133 авиадивизия вступила в бой

После операции «Согласие» 133 авиадивизия до поры до времени находилась в резерве Главного Командования, прибывая в Закавказье. Но решалась судьба Страны Советов, первого социалистического государства рабочих и крестьян… Враг рвался к Москве… Пришло время воспользоваться закавказским резервом ДБА.

И личный состав полков 133 авиадивизии, выполняя долг защитников отечества, осуществлял боевую работу на грани жизни и смерти. И это не слова от захлеба патриотичности экзальтированного чудака-автора. Это так и было. На это указывают сухие Боевые донесения и записи из Журналов боевых действий полков. Это сермяжная правда войны…

Из книг, в которой описываются действия ДБА в битве за Москву, я выбрал три – разных годов издания: советского, позднеперестроечного и постсоветского периода. Для контраста. Внимательный читатель, наверное, заметит, что автор-составитель выводов типа «плохо-хорошо, правильно-неправильно» не удосуживается делать. Он только преподносит факты, даже с «мелкими» неточностями и разногласиями между собой и действует по принципу: «за что купил, за то и продал» …  Для него, главное, выстроить события в некий исторический порядок и дать читателю представить картину такой, какой она могла бы выглядеть в описываемое время и с «колокольни» тех людей, которые и вершили те события. И если для них понятия типа «коммунистическая партия, советское правительство, социалистическая Родина и т.д. и т.п.» имели значение и ложились в фундамент формирования их личностей, тому и быть…  и это также «сермяжная правда» той жизни… их жизни…
*****

Федоров А.Г. Авиация в битве под Москвой. — М.: Наука, 1975.

«В первые месяцы войны дальнебомбардировочная авиация наносила удары в тактической и оперативной глубине противника чаще всего днем, а ночью действовала только по объектам глубокого тыла. В ноябре она все больше стала действовать ночью — этим достигалось меньшее количество потерь. На 22 октября в боевом составе дальнебомбардировочной авиации всего насчитывалось 439 самолетов (310 бомбардировщиков ДБ-3…). Из этого количества более 15% самолетов (в основном ДБ-3) действовали в октябре — ноябре на московском направлении.

Выход гитлеровских войск на ближние подступы к Москве и нависшая серьезная угроза непосредственно над столицей потребовали направлять основные усилия авиации по-прежнему на уничтожение танковых и моторизованных колонн. Из 4451 самолетовылета, произведенного фронтовой и дальнебомбардировочной авиацией в боях на ближних подступах к столице, с целью уничтожения вражеских колонн совершено 2686 самолетовылетов (до 61%).

Из общего количества вылетов, совершенных в октябре дальнебомбардировочной авиацией на московском направлении, с целью уничтожения моторизованных войск и танков произведено 70,7% самолетовылетов, по аэродромам — 15,5, для разрушения железнодорожных объектов — 7,9 и по другим целям — 5,9% вылетов.

С октября до начала наступления немцев на столицу в ноябре по аэродромам врага было произведено всего 593 самолетовылета. Столь небольшое количество вылетов объясняется тем, что основные усилия авиации были направлены на поддержку оборонявшихся войск и прикрытие Москвы.

В боях на ближних подступах к Москве воздушная обстановка для нас существенно улучшилась. Во-первых, мощные удары по аэродромам и эффективные действия наших истребителей в воздухе нанесли большие потери гитлеровской авиации; во-вторых, группировка советской авиации, действовавшая в районе Москвы, значительно усилилась за счет поступления в действующие авиационные части пополнений и новых формирований. Эти обстоятельства создавали предпосылки для завоевания господства в воздухе советскими ВВС на московском стратегическом направлении.

Наши войска в ходе тяжелых октябрьских оборонительных боев нанесли ударным группировкам противника значительные потери и в начале ноября остановили наступление врага на рубеже Калинин, Волоколамск, Наро-Фоминск, Алексин, Тула, Богородицк, Ливны. Попытка немцев овладеть Москвой в октябре 1941 г. была сорвана.

Исход боев под Москвой оказался явно неожиданным для гитлеровского командования. Это «генеральное» наступление разбилось о величайшую стойкость и выдержку советских воинов, о беспримерное мужество народа, глубоко верившего в победу правого дела.

С 30 сентября по 31 октября 1941 г. наша авиация совершила 26 тыс. боевых самолетовылетов, в том числе до 80 % — по поддержке и прикрытию войск. Только ВВС Западного фронта уничтожили за этот период 228 самолетов противника, из них 120 сбито в воздушных боях. Всего же гитлеровцы потеряли на московском направлении за время своего октябрьского наступления 1020 самолетов, из которых 54% уничтожено на аэродромах, 30 — в воздушных боях и 16% сбито зенитной артиллерией. Советские летчики в воздушных боях показали непревзойденные образцы мужества и героизма, покрыли себя славой бесстрашных бойцов».
*****

Бочкарев П. П., Парыгин Н. И. Годы в огненном небе: (Авиация дальнего действия в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.) — М.: Воениздат, 1991.

«14 октября в первый боевой вылет группу повел в бой заместитель командира 42-го авиаполка капитан Василий Улюшкин. Предстояло двумя звеньями нанести удары по вражеским войскам, двигающимся по шоссейным дорогам к Калинину. До цели группа шла за облаками, но в заданный район вышла точно. Неожиданно для противника вынырнули из облаков. Несколько секунд на наводку и прицеливание потребовалось опытному штурману старшему лейтенанту Н. Ровде, и стокилограммовые бомбы полетели к земле. Несколько машин перевернуло взрывами, двигающиеся за ними наползали одна на другую, сворачивали в кювет. Колонна остановилась.

Получив доклад о том, что звенья отбомбились, В. Улюшкин сделал плавный разворот, чтобы не разорвать строй и не нарушить тем самым основы противоистребительной обороны, построенной по принципу четкого взаимодействия огня стрелков, вывел группу на вынужденно образовавшееся скопление войск и техники врага на шоссе и его обочинах.

— Появились истребители! — доложил командиру группы его стрелок-радист.

Истребители атаковали самолет ведомого лейтенанта Б. Нехая. Без выполнения маневра фашисты решили атаковать с близкого расстояния. По команде стрелка нижнего пулемета Нехай отжал штурвал от себя, и истребитель оказался в зоне огня. Серия трассирующих пуль прошла перед его кабиной, истребитель задрал нос и оказался над группой бомбардировщиков. Последовали пулеметные очереди одновременно с трех самолетов. Вражеская машина вспыхнула.

Вышли на цель вторично, сбросили еще по пять стокилограммовых бомб. Несмотря на яростный огонь с земли, штурман Н. Ровда точно положил бомбы. Хорошо отбомбилось и второе звено. Удар был эффективным. Но при отходе от цели снаряд крупнокалиберного пулемета разорвался в плоскости самолета, пилотируемого Б. Нехаем. Возник пожар. Командир сбил пламя скольжением. Однако, маневрируя, он оторвался от группы. На одиночный самолет набросилась пара истребителей противника. В первой же атаке стрелок-радист И. Исполнев был ранен, но продолжал вести бой, вынуждая противника открывать огонь с больших дистанций, выигрывая время, необходимое для снижения. При полете бомбардировщика на предельно малой высоте фашистские истребители прекратили атаки, рискуя врезаться в землю. Бомбардировщик вернулся на свой аэродром.

16 октября командир эскадрильи 455-го авиаполка старший лейтенант Серафим Бирюков получил задачу разбомбить мост. Была сплошная низкая облачность, цель прикрывалась зенитными пулеметами и патрулировавшими истребителями. Но, несмотря на это, экипажи вышли на цель и успешно отбомбились. На обратном пути их атаковали два вражеских истребителя. После-первой их атаки был поврежден самолет ведомого и начал отставать. Получив об этом доклад, ведущий снизила скорость и прикрыл огнем своего товарища. В результате правильного решения огневое взаимодействие в звене не было нарушено, бой с истребителями продолжался.

