Грибное диво

Уже  рассвело.
Утренняя  заря  потухла. Поднялось  солнце.
Утро  выдалось  на славу  яркое, солнечное. Роса  в траве блестела  синими  каплями. Белесое  покрывало  тумана  рассеивалось   
над  луговиной.
Я стал, прислушиваться к лесным  шорохам и звукам. За  речкой  Пекшей – опушка. Трава  на  ней зелёная, изумрудная, молодая, весёлая, нежная. Из середины  березняка доносится гулкое, как эхо:» Ку- ку, ку –ку, ку –ку» Кукушка!
Дятел отчаянно долбит ствол сучковатый  сосны. Над  цветами летают  труженики – пчёлы, со  взятком. Растут  первые  грибы – колосовики.
Нет, нет, не оторваться  мне  от этой увлекательной  тихой  охоты.
Глаза  сами  шарят  по  хвойной  подстилке, выискивают в густой  траве. В  траве под берёзами, на  солнечной  опушке наткнёшься на  гриб – другой, а повезёт, так и десяток  возьмёшь.
Вчера   всё  думал, что  попусту  прохожу по  берёзовым  Таратинским  залогам.
Вошёл в  берёзовый  залог и  остановился в изумлении, разглядывая молодые  подберёзовики. Как и откуда они здесь взялись?  Чудо,  да и только!
Как  побеленные,  рядком  стояли  девицы -  берёзы, а под  ними серенькие, как  зайчата таились  мелкие  подберёзовики. Десяток  целый  насчитал.
В  залоге  всюду   солнечные  пятна,   
пересекают  тропинку. Даже  зверобой   подался солнечному  азарту  жить и  любить- не  пройти, чтобы не  полюбоваться  золотыми  звёздами  на  гордом  стебле.
  Возле  тропинки  суетятся  две  сороки, раздаётся  далеко  стук  дятла. Метнулся  в кусты секач – кабан. Затрещали  кусты.
Кабан  вокруг  берёз  наковырял, выискивая  сладкие  корешки  лисичек.
В  густом  папоротнике отчётливо  видна лосиная  тропа, ведущая  к  излуке  речной.
И  вот  тропинка пресеклась с тропой, сделала  крутой  поворот и  уже стала видна вся  излука, увитая  густо  ивняками. И  вдруг из  молодого  сосняка  вышла  серая  лосиха с  двумя  лосятами.  Старые  мои  знакомые.
В  закройке  стройного  осинника  прятались, таились в  кустах стройные, как  бравые  солдаты  толстоногие  подосиновики. 
Мухоморы  никому кроме  лосей  ненужные, как  пожарники в  строю  стояли  по краям  старой порубки.
Броско  сияли в  густой  траве  разноцветные  фиалки.
 И  я подумал, уходя: хорошо  бы ещё  кто – нибудь из  грибников увидел и  удивился душистым  фиалкам. Не  пропустите  такую красоту!   
К  речке  Пекши -  пологий  спуск. Тут и разбежалась тропинка, вырвалась из объятий  густых  кустов, распрямилась.
В  синей  воде  излуки торчали  чёрные, как  лешие  коряги. Берёзы  рослые  набравшие силу, застыли  поутру  по  берегам.
Дикие  утки переговаривались то  слева, то справа, раздавался  свист  крыльев. На  левом  берегу  стояла  гулкая  тишина, даже
 какое – то  оцепенение, нарушаемое  только  шумом  крыльев  уток.
Солнце  припекало. Суетились муравьи в муравейнике, ползли куда – то  чёрной  нитью. Звонкий  голос шумливой  сойки  прозвенел в тиши, скатился к  опушке, отозвался  там  глухим  эхом. Где – то  поблизости от  омута, берега заухала  сова, пересвистывались  кулички.
Отдохнул  и  продолжаю грибную  разведку.
Молодые  сосняки, что рассыпались  по  заросшему  полю, подарили  мне  десятка  два  маслят. Маслята  молодые, но  удивительно  даже  не червивые.   
С  каким – то  удивительным  торжеством в голосе  запела  малиновка. Эстафету  передала  иволги, а та  пощёлкала, пощёлкала и  затихла  в кусте бузины.   
- Ау-ау –ау- слышалось со всех  сторон. Это  перекликались  женщины, то же  пришедшие  за  первыми  грибами.
Теперь  куда?
Я знал, что в редких ельниках  уже  встречаются  боровики, но всё  раздумывал, далеко  идти.
Когда  проходил по краю золотистого сосняка, заметил во мху  шляпку  необыкновенного оранжевого  подосиновика. Весь  чистый, ядрёный, с  толстой - толстой  ножкой. Богатырь.
На  ветке  осины  примостился поющий  дрозд  и давай  высвистывать в тиши.
Трухлявые, червивые сыроежки  попадались  всюду.
Стою, отдыхаю, гляжу: как  красиво бушует, ликует Иван – чай на старой  порубке. Островки  белых  ромашек обрамляли порубку  полукругом. 
Лесной  полумрак  ельника  поглотил  узкий  поясок  тропинки. Полосы  солнечного света падали  непрерывно, запутывались в лапнике  ёлок, рассеивались,  не  достигнув  хвойной  подстилки.
   Ну, вот  и  встретился, столкнулся с самим  боровиком. Приземистый, ядрёный, а пахнет как- волнующей  грибной запах, дух. 
Не  тороплюсь  уходить с этого места, где нашёл  беляк. Боровики  растут не поодиночке, а семьями.
Вот ещё попались  два  огромных  боровика, но  червивые.
Вслед  за  тихой  песенкой  пеночки в  ельнике  послышался  клекот  клестов.
И  раз, и два  обхожу  каждую ёлочку и всё отыскиваю  боровики. Нагнёшься, там, под  зелёным  навесом, семейка в пять, в шесть 
боровиков, думают, что их  никто  не найдёт: все  чистые- чистые, с  толстыми  ножками.
Когда  я нёс  боровик с  кривой  ножкой  к корзине, застрекотала  громко сорока. Часовой  всегда  на посту!
- Вы  только поглядите – как  на картине!
Надо  же!  Что сотворила  природа! Что  уродилось в  ельнике!  Чудо,  да и только! Сколько  загадок в одной  грибной  композиции: на одном  корне выросла целая  семейка боровиков. В  центре – папа, кругом пятеро  детишек, все как  на  подбор: ростом наполовину  меньше  «папы». Но  такие же ладные, крепкие, литые. Глаз  не отвести от  детишек! 
Здесь,  же набрёл на  грибное  диво: два боровика срослись шляпками, но потом почему – то  отделились один от другого, потом  соединились вновь ножками.
Лесное  грибное   диво,  да  и  только!
Глянул случайно на  шатровую  ель, а на её ветке шустро  повёртывая  головкой, белка  сидела  на задних  лапках, поставив  хвост  торчком, а  передними  лапками умело  обедала  крупным  боровиком.
Остро пахло разогретой  хвоей, смолой, грибами. Было  тихо – тихо.