Валент. Глава 13. Озеро лесного духа

Когда-то, давно-давно Дух был молод, красив, силен, и не просто силен — могуществен!
По всему огромному континенту люди возводили величественные храмы в его честь, несли богатые дары и заваливали ими подножия алтарных камней. Духом восхищались, ему истово поклонялись, его боялись и, со временем, стали задабривать, предлагая жертвы: обильные, частые, кровавые.
А какой же бог не хочет крови?
Пусть некоторые из сонма небожителей и лицемерят, что своих почитателей они и так любят, что им вполне достаточно подношений из еды и всяких мелких драгоценных предметов — но все это неправда.
Кровавых жертвоприношений жаждут ВСЕ боги.
Только свежей и чистой энергией жертвы можно омыть свое дряхлеющее тело и из немощного старика снова превратиться в прекрасного молодого юношу. Чем больше крови — тем сильнее становилось божество, которому предназначалась жертва.
 
В те времена, такие давние, что и не вспомнить, когда Дух был молод, силен и могуч, он с радостью принимал любые жертвы, но кровавые выделял особо — за них он благодарил.
Люди радовались богатому урожаю, рождению долгожданного наследника, неожиданному выздоровлению от неизлечимой болезни и поистине щедры были их дары молодому и сильному богу — алтарные камни не просыхали от лившейся нескончаемым потоком жертвенной крови.
Юношей, не познавших греха любви, самых красивых девственниц и младенцев, родившихся в первый день молодого месяца, свозили к храмам со всех концов континента, а Дух — тогда еще молодой бог — с нетерпением омывался в их крови, неиспорченной плотскими желаниями, наполнял свою личную Небесную Сферу чистыми, нетронутыми душами и заряжался их энергией. Он становился еще сильнее, еще могущественнее, еще моложе и прекрасней, а люди могли рассчитывать на его благосклонные милости.
В те времена, такие давние, что и не вспомнить, Дух был одним из самых почитаемых богов и справедливо считал, что бессмертен — настолько много было его приверженцев. Молодой прекрасный юноша-небожитель купался во внимании людей, слушал их молитвы, как нежную музыку, награждал за преданность, карал за непочтительность и непослушание. Гневался он редко, но в гневе своем был страшен, как и любой другой бог, поэтому его опасались рассердить, заранее задабривая обильной кровавой жатвой на священных храмовых камнях.
Проходили тысячелетия, бог старел, и потребность в ничем не замутненной детской крови становилась все сильнее и сильнее, жрецы в святилищах едва успевали высушивать лезвия жертвенных ножей; крепкие, закаленные в горниле многих страшных обрядов, они сходили с ума от бесконечных кровавых ритуалов; специальные отряды храмовых служителей сбивались с ног, разыскивая подходящие жертвы — закосневшие в своем эгоизме люди начали преступно прятать от них детей, и вскоре на алтарном камне уже бились в агонии старики и не раз рожавшие женщины, чья кровь никак не годилась для омолаживающих омовений.
Дух, тогда еще бог, становился слабее и искренне недоумевал: разве не нужен им могущественный покровитель? Разве не понимают они великого назначения очередной жертвы? Разве не боятся они его гнева, не нуждаются больше в его милостях? Разве может кто-нибудь другой из сонма обитателей всех Небесных сфер сравниться с ним по значению и власти?
Размышляя над этими риторическими вопросами, Дух, тогда еще бог, пропустил момент, когда появился этот выскочка — Бог-Защитник.
Никто не понял, откуда он взялся среди старых, заслуженных небожителей со своей глупой, патологической любовью к людям. Он откликался на каждую молитву и постепенно, не напрягаясь, остался один в пространстве Небесных сфер, добившись практически полного крушения власти старых богов.
 
Кровавые жертвы прекратились и Дух познал старость и забвение. Ему пришлось унизиться перед Защитником, причем буквально — теперь местом его постоянного обитания стала Земля.
Он тихо снизошел в мир людей, подыскал себе удобное место, где можно было отдохнуть от суеты, подумать, где можно терпеливо переждать тяжелые времена и спокойно подготовить план мести.
Глушь непроходимого леса прекрасно подошла для его пристанища, а искусно вызванное маленькое землетрясение слегка изменило ландшафт местности, превратив ее в ловушку. Склоны впадины окутались плотным туманом, иногда сюда попадали неосторожные люди или животные, а то и целые караваны.
Скатываясь по невидимому склону одни из них гибли сразу, другие калечились и в конце концов тоже умирали, а Дух забавлялся, наблюдая, как тщетно пытаются и те, и другие найти выход из тумана, который, с его помощью, никогда не рассеивался — на это не нужно было много энергии.
Рука их бога-Защитника здесь, в его владениях, была бессильна и Дух с удовольствием принимал жертвы, принесенные самому себе.

