Черновик Дэн Карпов - дракон

 Черт с ним,  - подумал я. Рукописи не горят, я надеюсь. Публикую свое творение последних лет. Предупреждаю - это черновик черновиков. Просто хочется, чтобы он все-таки вылетел в свет. Второе предупреждение: переделки будут и большие. Публикую всем куском. Буду обязан за критику. И последнее. Ошибок, мне кажется, полно. Особенно пунктуационных. Бог с ними. Начинаем?

... никто не может быть уверен, что Сказочник существовал на самом деле.  Однако, найденные записи, на мой взгляд, подтверждают, что он жил в описываемое время и принимал активное участие во всем известных событиях. Тем более, что недавно в архивах библиотек нашей Церкви была найдена папка, содержавшая записные книжки, которые мне и хотелось бы опубликовать для нашего читателя. Ни в коем случае не претендуя на высокую художественную ценность этих  заметок, я все же предоставляю их на ваш суд, дабы вы могли и ознакомиться с ними, и, по возможности, почерпнуть что-то полезное для себя. Полезное, поскольку я совсем не уверен, что все закончилось так, как закончилось и не повторится вновь.
Засим, с глубоким уважением. Ваш Архивариус.


СТРАНИЦА ДВЕНАДЦАТАЯ

 ...Ну и осень была в том году! Дождь как зарядил с самого сентября, так и лил по сей день, а именно, по 10 сентября 2019 года. Все тропинки и дорожки в лесах раскисли так, что ни о каком гулянье, ни о каких вылазках, а тем более - пикниках и сборах грибов не могло быть и речи. Вот граждане и сидели по своим домам, выползая на улицу лишь по крайней необходимости. И уж, конечно, никто бы не заметил странного мужчину лет двадцати пяти примерно, ковыляющего по раскисшим тропкам леса и волочащего за собой то ли тележку, то ли коляску темно-фиолетового цвета, надежно укрытую непромокаемой тканью. Дорога не была легкой! Совсем не была. И благо стояла бы зима, или лето. Увы! - бесконечная осень, дождливая, ветреная и холодная - поливала человека дождем, делала дорогу непролазной, так что приходилось тащиться по чавкающей глине, и если бы идти налегке! Так нет - еще надо было волочить за собой эту проклятую тележку, от колес которой не было толку совершенно.  Дэн и так-то не был Гераклом, не то, что его младший братец, а тут выбился из сил совершенно. Дошло до того, что на него стали накатывать приступы затемнения сознания: он слышал голос герольда, читавшего царский указ:
- Мы -  король Эндимион двенадцатый, правитель и владетель по ленному и неотъемлемому праву ... дальше шло перечисление земель, островов, городов и других географических названий ... сим указом объявляем следующее. Человек, которого вы видите, ранее имевший честь носить звание принца крови, наш первенец и наследник престола, ныне, по нашему повелению и соизволению изгоняется из нашего государства и сопредельных и подчиненных нам владений, дабы даже тень его не оскверняла эту святую землю. Итак, да будет он лишен всех званий и привилегий, коими владел доныне, о чем мы заявляем сейчас со всей ответственностью и пониманием наших слов. Если же данный изгой посмеет вновь переступить наши границы, каждый и любой, кто увидит его, должен будет убить Дэна Карпова, как бешенного пса! И да будет по сему!..
 ... Когда Дэн пришел в себя, то не помнил ни как шел, ни как тащил за собой стеклянный ящик все это время, пока в его голове звучали слова герольда. А вдалеке, на перекрестке, показалась табличка с надписью: Город двадцать.
  Давайте оглядимся и осмотрим это самое поселение, высокопарно поименованное кем-то городом. Нет - скорее, это был поселок. Три-четыре многоэтажных (не выше четырех этажей) домов и кучка личных домиков, распложенных то там, то сям вдоль пяти улиц. И что это были за улицы! Асфальт, положенный еще при царе Горохе, обветшал так, что только отдельные куски его временами выпирали из глины и тащить по нему тележку было не намногим более удобно, чем по раскисшему от дождей чернозему; куры, а кое-где индюки, свободно разгуливающие  около домов; слышимое на задах из дверей самодельных сараев хрюканье и мычание... короче - совершенно не городская жизнь била в Городе Двадцать ключом!
... Одиноко стоящий дом показался Дэну гораздо более привлекательным, чем прочие, то ли благодаря чистеньким веселеньким занавесочкам, то ли стенам, изукрашенным цветочным узором, то ли ровным, отсыпанным песком и галькой дорожкам, разбитым клумбам и двум сарайчикам.  Он понравился Дэну больше, чем прочие в этом городе. Дэн подвез тележку к двери, тщательно обтер сапоги о резиновый коврик и постучал. Прошло некоторое время. Никто не открывал. Он постучал снова. Когда дверь отворилась, на пороге показалась девушка лет двадцати трех. Она щурилась от света и недовольно бурчала:
- Ну что еще? Опять ведьма понадобилась? Никого сегодня привораживать не ... - она осеклась, вдруг поняв, что перед нею стоит не односельчанка, а совершенно чужой человек.
- Полиция? - с испугом выдохнула она.
- Нет, - промямлил Дэн.
Язык присох к гортани. Лоб покрылся потом. Девушка была красива. Да. Она была очень красива. Прекрасное тело, руки, стройные ноги и узкая талия переходящая в крутые бедра. Но это было не все, совсем не все! Глаза! Огромные, чистые, глядящие тебе чуть ли не в душу. Дэн был убит на месте. И всю эту сказку дополняла кожа нежно-коричневого оттенка. И самое главное - Дэн точно знал, что это лицо он уже где-то видел.