Видя, что бомбардировщики уходят, фашисты начали сокращать дистанцию открытия огня. Первая же попытка для них оказалась роковой. Стрелок-радист Н. Пеньков упреждающей очередью сразил «мессершмитт». Благодаря летному мастерству и выдержке командира С. Бирюкова, хорошему огневому взаимодействию звена, воздушный бой с истребителями был выигран, звено благополучно произвело посадку на своем аэродроме».
***

Хазанов Д.Б. «Неизвестная битва в небе Москвы 1941-1942 гг. Оборонительный период»
М:. Техника и молодежь, 1999.

«К 10 октября в составе ВВС Западного фронта осталось менее двухсот самолетов (более точных данных обнаружить не удалось), а в ВВС Резервного - всего 28 боевых машин могли подняться в воздух. Подтягивание авиационных резервов из тыловых районов СССР позволило пополнить авиационную группировку под Москвой. … Всего за октябрь 1941 г. ВВС Западного фронта усилили семью авиадивизиями, переброшенными в том числе из Закавказья и Забайкалья, не считая дивизии, базировавшейся в Московском военном округе. Многие соединения были сформированы в мирное время и, следовательно, хорошо подготовлены и укомплектованы, хотя и имели устаревшую материальную часть. Так в районы Рыбинска и Ярославля 11 октября начали перелетать 26-я и 133-я авиадивизии, имевшие 94 самолета ДБ-ЗФ. Снижало их возможности то, что командование зачастую было вынуждено бросать соединения в бой по частям и без изучения экипажами наземной обстановки.

Дальнебомбардировочной авиации принадлежала особам роль в защите Москвы. В октябре в битве участвовали 26-я, 40-я, 42-я, 51-я, 52-я. 81-я особого назначения и 133-я авиадивизии. Вначале их основные усилия сосредоточились на Брянском фронте, но после выхода ударных группировок 3-й и 4-й танковых групп на оперативный простор - на Западном…

К бомбардировке мостов через Волгу в районе Калинина привлекались даже тяжелые бомбардировщики ТБ-7. Внезапно захваченные противником мосты стали иметь исключительное значение для снабжения немецкой армии и, как следствие, сразу же были прикрыты несколькими батареями зенитной артиллерии разных калибров. Советские летчики понесли значительные потери, но им не удалось разрушить ни одного моста.  Наши штурманы, несмотря на ураганный огонь зенитной артиллерии, верно выводили бомбардировщики на цель, метко целились, и бомбы точно падали на мост, вспоминал ветеран АДД Н.Г. Богданов, а то время лейтенант 212-го авиаполка.  «…бомбардировка производилась обычными стокилограммовыми фугасными бомбами. Многие из них пролетали сквозь ажурные фермы моста и разрывались глубоко в воде, не причиняя мосту никакого вреда, другие изредка попадали в стальные фермы и тоже не вызывали серьезного разрушения. Впоследствии для разрушения железнодорожных мостов стали применять специальные бомбы и результаты стали иными».

Иногда, несмотря на низкую облачность, немецкие истребители также патрулировали в районе важных объектов. Так, 16 октября эскадрилья 455-го бап старшего лейтенанта С.К. Бирюкова после сброса бомб была атакована двумя «мессершмиттами». Один из ДБ-ЗФ получил повреждения и начал отставать от строя. Командир принял правильное решение: он приказал всем экипажам снизить скорость и огнем прикрыть своего товарища. В результате всем советским бомбардировщикам удалось благополучно вернуться, а стрелок-радист Н. Пеньков сумел подбить один из истребителей (Экипаж Бирюкова прибыл в Подмосковье из Ирана, где выполнил три вылета. Он смог за короткий период совершить еще 32 боевых вылета на Западном фронте, в том числе 21 - ночью. Девять раз ДБ-ЗФ был атакован истребителями противника, но сбить Бирюкова немцы не смогли. Он отлично владел техникой пилотирования самолета и умело маневрировал в свете прожекторов и зенитного огня. Командование считало Серафима Кирилловича лучшим не только в полку, но и в 133-й авиадивизии и представило его к званию Героя Советского Союза. «После получения боевого задания для тов. Бирюкова преград не существует. Грамотно используя маневр и мощь своего оружия, тонны разящего металла сбрасывал он на головы фашистских захватчиков», - так характеризовал летчика военком полка Гайштут).

Всего в октябре ДВА лишилась 259 машин (из-за ИА и ЗА). Такие высокие потери и незначительное их восполнение (завод № 126 в Комсомольске-на-Амуре сумел сдать в этом месяце 54, а № 18 в Воронеже - всего один ДБ-ЗФ) привели к тому, что практически все полки ДБА испытывали острый недостаток самолетов. Часто на каждую боеготовую машину приходилось два экипажа. Те, кто имел хорошую подготовку и большой налет, выполняли задания ночью и в сложных метеоусловиях, а молодые летчики и штурманы только что закончившие училища, - днем. Но в светлое время суток гораздо больше была вероятность атаки истребителей противника. Сбитые экипажи часто возвращались в строй, а совершившие вынужденную посадку самолеты только в исключительных случаях. В результате парк дальних бомбардировщиков стремительно сокращался.

Убыль в самолетах происходила и вследствие вынужденных посадок из-за потери ориентировки. … в среднем, в каждом 26-м ночном вылете экипажи теряли свое местоположение. Командование объясняло этот факт отсутствием средств ЗОС (земного обеспечения самолетовождения), частыми приказами на вылет «во что бы ни стало», в любую погоду, и запретами ПВО на пролеты в районе Москвы, что заставляло штурманов выбирать маршруты в стороне от характерных ориентиров. В результате даже для двухмоторных самолетов, имевших навигационные приборы, вылеты в сложных метеоусловиях нередко сопровождались чрезвычайными происшествиями…»
***

Из «Краткого отчета о боевой работе 36 авиационной смоленской дивизии ДД за период с 25 августа 1941 г. по 1 ноября 1944 г.»

После Иранских событий 133 дивизии была поставлена задача - приступить к нормальной учебно-боевой подготовке и в кратчайший срок ликвидировать выявленные недочеты в процессе боевых действий и подготовить экипажи к полетам в любых метеоусловиях, допустимых для работы АДД в условиях горной местности.

С 5 сентября 1941 года дивизия приступила к нормальной учебно-боевой подготовке, которой и занималась до октября месяца 1941 года, находясь одновременно в полной боевой готовности.

С октября месяца 1941 года 133 авиадивизия вошла непосредственно в подчинение Ставки Верховного Главного Командования / 5-е Управление ВВС КА / и получила приказ перебазироваться на Ярославский аэроузел - аэродромы: центральный Ярославля и Гаврилов Посад.

9.10.41 г. дивизия, в составе 50 боевых экипажей, вооруженная самолетами ДБ-За и Ил- 4, при сложных метеоусловиях Н= 300 м /дождь/, приступила к перебазированию по маршруту: Кировабад - Шемаха - Дербент- Махач - Кала – Сталинград – Балашов - Сасово- Ярославль с промежуточной посадкой на аэродром Сталинград.

11.10.41 года дивизия в полном составе перебазировалась на аэродромы Ярославль и Гаврилов Посад, покрыв расстояние 2190 км за 10 летных часов. С поставленной задачей дивизия справилась отлично.

