Летучая мышь

Электричка опаздывала. Толпа у края перрона подавалась то вперёд, то назад, силясь увидеть за поворотом два жёлтых огонька. Утренние сумерки, рельсы тонкими лезвиями уходят во мглу.

Выползло неуклюжее туловище электрички. Короткая остановка, быстрая свалка. Поезд наполнился до краёв и покатился.

Октябрь. Понедельник. Разочарованные лица людей. Никто не хотел начинать этот день, но он всё-таки начался. Негромкие всплески разговоров. Монотонный стук колёс, пол подрагивает под ногами.

Очередная остановка. Вдруг среди гудения пассажиров раздался резкий голос маленькой сухопарой женщины в чёрном плаще, стоящей в углу вагона.
– Как я ненавижу этих проклятых бабок с колясками! Вечно их прёт куда-то с самого ранья. Не сидится им дома.

Женщина смотрела в спину какой-то бабки, прокладывающей себе путь по ногам и сумкам.

– Может, в больницу? – глупо сказала её попутчица.

– Ща. С такими-то рожами. Им бы на скотобойне работать в три смены.

Я посмотрел на эту женщину. Мелкие черты лица, морщины на переносице. Кусачий взгляд. Угрюмая складка губ, короткая стрижка ёжиком. Злобное беззащитное существо. Скомканный лист бумаги.

Минут десять спустя знакомый голос раздался опять.
– И окна все задраены. Сдохнуть можно в этой духоте. И народищу столько. Ну, электрички – для нищих. А у нас все нищие.

Попутчица что-то тихо спросила, женщина начала торопливо отвечать. Поезд въехал в тоннель, тусклая лампа замигала и погасла. Из темноты доносились обрывки фраз.
– С полдевятого… Да потому что начальник… По восемь жопо-часов в день… у чёрта на рогах. Ишачишь за жалкие девять тысяч. А эта скотина… И дома… Одно и то же… Знала бы… Вечером мимо свалки…

На мутном стекле появились капли дождя. Нехотя стекают вниз, оставляя за собой дрожащие следы. Блёклый пейзаж медленно проплывает мимо. Гаражи, пустыри, заборы… Асфальт и железо. Дома цвета слежавшейся пыли.

Конечная. Я вышел из вагона и вдохнул полной грудью.

Мир уже был другим. Дождь перестал. Серые облака расступились, открыв большие просветы чистого синего неба. Высоко-высоко таяла белая полоса, оставленная самолётом. Солнце сияло неземным золотом. Свет фонарей померк и стал ненужным. Разгорался новый день, огромный и бесконечный. Единственный для всех нас.

Женщина чуть помедлила, выходя из глубины тёмного тамбура. Отвела глаза от солнечного света и скользнула к провалу подземного перехода. Через мгновение её черный плащ стал неразличим в толпе.