- Так чего тогда тебе?
- Мне?
- Тебе. Ополоумел, что ли? Вы в России, как черную девушку увидите, так шарахаетесь, как от чумы. Не привыкли, видать? Так что надо?
- Ночлег, переночевать, - пробормотал Дэн, не отводя глаз от ее лица.
Девушка засмеялась каким-то странным смехом.
- Чего, чего? Переночевать. А к другим ходил?
- Не ходил, не нравится. - переводя дух, выговорил Дэн.
- Как это? Свои - и не нравятся? А "черномазая ведьма" - она произнесла это как можно более язвительно, - подойдет?
- Почему ведьма, почему черномазая? Мне лично Вы... -  он замялся.
- Хорошо, нечего под дождем стоять, в доме договорим. Заходи.
Маленький домик встречал гостя идеальной чистотой, запахами еды, теплом и уютом. А еще чем-то травяным, природным, легким, искренним.
- Слушай, ну чего ты пялишься, правда, что ли, таких раньше не видал?
- Я не пялюсь, - вдруг неожиданно, с какой-то отчаянной решимостью, выпалил  он. - Я любуюсь!
- Что? - Грозно произнесла девушка и рука ее сжала невесть откуда взявшийся топор. - Ты чего это? Ну-ка, выметайся из моего дома!
 Худо пришлось бы Дэну, но в это время в очаге полыхнуло и на глазах потрясенной хозяйки из камина вышла огненная ящерица. Сдерживая жар, еле светясь слабо-розовым светом, она встала посреди комнаты, поднялась на задние лапы и превратилась в человека.
- Узнаешь меня, Марта?
- Король Пламя! - прошептала та.
 - Да! Ты часто обращалась ко мне за помощью,  и вот  - я решил лично поговорить с тобой. Не гони парня, он этого не заслужил!
-  Да кто он такой, в конце концов?
- Он принц! Бывший, правда, - заметил огненный человек движение руки Дэна.  - Зовут Дэн. Он изгнан из своей страны так же, как и ты из своей. Прими его, ради моей прежней помощи тебе, хотя бы.
- Хорошо. - рука девушки неохотно выпустила оружие. - Пусть остается.
- Тогда я пойду! - Прошелестел король Пламя, - Холодно тут у вас. - Он шагнул в огонь и исчез.   
- Мне надо занести один предмет, - Дэн не знал, как ЭТО назвать, - одно устройство. Помогите, пожалуйста.
- Пошли, - не спрашивая ни о чем, согласилась Марта. Визит огненного человека, похоже, сделал ее намного покладистей. Они вышли на улицу и в темноте долго возились, внося стеклянный гроб, как его называл Дэн, в дом. Когда же ящик был благополучно помещен в одну из комнатенок домика Марты, оказалось, во-первых, что им осталась одна комнатка на двоих. И во - вторых, случилось следующее. Марта подошла к устройству и протерла его верхнюю крышку тряпкой. Тотчас же на верхней панели проступили обозначения и символы, Марта отшатнулась, будто ее ударили и воскликнула:
 - Альфа - саркофаг! Альфа - саркофаг!
- Что? - переспросил удивленный Дэн.
- Я сама плохо знаю. Ящик такой, я слышала про него. Говорят, с Луны.  Погоди, есть еще какая-то кнопка. - Она нажала маленькую кнопочку, что находилась рядом с табличкой. Открылось окошко и из него выпал конверт, а в нем оказалось письмо следующего содержания:
- Дэн! - Он хорошо знал почерк своего отца,  - Если ты читаешь это сообщение, значит, устройство у тебя. Я должен тебе передать, что его непременно нужно доставить во владения Владимира, моего единокровного брата, а твоего дяди, по известному тебе адресу. Я хотел это сделать сам, но ты меня опередил. Ладно, Бог с тобой! Как только будешь на месте, попроси дядю Володю позвонить мне. И вот еще что: не возвращайся. Никогда. Для твоего же блага.  На этом письмо заканчивалось.
Переночевали кто где. То есть: Марта - на своей кроватке, а Дэн - в углу на маленьком матрасике под коротеньким одеялом, отчего парень замерз совершенно, вертелся всю ночь и заснул только под утро. Утром же, часов в девять, он был разбужен гудением очага в камине, скворчанием мяса на сковороде и ароматом свежесваренного кофе.
Приподнявшись на локте, Дэн увидел свою тетку, Антонину Петровну, суетящуюся на кухоньке. Марта, уже, похоже, давно проснувшаяся, что-то резала на столе. Черный кот, как потом оказалось, названный Ваською, вертелся неподалеку.
  - Тетя Тоня? - Дэн был удивлен донельзя.
 Женщина, напустив на себя суровость, промолчала и лишь жестом пригласила всех к столу. День в вынужденном безделии тянулся долго, но Дэн был рад внезапной передышке и пару раз успел приложиться к подушке и, казалось, мог бы спать и спать бесконечно.  Дождь кончился. Вечерело. Только сели поужинать, как раздался шум множества голосов, явно приближавшихся к их дому.
  За окнами стоял неимоверный гул, сквозь который удавалось различить то женский крик, то мужские голоса, явственно раздался звук пощечины. Гул нарастал, а потом раздался топот множества ног. Почитай, весь город рванулся к лесу. Мужчины были одеты в плотные куртки, брюки заправлены в сапоги, у многих в руках было оружие, кое-кто вел на сворке собак, явно охотничьих пород. И надо всем этим гудело, звенело, кружилось одно только слово: 
- Дети!
- Что случилось? спросил Дэн у первого попавшегося под руку парня.
