Фотографии для дембельского альбома

Фотографии для дембельского альбома
Замполит майор Овсянников был сука еще та. И хотя институт комиссаров упразднили еще в сорок втором году, никто иначе как "комиссаром" его за глаза, да и в глаза  не называл. Он не обижался, ему нравилось, Считался майор Овсянников офицером десантно-воздушных войск, но из нашего призыва никто не помнил, чтобы он прыгал. Хотя прыгать с парашютом для десантников было главным делом, смыслом жизни и отчасти развлечением. Некоторые офицеры в день прыжков делали себе по три парашютных укладки. За каждый прыжок – десять рублей, а вечером выпивка вскладчину в офицерской столовой, а если начальство осталось довольным, то и в ресторан за пределами городка.
 Что-то было за майором, почему его офицеры на такие собрания не приглашали. Солдаты его не любили, хотя был он с солдатами по-отечески ласков и пытался вербовать среди солдат стукачей еще в карантине, когда пацаны вообще не понимают, что к чему. Толик, с которым Шура дружил с учебки, однажды признался, что в первые полгода службы дал Овсянникову устное согласие, но никаких бумаг не подписывал. Правда Овсянников понял его нежелание и, впоследствии, никогда не вызывал. Шура хвастал, что в первой же беседе послал Овсянникова нахуй. Толик принимал это с поправкой, потому что знал, Шура может припи3деть. Но что-то между Шурой и Овсянниковым все имело место быть, потому, что замполит Шуру не любил и не скрывал своего чувства.
Уже кончался второй год их службы, до дембеля оставалось пару месяцев и Шура с Толиком, и весь их призыв, стали готовиться - шить себе дембельскую форму и собирать дембельские альбомы. Была у десантников странная традиция – вставлять в дембельские альбомы фотографии разбившихся. И хотя эти фотографии были черно-белые и плохого качества, торопливо сделанные дрожащей рукой, но считались особой ценностью и редкостью. Все же не каждый день разбиваются десантники. В их части за время службы, ни разу, потому что служили Толик и Шура в особой группе войск в Восточной Германии, где очень строгая дисциплина и техника безопасности на отлично.  Но были еще Псковская, Каунаская, Кировобадская , Витебская, Ферганская дивизии, где парашютисты разбивались каждый год, а особенно часто в Тульской – парадной.
Негативов целую железную коробку от медицинского комплекта выменял Шура год назад у дембеля-сержанта на значок, не фуфловый – аллюминевый, а настоящий – офицерский - латунный «Парашютист-инструктор», и ещё доплатил десять западных марок. Весь ДМБ-78 уехал тогда домой с классными альбомами, которые на первой странице открывались фотографией полковника, порванного на четыре части от падения на дерево в Чирчике, во время демонстрации кубинцам новых парашютных систем.
   Замполит об этой коллекции негативов, конечно, знал. Он был хитрый мужик, настоящий следователь, позитивы не изымал, и никогда не делал дембелям никаких замечаний, хотя во время шмонов перелистал не один альбом, он охотился на источник, на негативы. Никогда бы не нашел, потому что пленки хранились не в тумбочке, и не в каптерке, а в под носом у замполита – в съемной головной части бюста В.И. Ленина, который стоял в ленкомнате.
Шура был фотографом-любителем еще с гражданки. Таскал с собой маленький дешевый фотоаппарат Смена и, хотя это было запрещено, все время фотографировал - тренировки, политзанятия, в столовой, в нарядах с оружием, брал с собой на прыжки, имея тайную мечту - пополнить однажды коллекцию мертвецов.
Кого-то замполит майор Овсянников все же завербовал. В одну ночь он пришел  в роту. Шура, поставив в ленкомнате увеличитель и разлив растворы по большим генеральским фарфоровым тарелкам, украденным в офицерской столовой, только вставил в рамку негатив, как ворвался Овсянников, включил свет, засветил пачку хорошей лощеной фотобумаги номер три, увидев Ленина со снятой головой сразу, все понял, собрал негативы в грязный солдатский мешок и ушел. Из всей коллекции остался единственный, забытый в рамке увеличителя – негатив порванного на четыре части полковника.
Эту историю рассказал Шура Толику после отбоя в курилке. Они выключили свет и сидели на широком подоконнике, две странные фигуры в кальсонах и в сапогах, подсвеченные со двора сторожевым фонарем, по очереди пили из бутылки небольшими глотками, не торопясь по дембельски, коньяк, который черпаки из грузинского призыва поднесли им в знак уважения.
- Заставлять другого, укладывать свой парашют – самая позорная вещь. Тут генерал-лейтенант приезжал,- сказал Толик, - всех страшно разъебал и приказал завтра офицерам без исключения прыгать. Представляешь, этот пидор замполит пришел сегодня ко мне в укладочный зал и сказал, чтобы я уложил его парашют.
Нет, конечно, никто не хотел майора убивать. Таких и мыслей не было. Просто Шура объяснил Толе, как сложить парашют, чтобы майора немножко покрутило во время прыжка, чтобы он сблеванул, или обосрался. Самого разговора в укладочном павильоне , конечно, никто не слышал, но он мог бы быть таким:
- Вот смотри, слева и справа на чехле, ряды продолговатых карманчиков, это газыри - это как у чурок на их черкесках? Смотри и учись. Берешь в ладонь этот пучок строп, отмеряешь длину до конца газыря, а потом сюда, на вилку! Нужно просовывать стропы вовнутрь! Аккуратно проталкиваешь пучок строп в газырь вилкой, до конца, чтобы выглядывал только самый кончик. Надо только быстро и четко. В левый газырь, потом в правый. Теперь смотри как можно сделать карусель: Проталкиваешь стропы вилкой до конца в газырь, но проворачиваешь вилку по своей оси, кистью. По часовой, понял?! В левый газырь-поворот, потом отмер, на вилку - в правый газырь - поворот!
— Стремно, — сказал Толя, а вдруг парашют не раскроется.
— Не бзди, раскроется, — сказал Шура. — Схуя бы ему не раскрыться.
Но получилось то, чего Шура предвидеть не мог. Когда майора, из-за неправильно уложенных строп, стало в парашюте крутить, у комиссара не выдержали нервы, он открыл вручную запасной парашют, произошло спутывание строп и комиссар полетел к земле с ускорением 9.8 метра в секунду. Сопротивление воздуха можно было не учитывать.
Собирать майора хотели отправить молодых, но Толя с Шурой вызвались сделать эту работу сами. Достаточно большую  для похорон, часть майора обнаружили сразу. Верхняя часть и голова сохранилась хорошо,  нижнюю пришлось подскребать лопатами.   И прежде, чем с переложить на носилки , Шура вытащил из самодельного внутреннего кармана фотоаппарат и сделал несколько снимков .
- Нафига тебе это? – спросил Толя.
- Будем восстанавливать утраченную колекцию, - сказал Шура.