С 13 октября 1941 года части соединения приступили к боевым действиям против немецко-фашистских захватчиков.
***

Из истории 36-ой ад ДД - «Рождение дивизии» в разделе «В боях за Москву» читаем:

«В этот день (13 октября) несколько эскадрилий бомбили механизированные войска на подступах к городу Калинину. Бомбардировщики шли к цели без прикрытия истребителей, да и последующие вылеты совершались в основном без прикрытия истребителей.

Механизированные войска охранялись большой насыщенностью зенитного огня и истребительной авиацией противника.  Но выхода не было.  Использовали все возможное — облачность, высоту, маневр, чтобы достигнуть цели.

В первом же бою летчик, лейтенант Евгений Солоухин повторил подвиг Николая Гастелло.  В районе деревни Измайлов он направил подбитый истребителем самолет в скопление танков противника…

Положение на Калининском фронте становится крайне опасным. 14 октября враг ворвался в город и овладел мостом через Волгу. Предстояло разбомбить эту важную переправу. Немцы, понимая важность переправы, стремились любой ценой удержаться на занятых позициях.

Первые попытки бомбометания не привели к желаемым результатам.

Наше командование понимало важность своевременного разрушения переправы. Был такой эпизод. Командир звена младший лейтенант Маркин Александр Дмитриевич просил у командира ДБАП майора Трехина Николая Васильевича разрешения врезаться в мост самолетом с полной бомбовой загрузкой без членов экипажа. Командир полка отказал в такой просьбе.

Примерно 18 октября задачу по разрушению переправы решили экипажи, командирами которых были Бирюков Серафим Кириллович и Новожилов Николай Вячеславович.

С 17 по 24 октября дивизия продолжает бомбить механизированные войска в районе Вязьмы, Калинина, Клина, на Волоколамском и Можайском шоссе, по войскам противника в направлении Торжка, Спирово, Вышний Волочек и других районов, а также по вражеским аэродромам.

19 октября полк продолжает боевые вылеты. В этом бою подбит самолет младшего лейтенанта Маркина Александра Дмитриевича, и он совершил вынужденную посадку. На следующий день звену старшего лейтенанта Русова приказано нанести бомбовый удар по самолетам противника на аэродроме Ново-Дугино. Левым ведомым шел самолет Маркина, правым — Проценко. Отбомбились, но оказался подбитым и загорелся самолет Проценко. Над лесом экипаж выпрыгнул на парашютах.

Экипажи Русова и Маркина продолжали воздушный бой с истребителями противника. Один «МЕ-109» загорелся и свалился в штопор, его подбили стрелок-радист Милюков и воздушный стрелок Брижахин из экипажа Маркина, второй «МЕ-109» уклонился от продолжения боя. Однако подбит и правый мотор самолета Маркина, и не тянет левый, опять вынужденная посадка. На этот раз на лесной поляне, в тылу у немцев.

И вот наступило 23-е октября. Над аэродромом показался «По-2», просит посадку. Сел. Неизвестным летчиком был младший лейтенант Маркин. Оказывается, его экипаж обнаружил брошенный «По-2» в лесу, отремонтировал, взлетел и благополучно приземлился на свой аэродром.

На следующий день, 24 октября, Маркин повторяет подвиг Гастелло. На этот раз он летел в составе звена старшего лейтенанта Русова для нанесения удара по танкам в районе Малоярославца. Кроме Маркина, в экипаже находились штурман-лейтенант Маслевец, стрелок-радист Милюков, воздушный стрелок-радист Брыжахин. Комсомольский экипаж. Правым ведомым шел самолет Помыкаева.

При заходе на боевой курс их встретила зенитная артиллерия. Русов и Помыкаев отбомбились по цели, а штурман Маслевец не мог, так как попаданием снаряда заклинило бомболюки. В это же время завязался воздушный бой с истребителями противника. Самолет начинает отставать и отбиваться. Штурман Маслевец подбил один «МЕ-109», который задымился и перевернулся через крыло.

Однако и израненный самолет Маркина начинает терять высоту. Сначала погиб стрелок Брыжахин, затем радист Милюков, не отвечает и штурман Маслевец. Правый мотор охватило пламенем, а внизу ползут фашистские танки.

Доложив Русову обстановку, со словами ненависти к фашистскому зверью Маркин направляет горящую машину на вражеские танки. Так пензенский комсомолец использовал последнюю возможность к отомщению врагу за Родину, за товарищей, обессмертил свое имя.

На полковом митинге авиаторы поклялись беспощадно мстить врагу за погибших товарищей, за Родину, и эту свою клятву выполнили с честью…»

В этом фрагменте из документа «Рождение дивизии» кроме констатации того, что летчик Маркин с 19 по 24 октября трижды был подбит, имеется конкретная характеристика этому человеку.  Дважды судьба была к нему благосклонной, но в третий раз Маркин все же погиб. Но главное другое - это его идея добровольно таранить загруженным бомбами самолетом без экипажа вражескую переправу. Он был на это готов и требовал от командира полка такую возможность ему предоставить и готовность идти на таран его характеризует однозначно, как советского «камикадзе».  Видать, он подсознательно ощущал свой скорый момент смерти и сознательно рассчитывал отдать свою жизнь подороже. К этой главной цели своей жизни – умереть героически за свои идеалы, он шел с одержимым упорством.

Однако, огненный таран летчика Маркина оказался только легендой и вот почему.

Когда мой добровольный помощник Людмила Алексеевна Малькова (Прокудина) посещала ЦАМО по моей просьбе, то познакомилась по случаю с поисковиком Игорем Михайлюком, активно работающего в архиве в поисках нужной ему информации. Выяснилось, что наши интересы совпадают и так вышло, что связь с Игорем я поддерживаю через его жену, Марию Иванову. И когда я основательно погряз в изучение материала 133 БАД октября 41-го, то вспомнил, что Мария как-то в переписке обмолвилась о том, что есть документальное подтверждение того, что огненного тарана Маркин как будто и не совершал.  Я ей напомнил об этом в надежде заполучить от Игоря информацию по этому поводу. И вот что удалось выяснить:

[19.05.2020 23:56] Мария Иванова: Владимир, здравствуйте! Остатки самолета Маркина найдены в 2000-х годах. Экипаж установлен по документам стрелка (он остался в самолете, документы сохранились, даже пытались искать родных). По еще тогдашним рассказам местных, с этого самолета экипаж прыгал на парашютах, приземлились на немецком берегу Нары и были расстреляны. Похоронены там же.

Из тех, кто тогда занимался самолетом, никто не записал показания местных и точное место погребения расстрелянных никто не выяснял.

Остатки самолета найдены у пионерлагеря «Горки», находится практически на границе Калужской области и Новой Москвы (бывшего Подольского р-на Московской обл.), у Варшавского шоссе. Самолет лежит в стороне от шоссе, которое своего положения за эти годы не меняло. Только экипаж Маркина из 455 дбап.  Ребята в прошлом году установили памятный знак, там и карта есть, по ней всё видно. А вот экипаж ст. лейтенанта Русова из того же полка погиб буквально в 10-15 м от шоссе. Их никто не свидетельствовал, т.к. в полку считали, что они сбиты над Малоярославцем. Была перепутана пара Цветков - Русов. Так вот самолет Русова очень близко к шоссе. Видимо, местная администрация вырубила кусок лесополосы и памятный знак на месте падения теперь виден с дороги.

