пьеса Алиса революция

Эдуард Лаута
               


                «Алиса-революция»
                Мелодрама




Действующие лица

Алиса.
Максим Шереметьев.
Джессика.
Клавдия Егоровна.
Семен.
Талия Эратовна Мельпомен








                ;
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
               
Частный пансионат. Вокруг пансионата разбит сад, беседка в саду, а в беседке сидит девушка. Мимо проходит Шереметьев, заметив девушку, останавливается. Алиса задумчиво смотрит вдаль, не замечая его присутствия.

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
АЛИСА И МАКСИМ

Шереметьев (заигрывая). Так вот она какая, неземная красота.
Алиса (иронично). Да, вот такие мы, русалки.
Шереметьев. Позвольте представиться, Максим Шереметьев.
Алиса.  Я - Алиса, а вы из бояр будете?
Шереметьев (рассуждая). Дедушка был из крестьян, отец на заводе слесарил… Нет, бояр не было.
Алиса. Пролетарий, значит?
Шереметьев. По сути да, по форме нет.
Алиса (подманивая его пальчиком). Присаживайтесь, Максим Шереметьев, в ногах, как известно, правды нет.
Молодой человек заходит в беседку и садится напротив нее на скамейку.
Шереметьев (продолжая разговор). Но правды нет и выше.
Алиса (с сомнением в голосе) Вы уверены? Пушкин мог и ошибаться.
Шереметьев. А Сальери?
Алиса. Моцарт и Сальери- герои не из моего романа.
Шереметьев. Но кто, в таком случае, герой вашего времени?
Девушка встала и, размахивая руками, продекламировала:
Алиса. Слава, Слава, Слава героям!!! Впрочем, им довольно дани. Теперь Поговорим о дряни.
Шереметьев. Вам нравится Маяковский?
Алиса (уклончиво). Скажем так: им увлечена.
Шереметьев. Маяковский, как известно, был революционный поэт. А вы им увлечены; из этого следует, что вы симпатизируете революционерам.
Алиса (качая головой). Из этого нечего не следует. Мне просто нравится поэт Маяковский.
Шереметьев. Понимаю. Вы не хотите, чтобы я лез к вам в душу.
Алиса. Очень точно подмечено. Я действительно не люблю, когда мне лезут в душу… и особенно когда в нее плюют.
Шереметьев (усмехнувшись). Ну вот мы и до Высоцкого добрались.
Алиса(фыркая). Лучше Маяковский и Высоцкий, чем эти поющие, бородатые дворники.
Шереметьев. Поющие бородатые дворники – это кто?
Алиса. Это те, кто наивно полагает, что небритый мужчина — это мужественно.
Шереметьев. Быть слегка небритым нынче модно.
Алиса. Когда один отличается от всех, это или индивидуально, или пошло. А когда один как все, и все как один… это или мушкетеры, или стадо баранов.
Шереметьев (смеясь). Из сказанного вами я понял одно: вы не в восторге от наших бородатых поп звезд.
Алиса (сморщив носик). Максимилиан, не смешите мои хрустальные башмачки. Какие там звезды. Единственное, что мерцает, но не гаснет на нашем музыкальном небосводе, это звезда по имени солнце… все остальное, мракобесие в позолоте.
Шереметьев. Извините. Я мало, что понимаю в нашем шоу-бизнесе, но мне кажется, там не все так плохо. Есть отдельные личности, достойные уважения.
Алиса (с сарказмом). Где вы там… видели личности? Одни сплошные однояйцевые братья близнецы, где одна мамаша, но разные отцы. И вообще, кто разрешил этой серой биомассе что-либо писать, и тем более петь в этой стране где жили и творили: Пушкин, Есенин, Цветаева, Блок, Маяковский, Высоцкий, Цой.
Шереметьев (восхищенно). Я пропускаю про серую биомассу. Мне интересно другое: вы и вправду считаете, что Цой может стоять на одной ступени с Пушкиным?
Алиса. Для каждого героя свое время. Пушкин был рожден для Царской России. А Цой мог появиться только в Советской России.
Шереметьев. Не убедили… всё-таки разные весовые категории.
Алиса. Ну, согласитесь, лучше Цой, чем поющие бородатые дворники.
Шереметьев (усмехаясь). Но… почему дворники?
Алиса. Однажды на улице я увидела, как небритый дворник коряво поет и ровно также подметает улицу. А потом я увидела похожего на него человека, поющего на ведущем музыкальном канале.
Шереметьев. Не у всех есть голос и тем более музыкальный слух, а петь хочется каждому, особенно когда он выпьет.
Алиса (категорично). Для это и существуют песенные посиделки на лоне природы вдали от людей.
Шереметьев. А барды вам чем не угодили?
Алиса. Мне угодны только те, кто имеет авторитет в этом жанре: Окуджава, Визбор, Галич, последний из могикан был Высоцкий… ну и немножко Цой.
Шереметьев (смеясь). Да ты, мать, сурова. 
Алиса. Мы уже на ты?
Шереметьев. Можно, конечно, еще поиграть в правила хорошего тона. Но к чему эти формальности, предлагаю сразу перейти на ты.
Алиса (вздыхая). Все у вас, мужчин, просто. Если понравилась девушка, без предисловий из аллюра переходите в галоп, невзирая на свой возраст и, соответственно, на свои возможности.
Шереметьев. (возмущенно).  Между прочим, мне… всего тридцать пять.
Алиса. А мне… только семнадцать, и ты тот самый тип мужчин, который опасен для юных особ вроде меня.
Шереметьев. И чем же я опасен для тебя?
Алиса (томно вздыхая). Да тем, что девочек в моем возрасте хлебом не корми, но мужчину постарше подай на серебряном подносе. А закрутить роман со взрослым мужиком для девочки также естественно, как обновить гардероб.
Шереметьев (улыбаясь). Чего-чего, а крутить-то вы умеете.
Алиса (загадочно). На то мы и девочки, чтобы крутить мальчиками.
Шереметьев. Тут не поспоришь. Ну, а как же дружба?
Алиса (фыркая). Я хоть юна, но не так наивна. Какая может быть дружба между юной девицей и взрослым мужчиной? Если ты созрел, для того чтобы разбрасывать семя…, то я еще не готова пожинать плоды своего легкомыслия.
Шереметьев (восхищенно). И не поспоришь ведь!
Алиса(ухмыляясь). Мужчинам с женщинами спорить бесполезно.
Шереметьев. Это почему?
Алиса. А смысл?.. Это не имеет значения; проспорите вы… или, не дай Бог, вы выиграете этот спор. Извиняться и просить прощения, стоя на коленях, все равно придется мужику.
Шереметьев. Ну, грубо говоря, мягко выражаясь, это попахивает бабьей диктатурой.
Алиса (уперев одну руку в бок, другую выставив вперед гордо). А диктатуру, батенька, в наше стране еще никто не отменял!
Шереметьев (улыбаясь). А как же свобода личности и свобода слова!
Алиса(вздыхая). Ну, и на кой она тебе сдалась, эта свобода личности. Что ты с ней делать будешь? И что это вообще такое… свобода личности?
Шереметьев. Свобода заключается в том, что человек живет так, как ему хочется, и делает то, что ему хочется.
Алиса (фыркая). Это вообще-то называется Анархия. А по существу: если хочешь получить свободу, ты сначала построй дом, посади дерево… жене купи шубу и бриллианты. Детей воспитай, выучи, на путь истинный их наставь, а уж потом живи как тебе хочется… если, конечно, тебе разрешат.
Пауза. Максим на мгновение потерял дар речи.
Шереметьев. А, жить-то, когда?
Алиса(нравоучительно). Так вот это и есть зерно жизни – жить не ради жизни, а ради смысла.
Шереметьев. Чисто женская утопия.
Алиса. Утопия — это когда мечта не осуществима. А когда задуманное вполне себе жизнеспособно, это не утопия, это суровая проза жизни.
Максим смахивая пот со лба.
Шереметьев. Не завидую я твоему будущему мужу.
Алиса (с негодованием). Что это так?
Шереметьев. Ну как же…начитана, не по годам умна, и вообще идешь не в строю со своим поколением.
Алиса (прищурив глаза). Каким таким поколением?
Шереметьев. Известно каким… Поколение пепси -  пузырьки вместо мозгов.
Пауза. Она испепеляет его взглядом.
Алиса (сжимая губы). Зато ваше поколение молчит по углам, ваше поколение не смеет петь, ваше поколение смотрит вниз и ваше поколение боится дня.
Шереметьев (хлопая в ладоши). Браво!  Алисе нравится «Алиса».
Алиса. Скажем так… Кинчев не плох.
Шереметьев. Рок- музыка, Маяковский… это крутой замес.
Алиса (решительно). Ну уж лучше Кинчев, Цой, Бутусов - чем поющий дворник. Сегодня поющий дворник… а завтра что? (иронично) Кухарка во главе государства.
Шереметьев. Во-первых, фраза вырвана из контекста: Ленин имел в виду, что если даже обыкновенного человека обучить, то и простой рабочий сможет управлять государством. А во-вторых, именно твой любимый Маяковский перефразировал ее:
 В очках манжетщики, злобой похаркав,
Ползли туда, где царство да графство.
Дорожка скатертью! Мы и кухарку каждую выучим управлять государством.
Алиса. Вот именно, сначала выучите, а уж потом до дел государственных допускайте. И потому этим нынешним я бы пожелала: Дорожка скатертью, господа нехорошие! Ползите в свое заграничное графство.
Шереметьев (оживляясь). Ага! Русский бунт!
Алиса (прищурив глаза). Он самый… бессмысленный и беспощадный.
Шереметьев. Думаешь время пришло?
Алиса. А ты как думаешь?
Шереметьев. Я думаю засилье на нашей эстраде плохих танцоров, не умеющих петь, - это не повод для смены власти.
Алиса. А повальное унижение простого народа и тотальное уничтожение рабочего класса как вид…это повод?
Шереметьев (выставляя руки перед собой). Стоп! А скажи-ка мне, дорогая защитница униженных и оскорбленных. А ты сама чьих будешь?
Алиса. В каком смысле чьих?
Шереметьев. В том самом… лично ты, нищенствуешь? голодаешь?
Алиса. Я лично нет… но какое это имеет значение?
Шереметьев. Огромное. В России при царском режиме не всем людям жилось плохо, и тем не менее их мнением мало кто интересовался, устраивая Революцию в этой стране.
Алиса. Как сказал один старый большевик, если бы народ при царе жил хорошо, за нами никто бы не пошел.
Шереметьев. Бесспорно, ты права… но лишь в одном. Сколько людей, столько и мнений, невозможно угодить всем. Человек, пытающейся угодить всем, неосознанно встает на дорогу из благих намерений, что, как известно, ведет в ад.
Алиса. А еще, если человек не способен отделить зерно от плевел, то и «дерьмо» для такого человека деликатес.   
Шереметьев. Ну, это грубо.
Алиса (ухмыляясь). Зато грубым дается радость.
Шереметьев. А нежным дается печаль.
Алиса. Вот поэтому мне ничего не надо и поэтому мне никого не жаль.
Шереметьев. Что, даже бездомных собак не жалко?
Алиса. Бездомных всегда жалко… и собак, и людей.
Шереметьев. Но, таков закон мира… где нет чести, там правит бесчестие.
Алиса. Так может разрушить этот мир до основания.
Шереметьев. Это уже было, а плагиат - это пошло.
Алиса. Пошло… Когда бездарное, бесхребетное существо голосит со всех экранов.  Мне кажется, пришла пора гнать их поганой метлой.
Шереметьев. Возможно, ты и права, но кому мы предоставим это право - орудовать метлой.
Алиса (безапелляционно). Естественно, нам.
Шереметьев. А вы -это кто?

Алиса (размахивая руками).
Мы те, кто из нищих вышли,
тем, кому надоело в грязи побираться.
Нам бы товарищи жить повыше,
 у самых солнечных протуберанцев.
Шереметьев. Я вам, товарищи,
Не дрозд и не синица,
Мне и без этого делов массу.
Я, товарищи, хочу возноситься,
Как подобает господствующему классу.

