Слепая

Он был певцом в кабаре. Он не был профессионалом, да и профессионализмом в его голосе не пахло, но харизмы в этом исполнении не занимать. Пел советские песни, что-то из блатного репертуара. Никогда он настоящего имени не называл. Все его звали по творческому псевдониму Тимофей Простой.

Петь Тимофей любил. Раньше он совмещал это с инженерством на местном заводе, но потом, как говорится, психанул, и стал петь. Жена даже ушла к другому.

- Ну, ты пой, пой. Хоть запейся, клоун никулинский. - говорила она ему в последний день их отношений, когда она забирала свои платья и что-то из техники.

И правда, хоть с этим кабаре он и стал сводить концы с концами, да и дома никто не ждал, ему было легко. "Зато никто не пилит! " - отговаривался о
н на все возможные уговоры ее вернуть.

Но слова о клоуне никулинском он запомнил и затаил тайную злобу. Периодически даже всплывают воспоминания об этом инциденте и его глаза наливаются слезами. Говорили ему друзья: "Выпей водички, легче станет". Но Тимофей не пил, всегда отказывался. В армии ему эта водочка поперек горла пошла и с тех пор его на пьянку не уговоришь.

На дворе, как и на календаре, был разгар лета. Темнело позже. Тимофей закончил петь в половину одиннадцатого, когда ресторан закрывался. Есть он не стал. Просто подсчитал прибыль и пошел домой. Уже вечер в ночь углублялся. Домой он не спешил и поэтому решил пройтись по аллее в компании со своей верной подругой, раритетной папиной борисовской гитарой, которую он называл Яна. В честь жены...

Что-то грустно стало на его душе... Опять воспоминания щекочут нервы. На сей раз опять этот инцидент с ее последними словами. Ему было вдвойне тяжело, потому что он был сам без вредных привычек, но ему неимоверно хотелось курить, но принципы не позволяли, тем более, он боялся потерять и без того не очень хороший голос, да и в этом он не находил выхода.

Давно уже зажглись фонари… Было идти домой.

Он встал со скамейки и пошел вниз в сторону набережной. Воздух стоял на улице чистый, так как он успел охладиться и все запахи выхлопных газов выветрились. На аллее было пусто.

Впереди Тимофея шла девушка. И со спины было ясно, что она инвалидка, как бы это не звучало со стороны. Она шла в черных очках, в низком обтягивающем платье и в руке держала трость. Она шла медленно, поэтому Тимофей ее быстро догнал.

Он хотел с ней заговорить, подколоть, но потом понял, что это будет максимально бездушно. Никто не виноват в его душевных дерзаниях, поэтому он решил просто идти рядом с ней. Девушка остановилась и сказала:

- Если вы думаете что-то такое сказать, знайте, вы меня не обидите.

- А как вы догадались, что кто-то с вами рядом идет? – удивленно спросил Тимофей.

- А вы одеколоном разите за километр. – подчеркнула она. – И мы с вами уже восемь шагов прошли. Простите пожалуйста, но мы где сейчас?

- На перекрестке. – ответил он.

- Хорошо. Переведите меня через дорогу. – сказала она. – А то я боюсь одна.

- Хорошо, хорошо. – согласился Тимофей, взяв ее в руку. Они повернули на лево и перешли дорогу.

- Благодарю вас. – ответила девушка.

- Не за что.

- Правда, вы мне реально помогли. – не прекращала она благодарить его. – А то я бы реально не поняла куда мне идти. Как вас зовут?

- Тимофей.

- Спасибо вам, Тимофей! – она протянула ему руку, пожала.

- Да не за что. – Тимофей улыбался. – А вас как зовут?

- А я Олеся.

- Красивое имя. – Тимофей похвалил ее. – Вы оправдываете свое имя.

- Эх, спасибо. – грустно сказала девушка. – Жаль, что я не знаю, как я выгляжу. Поэтому мне хочется вам верить. Правда, очень часто людям лишь бы посмеяться над теми, кто не такой, как все.

- Можете быть уверены, я не вру вам. – успокаивал ее Тимофей.

- Очень надеюсь. – Олеся улыбнулась. – А вам сколько лет?

- Мне тридцать пять. – ответил Тимофей. – А вам?

- А я маленькая… - она продолжала улыбаться. – Мне шестнадцать.

- Не маленькая, а молодая. – подчеркнул Тимофей. – А вы где живете? Может, я вас провожу?

- Ой, не надо, я сама. Тут недалеко совсем. – Олеся отговаривалась. – Вас наверняка жена уже ждет.

- Да нет у меня жены. Развелись…

Тимофей резко смолк.

- Простите, вам тяжело, наверное? – Олеся проявляла явное сочувствие ему.

- Да нет, все хорошо. – Тимофей отмахивался. – Все равно брак трещал по швам.