Мария дала ссылку, по которой я вышел на материал интернет ресурса Мемориально-исследовательской группы «Прерванный полет», членом которой является Игорь. Из данного ресурса узнаю следующее:

«Поисковиками из Подольского объединения «Память», работавшим на месте падения советского бомбардировщика ДБ-3А в 2009 году, среди фрагментов самолета были найдены останки одного из членов экипажа и при нем обрывок удостоверения. Салахиеву Рафику Рашитовичу из межрегионального информационно-поискового центра «Отечество» (г. Казань), по просьбе руководителя ВПО «Память» Красильникова И.А., удалось выяснить следующее: документ принадлежал человеку, фамилия которого начиналась на «Бр...». Над строкой «район», явно читалось «Семилук...». А под ним «Латное». При помощи ОБД «Мемориал», по сохранившимся словам, удалось установить, что документ принадлежал Бризжахину Митрофану Иосифовичу, уроженцу Воронежской области Семилукского района села Латное, старшему сержанту 36 авиадивизии дальнего действия, сбитому истребителями 24 октября 1941 года. Дальнейшая работа с архивными документами, чему способствовал исследователь Игорь Михайлюк, позволила воссоздать картину того дня и установить имена остальных членов экипажа.

Командир звена лейтенант Маркин Александр Дмитриевич.
Штурман звена лейтенант Мысливец Демьян Иванович.
Воздушный стрелок-радист младший сержант Мелюков (Милюков*) Калистрат (Колесрад*) Васильевич.
Воздушный стрелок старший сержант Брызжахин (Бризжахин*) Михаил Иосифович.

24 октября 1941 года, во время выполнения боевого задания по бомбометанию колонны танков и мотомехчастей противника в районе Малоярославца, самолеты 455 дальнебомбардировочного авиаполка попали под огонь зенитной артиллерии над целью и были атакованы истребителями противника. По наблюдениям вернувшихся экипажей, самолет лейтенанта Маркина был сбит и упал в районе деревни Панино на юго-западном берегу реки Нара. Трем членам экипажа удалось покинуть падающий самолет на парашютах и приземлится в том же районе. В часть они не вернулись.  Получается, что на парашютах выбросились пилот, штурман и стрелок-радист. Их дальнейшая судьба не известна.

В книге Крылова А. И. «По приказу Ставки. — М.: Воениздат, 1977» указано, что экипаж лейтенанта Маркина совершил огненный таран, направив горящий самолет на колонну противника. Документального подтверждения этому не обнаружено.

Старший сержант Брызжахин Михаил Иосифович был захоронен на воинском мемориале «Кузовлево» в Подольском районе (по новому административному делению - Новая Москва, Роговское поселение).**

11 августа 2019 года, по инициативе юных поисковиков из отряда «Пламя», силами военно-патриотического объединения «Нарский рубеж» и мемориально-исследовательской группы «Прерванный полет», при поддержке администрации Роговского поселения Новой Москвы, на месте гибели был установлен небольшой обелиск из металла.***.

Памятный знак изготовлен Новиковым Максимом (ПО «Долг»). Дизайн мемориальной таблички разработан Елисеевым Анатолием (МИГ «Прерванный полет»).
----------------------------

* В различных документах встречаются разночтения написания фамилий и имени.
** По состоянию на 11 августа 2019 года имя старшего сержанта Брызжахина на мемориале «Кузовлево» не отображено.
*** Памятный знак установлен в 150-200 метрах от места падения самолета. Вполне возможно оно находится на территории Жуковского района Калужской области.

Источники информации:
1. Боевое донесение штаба 455 дбап (Приводится в хрониках октября 41-го 133 БАД)
2. Сведения Игоря Михайлюка»


За Зимнюю кампанию Мысливец Демьян Иванович награжден орденом Красного знамени при… совершении подвига его командиром Марковым Александром Марковичем, потянувшего на присвоение ему звания Героя Советского Союза. От судьбы не уйдешь… при Маркове Мысливец лишь был обожжен, но остался в живых, а вот при Маркине, так же Александре, судьба с ним обошлась самым жестоким образом…
***

Приведу материал еще по одной находке поисковиков, размещенной на интернет ресурсе МИГ «Прерванный полет».

«В 2012 году Леонид Голев со своим сыном Дмитрием в лесу, в нескольких метрах от Калужского шоссе, среди кусков авиационной обшивки нашли обрывок бортового радиожурнала, на котором явно читались фамилии: Русов, Бокарев, Жаров.

В феврале 2014 года во время совместных работ поисковых отрядов «Звезда» (г. Кременки Калужской обл.), «Надежда» (г. Коломна) и «Рубеж» (ВПО «Память», г. Подольск) был найден заводской номер самолета и фрагменты останков членов экипажа. Исследованием в ЦАМО РФ документов 36-й бомбардировочной авиадивизии было установлено, что данный номер принадлежит самолёту из 455 дальнебомбардировочного полка 133 дальнебомбардировочной дивизии, а также выяснены имена членов экипажа.

Памятный знак установлен 26 октября 2014 года группой «Прерванный полет» совместно с Игорем Михайлюком, Леонидом и Димой Голевым, Константином Лукьяненко.

Дизайн мемориальной таблички разработан Анатолием Елисеевым. Помощь в изготовлении основания под памятный знак оказал Вениамин Михайлович Рыбьяков.

На установку памятного знака из Санкт-Петербурга приезжали дочь и внук старшего лейтенанта Русова - Ирина Андреевна и Антон Ващило.
***

Из воспоминаний командира 42 ДБАП майора Бабенко А.Д.

Когда наши наземные войска вели тяжелые бои на территории Смоленской, Калининской и Брянской областей, 133 бомбардировочная авиадивизия получила приказ о перебазировании в кратчайшие сроки на аэродромы Ярославской области и о немедленной готовности к боевым действиям в интересах наземных войск Западного фронта.

42 ДБАП осуществил перелет по маршруту: Кировабад – Сталинград (аэродром Гумрак) – Ярославль. Полет проходил через большой Кавказский хребет. Для заправки горючим садились на аэродроме Гумрак. На второй день утром взяли курс на Ярославль. Посадку произвели в тот же день 10.10.41 г.

13.10.41 г. 42 ДБАП приступил к выполнению боевой задачи и наносил бомбовые удары по скоплению войск и технике противника, танковым колоннам, самолетам противника, находившихся на аэродроме Мигалово (Калинин).

17 октября противник захватил г. Калинин. С этого момента наша бомбардировочная авиация приступила к интенсивному бомбардированию калининского моста через реку Волга. Затем бомбардировщики взрывали лед на Волжском водохранилище с целью в какой-то мере воспрепятствовать продвижению войск противника.

При крайне неудовлетворительной погоде, имели место случаи бомбардировки одиночными самолетами танковых колонн из облаков. При этом была высота нижней кромки облаков в пределах 100 м. Заход на цель экипажи осуществляли вдоль дороги, по которой двигались колонны танков в направлении Москвы. Перед сбрасыванием бомб, выдерживая направление полета самолеты входили в облака с набором до безоблачной высоты и сбрасывали бомбы.

При бомбардировке танковой колонны с минимальной высоты из облаков самолет командира звена С. Лифанова подвергся интенсивному обстрелу мелкокалиберной ЗА и был подбит снарядом. На самолете возник пожар. Сбросив бомбы по цели экипаж взял курс в направлении своего аэродрома, стремясь уйти с территории, занятой противником, и посадить горящий самолет за линией фронта.

Тов. Лифанов на высоте 100 м в тяжелых условиях продолжал управлять горящим самолетом, намереваясь удержать его еще какое-то время в горизонтальном положении. Но самолет уже был плохо управляем. Положение экипажа становилось безнадежным. Тов. Лифанов все же вывел самолет на свою территорию и тем самым дал возможность способным на прыжок членам экипажа покинуть самолет на парашютах.  Спастись сумел лишь штурман, выпрыгнувший с высоты 100 м и удачно приземлившись. Командир звена, коммунист тов. Лифанов погиб смертью храбрых. Он был исключительно честный, добросовестный, беспредельно любящий свою Родину, отличный боевой летчик. Добрая память о Сергее Лифанове навсегда останется в сердцах его друзей и товарищей по оружию.