Алиса (одобрительно).  Нравится Маяковский?
Шереметьев. И не только… мне вообще по душе поэты серебряного века.
Алиса. Вот, например, Есенин, Маяковский, Гумилев, душу в кровь разбивали и этой кровью писали свои стихи. Вот поэтому я их уважаю -  а нынешних я презираю. Жизнью не битые, не гонимые, за свой талант не страдавшие, потому и песни соответственно… как из жопы.
Шереметьев (сморщившись). Ну как ты выражаешься!?  ты же девочка!
Алиса (эмоционально). Вот именно! Даже я девочка понимаю, что такое хорошо, а что такое плохо. Поэтому долой поющих дворников и иных… попа-жопа исполнителей. Да здравствует «Pink Floyd»». И группа «Кино»!
Шереметьев. Согласен. «Стена» Пинк Флойда и концерт Цоя «Группа крови на рукаве» - это уже классика. Но люди всеядны: сегодня им хочется слушать рок, завтра реггей, а послезавтра им просто … хочется тупого, как с этим быть?
Алиса. На лицо, повальная деградация общества.
Шереметьев. Вот именно: когда общество деградирует, опускается на самое дно, оно тем самым обнуляется, чтобы начать все заново. Придет время и начнется новый отсчет и движение будет только вперед, навстречу к звездам.
Алиса. Главное, чтобы к этому времени, мы окончательно не растеряли творческий генофонд страны.  А то у нас останутся только одни звезды… голубых кровей.
Шереметьев (с сомнением). Ну, там не все такие.
Алиса. Не хочу тебя разочаровывать, но все же придется. Их там несметное количество… и имя им легион.
Шереметьев. Простите. Откуда такие сведения? Владеть подобной информацией может только особа, приближенная к приближенным.
Алиса. Ты прав я и есть… приближенная особа.
Пауза
Шереметьев (сомнением в голосе). Ты?
Алиса. Да я!
Шереметьев. Это как так?
Алиса. Да вот так.  Я единственная и неповторимая дочурка Талии Эратовны Мельпомен. (Встает делает книксен).
Шереметьев (смущенно). Я извиняюсь, а Талия Эратовна Мельпомен, это кто?
Алиса (возмущенно). Ну, ты Шереметьев… село!
Шереметьев. А, можно без оскорблений.
Алиса. Если без оскорблений, то сразу в морду… за незнание матчасти.
Шереметьев(эмоционально). Я не обязан знать всех министров в нашей стране. Тем более они там как пауки в банке все на одно лицо.
Алиса(возмущенно). Но, но… вообще-то мы сейчас говорим о моей Маман. А это уже не шуточки — это уже серьезно.
Шереметьев (закипая). Ах, извините, ваше величество, что позволил перечить дочурке, целого министра культуры.
Пауза. Девушка молча смотрит на него сложив руки на груди, улыбается.
 Алиса. Ты почему такой заводной! Тебе прямо и слово сказать нельзя. Закипаешь сразу, как двигатель внутреннего сгорания у автомобиля «Москвич».
Шереметьев. Я тебе так скажу. Когда не знаешь, что сказать, лучше молчи.
Алиса(категорично). Да не буду я молчать.
Шереметьев. Ну и не молчи… тогда замуж точно не выйдешь!
Девушка оторопев разводит руки в стороны.
Алиса. А это-то тут при чем?
Шереметьев. Да, при том! Слишком много себе позволяешь. Как говорится, говори, да не заговаривайся. Какой муж — это терпеть станет?
Алиса (загадочно). А я может себе такого мужа найду, который мне все прощать будет.
Шереметьев. Да в честь какого бухарского бодуна, тебе такое счастье!
Алиса (мечтательно). Потому что любить меня будет больше собственной жизни.
Шереметьев изучающе смотрит на нее, затем категорично заявляет.
Шереметьев. Не найти тебе такого. (подумав добавляет). Не родился такой идиот, чтобы мог терпеть такую дуру.
Девушка вскакивает со скамейки.
Алиса. Если я дура…ты-то, сам тогда кто!
Мужчина разводит руки по сторонам.
Шереметьев (растерянно). Я даже не знаю, что тебе сказать.
Алиса. Но раз не знаешь, тогда сам молчи.
                Молчание.
Шереметьев. Предлагаю мириться.
Алиса (жеманно). Ну не знаю, я только во вкус вошла. Мне так идет образ грозной львицы.
Шереметьев (задумчиво). Да уж, львица- это твое… тем более грозная.
Алиса. А ты похож на хомячка в норке.
Шереметьев (обиженно). Почему же сразу на хомячка? Более благородных животных для меня не нашлось?
Алиса. Я в том смысле, что ты добрый… как домашний хомячок. А еще ты на ослика Иа похож, когда обижаешься.
Шереметьев. Предлагаю остановиться на хомячке, а то я чувствую, если тебя не остановить, ты на меня всех неказистых мифологических животных примеришь.
Алиса. Хорошо, закрываем тему о тебе любимом. А меня ты бы как охарактеризовал?
Шереметьев. Ты… прямая, как железная дорога, что в голову придет, то и несешь. Но по духу ты революционерка. Твой идеал… литературный персонаж «Овод». Для тебя пойти разбить посуду или устроить революцию в какой-нибудь маленькой европейской стране… это равносильно. Плыть в лодке  - это не твое, твое  - утопить эту лодку.
Алиса (вкрадчиво). Ну, несмотря на твои сомнительные комплименты, скажи: я тебе хоть маленько нравлюсь?
Пауза
Шереметьев (задумчиво). Скорее да, чем нет.
Девушка повеселев.
Алиса. Если хочешь, я проведу работу над ошибками и изменюсь в лучшую сторону.
Шереметьев. Сильно в этом сомневаюсь.
Алиса. И тем не менее…
Шереметьев (размышляя). В своей дерзости ты беспардонна, как слон в посудной лавке. Не понятно, по какой причине, но ты уверовала, что именно земля крутится вокруг тебя, а не наоборот.
Алиса. Но… земля и правда крутится вокруг солнца.
Максим (вскидывая руки к небу). Но ты ведь не солнце, это, во-первых, а во-вторых, прекрати умничать. Я уже понял, ты девушка образованная и умная. Но совсем не обязательно свои положительные качества выпячивать наружу… право, это некрасиво.
Алиса (сморщив носик). Что прямо-таки и режет слух?
Шереметьев. И слух режет и глаз не радует.
Алиса (округляя глаза). Нет… ну ты посмотри, какая цаца!
Шереметьев (взрываясь). Я не посмотрю, что ты особа, приближенная к «амператору». Сниму ремень… да по ягодицам отхожу.
Алиса. Фи, как грубо! Шереметьев, да ты мужлан.
Шереметьев. А ты взбалмошная, избалованная девица, без царя в голове.
Алиса. На фразеологизмы потянуло?
Шереметьев (протяжно вздыхая). Я-то думал пряники… пригляделся драники.
Алиса. Каламбурим.
Шереметьев (усмехаясь). Да… а еще, я еле сдерживаю себя, чтобы тебя не придушить. Но, в общении с тобой, сдерживать себя становится все труднее и труднее.
Девушка отодвигается от него на безопасное расстояние.
Алиса. Может быть, тебе водочки выпить?
Шереметьев (истерично). Да зачем мне пить водку!
Алиса. Для успокоения нервной системы.
Шереметьев. Для успокоения моей нервной системы достаточно будет, если ты помолчишь хотя бы минутку.
Пауза. Все молчат, девушка смотрит на часы.
Алиса. Минута прошла.
Шереметьев (констатируя). Молчать - это не твоя стихия.
Алиса (примирительно). Максим, ну почему ты такая бука? Поговори со мной о чем-нибудь, гитара семиструнная.
Шереметьев. О чем?
Алиса. Ну вот, например, в продолжение нашего разговора, скажи: тебе самому нравится современная отечественная музыка? А если нравится, то что? Стиль исполнителя, его голос или его образ. В общем нынешняя музыка и музыканты для тебя — это что?
Шереметьев. Если вкратце: напомаженное дерьмо.
Алиса (хлопает в ладоши). Ну вот видишь, несмотря на то что мы с тобою, по сути, разные, но думаем одинаково. И это говорит о многом.
Шереметьев. Это говорит человек, благодаря которому вся эта попсадура с утра до вечера крутится повсюду. А ведь это благодаря вам, мы все обязаны терпеть эту музыкальную вакханалию. Если бы не заказ отпрысков денежных мешков, то вся эта голубовата-розоватая плесень дальше гардероба не прошла бы. Но благодаря золотой молодежи, вся эта голубая малина расцвела буйным цветом.
Алиса (возмущенно). Я попросила бы не обобщать… я кстати, тоже не в восторге от нынешних музыкальных исполнителей. И я тебе уже об этом говорила и даже пояснила, почему они мне не нравятся.
Шереметьев. Ну хорошо, зайдем, с другой стороны. Ты лично, что сделала, чтобы кардинально изменить ситуацию.
Пауза. Девушка смотрит на него с удивлением взмахивая длинными ресницами
Шереметьев.  А нужно-то всего немного… пальцы в рот, да веселый свист!
Алиса(оживляясь). Устроить Революцию в нашем попа-эстрада-шоу!
Шереметьев. Не коренным образом. Я имел в виду, другое… изменить вектор музыкального развития молодежи. Есть поэты серебряного века, их стихи взять за основу как тексты песен, а в музыкальном плане дать свободу молодым композиторам.  А этих, как ты говоришь, поющих бородатых дворников гнать поганой метлой за поганое болото.
Алиса (со знанием дела). Идея отличная… а главное оригинальная. Но где деньги взять, эта неплохая идея стоит больших денег. Вопрос, где их взять?
Шереметьев. Дочка высокопоставленного чиновника, не знает, где взять деньги — это оксюморон.
Алиса (с вызовом). А ты знаешь?
Шереметьев. А ты не пробовала поискать там, где обычно вы их находите.
Алиса. А это где?
Шереметьев. В закромах Родины.
Алиса(категорично). Маман у меня не такая. Она быстрее родную дочь от церкви отлучит и анафеме предаст, чем возьмёт деньги из общего сундука.
Шереметьев. И как она с такой жизненной позицией до такой должности дослужилась.
Алиса. Дед мой генерал. А прадед служил в личной охране товарища Сталина. А теперь подумай, много ли желающих найдется бодаться с красной королевой.
Максим смотрит на нее широко раскрытыми глазами от удивления не в силах произнести и слово.
Шереметьев (удивленно). С какой еще красной королевой?
Алиса. Да так за глаза называют мою Маман ее подчиненные.
Шереметьев. Теперь я понимаю, почему ты такая дерзкая. Красные гены спокойно жить не дают?
Алиса (самодовольно). Отчасти ты прав. Это я в дедушку такая шабутная.
Шереметьев (с каверзой). Твои дедушки, конечно, заслуженные мушкетёры, но это было вчера. Как твоя мама умудрилась в наше время с такой биографией не только выжить, но и карьеру сделать.
Алиса (снисходительно). Так… чужие там не ходят.
Максим многозначительно посмотрел на нее.
Шереметьев (меняет тему). Так значит неспроста в системе твоего домашнего воспитания, появились советские писатели.
Алиса. Как говорится, все лучшее детям, а советские писатели, если отбросить в сторону коммунистическую идеологию, очень даже нечего, читать можно и нужно.   
Шереметьев. И как ты с таким багажом жить собираешься? Время изменилось, да и ценности поменялись.
Алиса. Как говорил мой дедушка, не хочешь крутиться как все, заставь всех… крутиться вокруг себя.
Шереметьев. Иногда это опасно: заставлять других плясать под твою дудку.
Алиса. Опасно плевать в потолок, в ответ прилетит. Все остальное вполне осуществимо.
Шереметьев. Тоже дедушка сказал.
Алиса. Нет, бабушка.
Шереметьев (качая головой). Спорить с тобой бесполезно. На тебя где сядешь там и слезешь.
Алиса. Не надо на меня садиться, я же не пони тебе.
Шереметьев (улыбаясь). Да какой ты пони, ты же львица.
Алиса. Вот, вот… не забывай об этом.
Шереметьев. Тебя захочешь забыть, не получится. Как заноза до мяса проникаешь.
Алиса. Про занозу пропускаю, а остальное радует слух.
Шереметьев. Рад, что хоть тебе угодил, ты единственная, кто меня слушает и кого я радую.
Алиса. Почему? Куда все остальные слушатели делись?
Шереметьев задумался.
Алиса. Это что за музыкальная пауза?
Шереметьев. Да мне и сказать то нечего. У меня не такая богатая биография, как у тебя.
Алиса. Ну, это не моя заслуга, там бабушка подсуетилась.
Шереметьев. А у меня суетиться некому было. Все время работали, для того чтобы выжить. Звезд с неба не хватали, но и не побирались. У меня вначале было как у всех: детский сад, школа, армия, институт. После окончания института я решил изменить свою жизнь. Сначала уехал в Америку, но мне там не понравилось. Через какое-то время переехал в Канаду, там и заработал первоначальный капитал. С этого все и началось.
Алиса. Что началось?
Шереметьев. Моя другая жизнь. В Торонто я женился, через год дочка родилась, а через два года…  от меня ушла жена.
Алиса. Далеко?
Шереметьев. Да не очень… на соседнюю улицу.
Алиса. Вернуть не пробовал.
Шереметьев. Нет… даже не пытался.
Алиса. Почему?
Шереметьев. Гордыня-злодейка не позволила.
Алиса (усмехаясь). Конечно, за бабой бегать -это не мужское дело. Проще смертным грехом, гордыней, прикрыть свою трусость.
Шереметьев(вздыхая). Трусость тут не при чем. Когда я понял, что между нами все кончено, держать не стал - отпустил.
Алиса. А соперник твой, он вообще кто?
Шереметьев. Спортсмен, хоккеист.
Алиса(фыркая). Ну ты, Максимка, даешь. Спортсмены же тупые, как африканские баобабы… тем более канадцы.
Шереметьев. Он русский, просто играет за Канаду.
Алиса (безапелляционно). Ну, это в корне меняет дело. Хоккеиста на кол… жену в монастырь.
Шереметьев (улыбаясь). Слушай, ты, Алиса Грозная, может, без репрессий обойдемся. Пусть уж живут, раз им нравится.
Алиса (возмущенно). Вот ты телок!
Шереметьев(вздыхая). Может, ты и права… вот и она с телком жить не захотела.
Алиса (фыркая). Это что еще, за бабьи сопли? Разошлись и разошлись, забудь. Вопрос второй: В России ты как снова оказался… ностальгия замучила?
Шереметьев. Почти.  Я от жены убежал.
Алиса. Зачем? Ну развелись и развелись?
Шереметьев. Не мог видеть ее счастливой. Со мной она такой цветущей не была.
Алиса.  Ну хорошо, вернулся на Родину. Дальше что?
Шереметьев (устало). Как домой вернулся, два года беспробудно пил, думал печень вслед за женой от меня уйдет. Но, обошлось… случился инфаркт, и пить пришлось бросить.  На деньги, что там заработал, купил этот пансионат. Вот с тех пор и живу здесь.
Алиса. Один?
Шереметьев (удивленно). Почему один? Пансионат на пятьдесят человек рассчитан, как сезон, так все битком, как говорится, мест свободных нет.
Алиса. Что-то не похоже, что битком. По-моему, кроме меня и тебя здесь вообще никого нет.
Шереметьев. Ну, во-первых, если ты кроме себя не видишь никого, это не значит, что здесь никого больше нет.
Девушка хлопает в ладоши.
Алиса. Молодец! Умыл так умыл, ну а что там, во-вторых.
Шереметьев. А во-вторых, сейчас тишина… потому что римские каникулы.
Алиса. Что за римские каникулы?
Шереметьев. Римские каникулы — это когда, зимний сезон уже закончился, а летний еще не наступил.
Алиса. Откуда взялось в Саратовской глубинке такое диковинное словосочетание Римские каникулы.
Шереметьев. Из армии.
Алиса. Ну, а армия тут при чем?
Шереметьев(иронично). Если бы ты в армии служила, то знала бы ,что такое «римские каникулы».
Алиса (искренне). Да я хотела… так сказать по стопам родственников пойти. Но, у маменьки на меня другие планы оказались.
Шереметьев. По поводу Армии был риторический вопрос.
Алиса(смиренно). Хорошо, продолжай, перебивать не буду больше.
Шереметьев. Когда призывают в армию, вначале попадаешь в учебный центр, по-простому «учебка». Через шесть месяцев по окончании учебки, солдаты отбывают служить, куда кого распределят. И вот с этого момента в «учебке» до следующего призыва новобранцев образуется вакуум, который и называется «Римские каникулы».
Алиса (протяжно). Интересно девки пляшут.
Шереметьев. Еще как пляшут, но в основном… без тракториста и баяна.
Алиса. А тракториста куда дели?
Шереметьев. Так я за него. Я и кузнец, и жнец, и на дуде игрец.
Алиса (с иронией). Я смотрю, ты тут первый парень на деревне. Поди женщин меняешь, чаще чем белье в номерах.
 Шереметьев (опустив глаза). Я скромный… мне и так хорошо.
Алиса (с недоверием). В монашенку решил поиграть?
Шереметьев(уклончиво). Я не совсем один.
Алиса. Ага! Значит, кто-то все-таки есть.
Шереметьев. Есть… уже три года со мной безотлучно проживает.
Алиса. В этом месте поподробнее… хороша собой мерзавка?
Шереметьев (тактично). Джессика не мерзавка. Просто она думает, что под ее присмотром мне будет лучше, да и им спокойнее, если она будет рядом со мной.
Алиса(заинтригованно). А они это кто? И кому спокойнее?
Шереметьев. Они это бывшая жена и моя дочь.
Алиса. Так, я не поняла… Джессика - твоя гувернантка что ли?
 Шереметьев. Нет, это моя теща.
Алиса (хлопая глазами). Какая такая теща? Ты же разведен.
Шереметьев. Ну вот так получилось. С женой я развелся, а с тещей не с мог расстаться.
Алиса (округляя глаза). Так ты что… с тещей живешь?
Шереметьев. Да живу… но не в том смысле, о котором ты подумала. Просто, когда я вернулся в Россию. Вслед за мной сюда переехала североамериканская теща.
Алиса (вскидывая руки к небу). Зачем???
Шереметьев. Я думал, как надоест ей немытая Россия, так и вернется взад.
Алиса. И-и-и?
Шереметьев. Прижилась теща… и возвращаться не желает.
Алиса. А жена случайно вернуться не хочет?
Шереметьев. Ну, во-первых, она американка, и Россия ей, не Родина. А во-вторых, она в прошлом… потому что бывшая.
Алиса (перебивая). Бывших жен не бывает, так же, как бывших алкоголиков.
Шереметьев (улыбаясь). Ты про алкоголиков-то откуда знаешь в свои не полные восемнадцать лет.
Алиса (отмахиваясь). Плавали… знаем.
Шереметьев (иронично). Я смотрю, ты девчонка бедовая, жизнь не только по книжкам изучала.
Алиса. Да у меня пол родни в тайгу уехали, не по комсомольской путевке. Так что я в курсе, чем чифир от ханки отличается.
Шереметьев. Откуда такая родня, если дед твой генерал, а прадед у самого Сталина служил?
Алиса (вздыхая). Вот с прадеда все и началось… как известно, кто от сумы отказался, тот в тюрьме и оказался.
Шереметьев. Чем больше с тобой общаюсь, тем больше сомневаюсь. Тебе точно семнадцать лет?
Алиса. Вот и маменька в сомнениях…от ее ли яблони яблочко.
Шереметьев (вздыхая). С тобой и правда не забалуешь.
Алиса. Да не про меня сейчас гармошка играет, а деревня говорит. Ты вот что скажи мне, мил человек: ты на кой в Россию вернулся? Вот я, например, в Торонто была… а в этих краях я родилась. И поэтому поводу вот что скажу: наш хрен, той редьки не слаще.
Шереметьев. На вкус и цвет товарища нет.
Алиса(иронично). Ну да, ну да… а с милым и Рай в шалаше.
Шереметьев(грустно). С милой везде Рай.
Пауза. Алиса тактично промолчала.
Алиса. Максим, а что такое любовь? С чем ее можно сравнить, на что это похоже?
Шереметьев (усмехаясь). На горькую редьку это похоже, вот на что это похоже.
Алиса(вздыхая). Ты, я смотрю, еще тот романтик.
Шереметьев. Да… от моего романтизма ни осталась и следа.
Алиса. И что теперь думаешь в старых девах помирать. Жизнь, она одним днем не оценивается.
Шереметьев (устало). Ну вот ты еще меня поучи, мало мне учителей было, только тебя не хватало.
Алиса (задумчиво). Нет, в этом вопросе я профан, любовь — это вообще не мой профиль.
Шереметьев (усмехаясь). Зарекалась свинья, в грязь не лезть.
Алиса (возмущенно). В честь какого праздника ты меня в свиньи определил.
Шереметьев. Свинья — это образное выражение.
Алиса. А поприличнее поговорки не нашлось в твоем словарном запасе. На секунду напомню: ты разговариваешь с девушкой.
Шереметьев (возмущенно). А то что у тебя через слово проскакивает слово дерьмо, это нормально?
Алиса (застенчиво). Я юна и наивна… мне многое простительно.
Шереметьев. Чтобы простить, нужно понять, а тебя понять невозможно.
Алиса (наклонилась к нему и, глядя ему в глаза, прошептала). Чтобы понять, человека нужно его принять как родного, а не бегать от него, как вшивый по бане. 
Шереметьев (возмущенно). Драгоценная моя, твоя наглость не знает границ.
Алиса (игриво). А я не знала, что уже твоя.
Пауза. Шереметьев хватает ртом воздух.
Алиса. Успокойся, никто на твою честь не претендует. Не хватало мне еще международных скандалов.
Шереметьев. А причем тут международные скандалы?
Алиса(въедливо). А с какой это целью иностранная гражданка Джессика прибыла в нашу страну?
Шереметьев. Джессика прибыла в нашу страну без цели и расчета. Наверное, ей просто жалко меня.
Алиса (крутит пальцем у виска). Ты сам-то в это веришь? Гражданка североамериканской страны приехала в Россию без всякой цели? Да как минимум… хочет заводик отжать или пароход какой.
Шереметьев (хватаясь га голову). Какой завод? Какой пароход? Что ты несешь. Семья моей бывшей жены считается одной из самых состоятельных в Торонто.
Алиса (не уступая). Ага! Индейцы тоже так думали, когда встретились с этими милыми людьми. Мол угостят их огненной водой, подарят бус, и уберутся домой восвояси. А в результате сами еле ноги унесли. И жена твоя, и теща - те еще… капиталистические акулы.
Шереметьев. Что ты привязалась к моей бывшей и к моей теще, что они тебе сделали?
Алиса (равнодушно). Просто они мне не нравятся.
Шереметьев. Но ты с ними даже не знакома. Вот, например, Джессика милейший человек… она Чехова любит.
Алиса (с сарказмом). Своих то некого любить, вот и зарятся на наших.
Шереметьев (закипая). Вот ты бестия!
Алиса. А ты сама учтивость, комплименты как из рога изобилия… и все как один сомнительного содержания.
Шереметьев (выставляя перед собой руки). Все, брейк! Предлагаю временное перемирие.
Алиса (удивленно). А почему временное?
Шереметьев. Я сомневаюсь, что ты способна на большее.
Алиса (с вызовом). Еще как способна… был бы стимул.
Шереметьев. И какой тебе нужен стимул?
Алиса(фыркая). Ну вот это тебе знать совсем необязательно.
Шереметьев (возмущенно). Да не очень и хотелось.
Алиса (провоцируя его). Ну что тогда пристал?
Шереметьев. Да и в мыслях не было!
Алиса. Да твои мысли у тебя на лбу написаны.
Шереметьев (округляя глаза). Какие такие мысли?
Алиса(ядовито). Исключительно пошлые.
Максим (вскакивая с места). Знаешь, что дорогая моя!
Алиса (кротко). Что, милый?
Шереметьев. Никакой я тебе не милый!
Алиса. Как скажешь, дорогой, только не ори… к нам кто-то идет.

В этот момент к беседке подходит женщина с белой панамой на голове.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
АЛИСА И ДЖЕССИКА
               