               
                * * *

Под лучами солнца, туман напоминал сладкую вату, которую продают на ярмарках возле балаганов лицедеев: точно так же искрился мелкими капельками карамельной влаги, словно по всей долине чья-то огромная рука щедро рассыпала бисер. Ватные струи лениво клубились возле стоящих людей, огибали с двух сторон и бесцеремонно просачивались между ними, некоторые, особенно озорные кисельно-молочные течения кружили неторопливым водоворотом вокруг путников, слегка подталкивая их в глубину сверкающего моря бисерных брызг, и две пары ног незаметно для самих себя переступали по влажной невидимой почве.
— Учитель говорил мне, предупреждал!.. Надо было обойти с севера — так дольше, но безопасней!.. Здесь караваны гибнут, пропадают бесследно!.. — проводник размазывал по щекам слезы.
Все-таки, расплакался.
Маг вдруг поймал себя на том, что с интересом рассматривает лицо мальчишки, которое тот до сих пор скрывал под низко надвинутым капюшоном.
Семнадцать лет? Ерунда!
А где хоть, какая-нибудь растительность на щеках? Никаких намеков ни на усы, ни на бороду — скорее всего парню ни разу не приходилось бриться, а значит, лет ему не больше четырнадцати. Как же он сразу не заметил этот нежный овал лица? Жестокая реальность встала перед магом со всей неумолимой беспощадностью: ему подсунули в проводники неопытного мальчишку из какой-нибудь храмовой школы, небось, выбрали самого способного, чтобы заказчик ничего не заподозрил, не пожалели ребенка, потому что на свою беду он оказался Пожирателем, да и кому нужна жизнь сироты — вот откуда оплата экзаменов Коллегии. Наобещали с три короба, мальчишка и повелся, с радостью ухватившись за такую возможность в четырнадцать лет стать Имперским лоцманом. Что там у него за учитель? Может, наставник-то и подтолкнул его к такому решению?
Они с трудом пережили первый день пути, и теперь вот новое препятствие. Озеро Лесного Духа — суеверие темного безграмотного народа, одна из легенд, а вот, поди ж ты, оказалось правдой. Никто здесь не найдет даже их костей — идеально подстроенное убийство!
Маг постарался взять себя в руки, не хватало еще и ему разрыдаться, как Валенту.

Паренек стоял нахохлившись, словно замерзший воробей, до самого подбородка укутанный в пышное белое покрывало. Волосы торчали вихрами на макушке, с ресниц срывались прозрачные капельки и исчезали среди бесчисленного количества своих собратьев, чтобы засверкать под солнцем новым светом. Время от времени туман взрывался клочьями, закрывая мальчишку прозрачной завесой, и затем медленно оседал, как пена в пивной кружке.
— Сколько тебе лет, Валент? — не выдержал любопытный маг. — Тебе хотя бы четырнадцать исполнилось? Только не ври, что семнадцать.
Мальчишка хлопнул мокрыми ресницами и, по своему обыкновению, угрюмо сдвинув брови, отвел глаза в сторону.
Магу стало жаль его: еще бы жить и жить, а уже вычеркнут из всех списков, списан со всех счетов, заранее приговорен к смерти. Расчетливо и хладнокровно. А все из-за того, что сам он не сумел сохранить свое абсолютное инкогнито во вражеском клане. Паршиво! Умирать совсем не хочется, но, когда по твоей милости в мясорубку войны попадает ребенок — это совсем нехорошо. Дети не должны воевать — этому мальчику нужно учиться, постигать науки или какое-нибудь ремесло, да демоны сожри этот чертов мир, он только поцеловался вчера в первый раз!
 