Во время боевой работы под Москвой имел место неприятный случай.

При подготовке к нанесению бомбового удара по аэродрому противника Мигалово (Калинин) было дано распоряжение о прикрытии бомбардировщиков 42 ДБАП истребителями сопровождения. Истребители базировались на аэродроме Клин. Для встречи с ними наши бомбардировщики в назначенное время должны появиться в районе аэродрома Клин. А затем вместе с истребителями сопровождения следовать к заданной цели.

Перед прибытием наших бомбардировщиков для встречи с истребителями немецкая авиация нанесла бомбовый удар по аэродрому Клин. При приближении наших бомбардировщиков летчики истребители, находившиеся в воздухе, решили, что идут немецкие самолеты для нанесения повторного бомбового удара по аэродрому, налет которых нужно отражать.

Наши бомбардировщики были атакованы своими истребителями. По счастливой случайности эти атаки закончились без человеческих жертв. Некоторые самолеты изрядно были изрешечены, а два человека получили легкие ранения.

Самолеты, подвергшиеся атакам продолжать полет для выполнения боевого задания уже не могли. Они возвратились на свой аэродром. В числе таких экипажей был и экипаж летчика Новожилова.

Такой случай мог произойти только из-за неорганизованности взаимодействия бомбардировщиков и истребителей сопровождения».
***

Из воспоминаний генерал-лейтенанта авиации С.К. Бирюкова

«Уважаемый Анатолий Михайлович (историк Сергиенко А.М.), я долго думал над вашим заданием написать воспоминания, и решил обратиться к первоисточникам, которые писались во время героических сражений нашего народа за свою независимость, или были написаны сразу после Победы, к которой привела нас наша коммунистическая партия, славный народ и Верховное главнокомандование.

Таким первоисточником является «История 171 гвардейского Краснознаменного Смоленско-Берлинского авиаполка АДД», созданная и написанная большим коллективом – личным составом нашего полка.

Эти воспоминания наиболее полно, правдиво и не надуманно рассказывают о героических делах.

Я считаю наиболее интересные следующие страницы «Истории», которые необходимо поместить в вашем труде «Боевая история корпуса»:

…
4/ Защита Москвы.
5/ Герои защиты Москвы.
6/ Комсомолец Александр Маркин.
7/ Из воспоминаний радиста Ермилова.
8/ Мужество и отвага экипажа Новожилова.

Сержант Новожилов Николай Вячеславович (полковник, Герой Советского Союза) прибыл в наш полк летом 1940 г. после окончания Кировабадской школы летчиков. Он был назначен летчиком в звено. Которым командовать было поручено мне. Новожилов имел очень хорошие летные качества, быстро освоил самолет Дб-3а, очень хорошо летал днем, ночью, строем. Его экипаж отлично выполнял все полетные задания. Первое боевое крещение Новожилов получил при выполнении боевых полетов в августе 1941 г. на объекты Ирана с аэродрома Кировабад (Закавказье).

9/ Из воспоминаний штурмана Гордюшена…»
***

Мне только и остается, чтобы выполнить указания генерал-лейтенанта Бирюкова С.К. и привести, указанные им страницы. Но прежде, чем это сделать, процитирую выдержки из наградного листа на приставление капитана Бирюкова к званию Героя Советского Союза, касающихся событий октября 41 года, характеризующих его, как классного летчика:

«Летный состав во всем брал пример со своего командира, подражал ему. На подступах полчищ фашистов к Москве, Клину, Калинину, Малоярославцу, Рогачеву, Волоколамску тов. Бирюков отлично произвел 32 боевых вылета, из них 21 ночью. Подвергался атакам истребителей противника 9 раз. Владея отличной техникой пилотирования, умело маневрируя в зоне огня ЗА, прожекторов и истребителей противника, всегда оказывался победителем в выполнении задания, в спасении жизни своего боевого экипажа и в сохранении материальной части.

16.10.41 г. получил задание - разбомбить мост. При отходе от цели звено тов. Бирюкова было атаковано тремя немецкими истребителями. Товарищ Бирюков дал команду двум ведомым уйти в облака, а сам не ушел в них пока не убедился, что его ведомые уже в облачности, тем самым принял на себя бой. Самолет Бирюкова был подвергнут атаке 3-х немецких истребителей. Фашистские стервятники, зайдя справа, слева и снизу, начали атаковать самолет Бирюкова. Благодаря героизму, умелым маневрам Бирюков, войдя в облачность, увел свой самолет и невредимым приземлился на своем аэродроме. В этом бою стрелок Бирюкова Пеньков сбил фашистский истребитель.

25.10.41 г. защищая родную Москву, при сплошной облачности Н=300 м, без сопровождения ИА Бирюков повел 5 самолетов на бомбометание по скоплению мотомехвойск врага на дороге Малоярославец-Подольск. При подходе к цели группа Бирюкова была встречена 4-мя немецкими истребителями. Истребители атаковали самолет Бирюкова, но не смотря на атаки ИА, открытый огонь ЗА и пулеметов, группа Бирюкова с Н=300 м произвела бомбометание и возвратилась на свой аэродром невредимой. При возвращении с этого полета летчики Бирюков, Маркин, Платонов и Проценко обнаружили в своих самолетах множество пробоин».

По разделу «Защита Москвы» из «Истории 171 гвардейского Краснознаменного Смоленско-Берлинского авиаполка АДД» мы узнаем, что Бирюков С.К. ко всему еще был талантливым педагогом.

При защите Москвы полк понес тяжелые потери. От огня ЗА и истребителей потеряно 17 самолетов и погибло 40 человек личного состава. Но и в трудные минуты, в самые тяжелые дни борьбы полк непрерывно продолжал наносить удары по врагу и готовить новые кадры к грядущим боям.

Командир эскадрильи старший лейтенант Бирюков С.К. в то тяжелое время приложил много труда, чтобы передать свой боевой опыт, накопленный еще в финскую кампанию и первые дни Отечественной войны, молодым летчикам: Платонову, Новожилову, Романову, Рыжкову, Осипову, Позднышеву и другим. Терпеливо и настойчиво, с любовью он передавал им свои знания по теории полета, матчасти и техники пилотирования. Он воспитал из этих молодых летчиков хладнокровных и невозмутимых воинов с мужественными сердцами.

Учить приходилось быстро. Этого требовала обстановка войны, учить в бою, тактике, противозенитному маневру и противодействию истребителям. Так в первые дни воздушных сражений старший лейтенант Бирюков под вражеским зенитным огнем показывает класс пилотирования и мастерство военной выдержки… О спокойствии Бирюкова при этом радист Пеньков рассказывал своим товарищам, что когда он сообщил командиру, что истребители атакуют их, то командир ответил ему: - «А ты по глазам его, по глазам!»

Труд командира, воспитателя и учителя не прошел даром. За Отечественную войну его ученики в прошлом сержанты, стали капитанами и майорами, мастерами техники пилотирования, завоевавшие себе славу и заслуженное высокое звание Героев Советского Союза – Платонов, Романов, Новожилов и другие.
***

Из «Истории 171 гвардейского Краснознаменного Смоленско-Берлинского авиаполка АДД». «Защита Москвы»

В грозные дни обороны Москвы, осенью 1941 года, летчики нашей части: коммунисты и беспартийные патриоты Родины твердо заявили: «Отстоим Москву!».