Женщина. Простите, что вмешиваюсь в ваш разговор. Максим, ты бы не мог пройти на кухню. Там опять что-то со светом.
Шереметьев. Хорошо, схожу посмотрю. Кстати, знакомьтесь. Джессика — это Алиса. Алиса — это Джессика.
Женщины изучающе смотрят друг на друга. Пользуясь моментом Шереметьев растворяется в воздухе.
Алиса.  Будем знакомы, Джессика, присаживайтесь, как говорится, в ногах правды нет.
Джессика садится рядом с девушкой.
Алиса. Откуда такой хороший русский?
Джессика. Частная языковая школа Англии.
Алиса (с сарказмом). А-а-а! А я думала, в русском отделе ЦРУ служить изволите.
Джессика. Я в ЦРУ не служила в отличие от моего дяди Чарльза. Вот он владеет русским отлично, у него есть чему поучиться.
Алиса. Поучиться чему… шпионить.
Джессика (улыбаясь). Как любил поговаривать в пору своей юности мой дядюшка: Я русский бы выучил только за то, что им разговаривал Ленин.
Алиса. Ваш дядя коммунист?
Джессика (округляя глаза). О, Господи! Конечно же, нет.
Алиса. Сочувствующий?
Джессика (нравоучительно). Ну, это нонсенс: сочувствующий коммунистам агент ЦРУ.
Алиса. Не знаю… в советское время и не такие каламбуры случались. И в ЦРУ наши служили.
Джессика (иронично). Так и наши на месте не сидели.
Алиса(ехидно). Ключевое слово…  сидели.
Джессика. Алиса, мы, может, сменим тему разговора, политика не мой конёк.
Алиса. Да легко. Как насчет Шопенгауэра?
Джессика (удивленно). Шопенгауэр то тут при чем?
Алиса. Седьмая цитата из книги Артура Шопенгауэра «Афоризмы житейской мудрости» гласит: Средний человек озабочен тем, как ему убить время, человек же талантливый стремится его использовать…Вот вы, Джессика, с какой целью приехали в Россию: убивать это время… или время, прожитое в России хотитеь как-то использовать.
Джессика(устало). Я приехала сюда просто так… без цели и без расчета.
Алиса(ухмыляясь). Значит вы средний человек, что собственно и требовалось доказать.
Джессика(заводясь). А вы, я смотрю, с претензией на интеллект!
Алиса(восклицая). Еще с какой с претензией… к бабке не ходи!
Джессика(задумчиво). Какой еще бабке? И зачем к ней ходить?!
Алиса(вздыхая). Эх, Джессика, Джессика… жалко мне вас, пропадете здесь.
Джессика (поджав губы). У меня такое чувство, что вы надо мной насмехаешься.
Алиса (вскидывая руки). Ну Слава святому Эдуарду, покровителю бродячих музыкантов. Дошло наконец-то… вы американцы и правда слегка приторможённые.
Джессика. Почему вы разговариваете со мной в таком тоне. Я кажется ВАМ, не сделала ничего дурного.
Алиса (сочувственно). Бедная Джессика ну что вы мне можете сделать, когда за моей спиной тополиная аллея.
Американка заглядывает ей за спину.
Джессика. Алиса, там нет никакой тополиной аллеи. И почему это я должна бояться какую-то тополиную аллею?
Алиса. Тополиная аллея — это образное выражение. А почему вы должны бояться «Тополь - М» и его собратьев, спросите-ка лучше у своего дядюшки. Он точно в курсе.
Джессика (хмуря брови). В курсе чего?
Алиса (хватаясь за голову). О-о-о… Джессика вы разрываете мне мозг.
Джессика. Вы уверены, что это я этим занимаюсь, а не наоборот.
Алиса (категорично). Все! меняем тему разговора… иначе я с ума сойду.
Джессика. Хорошо, давайте сменим тему разговора. Что вы тут делаете? Обычно молоденькие девочки эту обитель постмодернизма объезжают стороной.
Алиса. Я здесь по случаю. Так сказать, погостить на посошок.
Джессика(хмурясь). Что значит по случаю?  И что значит погостить на посошок?
Алиса.  По случаю моего отъезда. Скоро я покину родные края безвозвратно. Так понятнее?
Джессика. Более или менее.
Алиса. Ну раз я удовлетворила ваше любопытство.  Расскажите мне, почему ваша дочь бросила Шереметьева?
Пауза. Североамериканская теща собирается с духом, чтобы дать достойный отпор наглой девчонке.
Джессика. Я думаю, это не ваше дело?
Алиса (фыркая). Задумалась на рубль, а сказала на копейку, это, во-первых, а во-вторых, не надо тут шуметь… не дома, да и дома не шуми.
Джессика (рассеянно). Я не поняла, в чем заключена смысловая нагрузка в этих словах, но догадываюсь вы мне опять хамите, это, во-первых, а   во-вторых, я ни с кем не собираюсь обсуждать личную жизнь моей дочери!
Алиса. А чем она хуже других?
Джессика (удивленно). Но почему она должна быть хуже?
Алиса. Была бы лучше, не бросила своего мужа… (она вскидывает руки к небу) Этого святого человека.
Джессика (поджав губы). А я не знала, что Максима перевели в ранг святых.
Алиса. А в России частенько так случается… сегодня бандит с большой дороги, а завтра... святой весь в образах.
Джессика. Алиса, я устала от словоблудия.
Пауза… Алиса думает.
Алиса. Ну, хорошо… можно поиграть в игру.
Джессика (заинтересованно). В какую?
Алиса. Например, в казаков разбойников.
Джессика. В чем суть этой игры?
Алиса. Суть проста. Если ты разбойник, значит, убегаешь, а тот, кто не разбойника, догоняет.
Джессика. А что будет, когда ты меня поймают?
Алиса (невозмутимо). Тут два варианта: или расстреляют или повесят.
Джессика (возмущено). Но… почему?
Алиса. В России так принято… разбойников вешают или расстреливают.
Пауза.
Джессика. Воистину… страна варваров!
Алиса (с сарказмом). И это говорит человек из страны, которая колонизировала полмира.
Джессика. Вообще-то я из Канады.
Алиса. Это сути не меняет, все вы там одним миром мазаны-измазаны.
Джессика. (Внезапно переходя на ты) Ты почему такая грубая?
Девушка разводит руки в стороны
Алиса. Ну вот такая я.
Пауза
Джессика. Очень сложно разговаривать с человеком, который не в состоянии контролировать свои эмоции.
Алиса. Ты еще не видела меня пьяной.
Джессика. Мой Бог! Так ты к тому же еще пьяница!
Алиса. А к тому, это к чему?
Джессика. Ко всему прочему.
Алиса. Ну за мое прочее говорить не будем, это личное. Лучше поговорим о насущном.
Джессика. Это, интересно, о чем?
Алиса. Да хотя бы о том, что в огороде бузина, а в Киеве дядька.
Пауза. Джессика смотрит на нее изучающим взглядом.
Джессика. А ты случайно наркотики не употребляешь?
Алиса. Случайно нет… только по праздником.
Джессика. А с Люцифером дружбу не водишь?
Алиса (застенчиво). Мне общаться с плохими мальчиками воспитание не позволяет.
Джессика (ехидно). Зато твое воспитание позволяет хамить старшим.
Алиса(усмехаясь).  Мое хамство, это зеркальный асимметричный ответ человеку, который, дожив до седых волос, так и не понял: что такое хорошо, что такое плохо.
Джессика (сморщив лоб). Ты… это так шутишь?
Алиса (поучительно). У русских юмор специфический, понять и оценить дано не каждому.
Джессика (вздыхая). Воистину… умом Россию не понять.
Алиса. Кстати об уме. Вот вопрос на сообразительность. Если «А» и «Б» сидели на трубе.  «А» упала, «Б» пропала, что осталось на трубе.
Джессика (фыркая). Но это же очевидно… ничего.
Пауза. Алиса светится, как новогодняя игрушка на елке.
Алиса (ехидно). Ох, Джессика, Джессика, слабоват все-таки ваш англосаксонский мир против России.
Джессика. Не слабее вашего будет.
Алиса. Это вопрос спорный. У России, например, уже выработался иммунитет к разным потрясениям, и в этом ее сила, а ваш гламурный пафосный мир только на пороге потрясений. И первое же народное восстание сметет ваш загнивающий капиталистический мирок. Как говорится, на обломках вашего мирка мы наш, мы новый мир построим, где кто был ничем, тот станет всем.  Да Здравствует Революция! 
Джессика. Не вижу повода для беспокойства, наш народ вполне устраивает этот, как вы говорите, загнивающий капитализм.
Алиса. И в этом позволю себе усомниться.
Джессика (язвительно). Дорогая моя, ну приведи мне хотя бы один пример для пробуждения революционных идей в моем капиталистическом обществе.
Алиса. Да с удовольствием, но, боюсь, приведенный мною пример не понравится.
Джессика (с издевкой). Замерла в ожидании.
Алиса. Но сначала напомни мне: ты родилась в США или в Канаде?
Джессика. А какое это имеет значение?
Алиса. И всё-таки?
Джессика. Да я родилась и долгое время жила в США, потом переехала в Канаду.
Алиса. Прекрасно, вот с твоей Родины и начнем. Зачатки революционных идей в вашем обществе положила группа «Пинк Флойд» со своей легендарной рок-оперой «Стена». Именно «Стена» стала символом протеста: в этом равнодушном, изощренном и контролируемом мире кровососущих «червей». Эти «черви», возомнившие себя основателями вселенной, взяли на себя смелость учить других людей жизни. Именно эти «учителя» поработили ваше сознание, окружив вас параноидальной опекой, превратив вас в метафорические кирпичи, из которых построен ваш негативный западный мир, поработивший души людей, превратив их в своих слуг. И не зря припев песни «Стена» звучит как призыв: «Hey, teacher, leave the kids alone!»
Джессика. Это ты сама придумала?
Алиса. Вообще-то это придумал основатель группы «Пинк Флойд», музыкант Уотерс.
Джессика. Господи, ну прекрати фантазировать в рок опере «Стена» заложен абсолютно другой смысл, повнимательней перечитай векипедию.
Алиса. Да будет тебе известно, милая Джессика. Потому в векипедии «Стена» и озвучена иная смысловая нагрузка, чтобы элементарно группу «Пинк Флойд» не запретили в вашем псевдодемократическом обществе.
Джессика. Господи! Ну откуда в твоей голове эти сумасбродные мысли. Наше западное общество основано на свободе слова и о чем ты говоришь в принципе невозможно.
Алиса. Ну, во-первых, прекрати упоминать Господа всуе. С вашей то репутацией в мире страны убийцы – Бог, точно не на вашей стороне. А во-вторых , про свободу слова: ну вот чья бы корова мычала, а ваша бы в тряпочку молчала. Не напомнишь мне, в чей огород кинул камень товарищ Маркс ,процитировав в капитале T.J.Dunninga: «Если шум и брань приносит прибыль, капитал станет способствовать тому и другому». Джессика, не компостируй мне мозги; ваша свобода слова -это и есть тот самый шум и та самая брань, что разносится от вас по всему миру. Одним ударом такой свободой слова вы убиваете сразу двух зайцев: глупым людям засоряете мозги, зомбируя их и тем самым превращая их в своих вассалов. А вторым ударом вы ставите их на колени и уж затем обираете их до нитки. Ведь именно ваша изысканная англосаксонская ложь позволяет манипулировать вам людьми. Именно в вашем мире ничто не ценится так дорого как ложь, выданная за правду. Вы, по сути, своей язычники ведь ваш идол ложь, возвеличенной вами до уровня Божества.
Джессика (фыркая). Вот, вы русские… вроде не евреи! Но, у вас то откуда… эта    монополия на Бога? Кто вам дал право говорить от «Его» имени?
Алиса (презрительно). Как же ты ловко спрыгиваешь с темы. Из сказанного мною ты выделила лишь то, что посчитала нужным, а то что глаза колет тактично пропустила мимо ушей.   
Джессика (истерично). Вас мы забыли спросить, что нам говорить, а что нет.
Алиса (улыбаясь). Так вы спрашивайте, не стесняйтесь, обращайтесь.
Джессика. Теперь я поняла, почему мы с вами никогда не станем союзниками. Англия и Франция ментально всегда нам будут ближе, чем вы.
Алиса (поучительно). Дорогая Джессика, да оставьте вы себе своих союзничков…  хрен на хрен менять, только время терять.
Джессика (возмущенно). Какая ты вульгарная особа. Хотя о чем это я? Ведь ваша свобода слова разрешает не только простым людям, но и средствам массовой информации употреблять уличную брань.
Алиса. Недостаток воспитания и пробелы в образовании бич нашего времени. У нас только, ведущие ток шоу, чушь прелестную несут, что взять с них убогих.  А у вас президент страны, Голландию с Гренландией путает, и ничего ваша свобода слова это проглатывает словно так и надо.
Джессика. Дорогая Алиса хватит меня попрекать необразованностью президентов соединённых штатов Америки. Я напоминаю на данный момент гражданка Канады. Это, во-первых, а во-вторых, прежде чем искать соломинку в глазе своего «любимого» американского друга, разберитесь со своим бревном, в своем глазу.
Алиса(ехидно). На цензуру намекаете, милая Джессика?
Джессика(категорично). Вашим средствам массовой информации она бы не помешала.
Алиса. Согласна. Цензура нам бы не помешала. А то такими темпами наши бараны скоро с вашими сравняются… по безграмотности.
Джессика (иронично). А еще вам бы не помешало научиться любить именно свою Родину.
Алиса (вопросительно изогнув бровь) А что здесь не так?
Джессика. Да, все не так, ребята. У вас все, кто может себе позволить, от артиста до чиновника, скупают именно у нас, на загнивающем западе, недвижимость, а затем отправляют жить к нам своих детей. Я так понимаю, после того как вы отчаялись построить у себя цивилизованное общество, решили это общество арендовать у нас, в загнивающем капиталистическом мире. И после этого у вас хватает совести учить нас жизни, вас, которые понятия не имеют, что такое жить в цивилизованном мире.
Алиса. Что правда, то правда. К вам действительно отправляют жить своих детей те, кто может себе это позволить, они же покупают в ваших странах недвижимость. Но задайте себе вопрос: кто эти люди?  Как правило, это беспринципные, вороватые на руку чиновники и их халдеи, придворные проститутки. Не ученые и не писатели те, кто с мозгами. Они к вам ни ногой… эти уже обожглись, они уже в курсе про бесплатный голландский сыр. Те, кто сейчас обживают ваши западные просторы, это иная поросль. Это те, кто был воспитан по вашим лекалам, а соответственно, это люди без родины в душе. Так вот когда у них закончатся средства для существования, а взять их будет негде. Эти крысоподобные существа, чтобы выжить в вашем мире, начнут рвать ваше упитанное капиталистическое тельце. Вот вопрос: что хороший хозяин бережет, а отчего избавляется. И вот ответ: это добро он с умом бережёт, а от говна безумно избавляется.
Джессика (укоризненно). Как ты можешь так говорить, это ведь твои соотечественники.
Алиса. Эти, которые у вас, мне не соотечественники, потому как мои соотечественники отечеством не торгуют и Родину за тридцать долларов не продают.
Джессика (ехидно). А сама-то что у нас забыла? Ты, я так понимаю, в России наездами, все основное время проводишь у нас, за счет своей мамы. А она и сама живет, и тебя кормит за счет государства, которое ты так яростно защищаешь, что, конечно, похвально, но тем не менее жить предпочитаешь на западе.
Алиса. Все! наповал сразила. Что правда, то правда! Живу я на твоей Родине в Калгари, правда, не по своей воле меня туда маменька делегировала для прохождения учебы.
Джессика. Вот видишь, не так плох тот мир, который ты ругаешь, и не так хорошо болото, которое ты так хвалишь.
Пауза
Алиса. Метко подмечено не в бровь, а в глаз. Ты, Джессика, хоть с виду дура дурой, но на самом деле далеко не дура.
Джессика. За не дуру, конечно, спасибо, но можно было бы и повежливее комплименты отвешивать.
Алиса. Отвешивать я еще и не начинала. Но если ты настаиваешь, пожалуйста, начинай заворачивать. Так называемая «золотая молодежь» потому и покинула свою Родину, потому что жить здесь невозможно. Серостью и безысходностью пропитаны стены нашего дома. Нашу страну заполонила бездуховность и прозападный плагиат, что буквально заполонил все информационное пространство. На ваших голливудских кумирах у нас воспитано уже не одно поколение, и это говорит о многом… И это многое уже не вернуть… Оно потерянно. Мы не только потерянное поколение, мы поколение, лишенное своей Родины. И отняли ее у нас вы, любители демократии, несущие зло по земле. Вы смогли лишить нас Родины, но не смогли отбить у нас желание поквитаться с вами. Вы смогли своей ложью изуродовать нашу страну и теперь благодаря вам весь мир относится к нам как к прокажённым…Вы нам ничего не оставили кроме одного: отплатить вам той же монетой. И вот мы пришли в ваш мир и поселились среди вас. Мы будем плодиться и размножаться, мы внешне будем похожи на вас, но в тайне от вас сбережём и сохраним свою духовность и ментальность. И когда придет время, мы остановим ваше существование навсегда, лишив вас будущего. Как в свое время вы лишили нас нашего будущего.  И когда это произойдет, вы наконец поймете, что слеза ребенка — это трагедия, а уничтожение другого народа -  начало точки отсчета для вашего. Было время разбрасывать камни, и вы их разбросали, а мы их подобрали, теперь наш черед… ловите.
Джессика. (с ужасом) То, что ты говоришь, страшно!
Алиса. Но то, что вы сделали с этим миром, еще страшнее.
Джессика. У меня нет желания с тобой разговаривать.
С этими словами она уходит.
Алиса. (проводив ее взглядом) Вот и Джессике не понравилась правда. Может, все же прав Пушкин… нет правды на земле.
А вот ложь, наоборот, приятна и вкусна.
Она, как мед, сластит уста
и затмевает разум. А правда, что побитый пес,
скулит и плачет, убегая от тех, кому он правду нес,
но не донес, не к месту пришлась та правда.
А правда в том, что род людской,
не в силах нести сей крест, именуемый как правда.
И потому здесь не прижилась она,
что правдой- матушкой зовем мы.
Но вот ее сводная сестра,
что ложью от рожденья кличут,
здесь отлична прижилась
и корни здесь свои пустила.
И так заведено с тех пор,
как правду отправили в гоненья.
Здесь ложь воздвигла себе трон,
затем и храм построила на месте том,
так и обжилась здесь ложь
и своей лживой красотой глаза человечеству затмила.
Да только вот беда тут в том, что ложь не мать, е
й не рожать, ей не познать счастье материнства.
 А той, что дано рожать, она, конечно, мать, но… мы ли, ее дети.
               
            
                ;
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Летняя веранда. На веранде стоят три столика, за одним из них сидит дородная дама, одетая в цветастый сарафан. Дама скучает и отчаянно зевает. Появляется Алиса, оглядывается по сторонам, заметив даму, направляется к ней.