В душе мага бушевало негодование на того, кто подставил Валента и послал на смерть, то есть на себя самого.
— Так что там сказал тебе твой учитель? — маг постарался, чтобы голос звучал уверенно.
В конце концов, из них взрослый он один и должен, если не успокоить, то расшевелить пацана, пусть уж лучше злится, может, отвлечется от своих мыслей.
— Мне надо было свериться не по лоции, а по звездам — лоция проходит через озеро, а с севера можно его обойти, — проводник вытер глаза рукавом.
— Ну так чего сопли распустил?! — прикрикнул маг. — Ищи, в какой стороне север!
— Там, — мальчишка махнул рукой в плотную массу белых облаков, непонятным образом спустившихся на землю. Взглянул виновато — как же, подвел своего нанимателя, заблудился.
— Идем!
Маг решительно зашагал в нужную сторону, проводник тут же забежал вперед и перед глазами парня снова замаячила лохматая макушка.
На всякий случай маг придержал мальчишку, ухватив рукой за капюшон куртки, чтобы не потерялся в этой молочной реке, тот вздрогнул, но смолчал — теперь они шли рядом.
Время от времени проводник замедлял шаг и начинал крутить башкой, словно был не уверен в том, что они идут в нужном направлении. Парень-маг ждал, когда тот определится и не выпускал из руки капюшон его куртки, с тревогой наблюдая, как напряженно пацан таращит глаза в белый кисель, словно жеребенок раздувает ноздри, принюхиваясь к запахам, затем он сворачивал с дороги, уводя мага по тропинке, одному ему видимой.
Тропинка змеилась по склону большого оврага, но каким-то необъяснимым образом, пройдя несколько шагов вверх, они снова и снова спускались во влажную глубину тумана.
Мальчишка сопел и снова забирал в сторону и вверх, шестым, седьмым или двадцать седьмым чувством ощущая, что они все больше и больше сбиваются с правильного пути, погружаются в таинственное озеро. Маг старательно поднимался вслед за ним по склону, но вдруг запутался где верх, а где низ.
Оттого, что глазам не за что было уцепиться в качестве ориентира — голова закружилась, словно небо и земля поменялись местами и теперь они не шли, а висели в бело-сером однородном веществе. Клочковатые сгустки уже давно поднялись высоко над их головами, воздух пресытился влагой, и каждый вдох казался глотком теплой и противной болотной жижи — идти становилось тяжело, одежда отсыревала и липла, с волос срывались сконденсированные капельки.
Маг поднял голову и увидел высоко-высоко темные верхушки сосен и яркие звезды, рассыпанные по голубому небу — так бывает, когда выглядываешь из темной глубины колодца или пещеры.
«Надо сказать пацану, чтобы посмотрел на звезды».
— Послушай, Валент, подними голову… — негромкий оклик в ватной тишине раскатился камнями.
Пушистые мягкие облачка отпрянули от лица, да и все белое безмолвие всколыхнулось, распространяя волны все дальше и дальше по кругу от центра. Проводник выдернутый из завораживающего морока споткнулся на ровном месте и кубарем полетел куда-то вниз по склону оврага, в руке мага остался капюшон, соскочивший со своих застежек.
— А-а-а!
Кто бы мог подумать, что парень способен так орать — у мага заложило в ушах от его визга. Кругом недовольно заплескались растревоженные седые волны.
— Валент, Валент! — маг бросился вниз, рискуя переломать себе ноги в полной невидимости.
Отчаянные крики проводника звенели на таких высоких нотах, что не оставалось сомнения — пацан во что-то вляпался: сломал себе ногу или что-то увидел, что напугало его до полусмерти. О том, что может там быть еще более страшного маг старался не думать.
«Ах ты, недотепа! А попробуй скажи тебе, что не самый крутой на свете — небось полезешь драться. Поэтому от тебя и избавились твои покровители — кому нужны строптивые подчиненные, пусть даже они и талантливы!»