- Дети! - был ответ, - кой дьявол завел их в самую чащобу и бросил там - мы еще дознаемся, так ведь беда - темнеет, вот-вот ночь наступит, а в потемках как искать? Факелы! - вдруг крикнул он, - несите факелы, да разделитесь на группы по четверо, окликайте, но  по очереди, а то не разберем: кто где!
 Так и поступили. Дэн тоже пошел с одной из групп, но, углубившись порядочно в чащу, вдруг остановился, перестал аукаться, и почему-то присел на корточки, обшаривая каждый сантиметр вокруг себя.
- Что ты делаешь? - Спросила Марта,  не отстававшая от него ни на шаг.
- Вода, мне нужна вода, хоть капельку, хоть ручеек, хоть родничок.
- Ой, а тут как раз неподалеку родник маленький. Я там всегда воду беру. Самая вкусная. И целебная. - И она взяла Дэна за руку и повела, видимо, твердо зная дорогу. И правда, не прошли они и десяти шагов, как послышался слабый плеск, а потом в неверном мерцании огня заблестела вода. Дэн передал факел Марте, наказав ей не приближаться, а сам сел у воды, погрузил руки в ручеек и прошептал:
- Водяница, сестрица моя, явись - покажись!
- Дэн, братик, - раздался шепот,  - как же я соскучилась! - И тотчас из воды вышла маленькая полупрозрачная фигурка и обняла Дэна, с осторожностью покосившись на огонь в руке Марты.
- Не бойся, это Марта. Она мой друг.
Странно, но при этих словах лицо Марты как-то перекосилось, будто только что ей засунули в рот не меньше, чем пол-лимона.
- Что тебе, Дэн? Давненько ты не звал меня.
- Прости, занят был. Ты, говорят, замуж вышла?
- Да, за Павла.
- Мои поздравления.
- Спасибо, хоть и поздновато: у нас уже дочь.
- И сколько ей
- Семь лет.
- Ну что ж. Еще раз поздравляю. Но я вызвал тебя вот по какому делу: - и Дэн пересказал своей названной сестре суть происшествия. - Найти детей сможешь?
- Само собой! Только вот огонь-то не ровен час потухнет!
-Ничего, у нас не потухнет! - И Дэн щелкнул выключателем фонарика. -. А ты меня к ним выведешь. Ладно?
- Ну да, я же сказала, я же сказала.  Жди, Дэн!
Дэн, благоразумно взявший большой электрический фонарь, поднял голову вверх, и тогда фигура из воды исчезла, а, вернее, рассыпалась на тысячу мелких капель, и надо всем лесом снова пошел дождь. В ту же минуту Водяница, появившись перед ними, взяла Дэна за руку и сказала своим льющимся голосом: 
- Я нашла их, пойдем.
 Дэн в свою очередь взял за руку Марту и они углубились в лес. Дети стояли на полянке под мелким дождем, прижавшись друг к другу, и дрожа не столько от льющейся с неба воды, сколько от страха. Дэн остановился на краю поляны и окликнул их оттуда. Он звал их к себе, говорил, что уже не надо бояться, что его послали родители и что он тотчас отведет их всех к ним. Дети, услышав его голос, с криками: - Мы здесь! - подбежали к нему и наперебой стали рассказывать свою историю. Трудно было что-либо разобрать в этом гуле и крике, одно было ясно - кто-то намеренно завел детей в лес и бросил их там.
Кое-как успокоив ребятишек, Дэн, построив (или выстроив?) их в колонну по четыре, так, чтобы маленькие были впереди и поставив малютку Дашу в голове всей колонны, приказал всем  взяться  за руки, и шествие началось. Чтобы детям не было страшно, и чтобы они слышали его и друг друга, он запел веселую детскую песенку про кота, Петьку-забияку и чижика с собакой, под которую все весело, забыв прежние страхи, пошли прочь из леса. Дождь тем временем прекратился, но Водяница шагала позади колонны, зорко осматривая своих подопечных, следя, чтобы никто не потерялся. Когда же показалась опушка леса, она подбежала к Дэну, еле видимая в темноте ночи, обняла его, рассыпалась на мелкие капельки, упала на землю  и побежала веселым ручейком по своим неотложным водяным делам.
 - Спасибо, сестрица, - только и успел крикнуть ей вослед Дэн. И дети, поняв своим маленьким сердцем, кому они обязаны спасением, наперебой, громко и радостно, стали кричать: - спасибо, водичка!
Но вот уже и опушка леса, вот и здание лесничества, пустое, но такое манящее своим теплом, показалось невдалеке. Дэн, заведя всю компанию вовнутрь, вышел на свежий воздух, препоручив детей заботам Марты...

Страница  пятнадцатая
 ... И вдруг:
- Так где же моя добыча? Где, я спрашиваю? Молчание?
Разве вам было мало, что я пощадил вас, когда вы не выполнили моего повеления? Я приказал убить пришельца! Однако вы проявили милосердие, оттого, видите ли, что он спас ваших детенышей из леса. Но я терпелив, я добр, я простил вам эту маленькую ошибку, поскольку мне этот человек, в общем-то, и не нужен. Мне нужно хранилище. Итак, обрадуйте меня, скажите, что вы его привезли?
Голос, такой громкий, и такой знакомый, звучал, казалось, в самой голове Дэна. А потом...