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
АЛИСА И КЛАВДИЯ ЕГОРОВНА

Алиса (учтиво). Вы позволите?
Женщина поворачивается, какое-то время смотрит на нее, кивает головой.
Дама. Да, конечно, милое дитя, присаживайся.
Алиса. Меня зовут Алиса.
Дама. А меня Клавдия Егоровна. Да-да. То, что в нашем пансионате поселился беспокойный сосед по имени Алиса, уже вся Саратовская губерния в курсе.
Алиса (вздыхая). Увы, я за своей славой не поспеваю, она всегда впереди меня бежит.
Клавдия Егоровна (улыбаясь). Сразу видно не от скромности помрешь. Американку довела до белого каления, ай-ай. Это, конечно, некрасиво, но справедливо. Давно пора было ее на место поставить, чтоб знала, кто в доме хозяин.
Алиса (с укором). Сами почему не поставили, энтузиазма не хватило?
Клавдия Егоровна (усмехаясь). Так тебя ждали.
Алиса (вздыхает печально). Вот все у нас на Руси постаринке. Все ждем, пока Царь-батюшка не придет и порядок не наведет.
Клавдия Егоровна (с иронией). Так ты у нас еще к тому же царского рода будешь?
Алиса (вполне серьезно). Ну… не без этого.
Клавдия Егоровна (облегченно). Слава Богу! Будет и на нашей улице праздник.
Алиса. А вы, Клавдия Егоровна…
Клавдия Егоровна. Давай уж на ты… разрешаю. И зови меня просто Егоровна,
Алиса. Егоровна, я что хотела…
Женщина перебивает Алису
Клавдия Егоровна. Насчет Максима хочешь спросить?
Алиса (округляя глаза). Ну ты, Егоровна, и торопыга. Дай хоть предложение закончить, а то я слово, а ты три.
Женщина смеется.
Клавдия Егоровна. Это я торопыга! Ты себя со стороны видела? Говорить начинаешь, слова льются как из рога изобилия.
Алиса молча смотрит, пожирает новую знакомую глазами, но не перебивает.
Клавдия Егоровна (машет рукой). Да говори уже, а то я от твоего взгляда сейчас веснушками покроюсь. А мне с веснушками нельзя, у меня тут кавалер наклевывается.
Алиса. Ну как рыбак рыбаку… Егоровна, тут народ еще какой есть, кроме тех, кто с тещей.
Клавдия Егоровна. Ты насчет наших мужиков что ли?
Алиса (качая головой). Ваших, ваших.
Клавдия Егоровна. Мужики у нас, основы бытия… они основы… а мы их сознание.
Алиса (уважительно).  Платон, Гегель Маркс… в одну строчку, всех в линейку построила.
Клавдия Егоровна. Ну что тебе, деточка, до мужиков наших. Ты своего маленького принца ищи.
Алиса (надув губы). Зачем? Чтоб рисовать ему барашков.
Клавдия Егоровна (сдерживая хохот). Вот достанется же кому-то такая стервочка. Не приведи Господь, если мой сын приведет в дом такую невестушку.
Алиса. Ты, Егоровна, не переживай на твоего сына я виды не имею, так что спи спокойно.
Клавдия Егоровна (облегченно). Спасибо, а то ведь я вся испереживалась, как тебя увидела. Думаю, по чью душу в наше периферийное болото сия акула заплыла. Теперь понимаю, по чью душу заплыла.
Алиса. Егоровна, давай без аллегорий. А то у меня на аллегории скоро диатез начнется.
Клавдия Егоровна (усмехаясь). Главное, чтоб не диарея.
Алиса. Фу… Егоровна, как это пошло и некрасиво звучит из твоих уст.
Клавдия Егоровна. Ох, ты, Господи, еще одна королевна к нам пожаловала.
Алиса. Я так понимаю, Джессика на первую корону претендует.
Клавдия Егоровна. На какую корону она претендует, это не твоего ума дела. В том поле не твой суслик агроном.
Алиса(равнодушно). Ну, не дура поняла.
Клавдия Егоровна. Вот это и страшно что поняла. Вообще-то у нас это тайна, смотри не растрезвонь по всей округе егоза залетная.
Алиса. Да эта ваша тайна у нее на лице написана.
Клавдия Егоровна. Все забудь и про ее лицо, и что там написано. Баба из всех сил старается сохранить свой греховный секрет.
Алиса. Егоровна, я на ее секреты не претендую, мне бы со своими разобраться.
Клавдия Егоровна. А вот в этом месте поподробнее.
Алиса (фыркая). Да сейчас, разбежалась… ловите меня, девоньки, у пруда за рекой. Ты лучше про себя расскажи, что ты тут делаешь?
Клавдия Егоровна (печально). Постбальзаковский возраст провожаю.
Алиса. Ты с провожаниями не затянула? Твой постбальзаковский возраст канул в лету приблизительно лет так двадцать назад.
Клавдия Егоровна (заходясь от смеха). Вот же змеюка подколодная!
Девушка пододвинув стул прижимается к ней.
Алиса. Да ты на меня не серчай, баушка, что с меня, дуры, взять… ни заводов, ни пароходов. Одни сплошные убытки.
Клавдия Егоровна (вздыхая). Оно и видно, что дура. (давая ей подзатыльник). И какая я тебе баушка! Я невеста хоть куда… только не вижу ни хрена. Вот платье себе видное подберу и замуж еще раз схожу.
Алиса(ехидно). Ты главное побыстрее собирайся, пока твои женихи на тот свет не перебрались.
Клавдия Егоровна (цокая языком). Ну вот язва ты и есть язва. Отцепись от меня.
Девушка сильнее к ней прижимается. Женщина гладит ее по голове.
Клавдия Егоровна. Что, плохо одной?
Алиса(вздыхая). Да я уж привыкла.
Клавдия Егоровна. Мать с отцом где?
Алиса. Тебе правду сказать или по рифме.
Клавдия Егоровна. Начинай с правды, по рифме я и сама могу.
Алиса. Меня мать как родила, так сразу семи нянькам скинула. У нее карьера, ей расти надо. Так что я с самого младенчества пиратствую.
Клавдия Егоровна. А отец? Тоже некогда? Тоже карьеру строит?
Алиса. А папенька у меня космонавт. Он бороздит бескрайние просторы вселенной и даже не подозревает, какая расчудесная у него дочка растет.
Клавдия Егоровна. Правда, что ли космонавт?
Алиса (цокает языком). Егоровна, ну ты наивная.
Клавдия Егоровна (простодушно). А я, ведь дура, поверила.
Алиса. Ну, не ты одна…
Поймав возмущенный взгляд Егоровны, девушка поспешила пояснить.
Алиса. Когда моя маменька встретилась с моим папенькой. Он ей представился космонавтом, а когда этот космонавт узнал, что мама носит меня под сердцем, безвозвратно эмигрировал в космос. Вот такая вот космическая элегия.
Клавдия Егоровна (со знанием дела). Вот все-таки мы бабы-дуры непроходимые. Вот ведь знаем, что ничего хорошего от мужика не жди. Так нет же, все нам неймется по граблям походить.
Алиса (все еще находясь в объятьях собеседницы). Да-да, мы дуры такие… кстати, а что скажешь по поводу Максима.
Егоровна. (отодвигая от себя девушку). Джессика его охраняет, почище чем американцы свой Форт Нокс.
Алиса (безразлично). Да я так… ради спортивного интереса.
Клавдия Егоровна. Слышь, спортсменка, если конкретно заняться нечем, иди вон вокруг пансионата побегай, вся дурь и выйдет.
Алиса (возмущенно). У нас вообще-то в стране неприкасаемых нет, и Шереметьев не исключение.
Клавдия Егоровна. Кто сказал?
Алиса. Ну вообще-то Президент Российской Федерации. Так и сказал: у нас, мол, неприкасаемых нет… Алиса, дерзай.
Клавдия Егоровна (вздыхая). Ой, девонька не совалась ты бы в этот форд боярд. (подумав). Хотя ты девка шустрая, тебе Максимке голову вскружить, как мне чаю попить.
Алиса. Так вот и я о том же. Кстати, а почему это Джессика его так опекает. Он с ее дочкой разбежался. Та себе мужика нового завела… Что это бывшей теще еще надо?
Клавдия Егоровна (со знанием дела). Она хоть и американка, но все же баба. А как баба он сердцем чует настоящего мужика. Дочка у нее молодая, глупая, еще не перебесилась. Потому и бросила Максима и накинулась на то, что блестит. А как поймет, что что не все то золото, что блестит, так про мужа своего бывшего и вспомнит. А тут Джессика его на блюдечке и преподнесет. Не зря она тут пасется…  выжидает, вражина.
Алиса (восхищенно). Ох, и умная ты Егоровна!
Клавдия Егоровна. Да не умная я… а жизнью битая-перебитая. Вот с мое поживешь, смотришь, тоже поумнеешь.
Алиса. Да что-то битой быть не хочется.
Клавдия Егоровна. Ну, тогда живи дурой.
Алиса(возмущенно). А почему же сразу дура! С мозгами у меня все нормально.
Клавдия Егоровна. Не спорю, с мозгами ты дружишь, да вот с головой не очень.
Алиса (фыркая). Ой-ой-ой.
Клавдия Егоровна. Да ты не ойкай, облако набежит, дождь будет. Давай лучше мы с тобой чаю попьем.
Алиса. А может что покрепче?
Клавдия Егоровна. Можно и покрепче… квас будешь?
Алиса (обижено). Егоровна?
Клавдия Егоровна (улыбаясь). Что?
Алиса. Да ты же деспот!
Клавдия Егоровна. Да я знаю. Иди на кухню поставь чайник, пока вода закипает, неси на стол чашки-блюдца, вазочку с вареньем из холодильника достань, ну и бубликов из шкафа прихвати.
Девушка встает упирая руки в бока.
Алиса. Это, как называется?
Клавдия Егоровна (нравоучительно). Так и называется… иди уже.
Алиса. А как же равенство и братство? Как завещал нам великий Ленин?
Клавдия Егоровна. К чему Ленина приплела, ты, стрекоза-болтушка?
Алиса. Я не стрекоза, я Алиса.
Клавдия Егоровна (подгоняя). Барышня, побыстрее.
Девушка уходит, возмущенно пыхтит.
Клавдия Егоровна (кричит ей вслед). Не пыхти, не паровоз.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
КЛАВДИЯ ЕГОРОВНА, ДЖЕССИКА И АЛИСА
В это время на веранде появляется Джессика, направляется к Клавдии Егоровне.
Джессика. Добрый день.
Клавдия Егоровна (качает головой). День-то добрый, да только виделись уже.
Джессика. Может быть… но это не важно. Вы уже ее видели?
Клавдия Егоровна (улыбаясь). Кого именно? Если Венеру Милосскую, то нет, мы с ней не встречались.
Джессика (раздраженно). Ну при чем здесь греческая богиня? Я про эту юную фифу, что как снег на голову нам свалилась.
Клавдия Егоровна (уважительно). Джессика, вот видишь какой прогресс, ты здесь всего год живешь, а как продвинулась в русском языке. Значение фразы «как снег на голову свалился» поняла.
Джессика. Клавдия Егоровна, да не обо мне речь. Мне эта взбалмошная девица кажется очень подозрительной. Вот откуда она взялась, это «нечаянная радость»? И почему именно сейчас? Сейчас не сезон, у нас до первого июня «римские каникулы». И самое главное: как так получилось, что она у нас появилась. В администрации пансионата о ней и знать не знают, в комнату она не заселялась. Она вообще кто? По факту получается бомж!
Клавдия Егоровна. Ну все закончила, трындычиха… Тогда послушай меня. Алиса здесь, потому что звонок был сверху, из самой администрации министерства культуры, чтобы приняли ее как званого гостя. Ничего в этой девочке подозрительного я не вижу. Все как обычно в ее возрасте: юношеский максимализм, слегка ветрена, шумлива… но умна. Что есть, то есть. Это у нее не отнять. Так что панику не поднимай. С ее появлением здесь… земля не разверзнется и апокалипсис не наступит.
Джессика.(с сомнением в голосе.) Ну не знаю, не знаю, я бы не была так уверена в этом. Мне кажется, к ней надо присмотреться.
Клавдия Егоровна. Вот и присматривайся. Тебе что делать еще? Благо, она ни от кого не скрывается, все время на виду. Я тут пока на веранде сидела, одну ее не видела все время с кем-нибудь общается. То с Максимом Михайловичем мило беседовала, то с тобой разговаривала, сейчас вот на меня переключилась, (улыбаясь). Неугомонная девчушка такая.
Джессика. Клавдия Егоровна, вы меня, конечно, извините, но вы такая наивная. А вдруг она не та, за кого себя выдает.
Клавдия Егоровна(вздыхая). Ну и кто она, по-твоему?
Джессика(запальчиво). Да кто угодно… хоть тот же шпион.
Клавдия Егоровна (почти подпрыгнула на стуле). О как! А ты, Джессика, палку не перегибаешь, у нас это вакантное место уже кем-то занято.
Джессика (отмахиваясь). Клавдия Егоровна, хватит уже… целый год я слышу одно и то же. Вам еще не надоело меня в шпионы записывать? Если на то дело пошло, вы Америкой больше интересуетесь, чем я Россией.
Клавдия Егоровна. Ой! Да кому нужна твоя Америка? С такими «умными президентами», как ваши, вам и враги не нужны. Сами себе войну объявите и сами себе проиграете.
Джессика. (обхватывая руками голову простонала). Ну, понесло нелегкую по бездорожью. (в запале). Хватит мне уже Америкой мозг засорять, нам больше и поговорить не о чем?
Клавдия Егоровна (уважительно). Да, я смотрю, Джессика, ты за год обрусела совсем. Уже Америку не во что не ставишь… правильно, держись нашего берега. А то к вашему берегу, только говно и прибивает. Прямо как к дому родному тянет.
Джессика обреченно смотрит прямо перед собой. В глазах ее застыла пустота. Клавдия Егоровна чтобы как-то разрядить обстановку, решила сменить тему разговора.
Клавдия Егоровна. Джессика, а ты нашего дворника давно видела?
Джессика. Давно?
Клавдия Егоровна. Просто интересуюсь. Семен у нас натура творческая, за ним глаз да глаз нужен.
Джессика. В каком смысле глаз да глаз нужен?
Клавдия Егоровна. В том самом. Если за Семеном не углядишь, он запросто в запой уйдет.
Джессика. Как в запой?
Клавдия Егоровна. Пить, значит, начнет беспробудно. С утра до вечера, а с вечера на неделю.
Джессика. Вы не пробовали его к психотерапевту отвести.
Клавдия Егоровна. А ты не пробовала ерунду не городить? Это у вас чуть что, сразу на кушетку к доктору, а у нас, если у мужика душевная травма, он галопом в магазин за допингом.
Джессика (задумчиво). А я не знала, что Семен спортсмен.
Клавдия Егоровна (в сердцах). Джессика, я тебя сейчас ударю поленом по голове.
Джессика (истерично). Я не понимаю, когда вы русские серьезно говорите, а когда шутите.
Клавдия Егоровна. Да какие тут шутки, когда у Семена с утра глаза синим огнем пылали, а после полудня он пропал. Вопрос на миллион: где этот гад?
Джессика (задумчиво). Ну и зачем мне такое счастье?
Клавдия Егоровна. Что?
Джессика(раздраженно). Не знаю, я где ваш Семен. Но найду  - прибью!
Клавдия Егоровна (удивленно). О как! Ничего себе разворот в повороте.
Джессика (крутит головой, принюхиваясь). Мне кажется или у нас что-то горит?
Клавдия Егоровна. (встает, принюхивается, взмахивает руками, ругается.) Так это с кухни несет… а там Алиса.
Джессика (ехидно). Ну кто бы сомневался.
Клавдия Егоровна увлекает за собой Джессику, они бегут на кухню. Слышится звон битого стекла, чей-то истошный крик, затем все звуки стихают. Первой на веранде появляется перемазанная сажей Алиса, за ней выкатывается Клавдия Егоровна, замыкает процессию Джессика с шваброй.
Клавдия Егоровна (укоризненно). Алиса, ты как умудрилась кухню поджечь?
Девушка садится в кресло и, хлопая испуганно глазами, смотрит поочередно то на Клавдию Егоровну, то на Джессику. Женщины садятся напротив нее.
Алиса (щёлкает ногтем пальца о зубы и проводит пальцем возле горла) Честное благородное, я не специально!
Клавдия Егоровна. Это понятно… но тем не менее у тебя это получилось. Не окажись нас с Джессикой рядом, одними бы сгоревшими занавесками и прогоревшей сковородкой не обошлось, могла вся кухня сгореть или еще что-нибудь похуже.
Джессика. Да, Алиса, действительно, как так у тебя это получилось.     (вполголоса). И ничего ведь не предвещало беду.
Алиса. Просто я решила приготовить пончики. Кто ж знал, что ваша сковородка такая пожароопасная.
Клавдия Егоровна. Алиса, какие пончики? У нас и теста сдобного нет.
Алиса. Как нет? А в холодильнике что лежало.
Клавдия Егоровна. Это то что на верхней полке?
Алиса. Ну, да.
Клавдия Егоровна (качая головой). Ты не Алиса, ты кулема. Это же пельменное тесто было, я его специально для мантов приготовила.
Алиса. А что есть принципиальная разница, между пельменным тестом и сдобным.
Джессика (улыбаясь). Даже я… Алиса это знаю.
Клавдия Егоровна (недоверчиво). Ты что и правда не знаешь, чем отличается пельменное тесто от сдобного.
Алиса. Ну если честно, нет.
Клавдия Егоровна. Мать моя женщина! Как же ты замуж пойдешь. С такими гастрономическими навыками ты и трех дней в женах не пробудешь.
Алиса (запальчиво). Хватит меня уже замуж выдавать, хотите, сами туда идите, если вам больше делать нечего.
Клавдия Егоровна (с сарказмом). А ты, можно подумать, завалена такими важными делами, что на личную жизнь и время нет.
Алиса. Я вот не понимаю, какая связь между сгоревшей сковородкой и моей личной жизнью.
Джессика. А что тут непонятного, путь к мужчине лежит через его желудок. Если мужик вместо обеда будет видеть сгоревшую сковородку, он не только найдет новую сковородку, но и новую жену.
Алиса (огрызаясь). Смотри, Джессика, чтоб тебе муж замену не нашел, пока ты тут непонятно чем занимаешься.
Клавдия Егоровна. Ну-ка тихо, нашкодившее лихо. Время будет, научу тебя тесто ставить.
Алиса (фыркая). Ага, не было у бабы печали купила баба порося.

Появляется небритый мужичок, пошатываясь, подходит к женщинам.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Семен, Джессика, Максим, Клавдия Егоровна и Алиса.

Мужичок. Ну что, бабоньки, опять сковородку сожгли.
Клавдия Егоровна (хмурясь). Что значит «опять»?
Джессика. Семен… иди ты… куда шел.
Алиса (ехидно).  Так понимаю, я тут не единственная, у кого личная жизнь не сложится в ближайшее время.
 Семен (кивает головой). А это и есть та самая Егоза?
Алиса(возмущенно). Сам ты Егоза, а я… Алиса.
Джессика(настойчиво). Семен, иди уже, без тебя места мало.
Клавдия Егоровна (настойчиво). Нет, я не поняла, у нас уже две сковороды сожгли?!
Семен. Две — это на той неделе а это была третья и, значит, последняя. Так что Егоровна говори Максиму, пусть мне денег выделяет я сковородку пойду покупать.
Клавдия Егоровна (констатируя как факт). Я так понимаю, у нас на сегодняшний день нет ни одной целой сковороды. Так, давайте разбираться, Алиса сожгла одну сковородку, а кто сжег две другие.
Семен тактично промолчал. Джессика скромно опустила лицо.
Алиса. Я знаю, кто сжег две другие сковородки.
Все в голос. Кто?
Алиса. Дворецкий! Больше некому, он, кстати, и любовника графини в бассейне утопил.
Клавдия Егоровна (в ужасе).  Алиса! Что ты несешь? Какой дворецкий? Какой любовник? Кто в конце концов сжег сковороды!
За их спинами раздается спокойный голос.
Максим. Дворецкий, который утопил любовника графини в бассейне, это из детективного сериала, что показывали утром. Сковородки сгорели, потому что я вместо подсолнечного масла в бутыль налил керосин. В общем вся вина на мне, казнить или миловать - решать вам.
Джессика (неодобрительно). Максимилиан, твое благородство похвально, но безрассудно.
Семен. Максим Михайлович поступил, как настоящий мужчина. Бабы сожгли сковородки, а он их вину взял на себя.
Клавдия Егоровна (строго). Семен, хотелось бы уточнить, какие конкретно бабы.
Джессика. Да какая теперь разница. Как говорится, что упало то пропало.
Джессика берет за руку Семена и уводит его с собой.
Шереметьев. Меня, конечно, радует, что Джессика так хорошо осваивает русский язык. Но при чем здесь Семен, я не понял.
Клавдия Егоровна (вполголоса). Какие же все-таки глупые эти мужики, хоть и умные.
Алиса (жизнерадостно). Так что тут непонятного?
Клавдия Егоровна (вытаращив глаза). Алиса! Ты в курсе, что болтун - находка для шпиона.
Алиса (простодушно). Нет… но зато я в курсе, что задумал этот шпион.
Шереметьев. Так! Предлагаю прекратить препирательство и всем заняться делом. Вам, Клавдия Егоровна, для начала отвести Алису в номер. 
Алиса. Зачем это?
Шереметьев. Затем, что в номере есть ванна, и тебе она точно не помешает.
               
Клавдия Егоровна обхватив девушку за талию уводит. Максим садится на стул, достает блокнот и начинает что-то считать. В это время появляется Джессика. Оглянувшись по сторонам, она направляется к Максиму.

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
МАКСИМ И ДЖЕССИКА
Шереметьев (не поднимая головы). Джессика, я знаю, что это ты, можешь не изображать из себя Ниндзя. Тем более их все равно не существует.
Джессика (присаживается рядом). Почему ты решил, что ниндзя не существуют?
Шереметьев. Да потому что это вымышленный голливудский персонаж, а настоящий ниндзя -  простой японский лесной грабитель.
Джессика (с усмешкой). Ну теперь мне стало намного легче, и я теперь могу спать спокойно.
Шереметьев (усмехаясь). А до этого ты как спала? Исключительно беспокойно?
Джессика. Максимилиан, сейчас речь не обо мне.
Шереметьев. Если не о тебе, вообще не вижу смысла начинать этот разговор.
Джессика (фыркая). Я хочу поговорить об Алисе.
Шереметьев. (поворачивается в ее сторону).А с ней что-то не так?
Джессика. Зачем она здесь?
Шереметьев. Она, как все отдыхающие, приехала сюда отдыхать.
Джессика (ехидно). Именно в «римские каникулы», когда у нас никто не отдыхает?
Шереметьев (отрывается от блокнота). Джессика, если ты опять решила поиграть в детектива, то не советую.
Джессика. Почему это?
Шереметьев. Напомнить тебе, как в том году, расследуя исчезновение кур из курятника, оговорила невинного человека. Хорошо, что Семен нашел все-таки нору лисы, и после этого куры перестали у нас пропадать.
Джессика (смущенно). Спасибо тебе, что не сказал Семену, что я его подозревала.
Шереметьев. Пожалуйста… Это все?
Джессика. И все-таки я настаиваю: с этой девочкой что-то не так.
Шереметьев (вздыхая). Что с ней не так? Кроме того, что она тебе элементарно не нравится.
Джессика. Не понравилась, это мягко сказано. 
Шереметьев. Что именно в ней не то?
Джессика. Она очень странная, я бы сказала больше, она не от мира сего.
Шереметьев. Джессика, я тебя умоляю: прекрати демонизировать девчонку.
Джессика. Максимилиан, поверь мне на слово, она не та, за кого себя выдает.
Шереметьев. Это вполне нормально, мы все хотим выглядеть лучше, чем мы есть на самом деле, такова природа человека.
Джессика. У меня сложилось впечатление, что она скрытая революционерка.
Шереметьев (обреченно). Джессика, ну мы это, кажется, уже проходили. Помнится, еще недавно у себя на родине ты подозревала нашего соседа в том, что он скрытый коммунист. А это попахивает клиникой и незапланированной встречей с психиатром.
Джессика. Максимилиан, я тебя предупредила.
Шереметьев (устало). Я тебя услышал.
В это время появляется Семен.
Семен. Джессика, я наточил косу.
Джессика. Зачем?
Семен. Ну ты же сама просила научить тебя косить. Там, на заднем дворе, чертополох вымахал с меня ростом.
Шереметьев. Джессика, иди прогуляйся с Семеном. Заодно он научит тебя косить. Но, если честно, я не уверен, что тебе это когда-либо пригодится.
Джессика (встает и перед тем как уйти шепчет на ухо. Присмотрись к девочке, с ней что-то не так. Поверь мне на слово.
Шереметьев. Конечно, я тебе верю.
 Джессика с Семеном уходят.