Отчаянные крики мальчишки перешли в жалобные стоны, но затем до мага донесся такой душераздирающий вопль, от которого все волосы встали дыбом, впрочем, вопль тут же заглушил жуткий вой какой-то твари, сменившийся хохотом, леденящим душу. Парень-маг едва удержался от непроизвольного выброса маны в пространство, но успел взять себя в руки — это очередной след для его врагов, а он и так оставил их немало на своем коротком пути, более чем достаточно для одного дня.
— Ты где, Валент?! — он спустился на самое дно оврага и крутился на месте в плотном белом облаке, не обращая внимания на ужасную вонь и мерзкий хруст под ногами. — Валент!
— Я здесь! — неожиданно спокойный голос мальчишки отозвался совсем с другой стороны, не оттуда, откуда доносились визги минуту назад.
Маг обернулся.
— Я здесь! — требовательный крик послышался совсем рядом, прямо за спиной.
Парень резко подался назад, разворачиваясь, но позади был только туман. Магу эти шутки совсем не понравились — так значит, он, все-таки, напрасно поверил этому мелкому ублюдку.
Одно дело, когда ты сам играешь с врагами: манипулируешь ими, как куклами, сталкиваешь лбами, заставляешь их ставить ловушки самим себе и ждешь, когда муха неминуемо попадется туда, в свои же собственные сети — совсем другое дело, когда играют тобой. Играть собой маг не позволял никому: ни во вражеском клане, ни в своем.
— Демоны тебя побери, Валент, где ты?! — рявкнул маг.
— Я здесь! Я здесь! Я здесь! — возмущенные голоса посыпались на него со всех сторон.
Они пересыпались мелкими галечными камешками, уносились на неспешных волнах призрачного озера-ловушки, возвращались обратно и раздавались одновременно со всех сторон. Голос мальчишки разносился по всему оврагу, пролетал даже над головой, распугивая седые клочья тумана.
Маг завертелся на месте, смахивая с лица липнущие клейкие паутинки и пытаясь определить, в какой же стороне сидит первоисточник воплей. Внутри парня-мага подходила на дрожжах злоба к естественному врагу, который заманил его в эту ловушку. Нужно было найти этого маленького шпиона-смертника и вытрясти из него всю правду.
Придется убить мальчишку — ну так что ж, он все равно приговорен своим кланом и, все равно не доживет до восемнадцатилетия, если ему и в самом деле семнадцать лет.
— Валент! — маг топтался на небольшом пятачке дна озера, спотыкался о какие-то выступающие из земли острые палки, увязая во влажную поверхность. — Отзовись, мать твою! Иначе я брошу тебя здесь, мелкий ты ублюдок! Выбирайся один, как знаешь!
Он замер и прислушался.
Клочковатая масса дрожала перед ним, как потревоженное праздничное желе из фруктов.
Магу показалось, что над ним смеются, так затряслось это студнеобразное зыбкое месиво от его крика.
Куда же подевался мальчишка?
Парень решил, наконец, посмотреть, что же это хрустит под сапогами, словно ореховые скорлупки, рука погрузилась в молочно-белое мутное облако и выудила из грязи какую-то скользкую палку, причем, та вышла из земли с тошнотворным хлюпаньем.
Кость.
Парень уставился на находку — большая бедренная кость. Кажется, человеческая!..
Отбросив ее в сторону, маг основательно копнул под ногами всей пятерней — фрагмент позвоночника с двумя уцелевшими реберными костями, несколько тонких коротких косточек, похоже на пальцы, две острые разъединенные тонкие трубочки соединялись множеством полусгнивших сухожилий с кистью, до конца не истлевшей, последней находкой стал крупный череп со слипшейся черной паклей волос и отвалившейся нижней челюстью.
Маг смотрел в пустые глазницы несколько нескончаемо долгих минут, словно ожидал что-то увидеть в них, затем, с трудом проглотив подкативший к горлу нервный комок, отправил череп вслед за остальными костями в сторону и хрипло крикнул в таинственную жуткую пустоту:
— Валент! Валент!
Из тумана мутными желтыми пятнами на него смотрели глаза. Шутки кончились — Пожиратель принял свой истинный облик и готовился напасть.

                * * *

Звон в ушах заглушал все остальные звуки, но даже и сквозь него Клесс услышала тяжелое дыхание враждебного существа — и это был вовсе не парень-маг. Внутренности выворачивало наизнанку от плавающего кругом омерзительного смрада разложения, но сущность Пожирателя терпела неудобства, старалась не обращать внимания на сломанную конечность гиены — впереди были враги и главным из них, конечно, Дракон.
Глаза Клесс видели сквозь призму радужной оболочки глаз Валент, как плескается через край желто-зеленый вихрь маны — энергия рвалась наружу, но парень-маг почему-то удерживал ее. А вот сущность Пожирателя удержать свои инстинкты не могла.
«Сдохни!»
Предбоевой хохот, призванный устрашить противника и сбить его с толку, всколыхнул плотный туман.
Прыжок!
Покалеченная лапа замедлила реакцию и клыки сомкнулись не на горле Дракона, а на рукаве его куртки. В ответ свистнуло лезвие ножа, вспоров кожу на боку. Нестрашно, но пришлось отскочить назад и снова занять позицию для атаки, осмотреть рану было совершенно некогда.
Маг напружинил ноги, слегка согнул их в коленях, приготовившись отразить очередной прыжок гиены и выставил вперед лезвие ножа, в другой руке оказалась длинная берцовая кость.
— Ублюдок! Сюда ты меня завел, здесь ты и останешься! — сплюнул парень себе под ноги. — Я даже не стану тратить ману на тебя и так убью, щенок!
«Ненавижу! — рычание клокотало в горле у Клесс, слюна капала в грязь с оскаленных клыков, размерами не уступающих клыкам тигра. — Загрызу! Разорву!»