... Дэн плохо помнил, что было потом. Отрывки, все какие-то отрывки мелькали перед глазами его. То мертвые мужчины и женщины с так хорошо знакомыми ему лицами жителей города Двадцать, то лица солдат, забрызганные кровью, то руки, ломавшие хребты и головы этих солдат налево и направо... И вот - все кончилось. Один стоял Дэн в городе Двадцать, пустом городе, мертвом городе, а перед ним громоздились трупы. И, кажется, не было в мире ничего более - одна смерть властвовала здесь. Мертвые тела покрывали площадь и не верилось, что когда-то тут кипела жизнь, раздавалась музыка, смех и плач, что женщины готовили еду для своих драгоценных детей и мужей, что мужья работали день и ночь, чтобы прокормить семьи свои. Больше уж некому будет подать на стол горячий борщ, больше никто уже не скажет, чмокнув обсыпанную мукой руку своей благоверной: - Ну и хозяйка у меня! Чистое золото!
 Да, больше никто уже не будет шептать по ночам на ушко любимым тихие, но такие жаркие слова ... ничего больше не будет здесь.  Ничего!
 Нельзя, нельзя вернуть тех людей, что жили здесь до его прихода, тех, кто  не убил, и не обворовал его, хотя, наверное, все хорошо знали, чем это им грозит. Даже тех подонков-солдат нельзя уже было вернуть... Все, все бессмысленно! Смерть всегда побеждает, на любом поле битвы, на любом жизненном пути стоит она, ухмыляясь и скаля свои почерневшие от времени, но очень, очень крепкие зубы! Всюду она, будь оно все проклято!
 И от отчаяния, от невыносимой душевной боли из уст Дэна вдруг вырвался крик. Нет, не крик это был - звериный рев поднялся к облакам. И как бы в ответ на этот невероятный крик души, тучи, одна чернее другой, сошлись над мертвым городом, молнии исполосовали небо, дождь серою непроглядною стеною хлынул с небес, заволок все вокруг, и тогда из этой стены появилась женская фигура, вся будто сотканная из воды. Тихо подошла Водяница к Дэну, взяла его за руку и повлекла за собой.  И пропали оба в пелене дождя.
... - знаешь, Миша, - говорил он мне потом за бутылочкой отменного пива, - я видел много чудес, я был в царстве огня, я опускался в недра земные и взлетал выше облаков, но такой красоты, как у царя воды я не видел больше никогда. Хотя, пожалуй и у Огня не хуже, но все же...
А было так: Водяница взяла Дэна за руку и произнесла:
- Пойдем со мною, мой принц! Я покажу тебе свои владения. 
- Далековато до реки, - пробурчал Дэн, - километра три.
Ты думаешь, что мы пойдем к реке?  Зачем? Царство воды всюду. Всюду.
Она воздел руку к небу и прошептала какое-то слово -  и тотчас заморосил мелкий дождик, а с земли начал пониматься пар и вот уже перед Дэном возникла полупрозрачная занавесь из капель воды и тумана. Королева раздвинула ее и они пропали за ней.
- Миша, знаешь, там были капли, огромные, выше человеческого роста, в одну из них мы вошли и понеслись... У Дэна перехватило дыхание, - потом я там бывал и не раз, а привыкнуть так и не смог! Синее, голубое, аквамариновое, светлое, прозрачное! И дома как из хрусталя, и люди - легкие, чистые! Одежды - то из струй воды, то изо льда, снежные дороги, а по ним - сани, а кони! То водяные коньки, то снежные барсы, то белые медведи! Замок весь из цельного куска разноцветного льда, фонтаны до неба, паровые трубы играют такую музыку! Облака как ступени до самого неба, дороги из рек, мосты из пара.
Он говорил горячо и сбивчиво: - лед, да, лед- замок весь дрожит, плавится. Только что здесь была стена, а уже водопад, а там - сталактиты растут, растут - и уже новые стены, прекраснее прежних.
- А сколько ты там пробыл?
- Не помню. Год, или около того.
- Год? Не может быть. У нас прошло часов пять, не более.
 - Не знаю. Но год - точно.  - и вот - привел ее, - Дэн указал на стоящую рядом девочку, - голубоглазенькую. Племянница моя.
  Весь день и всю ночь Марта, как прикованная, сидела напротив двери на колченогом стуле и глядела в закрытую дверь. Ни минуты не сомкнула она глаз, ни слова не проронила она, лишь тихие вздохи время от времени слышала тетя Тоня. А утром дверь как бы сама собой распахнулась и невдалеке показался Дэн, а рядом Водяница, провожающая его. Они остановились и  видно было, что люди воды что-то говорят Дэну и что Дэн им что-то отвечает. Затем провожавшие повернулись - и оба они -  и Водяница, и Павел - исчезли, вернулись в дождь. А Дэн вошел в хижину. 
  Но иным, совсем иным предстал бывший черноволосый красавец перед Мартой! Седые пряди уже стали заметны в кудрях его, уже морщины избороздили прежде  гладкое лицо юноши. Но шире стали плечи, но мощь и сила чувствовалась во всем теле его. Переродился Дэн. Другим стал. Гибким, как вода, могучим, как речной поток, быстрым, как дождевые капли, мудрым, как море-океан. К тому времени ребенок заснул и Дэн осторожно взял его на руки.  Ее зовут Капелька, - прошептал Дэн, нежно передавая девочку Марте. - Она дочь дождя.
 И проснулось дитя и поглядело на девушку. Прохладные ручки потянулись к ней, кудрявые, русые волосы обрамляли чело ребенка, голубые, небесной синевы глаза, удивленно смотрели на этот новый для Капельки мир. Потом девочка снова уснула, а Дэн подошел к кровати, лег сам и уложил ребенка рядом с собой. И тоже уснул. А Марта еще долго сидела подле и глядела на них. А потом наступил рассвет, ознаменовавший начало нового дня, в котором уже не было города двадцать и в котором уже не было прежнего Дэна. Так заканчивается эта страница.  Так Дэн породнился с водой.


СТРАНИЦА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ.