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
АЛИСА И МАКСИМ
Открывается дверь на заднем плане, появляется Алиса. Заметив Максима, она направляется к нему. Максим закрывает блокнот, поворачивается к ней.

Шереметьев. Ну, рассказывай, чем тебе мой пансионат так не понравился и почему ты решила его сжечь.
Алиса (подходит, некоторое время смотрит на него) Не правда ли, дивная погода?
Шереметьев. Погода и правда чудесная, но как это связано с пожаром на кухне.
Алиса (беспечно). Да ни как это не связано. Просто, несмотря на все катаклизмы,  жизнь продолжается.
Шереметьев. На философию потянуло?
Девушка (устраивается напротив, поднимает руки на уровне плеч, машет ими, подражая птице)
Алиса. И все-таки, почему люди не умеют летать, как птицы?
Шереметьев (вздыхая). Некоторым людям жить даже лень, не то что летать.
Алиса. А тебе?
Шереметьев. А мне некогда предаваться лени, у меня почему-то все время находятся какие-либо дела… ну или мне их находят.
Алиса (фыркая). Ну ты достал меня уже с этой кухней, можно подумать, ты никогда ничего не сжигал.
Шереметьев (категорично). Не поверишь, никогда и ничего.
Алиса (вздыхая). Что же поверю, еще как поверю. Что ожидать от мужчины, который, даже когда матерится. краснеет.
Шереметьев (краснея). И ничего я не краснею.
Алиса. Да это и не важно – важно другое: Ты – Шереметьев - в своей правильности скучен до безобразия. 
Шереметьев (разводя руки в стороны). Ну хорошо… давай сожжем пансионат. Вот и повеселимся!
Алиса (с сарказмом). М-да… К сожалению, шутишь ты хуже, чем разбираешься в жизни.
Шереметьев. До тебя мне, конечно, далеко, но зато я не устраиваю пожары.
Алиса. О-О-О, вот ты зануда, нам больше и поговорить не о чем, как только о твоей кухне!
Шереметьев (иронично). Извини, что позволил себе перечить тебе. Так о чем ты хотела со мной поговорить?
Алиса. А я уже не помню. Вот о чем я говорила?
Шереметьев. До меня с кем ты только не говорила и всем одинаково успела нахамить.
Алиса. Не правда! Егоровне я не хамила, потому как она добрейшей души человек. Если есть ангелы на небе, то они похожи на Егоровну.
Шереметьев (с усмешкой). Если Егоровна ангел, то кто тогда ты?
Алиса. Мужчина, вы на грубость нарываетесь… Такие люди, как Клавдия Егоровна, - эталон человечности и предмет для подражания. Я думаю, Господь Бог нас еще не стер с лица земли как вид, потому что среди разумных существ, есть такие, как Клавдия Егоровна. А не было бы ее и ей подобных, все!, сушите весла, апокалипсис вам через потоп. И никакой дед Мазай вам не поможет.
Шереметьев (терпеливо выслушал).Все в кучу собрала?
Алиса (ехидно). Нет, там за углом еще маленько оставила… принести?
Шереметьев (качая головой). Вот язык у тебя, как помело: что метешь? куда метешь? Послушаешь тебя, создается такое впечатление, что мысли твои опережают действие… Дом еще не построили, а ты уже новоселье справляешь.
Алиса. Зато ты у нас, из тех, кто три дня вокруг бани будет ходить и думать, топить ее… или она сама от солнца нагреется.
Шереметьев (эмоционально). Вот ты язва!
Алиса. Ну правильно, когда заканчиваются аргументы, у недалекого человека в ход идут оскорбления. Хотя собственно, что ждать от человека с заниженной самооценкой.
Шереметьев (в гневе). Это ты сейчас про кого?
Алиса. Так про тебя, неужели непонятно.
Максим делая страшные глаза испепелил ее взглядом.
Шереметьев (на повышенных тонах). Ну это переходит все границы.
Девушка поняв, что сказала лишнее сжалась, и хлопая огромными глазами, безропотно взирала на него изображая из себе вселенскую покорность.
Шереметьев. Знаешь, что, привилегированная особа… иди-ка ты куда подальше и там найди подобного себе мажора и ему выноси мозг, а меня оставь в покое! (встает отодвигает стул в сторону, уходит, напоследок громко хлопает дверью).
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
АЛИСА И СЕМЕН

Алиса. Ой!
Голос из темноты. М-да, дела!
Алиса. Кто здесь?
Из тени на свет выходит Семен.
Семен. Так я здесь.
Алиса. Семен, вы что тут делаете? Если мне память не изменяет, вы там с Джессикой траву косить изволили.
Семен. Уже покосили. Джессика пошла принимать ванну. А почему это ты мне выкаешь, сие амикошонство оскорбляет мою тонкую творческую натуру.
Алиса (делает книксен). Ах, сударь, извините меня, впредь буду осмотрительней.
Семен. Вот именно! Не всех, кого встречают по одежке, нужно провожать по уму. Иных по уму и встретить не грех.
Алиса. Твои замечания я учту и надлежащие выводы сделаю. Но мы друг другу не были представлены, и я не в курсе о наличии здесь такой колоритной фигуры.
Семен. Как же? Слухи про мои перманентные запои до тебя еще не долетели.
Алиса. Ну, если совсем честно, мне и дела нет, до твоих алкогольных экзерсисов, меня вот другое беспокоит…
Семен (перебивая). Да понял я уже, про твою тоску печаль.
Алиса (щелкая пальцами). А если с русского на русский, то в чем заключается твой спич.
Семен. Что касаемо, Максима…  он незлобивый, потому и быстро отходчивый. Максимум час-другой на тебя по обижается, а потом и забудет, не только то, что ты ему сказала, но и как звать тебя.
Алиса. Не согласна! Я не хочу, чтоб он меня забывал. Скажем так, это не входило в мои планы.
Семен (хмыкает). Милая моя, да все твои планы у тебя на твоем смазливом личике красным по белому прописаны.
Алиса (недоверчиво). Дааа! Я, конечно, знала, что рано или поздно встречу равного себе по разуму. Но, Семен, я не ожидала, что это… будешь ты. (спохватившись добавляет). Только без обид.
Семен. Да какие обиды, сестренка. Ты ж не виновата, что за деревом и лес не заметила. Меня вообще никто серьезно не воспринимает. В нашем дефективном обществе считается, что если человек пьющий, значит, он изначально пропащий, и потому пользы от него никакой нет. Но в целом это, неверное, мнение, потому как если человек пьет, значит, у него на это есть веская причина… это раз. А во-вторых, как говорили древние: истина в вине.
Алиса. Значит, все твои перманентные запои… это аксиома известной формулы… через тернии к звездам.
Семен. Вот именно, только через тернии мы познаем истину бытия. Но пока наше дефективное общество не признает, что алкоголизм — это не болезнь а наука, проблема недопонимания между мной и подобным мне зависнет в воздухе.
Алиса (восхищенно глядит на него и, подняв руки, хлопает) Семен, Браво! Ты лучшее, что я встречала в своей жизни.
Семен (смущаясь). Я не буду скрывать, мне приятно это слышать.
Алиса (улыбаясь). То ли еще будет, Семен, держись моего берега… я на комплименты, как на пряники, щедра… Кстати, ты второй раз называешь наше общество дефективным… в чем суть конфликта?
Семен. Когда голодное общество позволяет управлять собой сытыми, это общество априори дефективное. Дефект заключается в том, что регресс злонамеренно прикрывается прогрессом. И общество вместо того чтобы двигаться вперед, исступленно и фанатично шагая на месте, закапывает себя. Мне лично с таким обществом не по пути, я свой выбор сделал, если им направо, то мне - налево.
Алиса. И совсем без вариантов?
Семене. А какие тут могут быть варианты, когда утопающий себя спасти не может, не потому что не может, извините за тавтологию, а потому что не хочет.
Алиса. И что тогда остается?
Семен. Ну, как поступали наши предки в таком случае?
Алиса. На ум приходит только одно…
Семен. Вот именно, только одно и остается… Бессмысленно и беспощадно.
Алиса. Карать рукой трудового народа.
Семен. И все бы было хорошо, если бы не было так плохо. Нет руки трудового народа, а есть дефективное общество, в основе которого заложено: убей ближнего своего, чтоб завладеть его имуществом.  А как поубивали всех и чужое имущество проели да пропили, оглянулись, а вокруг тишина… лишь тела стеной стоят – тела есть, а людей нет. 
Алиса (уважительно). Сильно сказано, у тебя Семен в роду… Ульяновых не было? Ну, на худой конец, родственников с фамилией Маркс.
Семен широко раскрыл глаза и басовито захохотал. Вытирая выступившие слезы он произнес сквозь смех.
Семен. Ох, Алиса, Алиса…, и язва ж ты. Плачет по тебе ремень, мужицкий!
Алиса (хитро улыбаясь). Да-да! А по тебе психушка тоскует, по тебе и твоей белочке. Ты, Семен, говори, да меру знай, и не со всяким про жилое-былое рассуждай. Один послушает да мимо пройдет, а другой послушает да запишет и беду тебе в дом приведет. Ты зачем тут разоткровенничался, не знаешь, что ли, что я особа, приближенная к приближенным. Разве можно при мне такие крамольные речи вести?
Семен. А чего мне бояться? Дальше Сибири не сошлют. А если и сошлют, чего я там еще не видел, я ведь там родился.
Алиса. Ох, Семен… жениться тебе надо, будет хоть кому беду от ворот отгонять. А то, что ты эту беду на свою голову накликаешь, я даже не сомневаюсь.
Семен (хитро улыбаясь). Ну, жениться не беда… была бы нужда.
Алиса. Ну, вот и я говорю… чем тебе Джессика не невеста. Ей вон только осталось за тобой в Сибирь побежать. И пополнится бабий полк еще одной декабристкой.
Семен (улыбаясь). Только ты ей пока про Сибирь не говори. Она же не в курсе, что ты по своей доброте душевной ей судьбу декабристки накаркала.
 Девушка (щелкает пальцем по зубу и проводит по горлу). За меня, Семен, не переживай, я - могила. Что услышала, то и похоронила в себе.
Семен. Да я за тебя и думать не думаю, вижу: не пропадешь. А вот за Максима Михайловича переживаю, как он с таким счастьем управится.
Алиса смиренно опустила глазки в пол.
Семен. Хочу заметить, образ ангелочка тебе не идет. Тебе ближе образ фурии- валькирии.
Алиса. Из твоих уст приму как комплимент.
Семен. Да кушайте, барышня, только не забрызгайтесь.
Алиса. Слушай, Семен, если ты такой умный, почему до сих пор в доме советов не займешь место председателя. Мне кажется, при повальном идиотизме наших чиновников твое место там, наверху. В конце концов должны же и там быть умные люди.
Семен (ухмыляясь). Каждый человек должен находиться на своем месте. Дурак среди дураков, а умный человек среди себе подобных на самом низу пищевой цепочки.
Алиса. Интересная концепция… Обоснуй.
Семен. Все элементарно. Как говорится, кто первый встал того и тапки. В свое время, когда я был молод и так же наивен, как ты, я предпочел карьере научную работу. Занимаясь наукой, я завис на нулевой точке отсчёта, наивно полагая, что только благодаря своим научным достижениям я смогу перевернуть этот мир. Как я ошибался. Потому что в это же время, пока я самосовершенствовался как ученый, другие люди, менее талантливые, а по существу, просто бездарные, как бездомные шавки бросились поближе к кормушке. И не только сами заняли теплые места, но и себе подобных туда затащили. В результате, когда там теплых мест на всех стало не хватать, а бездарностей становилось все больше и больше, возник конфликт интересов. В итоге произошел обратный эффект: вместо того чтобы грызть друг друга за место под солнцем, эти низменные существа, повязанные кровавой клятвой, «ворон ворону глаз не выколет», произвели круговорот тварей в природе. Те, кто посильнее и понаглее, стали спихивать вниз всех, кто менее наглее и менее сильнее. Итак, пожирающие падаль твари опустились до моего уровня. Купили себе дипломы, ученые степени и стали профессорами, а нас, кто верой и правдой служил науке (если вообще уместно здесь это слово), выжили со своих мест. Вот так я стал сначала безработным, а потом просто сильно пьющим кандидатом наук в отставке. И теперь я нахожусь там, где мне самое место, и, как я считаю, это вполне заслуженно.
Алиса (гневно). Но это ведь несправедливо!
Семен. Девочка моя, если бы в этом мире оставили место для справедливости хотя бы в самом конце очереди, еще можно было попытаться что-то исправить. Но когда выкидывают из этой очереди тебя вместе с твоей справедливостью,  понимаешь, здесь ты не нужен.
Алиса. Семен, не хочу тебе читать прописные истины, но, видимо, придется. Уныние, как известно, смертный грех, и это не я сказала, а Бог. А с «Ним» спорить бесполезно. А еще «Он» говорит: что первый станет последним, а последний станет первым. «Он» как бы намекает тебе и тебе подобным: «Дружище, безвыходных ситуаций не бывает. Если уверен в себе дерзай, а если прав, то бей!»
Семен. А если уже нет сил и ничего не хочется?
Алиса. Сил нет, сядь отдохни. А если ничего не хочется, тогда и терять нечего. А раз так, разбегайся и пробивай эту стену лбом.
Семен. Алиса, мне уже сорок восемь лет. Не поздновато начинать стены лбом расшибать?
Алиса. Когда Христа на голгофу вели, ему тоже было тяжело и больно. Но больнее всего ему было принимать смерть от людей, которых он пришел спасать. И несмотря на все невзгоды и унижения, Христос с достоинством прошел свой путь. Так и ты, Семен, пройди свой путь с достоинством, вот бери пример с Христа.
Семен. Про Христа это ты красиво, но, к сожалению, не ко тому времени обращаешься. Вот, например, в Советское время, в нашей стране Бога было больше, несмотря на полное его отрицание. Сейчас наличие Бога никто не отрицает, но также никто и не хочет жить по Божьим законам. Нет в современном мире места для Бога — это место занято бесом.
Алиса.  Ну, значит, все к одному: пришло время брать в руки метла. И наконец то вымести эту погань из нашего дома.
Семен. Ага! Какая шустрая, а у этой погани ты спросила: хочет ли она покидать свое насиженное место. Между прочим, эта погань за это теплое место свою душу бесу продала. И у них договор: здесь, на земле, они получают все виды наслаждения, но уже там, где им приготовлен горячий прием, их ждут вечные муки. Ты думаешь, они тебе уступят это место под солнцем, так дорого им доставшееся.
Алиса (безапелляционно). А я у этих толстожопых спрашивать не собираюсь, их мнение. По команде: «Идите на…», они дружной толпой отправятся туда, где им самое место.
Семен (восхищенно). Да ты, Алиса… Революция.
Алиса(застенчиво). Ну кто-то же должен быть первым.
Семен. Пожелаю тебе, сестренка, удачи в бою.
Алиса. А я тебе желаю наконец-то обрести обыкновенное человеческое счастье.
 Семен (смотрит на девушку, улыбаясь).Как это так получилось, звезда родилась там, где ее не ждали?
Алиса. Этот камешек в мое мажорное болото был?
Семен. То еще болото. Как ты там вообще смогла выжить и свою наивную идиллию сохранить в чистоте.
Алиса. Семен, открою тебе маленькую семейную тайну. Меня с детства воспитывал дед. Тот еще перец. И когда маменька увидела, к чему привело воспитание ее папы, боевого генерала, она, конечно, ужаснулась, но было уже поздно, девочка созрела, для того чтобы идти брать штурмом Смольный.
Семен. Господи! Да на кой тебе Смольный сдался?
Алиса. Да мало ли, авось пригодится.
Семен (смотрит на часы, вскрикивает). Меня же там Максим уже как час ждет. (убегает).
               




 ;
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

   На стуле сидит Алиса и болтает ногами, появляется Клавдия Егоровна.

Клавдия Егоровна. А где все?
Алиса. Семен только что ушел. «С тобой, Алиса, конечно, весело, но и про дела забывать нельзя», -  сказал и отбыл восвояси.
Клавдия Егоровна. Ну и хорошо. Кстати, насчет Семена? То, что он с Джессикой роман крутит, это большой секрет от Максима Михайловича в нашей маленькой компании. Смотри, не проболтайся, егоза-стрекоза.
Алиса (округляя глаза). Егоровна, я тебя умоляю. Могла бы и не предупреждать. Максим Михайлович как жираф, который хорошо видит то, что далеко, а то, что под ногами происходит, вовек не заметит, пока не споткнется и не упадет.
Клавдия Егоровна. Согласна.  Максим Михайлович мужик, конечно, неплохой, но все же мужик. И хитростью, и сметливостью обделен, не то что мы, девочки. Весь свой скарб при себе носим, от матери дочке, от бабки, внучке.
Алиса. Да-да, а от внучки - жучке.
Клавдия Егоровна. Что ж ты, кобылица шалая, разыгралась, никак опять что-то учудила?
Алиса. Ну не то чтобы учудила, так бровью повела, да краем зацепила. Поиграла, пошалила, да как звать забыла.
Клавдия Егоровна. Завернула мудрено, давай рассказывай, кого опять довела до белого каления. Джессику? Или еще кто под твой острый язычок подвернулся?
Алиса. Подвернулся, да не вывернулся.
Клавдия Егоровна. Понятно… Максима походя зацепила.
Алиса (пространно). Зацепила не прицепила, вольной жизни не лишила.
Клавдия Егоровна (строгим голосом). Ты, девка, не дури! Ты уедешь, а он останется. Только вот с чем он останется. Если с поцелуями на скамейке, то это еще полбеды, а если ты ему в сердце занозу оставишь…, то вот это уже беда.
Алиса (краснея). Егоровна! Какая заноза, он меня всерьез не воспринимает.
Клавдия Егоровна (хмыкая). Ты поэтому и бесишься?
Пауза. Девушка, закатив глаза, задумалась.
Алиса. Что так заметно?
Клавдия Егоровна (иронично). Да нет, что ты, вообще не заметно. От слона в посудной лавке и то меньше шума.
Алиса. И что это значит?
Клавдия Егоровна. То и значит… если влюбилась, считай, что пропала. Любовь как яд: в малых дозах лечит, а в больших… судьбы калечит.
Алиса. Значит, Любовь — это больно!
Клавдия Егоровна (протяжно вздохнула). Любовь – это спелая сладкая малина, горстями хватаешь, ешь и все наесться не можешь, а как переешь, горькой становится, аж скулы сводит. Такая любовь, что огонь, вначале греет, затем дотла сжигает. Тут уж каждому свое, кому как на роду написано.
Девушка подходит к женщине обнимает, прижимаясь к ней. Клавдия Егоровна гладит ее по голове.
Клавдия Егоровна. Ой, девонька, у меня это все было, а у тебя только начинается. Порадоваться бы за тебя, да что-то не радуется.
 Алиса (слезно). Егоровна, ты не плачь, ты радуйся, я очень тебя прошу, порадуйся за меня.
В этот момент появляется Джессика, заметив плачущих женщин останавливается, смотрит на них
Джессика. Ээ, простите, что вмешиваюсь, но, у нас ЧП.
Клавдия Егоровна (утерев слезы поворачивается к гостье). Опять что-нибудь сожгли?
Джессика. Нет, сломали.
Клавдия Егоровна. Что именно?
Джессика (деловым тоном). Что именно, я плохо поняла, они там громко ругаться стали, я побоялась подходить, но, по-моему, что-то связанное с деревом.
Клавдия Егоровна. Ты это как поняла, что именно дерево сломали?
Джессика. Да Семен кричал: «Сука, и надо было мне на этот сук садиться».
Клавдия Егоровна (со знанием дела). Опять Семен пилил сук, на котором сидел. Одного раза ему, видно, мало было, в том году аналогичный случай с ним уже приключился.
Джессика. Делать что будем?
Клавдия Егоровна. Пойдем посмотрим, что они там опять натворили. (В сердцах причитает) Господи! Что за мужики такие, как дети малые, без пригляду оставить нельзя. Или глаз лишатся, или дом спалят.
Джессика. Ну дом не они чуть не спалили.
Алиса (фыркая). Ну как же про меня то не вспомнить!
Клавдия Егоровна (иронично). Да про тебя, пожалуй, забудешь.
Джессика. Так мы идем?
Алиса (язвительно). Нет, давайте еще постоим. Может, выстоим. А там смотришь и само все рассосется, как чирей на заднице.
Клавдия Егоровна (ойкая).  Господи, Алиса! Ты как выражаешься, ты же девочка.
Алиса (вздыхая). Вообще-то я уже взрослый человек, мне уже почти восемнадцать лет. И что говорить мне, а что нет, как-нибудь уж разберусь сама.
Клавдия Егоровна. Да ты, конечно, разберешься! От горшка два вершка, а туда же.
Джессика. Может быть, воспитанием Алисы в другое время займемся?
Клавдия Егоровна. Да, боюсь, поздно уже будет. (Она встает, направляется к выходу). Пошли уже.
Женщины   уходят
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
На летней веранде появляется Максим и Семен. Максим идет прихрамывая, а Семен держится за голову.