- А чем вы занимаетесь? – она спросила его.

- Я музыкант. Гитарист, певец. Раньше был инженером. Как раз из-за призвания меня жена бросила.

- Как интересно! Это очень здорово! А то, что она вас бросила, она глупо поступила.

- Не знаю, не знаю. – вздыхал Тимофей, щелкая пальцами. – Вам куда-нибудь поворачивать надо?

- Да, скоро, на лево. – ответила Олеся. – А вы какие песни поёте? Шансон?

- Просят очень часто спеть, но я его не люблю. – Тимофей отмахивался. – Очень много советских песен знаю. В институте играл в народном оркестре. В армии – барабанщиком был. По юности был бас-гитаристом в рок-группе.

- Как здорово! – она восхитилась. – Так вам предначертано быть музыкантом! А как группа называлась?

- Да ты, наверное, уже не знаешь. Когда мы играли, тебя наверное не было в проекте. – потом он немного помолчал, почесал лоб. – «Зелёный экран».

- С таким же названием играл мой отец в группе.

- А как вашего папу звали?

- Игорь.

- А фамилия?

- Петренко.

Тимофей был приятно удивлен. С ним он в юности играл в рок-группе. Игорю Петренко было двадцать пять, а Тимофею – девятнадцать. И Олеся только родилась. Поиграли они недолго, но очень крепко сдружились.

- Я вашего папу знал. – отвечал Тимофей. – Он был барабанщиком.

- Да, да! – подтверждала Олеся.

- Как отец?

- Да, как-как… - в ее словах была некоторое сожаление. – Мы все там в Царстве Небесном окажемся.

- Не понял вас, то есть?

- Умер папа… Лет пять назад… - сказала она

- Простите, я не знал. – Тимофей впал в шок. Он и правда не подозревал, что его друг умер пять лет назад. Он был тогда в другом городе, работал. И приехал только потом, когда его уже давно не было. – Он был настоящим человеком.

- Спасибо за добрые слова.

- А где вы живете все-таки? – он не унимался. – Ну, чтобы легче было…

- Ленина, дом 35, квартира 6, подъезд первый. – Олеся его перебила.

- Ага, точно недалеко. – улыбнулся он.

Они повернули на лево и прошли еще несколько десятков метров, завернули во дворы. Он предложил ей подержаться за его локоть, чтобы было более удобно.

- А вы чем занимаетесь? – спросил он у нее.

- Я учусь в школе-интернат для слепых. – отвечала она. – Люблю готовить и вязать. Раньше занималась шахматами… когда еще видела. Я не от рождения слепая.

- Простите, а как так случилось?

- Что потеряла зрение?

- Да…

- Когда папа умер, у меня был сильный шок. И я начала терять зрение. Пока не стала видеть темный фон. Доктора говорят, что это не оперируется. Ну, на все воля Божья.

- А ты верующая, да?

- Баптистка. И папа был крещенным баптистом, и мама тоже. Сначала она уверовала, а он за ней пошел. И так я стала тоже верующей.

- Вот это поворотище.

Такого факта он не ожидал услышать. Многое поменялось после того, как он поехал поступать на инженера.

- А еще, я умею готовить. – добавила Олеся. – Очень люблю это делать. Я хоть и слепая, но чувство меры и вкуса у меня есть.

- Это очень круто.

- Слушайте, а давайте посидим немного? – предложила она ему. – Тут рядом с подъездом есть скамейки.

- Да, давайте. – согласился он.

Они подошли к подъезду и сели на скамейку. Тимофей положил гитару рядом с собой грифом на скамейку, барабаном на асфальт.

«Что-то влагой пахнет. Видимо будет дождь» - подумал он.

- А сыграйте что-нибудь! – попросила она его.

- Так поздно же! – сказал Тимофей. – Слушай, Олеся, давай на ты? Я не такой уж и старый, чтобы меня на «вы» занимали.

- Хорошо, давай.

Из-за угла противоположной стороны завернули гопники, человек их было четверо. Они матерились, много курили и стучали в чужие окна, будили спящих жителей хрущевки. Они заметили Олесю вместе с Тимофеем и крикнули:

- Глядите, мужики! Слепая с парнем!

- Это кто? – спросил хмуро Тимофей.

- Да так, не важно. – испуганно и отстраненно ответила Олеся. Она нахмурила свой лоб. Это выглядело мило.

- А чего твой женишок старый такой? – подошел один из гопников к ним, как бы показывая всем своим видом «кто тут хозяин»; но Тимофей среагировал быстро – встал и схватил его за кисть руки и начал ее выкручивать.

- Послушай, молодой, - прорычал Тимофей. – Ты бы шел отсюда со своими ублюдками. Я – старшина первой статьи ВФМ и КМС по боксу и самообороне. Меня тут все спортсмены знают.