Им была поставлена боевая задача остановить врага, задержать и затем опрокинуть его. И они были верны своей клятве, проявляя невиданный героизм.

Так, еще 13 октября 1941 года Экипаж летчика Нехая со штурманом Коноваловым получил задачу: уничтожить скопление вражеских танков в Н-ском районе. Вылетели звеном. На цель вышли точно. Заметили на дороге движущиеся колонны танков и автомашин. Очевидно противник готовил в определенное время атаку. Необходимо было ее сорвать. Летчик Нихай вел самолет над вражескими колоннами. Тщательно прицелившись, штурман начал сбрасывать бомбы. Было отмечено несколько прямых попадания. Только как были сброшены бомбы, наши самолеты были атакованы вражеским истребителем Ме-109. Он пытался зайти в хвост самолета, но стрелок Засельский отогнал его огнем своего пулемета. Уходя из атаки от хвоста «мессер» приподнялся вверх влево. Этого момента и ждал стрелок-радист Исполнев. Открыв огонь, он шестью очередями поджег Ме-109. Пылающий «мессер» беспорядочно рухнул на землю.

Так мы в первом же бою открыли счет противнику в воздушных сражениях.

В другой вылет наш самолет попал в грозу интенсивного огня ЗА, все же мы прорвались к цели и уничтожили ее. Самолет был сильно поврежден. Снаряд попал в бензобак. Самолет загорелся. Но только мы успели выйти из зоны ЗА, как нас атаковали еще два Ме-109. Стрелок-радист был ранен, но и раненым он продолжал вести бой. Положение становилось тяжелым и казалось безвыходным. Но не такие люди – наши летчики, чтобы не выйти из трудного положения.

Командир после маневра резко спикировал и сбил пламя с самолета. Истребители также отстали. Экипаж и машина были спасены.
***

Из воспоминаний радиста Ермилова

«Нам была поставлена задача - уничтожить технику и живую силу врага на подступах к г. Калинин.

22 октября 1941 года мы вылетели на выполнение боевого задания в количество 5-ти самолетов. Я летел стрелком-радистом не самолете ведущего группы - капитана Орлова.

Погода стояла ясная и только при подходе к цели стала встречаться небольшая облачность.  Для более эффективного бомбометания командир решил бомбить из-под облаков.

Самолет на боевом курсе. Враг открыл зенитный огонь. Ведущий дал команду и ведомые рассредоточились для лучшего маневрирования. Несмотря на яростный огонь ЗА, наши самолеты настойчиво шли к цели. Вот и цель. Самолет слегка вздрогнул.  Это штурман старший лейтенант Подопригора сбросил бомбы.  При развороте в наш самолет попадают два снаряда. Разбит патронный ящик и люковый пулемет. Наконец мы вышли из зоны зенитного огня.  Здесь я замечаю, как с аэродрома противника поднимаются истребители и приближаются к нам. С дистанции 1000 м даю предупредительную очередь, но они яростно лезут. Первый ведома почему-то отстал, как потом выяснилось у него был подбит один мотор.  К нему подходят три истребителя Ме-109 и открывают огонь.  Радист и стрелок отстреливаются. Потом я заметил, как пулемет радиста стал вертикально. Значит радист или ранен, или убит. Справа подходили еще два истребителя и приближаются к нам. Я открываю огонь и слева ведомый также открывает огонь. Противник не выдерживает и отваливает, но первые три истребителя вторично идут в атаку.  Я защищаю соседа и в то же время говорю командиру, чтобы он делал довороты, и не давал возможности противнику зайти в мертвый конус нашего самолета. Вот справа заходит один Ме-109, дает по нам очередь, но она проходит выше. Противник выходит из атаки вправо вверх и в тот момент, когда он зависает, я даю три длинных очереди. «Мессер» задымился и пошел к земле. Я сказал штурману, чтобы он следил за ним, а сам отражал атаки других истребителей противника, совместно с радистом ведомого самолета.  К нам в хвост забрался один «мессер», но меткая очередь моего соседа поджигает его, и он врезается в землю.  В это время радостно кричит мне в микрофон, что сбитый мною «мессер» пошел купаться в Волгу. Остальные фрицы, ведя участь своих сообщников, делают еще две атаки с больших дистанций и уходят восвояси, не добившись успеха.

Так мы вышли победителями из этого боя, сбив два самолета противника, не потеряв ни одного своего. Только был равен стрелок-радист летчика Маркина - Антипов, но и он в этом воздушном бою жестоко отплатил фрицам - сбил истребитель Ме-109».

Так рассказывал в своих воспоминаниях отважный стрелок-радист старшина Ермилов.

За мужество и отвагу, проявленные в боях с немецкими захватчиками, старшина Ермилов награжден орденом Отечественной войны I степени, орденом Красной звезды и медалью «За отвагу».

Старшина Ермилов погиб смертью храбрых при выполнении боевого задания в составе экипажа Героя Советского Союза капитана Васильева в ночь с 8 на 9 сентября 1943 года.
***

Мужество и отвага экипажа Новожилова.

«В горячую пору боев осенью 1941 года, в один из хмурых дней, звено под командованием Горбунова взлетело бомбить танки и живую силу противника на подступах к Москве. Левым ведомым шел тов. Новожилов, правим - тов. Романов.

Штурманы и летчики всматривались вдаль. Скоро должно быть линия фронта. Еще несколько минут и под самолетами на шоссе появились вражеские колонны танков, бронеавтомобилей мотопехоты. Ведомые следили за ведущем с напряжением. Машина командира звена легла на боевой курс. В это время звено подверглось обстрелу ЗА.

В сердцах летчиков кипела злоба и еще сильней разгоралась месть к врагу. Снаряды рвались вокруг самолетов. Но несмотря на яростный огонь фашистов, самолеты сбросили весь бомбовой груз на вражеские танки и живую силу врага. Много танков взрывалось, одни остались неподвижными на поле боя. Ни один фриц нашел себе могилу от бомб наших отважных соколов, Задание было выполнено блестяще.

Звено легло на обратный курс. ЗА противника пыталась настигнуть уходящие самолеты, но поздно. Самолеты были ухе вне опасности от снарядов ЗА. Но героям угрожала новая опасность. Навстречу нашим самолетам приближались четыре Ме-109. Горбунов принял решение: перейти на бреющий полет, облегчить положение для стрельбы своим радистам и помешать маневру фашистских стервятников. Разгорался воздушный бой.

Стрелки-радисты, защищая друг друга от атак врага, поливали совместным заградительным огнем стервятников.

Стрелки-радисты: Злобин, Селезнев, Кушнарев, Харченко, Руденко метким огнем зажгли Ме-109. Фашисты решили, видимо, отомстить за гибель фашистского разбойника.

Еще яростное стали их атаки. Они бросались на самолеты, как коршуны. Но воздушные стрелки отбивали их атаки одну за другой. Стрелок-радист Селезнев из экипажа Новожилова, будучи ранен, продолжал вести огонь по врагу. Умелый маневр тов. Горбунова лишил фашистских коршунов выгодной позиции, а меткий огонь стрелков заставал врага с потерями повернуть обратно.

В этом полете мужество и отвагу проявил экипаж тов. Новожилова.