Шереметьев. Классика идиотизма: два дебила - это сила.
Семен (иронично). Теперь я сполна осознал смысл поговорки: пилить ветку, на которой сидишь.
Шереметьев. Как ты мог не заметить, что пилишь ветку, на которой сидишь?    
Семен (почесывая затылок). Ирония судьбы, не иначе, второй раз на одни и те же грабли наступаю.      
Шереметьев. Хорошо хоть высота небольшая, падать недалеко было.
Семен. Да… падал я быстро, даже ничего не понял.
Максим (садится на стул и грустно смотрит на Семена).   А я еще хотел поменять черепицу на крыше, чтобы в дождь вода в дом не попадала. Вот теперь думаю, может кого-нибудь нанять.
Семен (возмущенно). Ну вот еще, деньги тратить, сами поменяем.
Шереметьев (иронично). Может, не будем рисковать. Ты, Семен, не кошка у тебя жизнь одна.
Семен (разводя руки в стороны).   Ну, и на старуху бывает проруха.
Шереметьев. Кстати, о старухах… а где наши дамы? 
Семен. Известно где… сидят где-нибудь и кости нам моют.
Шереметьев. Хорошо, если так… Надеюсь, что они не видели апогей нашего идиотизма.
Семен. Тогда нам крупно повезло, что не видели, а то до конца жизни нам бы это вспоминали.
Шереметьев. Насчет всех женщин не знаю. А вот Клавдия Егоровна, пожалуй, долго бы нам мозг выносила, не стесняясь в выражениях.
Семен (вздыхая). Да уж, Клавдия Егоровна не из стеснительных. Кстати о Егоровне, ты бы, Максим Михайлович, не забывал, что это ты хозяин пансионата, а не Клавдия Егоровна. Она у нас, напомню, заведующая столовой, а не владычица морская.
Шереметьев. Кстати, о столовой, скоро заезд первой партии отдыхающих. Ты бы пруд почистил, а то весь камышом зарос.
Семен. Пруд я почищу, только я не понял, столовая тут при чем?
Шереметьев (задумчиво). Да не при чем, так, к слову пришлось. Столовой я сам займусь, там проводку надо посмотреть. И вообще, после Алисиного посещения кухни, не помешает ревизию там провести. Не могла же кухня сама по себе загореться.
Семен. А она не сама по себе загорелась. Сначала загорелась сковорода с подсолнечным маслом. А после того как Алиса попыталась потушить горящую сковороду водой, загорелся кухонный стол, а за ним и вся кухня.
Шереметьев (вздыхая). Кошкин дом какой-то.
Семен. Кстати, об Алисе. Ты девчонку не обижай, она хорошая.
Шереметьев (удивленно). Вот те раз. Никак Семен она и тебя на свою сторону переманила.
Семен. Исключительно добровольно.
Шереметьев. Ну другого ответа я от тебя и не ожидал. Сразу видно: вы одного поля ягода.
Семен (улыбаясь). Поле одно, да ягоды разные, я на коньяке рябина, а она ягода-малина.
Шереметьев (усмехаясь). Ух уж мне эта ягода-малина. Но я рад, что у тебя с ней дружба заладилась, у меня вот что-то не ладится.
Семен. На ум приходит только одна мысль, а ты не пробовал с ней поговорить.
Шереметьев. Как не пробовал? Очень даже пробовал.
Семен. И?
Шереметьев. Да ничего… я начинаю с ней говорить и ловлю себя на мысли, что не помню, о чем хотел с ней поговорить. Она сама задает темы разговора и сама же эти темы меняет. А зачастую я вообще теряюсь в ее хитросплетения слов. У нас начинается разговор в форме диалога, а заканчивается монологом… Ее монологом. И самое прескверное то, что она меня все время   отчитывает как школьника. А ей, между прочим, всего семнадцать лет, а мне на секунду -  тридцать пять. Да ладно возраст, для нее это вообще не авторитет. Она указывает, что мне делать, как мне говорить и даже как думать!
Семен (усмехаясь).  У вас, я смотрю, полная идиллия.
Шереметьев. Семен, ты смеешься?
Семен. Отнюдь.
Шереметьев. Тогда издеваешься?
Семен(усмехаясь). Есть маленько.
Шереметьев. Экая ты бессердечная дубина, Семен.
Семен. Я может и дубина, но даже я понимаю, что девчонка на тебя запала.
Шереметьев (вздыхая). Это я как раз понял, тут другое непонятно. Что мне теперь с этим делать?
Семен. Для начала перестать ее бояться.
Шереметьев (округляя глаза). Да кто ее боится?
Семен. Известно кто…Ты.
Шереметьев (возмущенно). Семен… ты соли, да не перебарщивай.
Семен. Да тут хоть соли хоть не соли, все едино: тебе от нее никуда не деться. Видно же невооруженным взглядом: вы с ней как нитка с иголкой. Куда она, туда и ты последуешь.
Шереметьев. Семен, откуда у тебя такие глобальные сведения о загадочной женской душе?
Семен (ухмыляясь). За свой век я не единожды был женат. Моего опыта на троих хватит.
Шереметьев. Завернул мудрено, но если по существу, не единожды, это сколько, если не секрет?
Семен. Два раза официально, два раза в гражданском браке жил. А уж сколько раз я в любовный омут с головой нырял, так и не перечесть.
 Шереметьев. Я по сравнению с тобой сопливый юнец.
Семен. Так это больше плюс, чем минус.
Шереметьев.  Почему?
Семен. Потому что у тебя только все начинается, а у меня все… Конец забега, следующая остановка - трамвайное депо.
Шереметьев. Ты не прибедняйся, ты у нас еще мужчина хоть куда. Не зря же к нам в пансионат из года в год приезжают томные барышни кому за тридцать. Я так подозреваю, не только для того чтобы побродить по Есенинским местам.
Семен(фыркая). Да ну их в баню, этих кисейных барышень. Как говорится, сопливых вовремя целуют.
Шереметьев (заинтересовано).  Что случилось? Или я чего то не знаю?
Семен (уклончиво). Скажем так… я решил остепениться, и начать все заново как с белого листа.
Шереметьев. Кому так подфартило? Кто она?
Семен (нехотя). Известно дело кто, женщина.
Шереметьев. Я в этом и не сомневался. Но кто она, эта таинственная незнакомка?
Семен (вполголоса). Ну не такая она уж и незнакомка.
Шереметьев. А вот это очень интересно. Давай поподробнее.
Семен. Максим, ты слышал такую поговорку: меньше знаешь-крепче спишь.
Шереметьев (разочарованно). А я думал, Семен, ты мне друг.
Семен. Я тебе, конечно, друг, но без семи подруг. А с семью подругами я тебе не друг.
Шереметьев (эмоционально). Семен, ты можешь исключить из своей речи аллегории. А то я на твоем фоне иногда выгляжу глупо. Особенно тогда, когда ты при посторонних людях начинаешь меня поучать.
Семен. Да когда это я тебя поучал, особенно при посторонних?
Шереметьев. Да это происходит всегда, как только на расстоянии протянутой руки появляется смазливая бабешка. Сколько раз я тебе, Семен, говорил: я не претендую на твоих женщин, они мне без надобности. У нас с тобой разные взгляды на женский пол. Тебе нравятся дамы с камелиями, а мне по нраву другие.
Семен (вполголоса). Эх, Максим, Максим, как же тебе легко голову заморочить. Вот и забыл уже, что у меня спрашивал.
                ЯВЛЕНИЕ ЧТРЕТЬЕ
Появляются Джессика и Клавдия Егоровна, направляются к мужчинам.

Клавдия Егоровна. Ну, и что мы опять натворили?
Мужчины (в один голос). Ничего!
Джессика. Ну, как же ничего… а дерево?
Семен (ухмыляясь). А дерево, мы уже посадили… остальное, как говорится, в процессе.
Джессика (сморщившись). Что?
Клавдия Егоровна. Мужчины, дурака выключаем, мозги включаем. И отвечаем на вопрос, что с деревом? Говорим правду и только правду, голову заморочить мне у вас не получится, я вам не Джессика.
Шереметьев (усмехаясь). Спасибо, что напомнили Клавдия Егоровна. А то мы устали вас уже путать, вы же с Джессикой как сестры-близняшки.
Клавдия Егоровна (угрожающе). Максим Михайлович, а почему это мы юморим? Может быть, напомнить вам, что произошло в том году, когда вы с Семеном решили убрать камыш окло пруда…и чем это все закончилось.
Джессика. А что произошло в том году?
Клавдия Егоровна. А произошло следующее. Эти два умника решили убрать камыш с нашего пруда и ничего лучшего не придумали как поджечь его. И как в таких случаях водится, закон подлости сработал как будильник, минута в минуту. Едва они подожгли камыш в ту же секунду подул ветер и как раз в сторону пансионата. Через несколько минут шквал огня уже приближался к саду пансионата. На наше счастье рядом с нашим пансионатом проходили учение пожарных. Они вовремя подоспели и затушили пожар.
Семен. Егоровна, ты зачем все в кучу собрала? Люди, лошади, олени.
Шереметьев. Действительно, Клавдия Егоровна? Как говорится, кто старое помянет, тому и глаз вон.
Клавдия Егоровна (поучительно). А тому, кто забудет, все два.
Семен. Ну, не такие уж мы и беспомощные, что без вас и дня не проживем.
 Слыша эти крамольные слова Клавдия Егоровна взмахивает руками.
Клавдия Егоровна. Ну, вот прямо с языка снял. Тот день, когда вас одних оставили, я еще долго буду помнить… И кстати, ни я одна.
Джессика. Господи! Да что там случилось?
Клавдия Егоровна. Ничего особенного, если не считать того, что в тот день, когда их здесь оставили одних, на нашу беду мимо пансионата проезжал гастролер аферист Эдик Хачатурян.
Джессика. И- и- и?
Клавдия Егоровна. Мало того, что этот аферист так запудрил им мозги, что они в здравом уме и при доброй памяти отдали этому проходимцу нашу новую газонокосилку. И ко всему прочему этот Эдик Хачатурян умудрился им продать семь стогов сена с полей соседней деревни. Спрашивается, на кой вам сено!
Шереметьев. Это было минутное помутнение. Эдик Хачатурян не просто аферист высшей степени, а еще неплохой гипнотизёр. Он нас с Семеном под гипнозом не только заставил отдать газонокосилку, но и купить у него это треклятое сено.
Клавдия Егоровна. То, что это было ваше минутное помутнение, это никого не интересует. Меня больше беспокоит другое… вы работу над ошибками провели?
Семен. Естественно, Егоровна, мы сделали выводы, мы же не идиоты.
Клавдия Егоровна. И какие вы сделали выводы?
Шереметьев (улыбаясь). Мы с Семёном больше не будем открывать двери чужим.
Клавдия Егоровна (хватаясь за голову). Идиоты!
Семен (еле скрывая смех). Возможно… но, зато теперь мы знаем Эдика Хачатуряна.
Клавдия Егоровна. Я поторопилась с выводами, вы не просто идиоты, вы сказочные идиоты.
Джессика (размышляя). А вот мне интересно, если бы не было нас, женщин, как бы мужчины жили? И вообще смогли бы они выжить самостоятельно на этой планете?
Клавдия Егоровна (махнув рукой заявила категорично).Да никак бы не жили, деградировали бы. В обезьян превратились!
Семен (с юмором). А вот видные мировые ученые заявляют категорически: гипотеза о том, что люди произошли от обезьян неверна. С каждым годом все больше ученых склоняются к мысли, что человек - это все-таки Божье творение.
Клавдия Егоровна (со знанием дела). Творенье Божье - это женщина, мужчина — это ошибка природы.
Шереметьев (с сарказмом). То-то вы без этой ошибки и дня прожить не можете. Вон иная финтифлюшка еще банты не научилась крутить, а жениха себе уже присмотрела.
Клавдия Егоровна. Вот именно… женщина с раннего возраста знает о своем предназначении. А именно заботится о продолжении рода человеческого.
В этот момент к спорящим незаметно подходит Алиса.
Алиса. Я что-то пропустила?
Клавдия Егоровна (вздрагивает оглядываясь). Господи! Зачем как тать подкрадываться!
Алиса (недоуменно). Я не тать, я Алиса… Так что там с родом человеческим?
Семен. Уже все хорошо… на этой прекрасной новости предлагаю завершить наши дебаты. Потому как не вижу смысла продолжения дискуссии. Ибо, с вами, женщинами, как мочалом.
Алиса. А с мочалом что не так?
Семен (смотрит на девушку, затем задумчиво.) Ты, Алиса, прямо как не от мира сего, элементарные вещи тебе объяснять надо. На стене висит мочало, начинаем все с начало… То есть подобный разговор может длиться вечно.   
Алиса (со знанием дела). Длиться вечно на земле, ничего не может. По закону вселенной, вечность — это время, лишенное времени.
Пауза. Все молчат и смотрят на девушку, первой приходит в себя Клавдия Егоровна.
Клавдия Егоровна. Алиса, ты в кого такая умная?
Алиса. Понятное дело, в маму.
Шереметьев. Это кто тебе сказал?
Алиса. Мама и сказала.
Клавдия Егоровна. Хорошая девочка.
Семен. А главное, умная.
Шереметьев. И что ведь характерно, не по годам...
Алиса. Ей-ей, вы зачем на меня накинулись, как коршуны.
Джессика. Да на тебе где сядешь, там и слезешь, тоже мне тут невинная голубка нашлась.
Алиса. А с каких это пор у нас в России иностранцы право голоса имеют?
Шереметьев. Алиса, у нас вообще-то многонациональное государство.
Алиса(ехидно). А я и не знала, что наша многонациональность и на Канаду распространяется.
Семен (восхищенно). Вот девка -молодец, режет как траву косит.
Алиса. А то! На том и стоит земля Русская.
Джессика (с сарказмом). И что ты знаешь о земле Русской, если половину своей жизни прожила за пределами этой страны.
Алиса. Ну я же не виновата, что моей маменьке приспичило дать мне образование именно за границей.
Клавдия Егоровна. А кто у нас мама?
Шереметьев. Мама у нас -министр культуры.
Семен (удивленно). Абсурд, мама министр культуры, а дочка другой страны культуру изучает.
Клавдия Егоровна. Это Семен не абсурд — это реалии сегодняшнего времени. В России воруем, в Англии живем.
Семен (задумчиво). Однако, тенденция.
Шереметьев (застенчиво). Не все, кто за границу уехал, воруют, некоторые уезжают туда, чтобы наоборот там деньги заработать.
Клавдия Егоровна. Максим, ну не все такие, как ты… (она подбирает слово).
Семен (подсказывает). Малахольные.
Клавдия Егоровна. Максим, ты его не слушай, я другое имела в виду. А ты, Семен, думай, что говоришь, хотя бы иногда.
Семен (еле сдерживая смех). Я тут ни при чем. С языка сорвал… с чьего-то!
Все посмотрели на Алису
Алиса (возмущенно). Ну, конечно! Чуть что, сразу Алиса. Я вам что? Самое слабое звено.
Шереметьев. Предлагаю прекратить этот разговор, а то сейчас договоримся до Великой Октябрьской революции.
Джессика. У вас, у русских, всегда так, чуть что, сразу Революция. Не живется вам спокойно.
Все посмотрели на Джессику
Джессика (закатывая глаза). Да молчу я, молчу.
Алиса. А ты, Егоровна, что думаешь по этому поводу?
Клавдия Егоровна. По какому именно?
Алиса. Что я, дочка министра культуры, буду жить и учиться в другой стране.
Клавдия Егоровна (задумчиво). А ты сама-то что думаешь? Нормально ли это?
Алиса. Естественно, что это ненормально; именно поэтому я думаю провести с мамой профилактическую беседу о вреде смены Родины.
Клавдия Егоровна. Не знаю, как у тебя это получится, как правило, мамы, когда речь заходит о будущем ее ребенка, занимают жесткую позицию.
Алиса. Мама, конечно, это серьезно. Ну и я не пряник, выставленный на продажу.
Семен (улыбаясь). Это точно, ты, Алиса, не пряник, ты его антипод.
Джессика (непонимающе). В смысле кнут?
Клавдия Егоровна (в сердцах). Жгут. Алиса - взрослая девочка и сама должна принимать решения. Но с мамой все равно посоветоваться надо.
Шереметьев. А я, когда уезжал в Америку, думал: на кой мне сдалась эта немытая Россия. И потому у меня даже в мыслях не было назад возвращаться. Но через какое-то время затосковал по родине. Жил я тогда на Манхэттене,.  Стою смотрю я на красоты Нью-Йорка, а вижу клен заледенелый под моим окном. Вот так.
Джессика. Странные вы всё-таки, русские. Любите и страдаете по своей Родине лишь вдали от нее, а живя в ней ненавидите ее.
Алиса незаметно уходит
Семен. Так в этом и вся соль: мы, когда умом жить пытаемся, всегда душой страдаем. Это не для нас: жить по уму. Про нас: горе от ума.
Джессика (восхищено). Какой ты все-таки умный, Семен!
Семен (ухмыляясь). Был бы дурак, ты бы меня не полюбила.
Шереметьев. Стоп… Кто кого полюбил… Я чего-то не знаю.
Клавдия Егоровна. Как время пришло, так и узнал.
Семен. Так бывает, Максим… у взрослых людей все по-взрослому. Сначала мы с Джессикой думали, что это несерьезно, время пройдет и все пройдет. Но все оказалось, намного сложнее, чем мы предполагали, наш дачный роман плавно перетек в серьезные отношения.
Шереметьев. Джессика, а как же Майкл?
Джессика. А с мужем я развелась, полгода тому назад.
Шереметьев. Но почему я ничего не знал?
Джессика. И не только ты, я попросила Майкла нашей дочери ничего пока не говорить.
Шереметьев. Ну теперь я понимаю, откуда у Клаудии привычка разводиться это у нее наследственное.
Джессика. Максимилиан, не нервничай и не злись. Знай, быть злым -это не твое.
Шереметьев. А быть идиотом - это как раз мое. Когда жена от меня ушла, я это узнал от нашего почтальона Пьера. А когда моя теща ушла от тестя, я эту «радостную» новость узнаю от дворника Семена. Складывается такое впечатление, что все в курсе про меня, кроме самого меня.
Клавдия Егоровна. Максим Михайлович, относись ко всему происходящему спокойно, как говорится, все, что не происходит, к лучшему.
Шереметьев. Да я так спокоен, так спокоен, что прямо и не знаю, что делать. То ли стог сена пойти спалить, то ли всю посуду на кухне перебить.
Клавдия Егоровна. Сено жечь не надо, мы еще за то не расплатились, а посуду и без тебя есть кому бить. Не правда ли, Джессика?
Джессика. Как говорите вы, русские, битая посуда -  на счастье.
Клавдия Егоровна (поучая). На счастье, это на свадьбе, а в жизни - это к трате денег.
Семен (задумчиво). Свадьба - дело хорошее.
Клавдия Егоровна (со знанием дела). А главное - затратное.
Джессика (восторженно). Семен, ты делаешь мне предложение!?
Семен. Нет…
Джессика (обиженно). А я, дура, размечталась.
Семен. У нас это называется позвать замуж.
Джессика (радостно). Я согласна!
Клавдия Егоровна (шепотом). Кто бы сомневался.
Джессика (обнимает Семена и шепчет ему на ухо).Ты лучшее, что есть в моей жизни.
Семен (целуя ее в шейку). Теперь у тебя все будет самое лучшее, это я тебе обещаю.
Джессика (с любовью смотрит на него, а в глазах ее слезы). Ты герой моего романа.
Клавдия Егоровна и Максим тактично отворачиваются.
Шереметьев (шёпотом). А где Алиса?
Клавдия Егоровна (шепотом). Ушла
Шереметьев(шёпотом). Куда!?
Клавдия Егоровна. А я знаю…
Шереметьев. А кто знает?
Клавдия Егоровна (фыркая). Ну, Пушкин, наверно. Максим Михайлович, идите, ищите счастье свое.Шереметьев уходит
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
В саду беседка, в ней сидит Алиса.  Максим присаживается рядом.