... выпал снег. Тащить проклятый шкаф по рыхлому снегу оказалось ничуть не легче, чем по грязи, а в довершение всего одно из колес стало бить, еще больше затрудняя движение, остановки стали все более частыми, больше в лесу, в палатке, причем, учитывая недавние события, подальше от людских глаз. Мерзли все отчаянно, исключая черного кота, которому, похоже, было триста раз наплевать на холод, снег и прочие "радости" наступившей зимы. Он то пропадал на день - два, то неотступно следовал за ними, гордо вышагивая по малюсенькой, заметной только ему, тропочке, нахально задрав хвост. Однажды, ближе часам к двум пополудни Дэн, полностью выбившийся из сил, привалился к лежащей сосне, намереваясь задремать на часок, как услышал голос:
- Мурзик, а Мурзик!
- Чего тебе? - вяло пробормотал Дэн сквозь полудрему, будучи уверен, что это сон.
- Что ж ты, Мурзик, сам тащишь эту штуку? Не надоело? А ведь тебе надо только мявкнуть и любая зверюга из леса с радостью поможет тебе. Нет - положительно - люди все дураки, особенно полулюди.
- А что надо сделать? - все еще думая, что это сон, тихо выговорил Дэн.
- Позови!
- Как?
- Позови, глупый. Ты знаешь - как!
И вправду, Дэн вдруг понял, что знает - как. Он поднял голову и из его глотки раздался мощный, громоподобный рев. Вслед за ним послышался шум и треск ломаемых веток. Марта взвизгнула и прижалась к Дэну: из леса выходило огромное чудовище - бурый медведь - шатун. Он пер напрямки, не разбирая дороги, пока не подошел к Дэну. Странно, но наш герой не испытывал ни малейшего страха, спокойно ожидая зверя. Он лишь оглядывался в надежде увидеть  обладателя голоса, который только что беседовал с ним, но никого не увидел. Лишь черный нахальный котяра терся у его ног. А медведь тем временем подошел и улегся
рядом с таким видом, как будто был знаком с ним всю жизнь. Дэн, вдруг поняв, чего от него хотят, вынул из рюкзака веревки и укрепил на спине медведя стеклянный ящик. Идти стало гораздо легче, однако холод и голод давали о себе знать и Дэн время от времени совершал вылазки в ближайшие деревушки, оставляя своих товарищей в глубоком лесу. Один только кот сопровождал его в этих походах, безошибочно выбирая как дом, в котором хозяева-доброхоты делились с ними едой,  так и обратную дорогу...
...Дети? Он сдал детей тете Тоне, которая, он точно это знал, уже снарядила их в путь, уже заказала четыре автобуса, нашла сопровождающих и, Дэн ни минуты не сомневался, уже отправила их всех на его родину. Там, он был абсолютно уверен, они найдут надежную защиту - это раз, не будут ни в чем нуждаться - это два -  короче, за них можно было пока не беспокоиться.
 Сам же Дэн пошел на, как он это называл, "раздобытки". Кот, как всегда, последовал за ним. В этот день удалось неплохо разжиться едой, тем более, что ранее хозяева на прежнем ночлеге подкинули немного денег. Дэн, желая сократить дорогу и дать отдых усталым ногам, вышел на трассу и стал голосовать. И, как ни странно, во мгновение ока перед ним возник автобус, битком набитый людьми. Дверь открылась, Дэн вошел внутрь. Вокруг него были люди, хотя и одетые в гражданку, но военный дух  чувствовался во всем их и поведении, и разговоре. Да они, похоже, и не слишком скрывали это. Автобус ехал с довольно приличной скоростью, дорога бежала навстречу, Дэн глядел в окно и вдруг, когда они проезжали мимо небольшого леска, сильный удар по затылку вышиб у него сознание. Очнулся Дэн с дикой головной болью, привязанный толстыми веревками к дереву. Опустив глаза, он, к своему глубокому удивлению, увидел рядом с собой Ваську. Кот, невзирая на критическую ситуацию, был совершенно спокоен, не прятался и дотошно вылизывал свою шерстку. А к Дэну тем временем, увидев, что он пришел в себя, неторопливо подходил коренастый, небольшого роста мужчина из тех, кого в народе зовут шкафчиками. В нем чувствовалась и сила, и умение командовать людьми, а холодные светло-голубые глаза смотрели твердо и спокойно.
- Он здесь главный, - понял Дэн, борясь с тошнотой и головной болью...
- Слышь, мужик! - голос был очень тих, но слышно было каждое слово. - Ты отдай нам это... устройство, нам очень надо, а? Ведь все равно заберем, пострадают невинные, девка... Молчишь? Ну и славно! Я тебя медленно убивать буду и ты мне все-все расскажешь, уж не сомневайся. И место покажешь, и вещицу. Потом, конечно, помрешь. А мы с твоей черномазой подружкой повеселимся вдоволь! Останется довольна. Напоследок. - Хохотнул вожак этой стаи грязных наемников. - А ты готовься. Сейчас будешь умирать.