Над целью, при атаке истребителей, самолет был сильно поврежден. Бензиновые баки пробиты, фюзеляж, кабина стрелка-радиста были изрешечены пулеметными пробоинами. Более 100 пробоин насчитали в самолете Новожилова. Горючего было на исходе. Из пробоин баков оно почти все вылилось в воздухе.  Моторы работали с перебоями. До своего аэродрома было еще далека. Была пробита трубка противовеса рулей глубины, что грозило самолету свалится в отвесное пике. Стрелок Харченко, проявив сообразительность, поддерживая двумя руками перебитую трубку, готовую отломится от разных эволюций самолета, и держал ее до самой посадки. Но пилот старший сержант Новожилов, штурман лейтенант Машталов, стрелок-радист Селезнев - все были полны решимости продолжать полет и прийти на свой аэродром. Эконоия горючее, выработав остатки бензина из пробитых баков, тов. Новожилов дотянул до аэродрома и хорошо справился с посадкой.

Отважный экипаж геройски сражаясь, не раз бомбил логово фашистов: Берлин, Кенигсберг, Данциг, прошел всю войну, закончив полной победой - 9 мая 1945 г.

От старшего сержанта тов. Новожилов в Отечественную войду вырос до майора и командует сейчас эскадрильей бомбардировщиков. Правительство высоко оценило героическую борьбу с фашизмом. За мужество и отвагу было присвоено Новожилову званое Героя Советского Союза. Неоднократно награждены все члены его экипажа».
***

Из воспоминаний штурмана Гордюшина

«Пользуясь плохой погодой, враг пытался в открытую подбросить к передовым позициям боеприпасы и другие военные грузы на автомашинах. Но плохая погода не служит помехой для действия Светской авиации. Наши летчики разыскивали вражеские колонны и успешно громили их.

Нам была поставлена задача: разбомбить колонну танков противника, двигающуюся в направлении к городу Калинин. 13 октября 1941 года во второе половину дня мы вылетели звеном на выполнение задания. Через определенное время цель была обнаружена. Увидев наши самолеты, фашисты пришли в движение. Они пытались было соскочить с автомашин, спрятаться в кусты, но было поздно. На головы их посыпались наши бомбы. Было хорошо видно, как осколки машин вместе с их хозяевами взлетали в воздух. Мы благополучно вернулись на свою базу. Сразу же была организована зарядка машин и подготовка их к следующему рейсу. Не прошло и часа, как все машины были готовы к очередному вылету. Технический состав, проявляя трудовой героизм, немедленно устранял все неисправности на замечания летчиков и штурманов. С энтузиазмом работали оружейники: Боровин, Веденев, Федоров. В четверть часа подвесив бомбы, техники самолетов Бондарев, Сластунов, Шуев, уверенные в полной исправности машин, докладывали о готовности самолетов к боевому вылету.

Последующее вылеты были проведены в сложных метеоусловиях. Приходилось цель искать выскакиванием из облаков. Но хорошая слетанность - большое дело. Ни один самолет не оторвался от командира звена. Экипажи товарищей Федорова, Уржунцева умеют выполнять задания в любых условиях.

Некоторым экипажам приходилось выходить на цель по расчету времени, но в этих случаях наши самолеты всегда выходили только точно на цель.

Геройски сражались с ненавистным врагом товарищи Комынин, Кобзев и другие. Каждым своим боевым ударом они приближали победу под злобным врагом».
***

Приведу еще два воспоминания об октябрьских событиях летчика и штурмана 42 ДБАП.

Воспоминания летчика Уржунцева К.И.

«Первый – это было в конце октября 1941 года. Мне было приказано бомбить или вернее разбомбить мост через небольшую речку. Сейчас название ее не помню, недалеко от Малоярославца. Немцы рвались к Москве, и наши войска остановили их на этой речке по дороге Малоярославец – Подольск. Вылетел с аэродрома города Ярославль. Москву обошли с востока, и вышли на Подольск. Штурман был у меня молодой. Фамилию его не помню. Вышли на дорогу Подольск – Малоярославец. Один из полка, больше самолетов не было, ибо нас тогда немцы сильно потрепали. Я-то полетел с экипажем другого летчика, что-то он не полетел, причину сейчас не помню. Полет был днем, часов в 11-12 дня. Я и сам по карте проверял полет, но для подтверждения все время спрашивал штурмана какой пункт под нами. И вот когда от Подольска шли вдоль шассе на Малоярославец, на высоте 600-700 метров облачность была 10 баллов. Договариваемся, как будем делать заход.

Мне очень хорошо было видно, как на дороге, рядом с которой мы шли, стояли санитарные и другие машины. Только думаю, как меня там встретят истребители и ЗА.

Один, как перст, все будет направленно на нас. Наши будут смотреть, а немцы будут бить. И вот подходим к цели. Смотрю, справа нас обходит, т.е. обгоняет звено Пе-2. Тоже шли бомбить эту же цель.

И когда подошли к цели, Пе-2 развернулись и пошли в пике на этот мост. И мы за ними, только мы с горизонтального полета бомбили. Пе-2 отвлекли трех истребителей на себя. Это мне хорошо было видно - все происходило рядом. Но на мою долю досталась ЗА. Когда я шел следом за Пе-2 и производил бомбометание, то хорошо помню, что до тех пор, пока штурман не доложил, что бомбы сбросил, ЗА почему-то молчала. Она начала после сброса бомб стрелять. Но я шел впритирку к облакам и вдоль дороги, а Пе-2 поперек дороги вдоль речки. Я хорошо видел, как они пошли в пике на мост, а за ними три Ме-109. Получилось вот такое перекрестие, но «пешки» уже от цели отошли, я их наблюдал впереди и этот промежуток времени мне показался очень долгим. Очень не хотелось мне встречаться с истребителями. И когда мне штурман сказал, что бомбы сбросил, я скорей в облака и вот при входе в облака начали бить зенитки. Но я скажу, что просто невольно стал скользить, весь зенитный огонь оказался рядом, но справа. Потом, когда вошел в облака, еще больше дал «ноги», т.е. поддал газу, и отвернул от курса входа. Облачность была не мощная, и я быстро вышел вверх, а зенитки еще били, но уже в стороне. Тогда и развернулся на обратный курс. Иду сверху облаков, не решаюсь снижаться под облачность, чтобы не встретиться с истребителями противника. Так и шли сверху облаков. Когда все же вышли под облака, говорю штурману, чтоб дал курс домой и восстановился с местом нашего нахождения. Он мне дал примерный курс, пока восстанавливались. Он и я смотрим в оба. Но что мне, все привычно - и курс держу и скорость соблюдаю, хотя погода была отличная, но все равно, чувствую, что как-то не так. Подлетаем к крупному городу, смотрим - по курсу аэродром, с него взлетает истребитель. Но я знаю, что находимся на своей территории, даже думаю, если и посадит, то у себя все узнают, где и откуда, и отпустят домой. Но штурман, наконец, опознал и говорит, мол, товарищ командир – это Иваново. Ну, говорю, давай курс домой. Тут подошел к нам И-16, обошел нас и сразу на снижение. Никакого сигнала не дал, а мы прямехонько на Ярославль.

Вот тоже повезло, выручили в самый критический момент наши «пешки».

На этом заканчиваю. Мне кажется, что остальные такие рядовые полеты… они закончились благополучно, я жив, я существую, как говорится. Или вернее выразиться – много было еще «голевых моментов», пока закончилась война…»
***

Вспоминает штурман Коновалов А.П.

«Хотя мы до 25 августа 1941 г. непосредственно не участвовали в боевых действиях, но мы очень внимательно следили за той героической борьбой наших войск на Западном фронте. Первые боевые вылеты мною были совершены на военные объекты (аэродромы) Тавриз и Миане при выполнении нашими войсками Иранской операции в конце августа 1941 г.

В начале октября 41 г.  наша 133 АД из Закавказья была перебазирована для боевых действий под Москву. 11 октября мы прилетели на аэродром Ярославля. На ознакомление с обстановкой и на изучение районов боевой работы нам был отведен один день, а 13 октября наш полк выполнил первый боевой вылет. Экипажи полка нанесли бомбовый удар по смешенной танковой колонне немцев севернее местечка Старицы Калининской области.

