе и парадов, белая для обеда и вечерних занятий и голубая с белым для физических упражнений. Красивая форма и хорошая выправка давали тебе особый статус в классе, актовом зале, столовой, на спортивной площадке или на парадном поле, и ты попадал в группу элитных учеников, которые однажды могут стать префектами, капитанами пансионов или даже капитанами школы.


   Были люди, которые делали незаметную, но тяжелую работу, чтобы поддерживать красоту формы, подчеркивавшей горделивую осанку кадетов. Но сами эти люди влачили жалкое существование, и никто не видел, чтобы они ходили, выпрямив спину.

   Постирщики-дхоби появлялись регулярно, дважды в неделю, чтобы собрать грязное белье, сложенное в стопки по всей спальне. К каждой спальне был прикреплен свой  постирщик, который приходил после обеда, чтобы, согнувшись возле твоей кровати, пересчитать грязное белье, проверить личные номера, написанные на нем, и показать тебе, что  все сосчитано правильно. Собирая белье, он передвигался от кровати к кровати на четвереньках, как Человек-паук, медленно ползущий по горизонтали. Он собирал все стопки в большой узел, поднимал его на плечо и тихо уходил, сгибаясь под тяжестью ноши. Несколько следующих дней он был занят тем, что отбивал мокрое белье, склонившись над стиральным камнем, а когда оно высыхало – гладил тяжелым утюгом. Потом, все так же ссутулившись, он приносил белье обратно, аккуратно сложив его в пачки, чтобы получить ничтожную плату в две пайсы за вещь. Дхоби сидели на корточках, ползали, горбились и гнули спину, чтобы обеспечить нас красивой формой, в которой мы могли бы  гордо демонстрировать свою прекрасную выправку и завоевать репутацию «достойных» кадетов. Взамен они получали скудное вознаграждение, которое позволяло поддерживать их убогое существование.

   Раджан был одним из этих постирщиков, незаметно трудившихся где-то у границ школьной территории, чтобы красивая форма обеспечивала нам успех.  Дхоби Раджан, как и остальные постирщики, всегда имел унылый вид, хотя был более открытым и любезным, чем другие. Пытаясь сблизиться с нами, он искал хоть какой-то  радости в своей тихой и тоскливой жизни.

   Сначала он перекидывался с мальчиками всего парой слов, когда считал грязное белье, сидя на корточках возле кровати. Нам нравилось общаться с ним, потому что его малаялам был с тамильским акцентом, и мы могли развлекаться, поддразнивая друг друга. Со временем застенчивый парень с печальным взглядом становился все смелее и смелее и стал участвовать в общих разговорах. Двигаясь от кровати к кровати, присаживаясь на корточки и пересчитывая белье, он рассказывал нам новости о фильмах, которые шли в ближайших кинотеатрах, сообщал о созревании бананов, джекфрутов и других сезонных фруктов, которые выращивали на школьной ферме  (и которыми мы могли полакомиться),  делился непристойными шутками и сплетнями, которые циркулировали в прачечной. Именно из этих разговоров мы узнали о его бедственном положении.

   Он вырос в бедной семье, где отец-инвалид и шестеро братьев и сестер боролись за выживание, существуя на мизерный заработок матери, которая работала сборщицей мусора. Он рано бросил учебу, чтобы случайными заработками поддерживать семью, и, в конце концов, устроился постирщиком в нашу школу с помощью соседа, который работал здесь дворником. Те небольшие деньги, которые Раджан получал за то, что ползал на корточках, горбился и гнул спину, стирая грязное белье, он посылал домой,  а сам выживал на пище, остававшейся после нас в школьной столовой.
 
   Его печальная история тронула нас, и кое-кто иногда подбрасывал  ему монетку из наших тайных денежных запасов. Раджан не оставался в долгу: форму таких дарителей он крахмалил особенно тщательно. Благодаря хорошо накрахмаленной форме их достойный внешний  вид на параде получал одобрение.

   От мальчиков в школе ожидали также и нравственного достоинства, поскольку из нас воспитывали офицеров и джентльменов. Прилагались огромные усилия, чтобы можно было с  уверенностью сказать, что мы усвоили высокие моральные стандарты. Для поддержания  нашего морального уровня были предписаны строгие правила, но большинство из нас их игнорировало.

   Начиналось это с детского вранья, ложных обвинений друг друга и симуляции болезни, чтобы на время избавиться от строгого режима. Когда мы повзрослели, наши аморальные поступки стали более дерзкими. Мы украдкой сбегали из школы, чтобы посмотреть фильм, таскали фрукты со школьной фермы, распространяли  всякие слухи, читали книги для взрослых, подделывали подписи учителей и оценки в табеле. Некоторые даже отваживались на мелкие кражи:  могли стащить носки, туалетные принадлежности, что-нибудь съедобное и несколько монет у других мальчиков или такие предметы, как ластики и лезвия для бритья через  разбитое окно военного магазина. Еще мы могли унести яйца и пакеты молока из столовой или тетради из канцелярского магазина.

   С какого-то момента дхоби Раджан стал соучастником наших безнравственных поступков, соблазненный небольшим денежным вознаграждением, которое он получал, выполняя наши поручения. Он покупал нам билеты в кино, тайно проносил дешевые сигареты для нескольких курящих парней и добывал книги для взрослых – все это за небольшие комиссионные, которые дополняли его ничтожный доход, полученный за то, что он ползал на корточках и гнул спину под грузом грязного белья.

   Достижения по обеспечению высоких моральных качеств учеников были поставлены под сомнение, когда однажды в школе произошла настоящая кража. Сумма, о которой шла речь, была очень большой, и случай был расценен как серьезный. В шкафчике Паулозе лежали двести рупий, которые ему недавно прислал отец для покупки новых очков взамен разбитых. Деньги украли, и дело приняло серьезный оборот, потому что это был самый аморальный поступок за всю историю школы. Было начато тщательное расследование, и виновные знали, что очень скоро будут обнаружены. Это был непростительный проступок, и виновных, в случае поимки, выгнали бы из школы. Поэтому они подошли к дхоби Раджану и попросили его некоторое время подержать их добычу у себя, обещая хорошие комиссионные. Величина их была так соблазнительна, что  Раджан не смог устоять. В прачечной он спрятал деньги в узел с одеждой.

   Никто так и не узнал, как учителя, проводившие расследование, добрались до прачечной, но они сделали это за считанные часы. Некоторое время ходили слухи, что туда их привел один из виновных, обвинив Раджана в воровстве, чтобы спасти собственную шкуру.

   Деньги извлекли из узла с одеждой, и дхоби Раджана заклеймили как вора. Ему приписали все безнравственные поступки, которые произошли в округе за последнее время, и выгнали из школы, не дав возможности оправдаться. Мы видели, как он уходил из школы поздно вечером, все так же сгорбившись.


   Новость мы узнали на следующее утро, после позднего подъема в ленивое воскресенье. Дхоби Раджан повесился. Мы бросились посмотреть на него. Он висел на дереве кэшью, которое росло рядом с кампусом. На его лице было знакомое печальное выражение, но осанка сильно отличалась от той ссутуленной, скрюченной позы,  к которой мы привыкли. После смерти он, наконец, гордо выпрямил спину, потому что расплатился жизнью за преступление, которого не совершал. Его полуоткрытые глаза смотрели с достоинством, по крайней мере, так казалось тем, кто ложно обвинил его.