 Все это было сказано таким обыденным, будничным тоном, как будто речь шла о закуске в пивбаре после кружки светлого. И именно это спокойствие, этот надменный тон, этот голос, слегка растягивающий с напускной ленцой слова, взбесили Дэна больше всего. Все стало каким-то красным вокруг. Заревело так, что вздрогнул окружающий воздух. Дэн потерял счет времени, казалось - только дикая, бешеная ярость заполнила все его существо!. Что-то хлопало то спереди, то сзади, а вслед за этим то ли камешки, то ли орешки защелкали по его коже, не причиняя Дэну ни малейшего вреда, вокруг что-то ревело, трещало, слышался звериный рык, человеческие крики боли и отчаяния, а потом все затихло. И Дэн увидел себя сидящим на небольшой площадке, такой ровной, что, казалось, будто ее укатали специальным катком. А рядом валялись мертвые. А на руках, на теле, на лице, на одежде была кровь. Чужая кровь. Он тупо оглядывался, как человек, приходящий в себя после кошмарного сна, и не мог понять ни того, откуда взялись мертвецы, ни того, откуда у него кровь на руках. Потом он встал и начал медленно обходить место побоища, вглядываясь в лица мертвецов. Да, это были они - те, кто только что угрожали ему и Марте. Он поднял голову и увидел того самого вожака. Тот висел на дереве, проткнутый острой веткой. Еще живой, он с ужасом глядел на Дэна, хрип вырывался из его груди, кровавая пена стекала по подбородку. Потом - агония, два десятка вдохов, похожих на глубокие сглатывания - и все стихло.
 Что-то басовито замурлыкало. Дэн повернул голову и увидел стоящее  рядом огромное черное животное, напоминающее то ли большую черную пантеру, то ли здоровенного кота. Животное стояло и облизывала кровавые усы. Но не прошло и трех секунд, как на его месте уже сидел кот Васька и тревожно мяукал. А потом сорвался с места и припустил в сторону леса.
  И тогда из земли, окружая место побоища, показались маленькие язычки пламени, показались, начали расти, становясь все выше, все жарче, огонь взревел, заполнил все, коснулся Дэна -  и поглотил его. А потом исчез, как и не было, захватив с собой и сухие деревья, и траву, и трупы. А посреди обугленного круга стояли двое: мужчина и Дэн, которым огонь, похоже, не причинил никакого вреда.
... - ну что, принц, не пора ли тебе посетить мое королевство?
- Королевство, Ваше Величество? - Дэн был несказанно удивлен.
- Интересно! Сам зовешь меня Величеством, а догадаться, что это значит, стало быть, трудно?
- Простите, мой король! - Дэн в смущении опустился на одно колено.
Рыжий король рассмеялся: - Слушай, принц, а давай без этого? У меня все просто, как  жизнь огня, и нечего тут церемонии разводить. Пойдем, пойдем, а то ворота держать долго не будут.
И правда - взметнулись четыре огненных столба, образовали арку. В нее-то и вошли Дэн и король Огонь.
Дэн рассказывал потом, что это было, как прекрасный сон: темно-вишневые цвета чередовались со всеми оттенками красного, золото менялось на глубокие красные, почти черные цвета. Птицы с огненными перьями, звери-саламандры, что везли на себе по пять, а то и по десять всадников. Всадники в одних набедренных повязках из воздушно-огненных тканей, держали в руках пламенеющие мечи, хрупкие женщины, как цветы, колеблемые ветром, обращали на Дэна то темно-красные, то золотые, то черные огромные глаза свои. Дома, взметнувшие ввысь величественные стены, казалось, были сделаны из одной лавы, что, впрочем, было близко к действительности. Огромный вулкан, извергавший из своих недр огненные снопы, распускавшиеся то цветами из огня, то облаками, причудливо колеблемые жаром, который придавал им самые разные формы. По склонам вулкана сбегал сам город. Огненные трехголовые кони несли карету все выше и выше, пока копыта их на ударили об мост из полужидкого стекла, что сам понес их ко дворцу. На этом месте у Дэна всегда перехватывало дыхание, голос становился низким и переходил на шепот. Он говорил сбивчиво и страстно про фонтаны, бьющие расплавами золота, серебра и платины, невероятных растениях и животных огненного царства, а вот про придворных дам ничего не мог сказать Дэн, только округлялись его глаза, только лицо освещалось восторгом, смешанным со смущением и страстью, только вздох о неизбывном счастье и мечте вырывался из его груди. О королеве же он и вовсе отказывался говорить. Отвечал только, что подобной красоты на земле не было и не будет. Что он там делал? По сию пору эта часть его жизни окутана тайной. Удалось узнать, что научился Дэн искусству управления огнем. Послушным зверем, либо ручным орлом-великаном, оборачивался огонь по велению Дэна. Огненные люди являлись по первому его зову, а порой и сам король огненного царства приходил к Дэну в час великой нужды. Сколько провел Дэн в царстве рыжебородого короля? День? Месяц? Год? Никто не знает. По земным же меркам прошло часа два - три, после чего Дэн вернулся в свой родной мир. Вернулся, ведя за руку девочку с золотыми, отливающими рыжиной, волосами, золотыми глазами, откликающуюся на имя: Искра. Позже я узнал, что это его двоюродная сестра. Так Дэн породнился с огнем. 
... Вздрагивающая при каждом шорохе Марта увидела вначале кота, который со всех ног бежал к ней и спрятался у нее на руках. А часа через три пришел Дэн. Нельзя было не заметить, что он вновь изменился: стал еще старше, седины прибавилось в волосах. А главное - глаза! Прежде карие, они приобрели какой-то странный то ли оттенок, то ли цвет. Черные как ночное небо, они иногда вспыхивали так, будто кто-то зажигал красный  огонек внутри них.  С ним шла девочка. Жар шел от нее, как от раскаленной печи, но он значительно умерился, когда Искра подошла к Марте. Теплым ветерком веяло от кожи девочки. Она дотронулась до руки Марты, провела своей рукой до волос ее, до одежды. Марте стало тепло и весело, одежда вмиг высохла, волосы, только что висевшие мокрыми клоками, завились, образуя простую, но изящную прическу. Небо было ясным, снег -  белым, дорога - прямой и ровной. Надо было продолжать путь, что они и сделали.
