Костромской царевич Окропир

Баграт Георгиевич (08.05.1776-08.05.1841), старший сын последнего грузинского царя Георгия XIII от брака с княжною Кетевани Андрониковой при отце управлял Кахетинской провинцией и в 1800 году после похода против аварского хана за храбрость императором Павлом I был награжден малым мальтийским крестом, а от императора Алесандра I получил ежегодный пенсион в 10000 рублей (15.05.1802) и пособие в 150000 рублей на покупку недвижимого имения бывшего царского грузинского дома (25.08.1804), в 1818 году был пожалован в камергеры, а 1828 году императором Николаем I был произведен в тайные советники и назначен к присутствованию сначала в 3-м отделении 5-го департамента, а с 1832 года – во временном общем собрании Сената, где и присутствовал до самой смерти.
Тем временем по доносу грузинского же князя Евсея Иосифовича Палавандова 9-го декабря 1832 года был раскрыт заговор многочисленных грузинских князей с целью восстановить династию грузинских царей и ниспровергнуть русское владычество, но последнее ограничилось лишь тем, что разобщило заговорщиков, разослав их по нескольким древнерусским городам.
В Костроме, соответственно, оказался младший сын того же Георгия XIII Окропир (24.06.1795, г. Телави – 30.11.1857, г. Москва), (Большая Российская энциклопедия: В 30 т. / предс. Науч.-ред. совета Ю.С. Осипов.- М., 2005.- Т. 2.- С. 347, 637; Дворянские роды Российской империи / под ред С.В. Думина: в 3 т.- М., 1996.- Т. 3.- С. 43.- № 4; Московский некрополь: в 3 т.- СПб., 1907.- Т. I.- С. 60; Русский биографический словарь: в 25 т.- СПб., 1897.- Т. 8.- С. 104-105; Энциклопедический словарь / под ред. И.Е. Андреевского, К.К. Арсеньева и Ф.Ф. Петрушевского.- СПб., 1894.- Т. XII а.- С. 958; Бутков П.Г. О духовном завещании царя Арчила // Северный архив.- СПб, 1824.- № XII), женатый на дочери графа (05.05.1799) и члена Государственного Совета (17.04.1837) Кутайсова Павла Ивановича (15.11.1782-09.03.1840) и Прасковьи Петровны, урожденной светлейшей княжны Лопухиной (20.03.1785-25.04.1870), Анне (1801-1868).
О его времяпрепровождении в Костроме по каким-либо костромским источникам ничего не известно, но можно судить, например, по его жизнеописанию в столице Михаила Ивановича Пыляева (1842-1899): «Не меньшее любопытство встречал на улицах катавшийся шестериком с форейтором на вынос, в богатой восьмистекольной карете, всегда с дымящимся кальяном в зубах и с десятком жирных котов, бывший владетельный кавказский князь, известный под именем князя Окропира. Это был большой оригинал. Восточный наряд его был высокой цены: одних изумрудов и рубинов, нашитых на нем, было более чем на сотни тысяч. Князь был помешан на церемонии и этикете; его вносили и выносили на руках десятки лакеев, одетые в зеленые и малиновые бархатные кафтаны, за ним всегда следовал целый ряд карет с его придворными-дворянами; штат их был очень многочисленный. Князь был очень щедр и за раскурку своего кальяна платил своему придворному по червонцу. Ему все подавалось на золотых блюдах. Он любил, чтобы и пенсию, получаемую им от правительства, ему подносили чиновники при церемониале и он каждого такого наделял щедро червонцами. Кредитных бумажек он не брал, будь их хотя на сто рублей или более: все они оставались на долю казначейского чиновника. В многочисленный штат этого князя входило несколько заклинателей от разных болезней; он их считал единственными знатоками и практиками медицины. Но когда первая холера посетила столицу, заклинателей у князя заменили кошки. Как-то покушав не в меру жирного пилава, он почувствовал припадки страшной гостьи и сейчас же прибегнул к заклинателям, но последние не принесли пользы. В отчаянии он разослал всех своих людей за докторами и, оставшись один, кидался из угла в угол, не зная, что делать и нечаянно наткнувшись на своего любимого кота, с грустью прижал его к своей груди. И каково же было его изумление, когда, согревшись прикосновением своего фаворита, он почувствовал облегчение и вскоре задремал. Когда же открыл глаза, толпа докторов стояла в безмолвии перед его креслом. Болезнь его миновала. С тех пор князь Окропир кошек считал единственной панацеей не только от холеры, но и от всех болезней и более сотни разношерстных таких четвероногих стали обитателями его апартаментов» (Пыляев М.И. Замечательные чудаки и оригиналы.- М., 1990.- С. 305.).