Палка в руках противника взбесила и заставила потерять самообладание, задние лапы напряглись: вверх и вперед метнулся комок мышц, зубов, когтей, намереваясь врага растерзать, разодрать, уничтожить!
Слишком много внутри ненавистной оболочки бьется желтой энергии — Клесс должна получить ее всю, без остатка!
Драконья энергия дурманила голову и вытесняла из нее разумные мысли, покалеченная лапа мешала, и усеянная острыми кинжалами пасть снова вцепилась не туда, куда нужно, а всего лишь в плечо врага, к тому же зубы не сомкнулись намертво, а скользнули вниз по мягким тканям, разрезая, словно лекарь хорошо прокаленным лезвием.
Рука Дракона тут же беспомощно повисла, но длинный нож успел еще раз пропороть кожу гиены сбоку.
Клесс завизжала, закрутилась на месте, пытаясь выдернуть из себя оружие, нож вывалился сам и потонул в месиве полусгнивших ошметков.
Сущность Пожирателя не могла понять, что же заставило ее броситься в третий раз — как будто ее подстегнули хорошим кнутом, щелкнули рядом с ухом — в последнем неуклюжем прыжке она смогла рвануть зубами плоть на бедре парня-Дракона, но даже и после этого он не выпустил ману, а вот сознание потерял, свалился прямо под ноги Клесс, забрызгав чужие останки вокруг себя, булькающей кровью.
Вот она — добыча!

                * * *
 
Наконец-то он дождался!
Пахучие капли горячей крови молодого сильного мужчины — пусть и не такие чистые, как младенческая кровь, но в его положении не приходится выбирать. Дух метнулся к чудесной рваной ране, к обильно выступившей вожделенной жидкости, предвкушая наполнение силой своего иссушенного, призрачного организма…

Клесс вдруг почуяла еще одного врага — старого и немощного, но, однако, он не меньше ее самой жаждал испить из драгоценного источника — призрачный силуэт, сотканный из тумана, маленький и сморщенный, рвался к тонким желто-зеленым магическим струйкам, перемешанным с дымящейся кровью.
Делить свою энергию еще с кем бы то ни было сущность Пожирателя не собиралась — она и только она имеет все права на этот сосуд!
Клесс торжествующе засмеялась.
Хохот гиены — первое и единственное предупреждение врагам, а также всяким непрошеным гостям, не приглашенным к столу. Вкладывая в свой смех гневное раздражение и недовольство наглостью воришки, Клесс предупреждала:
«Моя добыча! Разорву!»

Жуткий хохот перешел в рычащее клокотанье: наконец-то Пожиратель Драконов может показать, на что способна его сила.
Сущность обитателя другого мира устремилась к голодному, высушенному телу противника, в котором учуяла остатки энергии, близкой по силе к Драконьей — инстинкт направил ее, и спорить с ним Клесс не могла.
 