СТРАНИЦА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
...двадцать пятое февраля. Король Эндимион сидел в большом зале перед пляшущим пламенем, недвижимый, погруженный в воспоминания. Мальчишки... нет, пожалуй, тогда уже совсем не мальчишки: поскольку то один, то другой по ночам пропадали у девчонок, возвращаясь под утро. Короче, это было теплым осенним утром, где-то в развалинах старого дворца. Он намеренно не реставрировал эти обломки былого величия королевства, зная, что ребята облюбовали их для своих приключений, куда оба любили забираться...
... Дэн, - хитро сощурившись и подмигнув собравшимся парням и девушкам, сказал Стас, - что-то скучновато стало. Покажи что-нибудь с водой и огнем! Пожалуйста!
Не заставляя себя долго ждать, Дэн сел по-турецки, разведя руки в стороны ладонями вверх. Глаза приняли отсутствующее выражение, а Стас прижал палец к губам, призывая всех к молчанию. Через пару секунд на одной ладони Дэна возник огонек, а на другой - капелька воды. И огонек, и капелька потянулись вверх, образовывая ниточки, которые продолжали расти, расти, все быстрее красная и голубая лента уходили вверх и вдруг соприкоснулись. Похоже было, что ни воде, ни пламени не было причинено ни малейшего вреда - ни огонь не погас, ни вода не обратилась в пар. Две ленты начали переплетаться, образуя узоры один сложнее другого, и вот - перед зрителями растянулась паучья сеть, мерцая огнем и поблескивая водяными нитями.
- Давай, Стас! - прошептал Дэн и тогда на ладони Станислава возник черный комочек. Через мгновение  все увидели паука, блестящего черного паука, на брюшке которого отчетливо проступал оскалившийся череп. Девчонки завизжали, из паутины протянулась толстая белая нить. Паук ловко перебрался с ладони юноши на эту нить и, быстро перебирая лапками, прибежал в конце концов в середину паутины, и притаился, как бы ожидая свою жертву.
Потом оба сжали ладони и все увидели на них: у Дэна - капельку воды и язычок огня, у Стаса - черный клубочек на левой ладони, белый - на правой. Красные, синие, белые нити взлетели вверх, сплелись и начала образовываться картина. Солнце висело красным шаром в небе, источая свет, река текла по своим, только ей ведомым делам, белый свет и черная земля дополняли картину. Все зааплодировали, братья вновь сжали руки  и вновь все исчезло. Вечер медленно накатывал на развалины,  парни и девчата смеялись, рассказывая друг другу небылицы и страшные истории, отдельные парочки уже расползлись в темные отдаленные уголки для своих, тайных, но всем известных целей. Остались только Дэн, Стас и еще трое-четверо молодых людей. Вино согревало, наполняло душу тягой к приключениям и неведомому, и тогда шепот проник в их маленький круг. Чей это был голос, неизвестно до сих пор, но в нем были власть и сила, которым невозможно было сопротивляться
- Пророчество! Пророчество! - услышали все  присутствующие шепот.
  Как по команде, охваченные странным гипнозом, братья вскинули руки. Вновь начали плестись разноцветные кружева, вновь четыре нити сплетались в полотно и через несколько минут все увидели новую картину. На синем фоне появились  две фигуры: черная и белая, и белая вонзила нож в спину черной. Алая кровь каплями стекала на землю. Все застыли. Мгновение хватило на то, чтобы братья опомнились и сжали руки.
- Благодарю! - прошептало что-то в ночи, - прощайте!
Все вскочили, заговорили разом, стали обшаривать окрестности, но ничего и никого не было там, кроме них самих. Вечер был, понятное дело, безнадежно испорчен и вскоре все в отвратительном настроении разошлись по домам.
 Эндимион очнулся. Вокруг давно уже стояла непроглядная тьма. Часы пробили двенадцать раз. Предстояла долгая бессонная ночь: спать совершенно не хотелось. Осталось одно: сесть поближе к абажуру и почитать что-нибудь из любимого. Но можно ли читать, когда все время перед глазами качается на тросах спеленатое (?) железной сетью тело его сына, когда вновь и вновь слышны слова команды и звуки выстрелов... ну как тут уснешь?..
... Шестнадцатое декабря... Показалась граница его бывшей родины. Дэн осторожно шел по лесу, стараясь, чтобы не хрустнула ни одна ветка под ногами. Он давно выработал у себя такую звериную походку, она выручала его и в эту ночь. Вот так, осторожно, крадучись, каким-то невообразимым нюхом находя неприметные лесные тропки, он и вышел к кладбищу. Старое кладбище! В юности моей приходилось мне посещать тебя на спор и на "слабо", проходить мимо твоих заросших кустами заброшенных могил! Отовсюду мерещились мне гнилые тела, с обвисшим, истлевшим лохмотьем, скалящиеся черепа и прочие кошмары, что придумал себе человек об этой обители смерти и тлена. Однако, Дэн вовсе не выказывал никаких признаков страха, похоже, точно зная дорогу и свою цель. И правда! Не прошло и пяти минут, как он уже сидел на скамеечке внутри оградки перед могильной плитой, с которой глядели на него глаза матери.
-Мама! - голос Дэна был тих, руки его дрожали. - Прости меня, мама! Ты ведь знаешь - это не я! - И заплакал Дэн, и в каком-то странном забытьи начал рассказывать своей маме ту старую сказку, которую она учила с ним  по дороге в детский сад про странного горбатого конька, про Ивана-дурака, про путешествие к океану, на небо, про купание в котлах. Он говорил, говорил, и ему казалось, что голос матери как тогда, в далеком детстве, повторяет, подсказывает, поддерживает его, вместе с ним сплетая чудесную вязь этой небылицы. И, разумеется, не заметил, как что-то укусило его в шею, как чьи-то руки железной хваткой заломили его руки за спину и опутали стальной проволокой...