- Да что ты брешешь, ты гитарист сутулый! – произнес гопник.

- Гитарист?!

Тимофей продолжал делать ему больно.

- Есть сомнения?! – Тимофей произнес эти слова с особой жестокостью.

- Э-ээ, мужик, не надо лучше, а не то… - кто-то другой из гопников крикнул ему.

- Что а не то?! – Тимофей делал своему оппоненту все больнее и больнее. – Тронете девчонку, пасти разорву, свиньи-недоучки.

- Ладно, ладно, я все понял! Только отпусти! – умолял гопник.

Тимофей отпустил ему руку, толкнув в сторону. Тот остановился в двадцати сантиметрах примерно от стены.

- Не надо, мужики. – сказал гопник своим. – Не будем их трогать пока. Но с тобой еще, падла, поквитаемся.

- Обязательно. Чеши давай. – обронил Тимофей.

Гопники скрылись.

- Ты ему руку сломал? – спросила Олеся.

- Нет, нет. – ответил Тимофей. – Просто скрутил. Так что ты там про «сыграй» говорила?

- Да, сыграй что-нибудь.

- Ну хорошо, только тихо.

- Хорошо.

Тимофей достал из чехла инструмент и начал играть. Его любимой песней была одна армейская – «Новогодний тост». Ее он и сыграл, полностью, без всякой цензуры, касаемо слова «дешевка». Закончив петь, он положил гитару обратно в чехол и произнес:

- Грубоватая песенка. Очень грубоватая.

- Да хорошая песня! – хвалила она его. – Правда, да, очень грубая, может, девушка и реально скучает по парню, просто не показывает?

- Может быть. Не я автор.

- Так, мне надо уже заходить. – сказала она. – Да и холодно уже.

- Хорошо.

Она подошла к двери подъезда, приложила ключ к домофону, он начал издавать писк; Тимофей открыл дверь. Олеся что-то замешкалась, заходя в подъезд и…

- Ай! – сказал Тимофей, когда ощутил каблук ее босоножек на своей стопе. Она нечаянно наступила на его ногу и оставила небольшой пыльный след на его туфле.

- Прости пожалуйста. – Олеся начала извиняться. – Я не хотела.

- Все в порядке, малая. – отнекивался он. – Это не повод для ссоры.

- Я не хотела, тебе больно?

- Нет.

- Ты же сказал «ай».

- От неожиданности, но ничего. Не вини себя.

- Я такая неуклюжая из-за этой слепоты… - из ее правого глаза потекла слеза и из-под солнцезащитных очков потекла по щеке.

- Перестань, душка! – Тимофей ее успокаивал. – Ты самая хорошая девушка. Знаешь, какой у тебя жених хороший будет? О-ой, реально хороший мужчина он будет. Ты не представляешь! Такая как ты не может быть плохой!

- Правда?

- Правда, правда. И не слушай никого. И про слепоту свою… Прости, но скажу тебе так, в основном все люди слепые, а ты не такая! Ты очень хорошая девочка. Папа бы тобою гордился! И наверняка радуется за тебя!

- Ты правда так считаешь?

- Да, малая.

- Хорошо.

Олеся улыбнулась и успокоилась.

В подъезде горел свет. Тимофей решил ее проводить до двери квартиры. Они зашли, стали подниматься. Тимофей держал ее за руку и помогал подниматься. В этот момент он был очень элегантен. Гитара осталась внизу у подъезда.

Наконец, они поднялись до ее квартиры.

- Шестая квартира. – произнес Тимофей.

- Спасибо, что помог. – поблагодарила его Олеся. – А также… Спасибо за вечер.

- Да не за что, правда. - Тимофей продолжал отнекиваться.

- Очень надеюсь, что еще встретимся.

- Обязательно, друг!

- Ладно, мне пора. Пока. – Олеся повернулась к двери, постучалась и зашла. Мама еще не спала.
 
- Маме привет передавай. – сказал он. – От ИгнахИ.

- ИгнахИ? – Олеся его не поняла.

- Фамилия моя настоящая. – пояснил Тимофей. – ИгнахА. Тимофей ИгнахА.

- Хорошо, передам. – Олеся зашла в дом. Тимофей стал спускаться вниз; он вышел из подъезда и пошел домой.

В этот вечер он не думал совсем о том, что было в прошлом. Он смог оставить это, пообщавшись с хорошим человеком. «Как редко такие люди встречаются сейчас. – подумал Тимофей. – Игорёк бы ей гордился. Хорошая девочка. Пусть она останется только останется такой же простой и не прогнется под изменчивый мир».

Когда он подошел к своей калитке, то понял, что забыл гитару. А в принципе, все равно гитара не главное. Ее уже давно было пора менять.