Шереметьев. Ты почему ушла?
Алиса. Я вдруг почувствовала себя лишней на этом празднике жизни.
Шереметьев. Не говори ерунды, никакая ты не лишняя. Я бы сказал больше, ты своя в доску.
Алиса. Свои своих не бросают.
Шереметьев (растерянно). Ну, может оно и к лучшему. Может, тебе там понравится.
Алиса (всхлипывая). А как же ты?
Шереметьев (с трудом подбирая слова). Ну, на мне свет клином не сошелся.
Алиса(эмоционально). А если сошелся!
Он окончательно потерял дар речи, не зная, что сказать молчит.
Алиса. Почему ты молчишь?
Шереметьев. Я не знаю, почему я молчу, и я не знаю, что говорить.
Алиса. скажи хоть что-нибудь…
Пауза
Шереметьев. Тебе идут слезы. Ты, когда плачешь, преображаешься: похожа на радугу после дождя.
Алиса (хлюпая носом). Хорошо, теперь я буду реветь постоянно.
Шереметьев (с улыбкой). И еще я начинаю привыкать к твоему сарказму, мне его будет не хватать…
Алиса (вспыхивая). Да что же вы меня все гоните! Сначала маменька сплавила за границу, как говорится, с глаз долой из сердца вон. Теперь вон вы гоните от себя, как собачонку, что прибилась к добрым людям, а люди оказались совсем недобрые.
Шереметьев. Зачем ты так? никто тебя не гонит и зла тебе не желает. Ты для нас как звездочка с неба, вспыхнула где-то там далеко-высоко, а тепло стало здесь. С твоим появлением в нашей жизни все изменилось: теперь мы не сможем жить так, как жили раньше. Ты для нас то нечаянное явление, которое мы ждать - не ждали, но вот ты явилась, и теперь ты уже часть нашей жизни.
Алиса (с иронией). Что прямо так, часть вашей жизни?
Шереметьев (улыбаясь). Вот прямо так. Ты здесь всего несколько часов, а такое чувство, что ты здесь была всю жизнь. Мне даже странно, как мы жили без тебя.
Алиса. Шутить изволим.
Шереметьев. Да Боже упаси! С тобой шутить себе дороже станет.
Алиса. Ну тогда не шути.
Шереметьев. Молчать что ли?
Алиса. Нет, молчать, пожалуй, тоже не стоит, а то мне станет скучно, и я начну зевать. Я всегда зеваю, когда мне хочется спать и когда мне скучно.
Шереметьев. Хорошо, я это учту. Но мне кажется, что с тобой не заскучаешь.
Алиса. Да, я такая… радость и веселье несу я людям.
Шереметьев. Люди говорят, что веселье — это стена, за которой скрывается одиночество.
Алиса. Люди вообще много говорят, но не всякому сказанному можно верить.
Шереметьев. А ты веришь людям?
Алиса. Если в частном случае, то да. Ты, Егоровна, Семен и Джессика. Я бы вам раскрыла страшную тайну, уверенная в том, что вы ее никому не расскажете. 
Шереметьев. Что, даже Джессике?
Алиса. Даже Джессике, несмотря на то что ее дядя офицер ЦРУ.
Шереметьев(удивленно). Ты про дядю-то откуда знаешь?
Алиса. Так она сама и сказала: Мол, дядя у меня самых честных правил, уважать себя заставил, когда в ЦРУ служить ушел.
Шереметьев. Вообще-то это считается семейной тайной.
Алиса. Да уж. Тут два варианта: либо Джессика приняла меня в вашу семью, либо она патологическая находка для особиста.
Шереметьев. Есть  еще третий вариант.
Алиса. И какой?
Шереметьев. Когда встречаются две женщины, первое, чем они делятся, так это секретами.
Алиса. Ой - ой, а вы, мужики, такие молчуны, прямо и слова из вас не вытянешь.   
Шереметьев. Спорить не буду, мы, мужчины, любим поговорить, особенно с красивыми девушками.
Алиса. А с некрасивыми?
Пауза
Шереметьев. На этот вопрос обязательно отвечать?
Алиса (фыркая). Тебе не кажется, что это несправедливо. От красивых, значит, вас трактором не оттащишь, а к некрасивым девушкам вы на пушечный выстрел ни ногой.
Шереметьев. Ну, вы тоже, знаете, не особо жалуете своим вниманием не очень красивых мальчиков.
Алиса. А это уже не важно, кого мы жалуем, а кого нет, когда у женщины начинают играть гормоны, а инстинкт размножения лишает нас рассудка, тут уже не до жиру…
Шереметьев. Про жир понятно, а при чем здесь инстинкт размножения?
Алиса. При том. Бесспорно, каждая девочка мечтает встретить принца. Но когда принца нет, а мужчина нужен, но хоть какой-нибудь, в дело вступает злой рок: любовь зла - полюбишь и козла.
Шереметьев. То есть в любом случае виноваты мы.
Алиса. А тут вообще без вариантов. От вас требуется совсем немного, но и это немногое вы делаете спустя рукава, так, словно вас на расстрел ведут.
Шереметьев (возмущенно). Я бы попросил бы не обобщать, мы все разные.
Алиса. Да ладно… разные они: все вы одинаковые, сладкую конфету в красивой обертке сразу в рот тащите, а ту, что похуже выглядит и не так сладка, мусолить будете, пока не поймете, что другой не будет.
Шереметьев. Ну, вы, бабы, тоже знаешь не сахар…
Девушка перебивает его
Алиса. Ну, во-первых, не рановато ли ты меня обабил, а, во-вторых, мы не сахар… мы - ягода малина.
Шереметьев (вздыхая). Вот именно… что малина.
Алиса. Это сейчас что было?  Комплимент или предложение.
Шереметьев. Считай, что комплимент.
Алиса. Жалко, а я-то дуреха уже размечталась.
Шереметьев. Тебе напомнить, сколько тебе лет, я не Гумберт, а ты не Лолита.
Алиса. А я не знала, что ты трус.
Шереметьев. Я не трус, просто девочки в твоем возрасте склонны преувеличивать возможности мужчины.
Алиса. А что у тебя какие-то проблемы?
Шереметьев. Да я не в этом смысле.
Алиса. Ну тогда в чем проблема то?
Шереметьев. В том, что мне уже тридцать пять, а тебе всего семнадцать.
Алиса. Да тебя заело что ли, что ты заладил одно и то же. И так ведь понятно, что дело тут в другом.
Шереметьев. В чем другом?
Алиса. В том, что ты боишься отношений с девушками. Боишься снова обжечься.  Ты не бойся: я ни на кого тебя не променяю, да и хоккеисты не в моем вкусе.
Шереметьев. Вот обязательно было про хоккеиста вспоминать.
Алиса. Извини меня, пожалуйста, это я, не подумав, брякнула.
Шереметьев. И это у тебя уже вошло в привычку: говорить, не думая.
Девушка протягивает руки, обхватывает его за шею ,притягивает к себе и целует
Шереметьев (взволнованно). Что это ты?
Алиса. Да просто так.
Шереметьев (ворчливо). Все у тебя просто так.
Алиса. У меня то как раз и не просто так, у меня все серьезно. И вообще я тебе нравлюсь?
Шереметьев (задумавшись). Ты красива, ты умная, и это, бесспорно. У тебя жизнь на взлете: все только начинается. Я же, к сожалению, сбитый летчик.
Алиса. С чего ты решил, что имеешь право решать за меня, что для меня лучше, а что нет. 
Шереметьев. Это не я решил, это судьба твоя говорит тебе, что все уже предрешено. Человек не выбирает свою жизнь и не решает, кем ему быть и как ему жить. Он лишь исполняет предначертанное ему.
Алиса. А если ты и есть моя судьба, как тогда быть?
Шереметьев (после некоторой паузы) Я не знаю…
Алиса. Зато я знаю… ты и есть предначертанное мне.
Шереметьев. А если ты заблуждаешься, и я поражение, а не подвиг.
Алиса. А жизнь бледна без заблуждений, и без поражений она скучна.
Шереметьев. Что мне в тебе нравится: в твоей жизни всегда есть место для юмора.
Алиса. Значит, я тебе все-таки нравлюсь?
Шереметьев. И это меня пугает.
Алиса (возмущенно). Вот ты хам трамвайный.
Шереметьев. У тебя сейчас такое лицо, тебе только биты в руках не хватает.
Алиса. А я с тобой и без биты справлюсь.
Шереметьев. Ты в этом уверена?
Алиса. Еще как…
Девушка припадает к нему следует долгий поцелуй
Алиса. Аж в жар кинуло!
Шереметьев (робко). Ты где так целоваться научилась?
Алиса. У нас девочек это на генном уровне передается.
Шереметьев. А я другое подумал.
Алиса (возмущенно). Ты долго еще мне хамить будешь.
Шереметьев(оправдываясь). Я и не начинал.
Алиса. И не советую…
Шереметьев. Хорошо, твоя взяла. Я не хамлю, не спорю с тобой, но что тогда остается мне.
Алиса. Оставаться таким, какой ты есть. Добрым и веселым человеком. Именно таким я хочу запомнить тебя на всю свою жизнь.
Шереметьев. Не боишься во мне разочароваться?
Алиса(хитро). Да мне уже поздно бояться.
Шереметьев. Это как понимать?
Алиса (фыркая). Максим, это же очевидно. Девушка влюбилась, и ей все равно, что будет завтра, важнее то, что происходит сейчас. Любовь, как и молодость, живет только в настоящем времени, в будущем только жизнь.
Шереметьев. Помимо прочего, ты у меня еще и философ.
Пауза. Девушка смотрит на него, в ее глазах стоят слезы
Алиса. Ты сказал у меня, значит я твоя…
Шереметьев (вздохнув). Получается, что так… знать судьба так распорядилась, после того как звезды на небе сошлись.
Алиса(умиляясь). Да ты же мой заяц бесхитростный.
Шереметьев. Нет, но почему сразу заяц? Почему не Лев, тот хотя бы царь зверей.
Алиса. Ну, хорошо, будешь ты у меня… заяц -царь зверей русских.
Шереметьев (обреченно). Ну, заяц так заяц, все лучше, чем какой-нибудь суслик.
Алиса. Кстати, по поводу суслика, ты, когда злишься, так на него смахиваешь.
Шереметьев (возмущенно). Вообще не кстати. Я ей, значит, сердце свое открыл, предложение почти сделал, а она меня с грызуном каким-то сравнивает.
Алиса. Все! забыли про эту мышь степную. Когда говоришь сватов-то ждать?
Шереметьев. Ты всегда такая шустрая или только тогда, когда за муж собираешься?
Алиса (скромно). Нет, только когда за муж зовут. А так я тихая и спокойная, как река Енисей в половодье.
Шереметьев. С тобой, я чувствую, не заскучаю.
Алиса. Шереметьев, ты всю жизнь проспать собрался? Ничего страшного, если ты слегка по этой жизни ускоришься.
Шереметьев (ворчливо). Ага! С тобой поспишь, пожалуй.
Алиса. Ну, в этом можешь не сомневаться, спать я тебе не дам.
Шереметьев (очень серьезно). А я что-то переживаю.
Алиса (взволнованно). А что так?
Шереметьев. Я переживаю, что ты у меня замуж нецелованная пойдешь.
Алиса. Так вроде уже целовались.
Шереметьев. Так мало.
Алиса. Так что же ты ждешь?
Шереметьев. Я не жду…  я насмотреться на тебя не могу
Алиса. Одно другому не мешает.
Они обнимаются и целуются
Шереметьев. Я хотел вот что еще сказать.
Алиса. Что?
Шереметьев. Ты у меня последняя любовь.
Алиса (прижимается к нему). А, ты у меня первая…
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Семен, Клавдия Егоровна сидят за обеденным столом на веранде пьют чай

Семен. Слушай, Егоровна, если сердце ноет, это к чему?
Клавдия Егоровна. Это к перемене погоды, ну в твоем случае это похмелье.
Семен. Так не пью я.
Клавдия Егоровна. Ой ли?
Семен. Ну, хочешь, дыхну.
Клавдия Егоровна. Не надо, у меня от твоего перегара седых волос на голове становится больше.
Семен. Я к твоим сединам не имею никакого отношения.
Клавдия Егоровна. Еще как имеешь, ты тут у нас единственный и неповторимый. Тот, кто не дает мне скучать. То из картошки самогон варит, всю картошку изведет, а самогон так и не сварит. Самогонный аппарат у него взрывается. Сколько тебе раз говорено, самогонка  - это не твое.
Семен. Когда это было?
Клавдия Егоровна. В прошлом году. И мои душевные раны еще не затянулись.
Семен. Ну вот видишь, в прошлом году, а в этом то все спокойно.
Клавдия Егоровна. Чует мое сердце — это затишье перед бурей.
Семен. Вот-вот, и у меня чего-то сердце ноет.
Клавдия Егоровна. Денег на опохмелку не дам.
Семен. Сказал же, не пью я больше.
Клавдия Егоровна. А почему, кстати, ты не пьешь, здоровье кончилось?
Семен. Здоровье тут ни при чем. Но пить я больше не буду. Мужик сказал, мужик сделал.
Клавдия Егоровна (воскликнув). Ох, ты! Да в честь какого праздника такое счастье на деревне.
Семен (уклончиво). Есть на то веская причина.
Клавдия Егоровна. Эту вескую причину не Джессика ли часом зовут.
Семен. Нет, эту вескую причину по-другому зовут, а на Джессике я женюсь.
Клавдия Егоровна. Господи! Да на кой ей такое счастье, у нее там в Канаде муж-миллионер.
Семен. Ну, во-первых, она с ним развелась. А во-вторых, влюбилась она в меня без памяти, жить, говорит, без тебя, Сема, не могу.
Клавдия Егоровна. Была бы при памяти, не влюбилась бы. Заговорил бабу своими сказками, вот она и растаяла.
Семен. Темный ты человек, Егоровна, ничего в любви не понимаешь.
Клавдия Егоровна. Ты, я смотрю, светлый, вон с утра так и светишься.
Семен(улыбаясь). Так это любовь меня озаряет.
Клавдия Егоровна. Примерно я догадываюсь, где с утра тебя озарило. Давно хотела кладовку перетрясти, сегодня похоже доберусь. Смотри, Семен, если что-нибудь найду, все в выгребную яму вылью.
Семен. Я тебе же русским языком говорю: не пью я.
Клавдия Егоровна. Вот и я тебе русским языком говорю, что найду, то и вылью.
Семен (в сердцах). С бабой разговаривать  - только нервы трепать.
Клавдия Егоровна. Так не разговаривай, вон Максим у тебя для душевных разговоров есть. Иди к нему и разговаривай.
Семен. Ему нынче не до меня.
Клавдия Егоровна. Что так? И где он?
Семен. Сама же его к Алисе отправила.
Клавдия Егоровна. Так это когда было.
Семен. Так они с той поры и не расставались.
Клавдия Егоровна. Ой! Чует мое сердце, ничем хорошим это не кончится.
Семен. Чего-то сердце у тебя сегодня какое-то чересчур чуткое: чего только не чует.
Клавдия Егоровна. Тебе этого не понять.
Семен. Да что тут понимать, любовь у них.
Клавдия Егоровна. Да какая там любовь? Ей семнадцать - ему тридцать пять.
Семен. Нормальная такая любовь: он одинокий, а она красивая и умная. Классическая пара, в духе серебряного века.
Клавдия Егоровна. Ну, что ты мелешь, какая пара. Девчонка в первый раз в жизни влюбилась и наивно думает, что это навсегда.  А Максим? он же, как воск, мягкий и, как тюлень, доверчивый, она для него как огонек в ночи. Увидел ее и полетел на этот огонек мотылек наш. Ладно только крылышки опалит, а то и полностью сгорит.
Семен. Егоровна, а скажи мне, а где ты видела доверчивых тюленей.
Клавдия Егоровна. Да это я образно.
Семен. Ну, если образно ,это в корне меняет дело.
Клавдия Егоровна. Семен, какой ты все-таки черствый человек. Друг твой погибает, а ему хоть бы что.
Семен. И ничего я не черствый. Как мужик, я его понимаю: увидел  - влюбился и пропал. Оно так бывает: любовь-птица вольная, она сама выбирает, где ей гнездо вить. Вот она и свила в их сердцах.
Клавдия Егоровна. Теперь я понимаю, чем ты баб берешь, красиво свои амурные сети плетешь… заслушаешься.
Семен. Я как рыбак: в сетях знаю толк.
Клавдия Егоровна. Сволочь ты, а не рыбак, только и умеешь бабешкам головы кружить.
Семен. А что это мы на меня переключились, предлагаю вернуться к Максиму, давай обсудим его моральный облик.
Клавдия Егоровна. Да, Максим наш Михайлович  - ангел во плоти по сравнению с тобой.
Семен. А я тогда кто?
Клавдия Егоровна. А ты чёрт плешивый.
Семен. Ох, несправедлива ты ко мне, Егоровна, ох, несправедлива.
Клавдия Егоровна. Да с тебя не убудет, все как с гуся вода.
Семен. Кстати, о гусях на той неделе в деревне свиней колоть будут, брать будем?
Клавдия Егоровна. Это кто же по весне скотину режет, там же одни кожа да кости.
Семен. Потому и режут, что кормить нечем. Комбикорма дороже солярки, а солярка что золото, по одной цене.
Клавдия Егоровна. Пожалуй, мы откажемся.
Семен. Подумай Егоровна, а если я договорюсь, нам еще цену скинут.
 Клавдия Егоровна. Я тебе договорюсь, бизнесмен. Только узнаю, что ты опять в какую–нибудь авантюру влез, сама тебя как борова заколю.
Семен. Наше дело предложить, а ваше дело деньги отложить.
Клавдия Егоровна. Семен, не нервируй меня, а то половником огрею.
Семен. Ты этот половник сначала найди, а потом угрожай физической расправой.
Клавдия Егоровна. А что у нас с половником приключилось?
Семен. Вообще не по адресу.
Клавдия Егоровна. Ты в этом уверен?
Семен. Да на все сто, и как то, что земля плоская, а вода зеленная.
Клавдия Егоровна. Чего мелешь? Ты где воду зеленую видел?
Семен. Вот сходи на наш пруд, и ты увидишь.
Клавдия Егоровна (взмахивает руками). Зацвел наш пруд.
Семен. Всеми цветами радуги.
Клавдия Егоровна. А я тебя, балбеса, предупреждала, чистить пруд надо было.
Семен. Да чистил, я чистил.
Клавдия Егоровна. Да не ври мне, не ври.
Семен. Ври - не ври, пруд-то цветет.
Клавдия Егоровна.  Ох, Семен, доиграешься ты у меня.
Семен. Да подожди ты, Егоровна, со своими играми: там вроде машина к нам подъехала.
Клавдия Егоровна. Так пойди посмотри, к нам ли, может, опять дорогу перепутали.
Семен. Не перепутали, вон к нам кто-то идет.
                ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
На веранду подымается женщина, заметив людей, направляется к ним