Действуя с высоты 300 м, отбивая атаки истребителей и смело прорывая плотный огонь зенитных пулеметов, мы точно сбрасывали бомбы. Враг не досчитывался нескольких десятков бронемашин и танков.

Трудно, очень трудно описать состояние, которое мы тогда испытывали. Ведь видишь, как от твоих бомб вдребезги разлетается, поднимаются на воздух вражеские машины вместе с фашистами. Но и наш самолет был атакован истребителем. Не знаю, как мы смогли вернуться на свою базу на изрешеченной пулями машине. При отходе от колонны наш самолет был несколько раз атакован истребителем Ме-109. Нашим стрелкам огнем бортового оружия удалось подбить фашистский истребитель и он, задымившись, удалился от нас.

За ночь наш самолет был подремонтирован, залатан и к утру следующего дня снова был готов к вылету. Правда на этом самолете воевать пришлось недолго, совершил всего 7 вылетов, но и за эти 7 вылетов поработал он крепко. Только в последнем вылете мы уничтожили и повредили около десятка истребителей врага, обнаружив на аэродроме Мигалово близи Калинина, да подожгли один самолет в воздухе из числа тех 5, которые поднялись, чтобы расправиться с нами.

Но и наш воздушный корабль был смертельно ранен. Были выведены из строя оба мотора и экипажу пришлось срочно произвести посадку в болотистое место на лес. Мне хочется более подробно рассказать об этом боевом вылете. Утром 22 октября 41 года экипаж капитана Горбунова и экипаж ст. лейтенанта Нехай, в составе которого я летал штурманом, были вызваны на КП полка. Майор Бабенко А.Д. поставил задачу по уничтожению немецких самолетов на аэродроме Мигалово. Через час оба экипажа были готовы к вылету. Мете обстановка в этот день была неважная - шел дождь, низкая облачность 100-150 м. Такая же погода ожидалась и по маршруту, и в районе цели.  Такая высота облачности нас не удовлетворяла, т.к. бомбометание с такой высоты было опасно для наших экипажей – можно подорваться на своих же бомбах. Потому мы предусмотрели на случай низкой высоты облачности произвести бомбовый удар по расчету времени. За начало боевого пути выбрали безымянное озеро в 40 км севернее Калинина. Взлетели в 10 часов утра, погода по маршруту к цели действительно была неважной.  Шли на высоте 100 м. Подлетая к озеру, окончательно решили бомбить из облаков с высоты 600 м по расчету времени. Выходим на озеро с заданным курсом на цель.

По южной окраине озера я запускаю секундомер, еще раз по земле уточняю скорость ветра и курс и даю команду набрать высоту 600 м. Летим в облаках, рассчитываю время боевого пути и готовлюсь к бомбометанию. До цели остаются секунды и в этот момент облачность кончается и под нами аэродром. Обстановка на аэродроме по нашему курсу около леса 3 транспортных самолета, справа ВПП знаки, один самолет взлетает, двана очереди для взлета. Там же справа чуть подальше на западной окраине аэродрома до 20-30 самолетов Ме-109 на небольшой площадке. Решил бомбить по скоплению истребителей со второго захода с Н=400 м. Проходим по прямой 3 минуты и с правым разворотом опять берем курс на аэродром.

Внезапность первого захода потеряна и конечно немчура сейчас встретит нас по-настоящему. Командир напоминает стрелкам наблюдать внимательней за воздухом. Впереди летное поле, чуть слева стоянка истребителей. Говорю командиру:

- «Вася! Видишь самолеты?»
- «Вижу!»
- «Туда и доверни!»
После доворота подаю команду: - «Боевой!», открываю бомболюки и произвожу прицеливание. Все ближе и ближе приближаются к перекрестию прицела первые самолеты на стоянке. Вот первый появился, затем второй. Пора! Нажимаю на кнопку, докладываю командиру, что сбросил бомбы. Уходим, а сам наблюдаю за результатом. Вижу, как бомбы начали рваться в гуще самолетах.
 
Только после этого, заняв место на своем сиденье, осматриваюсь кругом и вижу, как в нашу сторону с земли тянутся пунктиром линии из разноцветных трассирующих пуль и как на обеих плоскостях «цветки» из разорванного дюраля обшивки. Скорей бы уйти из зоны обстрела. Впереди по курсу чуть выше виднеется облачность, решили уйти в нее. На высоте 1000 м входим в облака, но как назло облачность через 3-4 минуты полета кончилась и к тому же стрелки доложили, что слева сзади нагоняют три истребителя и справа еще два. Обстановка складывалась не в нашу пользу. Стрелки все время докладывают о положении истребителей. Командир, маневрируя самолетом по курсу и со снижением решил перейти на бреющий полет, чтобы в какой-то мере снизить маневренность истребителей при атаках, но сделать нам это не удалось, на высоте примерно в 800 м наблюдаю, как с правой стороны потянулся целый разноцветный пучок трассирующих пуль.

Наши стрелки так же открыли огонь. С первой же атаки немецким летчикам удалось поджечь у нашего самолета и вывести из строя правый мотор. Командиру удается резким скольжением на левую плоскость сорвать пламя с мотора, но беспрерывными атаками истребителей удается вывести из строя и второй мотор. Нашим стрелкам при отражении атаки удается поджечь самолет одного фашиста, который врезался в землю. Но и у нас положение незавидное – оба мотора выведены из строя, высота малая, прыгать с парашютами поздно, остается одно – спланировать и садиться на лес. Командир предупреждает нас, что идем на посадку – держитесь! Все ближе и ближе приближаются верхушки сосняка. Моя кабина, выпеченная вперед, первая принимает удар. В лицо полетели ветки. Инстинктивно закрываюсь руками. Затем чувствую сильный удар в голову.  И невыносимую боль в правой ноге. Временно теряю сознание. Когда очнулся кругом стояла полная тишина. Сразу же кричу – все живы и не горим ли? Получаю утвердительный ответ. После чего осматриваюсь кругом и вижу, что картина не очень приглядная. Моя кабина полностью оторвана, и я вместе с сиденьем развернут почти что на 90°.

В это время командир и стрелки уже вылезли из самолета и кричат мне, чтобы я быстро покинул кабину, т.к. к месту нашей посадки приближается истребитель. Попытка моя не увенчалась успехом, потому что моя правая нога была зажата между стенкой кабины и сиденьем. Мне помогли освободить ногу и оттащить на метров 20 от самолета. Правда истребитель огня не открыл, а только пролетел над нами и после чего удалился. В сторону города Калинин.

Самолет наш был настолько поврежден, что думать о его восстановлении не могло быть и речи. Он, как смертельно раненная птица, распластав свои крылья, беспомощно лежал на земле. Когда мы уходили от самолета у каждого из нас было особенно тяжело на душе, шли молча. Не сговариваясь мы еще раз остановились и посмотрели в сторону самолета. Создавалось такое впечатление, как будто мы оставляем здесь своего близкого дорогого друга.

Шли мы очень медленно, т.к. нога моя вся вспухла и очень сильно беспокоила. Пришлось приспособить березовую палку вместо костыля для облегчения моего передвижения. Правда мне по очереди помогали идти стрелки. Часа через три мы выбрались из болота на сухое место. А к вечеру добрались до деревни, в которой и заночевали.

Через пару дней мы на перекладных добрались до города Кимры, а оттуда поездом в Москву. 27 октября прибыли в свою часть. Из-за ноги мне пришлось временно прервать боевую работу до 10 ноября».
***