Дух пребывал в страшном недоумении! Его, бога, пусть и забытого временно, отгоняли от животворного источника, как последнего попрошайку, словно он должен спрашивать разрешения подойти первым, словно он не имел никакого права подойти даже вторым или третьим к булькающей крови, так необходимой ему!
Этот зверь не боялся его, словно не ведал, с кем имеет дело и отгонял от жертвы так яростно и гневно, что это становилось просто унизительно!
Дух не мог убить противника — для этого ему нужно было напиться крови, омыться в ней и наполнить силой высохшие клетки, а, чтобы принять эту жертву, нужно было убить стоящего перед ним врага, который обнаглел до того, что гнал взашей хозяина долины — самого Лесного Духа.
Получался замкнутый круг.
Раздосадованное божество приняло нелегкое для себя решение отказаться от жертвы, которую ждало много дней — этим оно буквально переступало через себя, предавало свои принципы, но странный зверь не позволил ему и этого.
Тварь, прогонявшая его от жертвы, не принадлежала миру людей и отступить было обидно, но не стыдно. Дух, не привыкший к подобному обращению, справедливо посчитал, что глупо связываться в его положении с более сильным противником и отказаться от этой жертвы более, чем разумно, ведь будут еще и другие, придется подождать, но ему не привыкать.
Поначалу он не обратил внимания на то, что зверь неожиданно потерял плотность, растворился в воздухе, оставляя вместо себя мерцающий силуэт-абрис, Дух не заметил также и серию выпущенных зверем парализующих импульсов — они лишь покалывали — но буквально через несколько мгновений почувствовал, что не может больше двигаться, а агрессивная чуждая сущность, мерцающая в воздухе, приближалась, распыляла искорки вширь и окружала ими призрачное божество, втягивая прямо в себя, поглощая.
Дух рванулся наружу из смертельных выростов-щупальцев, но парализованное тело, в котором уже много столетий не было ни прежних сил, ни энергии, не слушалось — Дух, когда-то, давным-давно бывший красивым, молодым и всемогущим богом погружался в бесплотного зверя из чужого мира.
Неразборчивый инстинкт хищника случайно перепутал его ману с Драконьей. Гиены — падальщики, им все равно кого съесть!
Впервые в жизни Клесс приняла в себя другую энергию, смешала ее со своей, снова приняла облик гиены и, гордая собой, улеглась на пожухлой травке — сущность Пожирателя была сыта.

                * * *

Валент очнулась на холодной земле от собственного громкого стона — дикая боль по всему телу выкручивала мышцы, как служанка половую тряпку и даже дышать было трудно. Внутренности горели, словно там развели небольшой костер, отчаянно болела голова, страшно мутило, колотил озноб, зубы во рту лязгали с невероятным грохотом, во рту стоял привкус крови, тухлятины и еще какой-то мерзости. В одежде, которой она была прикрыта Валент распознала куртку парня-мага — его запах щекотал ноздри.
— Проснулась? — с грустной обреченностью спросили сбоку. — И что теперь прикажешь с тобой делать?
Маг сидел рядышком и выглядел нисколько не лучше Валент, а может, даже и хуже. Свои раны он смог перевязать, затянуть самостоятельно, посиневшая рука девушки тоже оказалась сносно перевязана, но подняться с земли она не могла. После каждого выхода Клесс она оставалась без одежды, вот и сейчас разорванные в клочья лохмотья валялись тут же, по склону оврага.
Парень неловко поднялся и смотрел на нее, лежащую под его ногами.
— Твоя Коллегия меня обманула — вместо опытного проводника подсунули салажонка, который, к тому же еще и девкой оказался!
Валент вцепилась здоровой рукой в куртку, больше всего на свете ей сейчас хотелось две вещи: закутаться в старое теплое одеяло в доме учителя и остаться одной — оба они были невыполнимы, и сил, чтобы дать достойный отпор врагу, да хотя бы защитить себя не было.
Враг смотрел на нее, как паук на высушенную муху.
Туман в глубоком овраге быстро рассеивался… Валент зажмурилась — от солнечного света вдруг заболели глаза — и снова открыла их, парень по-прежнему стоял рядом, не нападал, не спешил воспользоваться ее беспомощностью.
— Чего уставился? — осмелела девушка. — В моей сумке запасная одежда.
Сумка шлепнулась рядом с ней.
— Одевайся. Справишься? — маг кивнул на покалеченную руку.
— Да уж обойдусь, как-нибудь без твой помощи, — фыркнула Валент.
Чистые штаны лишь слегка отсырели, теплый свитер приятно согрел, куртку парень великодушно разрешил оставить себе, а вот в сапогах хлюпала вода, но это были уже такие мелочи, на которые не стоило обращать внимания.
Через несколько часов, выбравшись из глубокого котлована-ловушки, переполненного гниющими останками людей и животных, они вышли к маленькому ручейку, с удовольствием напились прозрачной хрустальной воды, смыли с себя грязь и кровь. Вокруг шумела глубокая ночь.
Сколько же времени пробыли путники в ловушке у Лесного Духа? Казалось прошло два-три часа, но за это время солнце успело обойти небосвод и спрятаться на покой до следующего дня, да и ночь уже подходила к концу — звезды бледнели. А в глубоком овраге день никогда не кончался — Дух не любил темноты и устроил все так, как ему нравилось.
Закончился второй день пути…