Женщина. Здравствуйте.
Семен и Клавдия Егоровна в один голос. Здравствуйте.
Женщина. Меня зовут Талия Эратовна Мельпомен. У вас тут моя дочка гостит где-то. Я ее к бабушке в деревню отправила, а она у вас почему-то оказалась. Не ребенок, а егоза, сама себе решает, где ей быть и с кем ей быть.
Клавдия Егоровна. Вы мама Алисы?
Талия Эратовна. Да.
Клавдия Егоровна. Может, присядете, чай попьете, я только заварила настоящий липовый, и медок к чаю есть. И шанешки только вот приготовила с пылу с жару.
Талия Эратовна. А я, пожалуй, не откажусь, давайте   свой липовый чай, я с детства его не пила.
Клавдия Егоровна. Семен, поухаживай за гостьей, а я пойду Алису найду. 
Семен приглашает гостью присесть за стол, наливает ей чай, затем присаживается рядом. Клавдия Егоровна уходит.
Семен. Теперь я понимаю, в кого Алиса такая красавица. Если бы вы не сказали, что ее мама, подумал бы, что вы ее старшая сестра.               
Талия Эратовна. Семен, вы сама галантность
Семен. Что есть, то не отнять. Предлагаю перейти на ты, если погоны позволяют с простолюдином по-простому общаться.
Талия Эратовна. Какие пагоны?
Семен. Я думаю, генеральские, не меньше.
Талия Эратовна. Вообще-то я лицо сугубо гражданское.
Семен. Лицо-то гражданское, а должность внушительная, если по армейским меркам равнять, министр — это тот же генерал.
Талия Эратовна. Семен, ты про министра откуда знаешь?
Семен. Так с утра еще по радио известили. Мол, в гадюкино - дожди, а в пансионат «Солнечный» министр пожаловали.
Талия Эратовна. Шутить изволите, мужчина.
Семен. Изволим, но в меру и только по праздникам.
Талия Эратовна. И какой у нас сегодня  праздник ?
Семен. Так барыня пожаловала. Для нас это завсегда праздник.
Талия Эратовна. С тобой, я погляжу, не соскучишься.
Семен. Так некогда скучать. Вот зиму проводили, а весну встретили, теперь лето ждем. Вся наша жизнь - круговорот событий, только успевай щи лаптем хлебать да хреном закусывать.
Раздается смех
Талия Эратовна. Веселый ты, Семен, и это хорошо, в наше время встретить жизнерадостного человека  - это, увы, редкость.
Семен. Встретить человека в ранге министра без короны на голове -  вот это редкость в наше пафосное время, все остальное - суета сует.
Талия Эратовна. Что частенько к вам наведываются эти, с короной на голове.
Семен. Сейчас уже нет, нынче все коронованные особы по заграницам разъехались, теперь там процветает блеск и нищета куртизанок. Нас же больше жалуют люди, не обремененные толстым кошельком, то есть бюджетники, соль земли Русской.
Талия Эратовна. Не балуешь ты, Семен, добрым словом людей с достатком.
Семен. Ну, хватит с них того, что их власть балует. Так иных избаловала, что уже клейма негде ставить.
Талия Эратовна. А что это за клеймо?
Семен. Этим клеймом наши предки людишек избранных бесом метили. Да только пока метили, не заметили, как бес этот в дом забрался, а хозяев на улицу выставил. Вот с тех пор наш народ и ходит по двору, дождем омытый да снегом заметенный. Вокруг да около бродит, все счастье свое ищет в несчастии своем.
Талия Эратовн а(восхищенно). Семен, да ты революционер.
Семен. Не Овод конечно, но булыжник всегда под рукой.
Талия Эратовна. Теперь я понимаю, почему моя дочь здесь оказалась. Она у вас тут как рыба в воде. Не зря мой папа ее Революцией прозвал. Алиса чуть ли не с самого детства революционными идеями бредит.  Вбила себе в голову, что наш мир — это больное тело, которому требуется кровопускание.
Семен. Но наш мир действительно болен.
Талия Эратовна. Как ни странно, я согласна и считаю, что это аксиома. И несмотря на это, у меня нет никакого желания и тем более права, как матери приносить своего ребенка в жертву какой-либо революции.
Семен. Талия, не переживай, я не знаю, как сложится судьба твоей дочери. Но я точно, знаю она не жертва, она тот огонек в ночи, что не только светит освещая путь, но и дарит тепло. Она прирожденный лидер, что как магнит притягивает к себе людей. Люди, услышав ее голос, готовы следовать за ней, поверив только ее слову. Она от рождения одарена силой слова.   
Талия Эратовна. Приятно, конечно, слышать подобные речи, но я бы хотела иную судьбу для своей дочери. Меня не прельщает судьба матери революционерки.
Семен. Так тебя что больше беспокоит: твоя судьба или судьба твоей дочери.
Пауза. Женщина изучающе смотрит на него
Талия Эратовна. Воистину сказано: встречай по одежке, но провожай по уму. Ты, Семен, далеко не прост, как кажешься, но при этом бесхитростен. Я же вижу: тебе понравилась Алиса, и не как юная девочка, а как личность. Но, Семен, мне ли не знать, как ее матери, что Алиса сильна и умная, и что если за что-то возьмется, то обязательно этого добьется. И несмотря на все ее сильные стороны характера, она всего лишь юная девочка, только вставшая на дорогу жизни. Но стоит ей сделать один неверный шаг, она лишится этой самой жизни. Разве ты бы хотел, чтобы подобное с ней произошло.
Семен (эмоционально). Нет, конечно!
Талия Эратовна. Тогда помоги мне. Хотя бы только сегодня встань на мою сторону. Донеси до нее слова ее матери. Пусть она сделает так, как я хочу, а не она. Я больше, чем уверена, что Алиса тебя послушается.
Семен. Но тогда я ее предам.
Талия Эратовна. Пусть даже и так. Лучше предать, чем погубить.
Семен. А разве это не одно и то же?
Талия Эратовна. Предав ее, ты убьешь в ней веру в друга, но при этом не убьешь ее саму.
Пауза. Он думает
Семен. Что я должен сделать.
Талия Эратовна. Ничего особенного. Сделать так, чтобы она мне поверила и пошла за мной.
Семен. Ты хочешь увести ее отсюда.
Талия Эратовна. Да, и как можно дальше. Здесь ей делать нечего, она не нужна здесь.
Семен. А если нужна?
Талия Эратовна. Тогда тем более я должна ее отсюда увести как можно быстрее, пока она окончательно не запуталась: что такое хорошо, а что такое плохо.
Семен. Это аморально и неэстетично.
Талия Эратовна. Семен, эстетично любоваться цветами на клумбе, намного сложнее их вырастить. Я ее мать, и позволь мне решать, как ей жить и с кем ей быть.
Семен. Ты права, ты действительно имеешь право.
Талия Эратовна. Приятно иметь дело с умным человеком.
Семен. Не торопись с выводами, зачастую они бывают ошибочными. Не хочется тебя разочаровывать, но все же разочарую. Я не стану лгать Алисе, устилая ее путь цветами из благих намерений.
Талия Эратовна (хлопая в ладони). Приятно иметь дело не только с умным человеком, но и честным. А мне вот мое сердце подсказывает, твоя принципиальность счастье в жизни тебе не принесло.
Семен (поднимается и уходя произносит) А в сердце счастье не приносит… только боль.
Талия Эратовна (вздыхает). Узнаю свою дочурку. Влюбить в себя первых встречных людей, это так на нее похоже… Только моя наивная девочка не знает прописную истину: любовь со временем как повявшие цветы…  выкидывают.


                ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
                Талия Эратовна и Алиса
На веранду вбегает Алиса, увидев свою мать, останавливается

Алиса. Мама!
Талия Эратовна. Доченька.
Алиса. Как интересно ты меня нашла? Ведь даже я сама до последнего момента не знала, что окажусь здесь.
Талия Эратовна. То, что ты не знала, где ты окажешься, не значит, что это не должна была знать я.
Алиса (хмурясь). Мама, прекрати говорить загадками, знаешь же прекрасно, я этого не люблю.
Талия Эратовна (глядя на нее с любовью). Вот именно, доченька, я прекрасно знаю, что ты любишь, а что терпеть не можешь. Когда ты мне сказала, что съездишь на мою малую Родину, я уже тогда поняла, что ты будешь где угодно, но только не в деревне у своей бабушки. Ведь мы обе знаем, как ты не любила в детстве, когда я тебя отправляла в деревню. Но тут я вспомнила, как однажды пять лет назад я привезла тебя в этот пансионат. И я поняла, что тебя искать надо именно здесь, когда узнала, что до бабушки ты не доехала.
Алиса. Но откуда такие выводы? С чего ты решила, что именно сюда я приеду. Хотя я повторяю: до последнего момента я сама этого не знала.
Талия Эратовна. Повторяю, я твоя мама и мне ли не знать своего ребенка.
Алиса (в сердцах топает ножкой) Мама! Не юли, признавайся, как догадалась.
Талия Эратовна. Это не великий секрет, зная, как ты у меня впечатлительная и влюбчивая барышня. И как ты на него тогда смотрела. О, этот взгляд говорил о многом.
Алиса (смущено). Но как ты догадалась?… мне было двенадцать лет. Это было первое мое увлечение мужчиной, и я его тщательно от всех скрывала.
Талия Эратовна. В третий раз повторяю и напоминаю: я твоя мама. Я прекрасно все видела:  как ты на него смотрела и как он не обращал на тебя никакого внимания. Я уже тогда поняла, зная какая ты у меня упертая.  Ты дождешься, когда вырастешь и повторишь свою попытку. Девочка моя, открою тебе маленькую тайну: в нашем женском роду все бабы влюбчивые и ты не исключение.
Алиса. Но прошло пять лет, его могло здесь и не быть.
Талия Эратовна. Будь я на твоем месте, перед тем как срываться с места, обязательно включила здоровый прагматизм и позвонила бы в этот пансионат и узнала бы, работает здесь Максим Михайлович или нет. И когда ты уехала в деревню к бабушке и не доехала, я тоже позвонила сюда, и вот я здесь как, впрочем, и ты.
Алиса. Ну, молодец, ты все правильно рассчитала и нашла свою блудную дочь… дальше что?
Талия Эратовна. То, о чем мы с тобой разговаривали до твоего побега. Ты отправляешься учиться в Англию.
Алиса. А если мои планы поменялись, что тогда.
Талия Эратовна. Твои планы могут меняться каждый день, но это не значит, что мои планы на тебя изменятся. Ты отправляешься в Англию, получаешь там образование, заодно подтягиваешь свой английский до нужного уровня. И по окончании учебного заведения ты возглавишь мою фирму и уже после этого ты вольна делать, что хочешь… в пределах разумного, конечно.
Алиса (эмоционально). Мама ну это нечестно по отношению ко мне. Может, я не хочу больше ехать в Англию. В конце концов образование можно получить и дома, и кстати, здесь образование не хуже, чем в Англии.
Талия Эратовна. Я больше скажу. По качеству образование в России даже лучше, чем в Англии.
Алиса (с юмором). Это звучит патриотично из уст министра культуры.
Талия Эратовна. Не ерничай. Мы же с тобой прекрасно понимаем, там ты получаешь не только образование, но и заведешь нужные знакомства. Которые тебе обязательно пригодятся, когда ты начнешь вести бизнес в этой стране.
Алиса (с вызовом). Может, ты там мне уже и мужа присмотрела?
Талия Эратовна. Да я бы с радостью возложила на себя это бремя. Но зная тебя и твой характер, решила не торопить события. Ты у меня девочка умная смышлёная, сама выберешь то, что твоей душе угодно. Благо, выбор там велик, выбирай не хочу.
Алиса. А если я уже выбрала?
Талия Эратовна. Девочка моя, да люби ты кого хочешь, только жизнь свою не ломай. Я понимаю, этот мужчина - первая любовь в твоей жизни. И тебе сейчас кажется, что это навсегда, но поверь мне на слово, пройдет немного времени, и ты поймешь, что это была не любовь, а всего лишь влюбленность. И тогда ты поймешь, что эта была ошибка. И эта ошибка не позволила тебе познать другую жизнь. Ты его возненавидишь, ведь от любви до ненависти всего один шаг… а я не хочу, чтобы ты этот шаг делала.
Алиса. Мама, конечно, ты как всегда права. У меня есть шанс: попробовать изменить свою жизнь к лучшему, и, если я этого сейчас не сделаю, я буду жить в сомнениях, а правильно ли я поступила, что осталась и не поехала. Но это в том случае, если я ошиблась. А если я не ошибаюсь и делаю правильный выбор, то наоборот я всю жизнь буду жалеть о том, что я уехала, а не осталась. Ведь ты сама мне говорила: любовь бывает только один раз в жизни, и, если ты предашь свою любовь, она больше к тебе никогда не вернется. Ты понимаешь мама! Если я сейчас отступлюсь и предам свою первую любовь, то больше никогда не смогу полюбить…Никогда!
Талия Эратовна. Хорошо. Оставайся здесь и делай, что хочешь, и будь что будет. Но, знай, что я тебя предупреждала. Встает, уходит, но затем останавливается.И кстати, восемнадцать лет тому назад, мне тоже предстояло делать выбор. Уехать со своим любимым мужчиной или остаться. Я готова была ради него на все: оставить своих родных, бросить свою любимую работу. А я ведь со школы мечтала стать учительницей. Я всегда знала, что быть учительницей — это мое призвание. Меня не останавливало даже то, что нужно было покинуть свой любимый город. Но единственное, что я не могла сделать ради любимого человека это… убить своего не родившегося ребенка.
Алиса (в ужасе). Что!
Талия Эратовна. Твой биологический отец был военный летчик. Когда мы с ним познакомились, я была молода и наивна. Голова кружилась от счастья от любви. А когда я поняла, что беременна, была самой счастливой женщиной в мире. Ведь я носила под сердцем ребенка от любимого мне человека. В это же время ему предложили теплое место военным атташе в одной уютной милой стране. Но проблема заключалась в том, что поехать с ним я не могла, ведь официально я не была ему женой. Он предложил сделать мне аборт. Пообещал, когда он там устроится, то вернется за мной, и мы поженимся. Но вначале мне предстояло сделать выбор между неродившемся ребенком и моим любимым мужчиной. И я сделала свой выбор. В следующую нашу встречу, когда он пришел за ответом, я спустила его с лестницы. А через девять месяцев родила тебя, а его я вычеркнула из моей жизни навсегда. Вот так то, доченька…
Талия Эратовна (уже спускаясь с веранды) Я в машине, жду тебя ровно тридцать минут и ни минутой больше. У меня тоже, знаешь ли, характер.

               
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Алиса и Семен
Алиса сидит, обхватив голову. На веранде появляется Семен.

Алиса (не поднимая головы).  Семен, скажи мне: почему в тот момент, когда в твоей жизни происходит что-то хорошее, почему всегда случается плохое.
Семен.  Девочка моя, ты же умная и все прекрасно понимаешь. За все в жизни надо платить, даже тогда, когда платить нечем. А счастье ведь дорогого стоит. И зачастую цена счастья - собственная жизнь.
Алиса (вскидывает голову, в глазах ее стоят слезы) А если я не хочу расплачиваться за свое счастье собственной жизнью.
Семен. А по-другому не бывает, всегда приходится выбирать. За свое будущее жертвуешь настоящим.  К любви прилагается предательство, вслед за другом приходит враг. Вся наша жизнь состоит из случайных событий, которым управляет закономерность жизни.
Алиса. Тогда что такое жизнь?
Семен. Жизнь – это и есть ответ на главный вопрос: Зачем мы здесь? В начале жизни и в процессе самой жизни мы задаем вопросы, и лишь только к концу жизни получаем на них ответы.
Алиса (иронично). А что побыстрее никак нельзя?
Семен. Можно… почему нельзя? На все наши вопросы даны нам ответы. Но чтобы получить их, нужно пройти этот тернистый путь, что называется жизнь. Но едва мы начинаем ускорять события для получения нужной нам информации, то непроизвольно запускаем необратимый процесс, что приводит к сокращению нашей жизни. Нельзя искушать судьбу, пытаясь узнать все сразу в самом начале жизни, ведь судьба - это и есть отпущенное нам время.
Алиса. Что ж получается жизнь и судьба это не одно и то же?
Семен. Наши судьбы — это буквы вселенского алфавита. И они прописаны на небесах задолго до нашего рождения. А жизнь — это время, отпущенное нам для изучения этих букв. Из букв слагаются слова, а из слов пишется книга, и нам остается только прочитать эту книгу от начала до конца. Кто-то успевает прочитать эту книгу, а кто-то нет.
Алиса. И что происходит с тем, кто не успевает прочитать эту книгу?
Семен. Ему приходится начинать все заново. Зачастую это бег по кругу без конца.
Алиса. И почему это происходит?
Семен. Потому что человеку запрещено что-либо менять в своей судьбе. Если судьбой прописано быть поэтом, то им и должен быть, несмотря ни на что.  А если суждено прожить жизнь дворником, мети улицы и не пыли: это и есть твоя судьба. При попытке изменить свою судьбу человек сходит со своего пути и возвращается на исходную точку; и так раз за разом, пока до него не дойдет: судьбу нельзя изменить, ее можно только исполнить. В противном случае он обречен вечно ходить по кругу, а это и есть наказание за своеволие.
Алиса. Значит, все предопределено и ничего изменить нельзя?
Семен. Но если не хочешь стать осликом, что всю свою жизнь ходит по кругу, то лучше не испытывай судьбу, делай то, что положено, и будь что будет.
Алиса. А как узнать, что ты исполняешь волю своей судьбы, а когда нет?
Семен. Вот это и есть тот самый вопрос, ответ на который ты получишь только в конце собственной жизни.
Алиса. Ну, подсказки-то должны быть!
Семен. Естественно. Вот тебе первая подсказка. Если тебе хорошо, но вдруг становится плохо… хорошо ли это? Может, когда плохо, это и есть хорошо, это и есть подсказка, если плохо - это неспроста. Остановись, и все начни с чистого листа.
Алиса (после непродолжительной паузы) Ты намекаешь, что Максим — это ошибка. И если я буду с ним, то пойду против собственной судьбы.
Семен. Девочка моя! Максим мне, конечно, друг, но истина дороже. А истина заключается в том, что ты рождена не для теплой семейной жизни: твое предназначение в другом.
Алиса. Ну, и в чем мое предназначение?
Семен. А это уже второй вопрос. Ответ ты получишь на него тогда, когда сделаешь выбор. И выбор заключается в том, что на самом деле для тебя важно: твое настоящее или будущее. Выбирай.
Алиса (задумчиво). Здесь мое настоящее, безоблачное и тихое. Уехав за границу, я получу не только образование, но и пропуск в другую жизнь. Возможно, эта жизнь и есть смысл моей жизни… и мое будущее.
Семен. Вот ты и сделала свой выбор. Что ты сейчас чувствуешь?
Алиса. Такое ощущение, что там внутри меня наступило затишье. Такое, какое случается обычно перед бурей.
Семен. Значит, будет буря. И пусть эта буря разметет все в пух и прах. Старое и ветхое пусть сгинет… Нет будущего у того, что испокон веков все ходит и ходит по кругу. Видно, пришла пора разорвать этот замкнутый круг.
Девушка (походит к Семену, обнимает его). Плохо то, что хорошее я оставляю здесь и не могу его взять с собой.
Алиса разворачивается, уходит, не оглядываясь.
Семен (проводив ее взглядом) Иди, девочка, иди. Тебя ждут великие дела. И там нет места для тех, кто полюбил тебя…

                Конец