 ... Начиналось утро погожего зимнего дня. Впрочем, в его камере глубоко под землей это не имело ровно никакого значения. Он понял, что настал новый день, поскольку охранник принес миску супа и хлеб. А еще вино, да крабовый салатик, что так любила мама, а еще чашечку кофе с хрустящей булочкой.
- Неплохо для последнего дня, - подумал он, - совсем неплохо!
Пришел отец. Они долго глядели друг на друга и заключенный отметил, что отец сильно постарел за последние дни, морщин на лице прибавилось... На рукаве справа - траурная ленточка. Хоть на этом спасибо. Отец долго глядел на него сквозь решетку, затем повернулся и махнул кому-то рукой. Сверху упала сеть и десять, а то и больше дюжих молодцов затянули ее, а для надежности еще обвязали металлической цепью.
- Это правильно, это они молодцы, - как-то тупо и отстраненно подумал он, - а то ведь вырвусь.
Потом десять пар рук подняли его, беспомощного и спеленатого как младенца, посадили на какую-то телегу и повезли ко входу.
- Стойте! - раздался повелительный окрик. Это бабушка подошла к нему, лицо ее выражало крайнюю муку и непреклонную решимость. - Будь мужественен, сынок, - проговорила она, - твое решение, твои показания не дают мне права отменить приговор, но я равно люблю тебя, помни об этом. И да поможет тебе Бог!
 Она повернулась и пошла, гордо неся свою красивую голову.
 Но вдруг обернулась и произнесла:
 - Считаешь  себя героем? Глупец! О, мой мальчик!
 Ни слезинки не было в глазах ее, но служанка, посмевшая поднять голову, со стоном отшатнулась при виде смертной муки в глазах ее старой королевы.
 Десять дюжих молодчиков, которых днем раньше он разбросал бы как солому, подволокли его к краю пропасти, а потом  конец цепи, которой он был обмотан, прикрепили к крюку на поворотной балке. Потом эти же люди с видимым усилием стали вращать кабестан, так что конец балки повис над пропастью. Невесть откуда вновь появился отец, долго глядел в глаза Дэна, затем, ни слова не говоря, повернулся и сел на стоявший в отдалении трон.
 Герольд долго и нудно перечислял прегрешения Дэна перед законом, короной и совестью, а после король вновь встал и сухо, глядя в землю, произнес
- Последнее слово осужденного. Тебе есть, что сказать?
 Дэн, как мог изловчившись, повернул голову в сторону брата, тихо, подавляя дрожь в голосе, негромко, но внятно сказал,
- Не верь никому, Стас, пожалуйста! - но не было ответа ему в это страшное мгновение!
- Начинайте! - негромко скомандовал король, и Дэн мог бы поклясться, что увидел на его ресницах слезы. Расстрельная команда подняла оружие, рука сержанта взметнулась вверх - и упала. Ровно десять пуль пробили ему сердце и легкие, ровно десять пуль навылет пробили его тело, а потом сеть освободили и Дэн, как огромный куль, рухнул вниз. Потом был вой ветра, потом удар - и темнота.
... и какой-то сон окутал его и чувствовал Дэн только, что лежит он в пропасти, на страшной глубине, и что кончаются его дни, минуты и секунды. А рядом, услышал он, появился ручеек, зажурчала вода, и брызги ее стали долетать до Дэна. Звук плещущей воды становился все ближе, ближе, вода прибывала, а потом ее стало так много, что она подняла тело Дэна и понесла, понесла, понесла его в какие-то неведомые места и края. Дальше Дэн ничего не помнил. Правда, перед этим показалось ему, что слышал он голос брата, но не было ли это видением, порожденным его сознанием перед лицом смерти? Единственный, кто мог бы утверждать с определенностью, что видения не было, а все случилось на самом деле, был кот, сидевший на скале напротив места казни и наблюдавший все это действие с весьма скучающим видом.
  А было вот что. Стас, в полном царственном облачении, окруженный только верными стражниками, медленно приближался к месту казни. Страшно было его лицо, казалось - он постарел лет на сто: глубокие морщины прорезали его чело, волосы свалявшимися космами падали на глаза, чего он, однако, по-видимому, совершенно не замечал.  Сопровождавшие молодого короля воины, повинуясь легкому движению его руки, немедленно образовали вокруг братьев круг, так, что никто не смог бы проникнуть внутрь него и застыли как изваяния, ни звуком, ни движением не выдавая своего присутствия. Стас же, подойдя к телу Дэна, как был в роскошных одеждах, сел прямо на мокрую землю, взял руку брата в свою и застыл в долгом молчании. Потом странные звуки толчками стали вырываться из его груди: Стас плакал. Плач этот, скорее похожий на кашель, прерывался всхлипами и редкими звуками, в которых внимательный прохожий, если бы он присутствовал здесь, смог различить отдельные слова. Потом как прорвало!
- Дэн! Дэн! Ну что ты молчишь? Ты всегда так любил поболтать со мной, мы так весело проводили время! Помнишь - мы жили на четвертом этаже и летом наполняли воздушные шарики водой, бросали их с балкона. А потом, спасаясь от гнева мокрых прохожих, забирались под кровать и сидели там полчаса, а то и больше, пока в дверь барабанили? А помнишь - мы поперлись в тайгу и там, в какой-то яме, жарили картошку зимой. А потом, - Стас издал короткий смешок, - ели ее полусырую. А папа пришел вечером, и после твоего рассказа о нашем приключении долго пил валерьянку. Мы, помнишь, Дэн, ели картошку в берлоге медведя-шатуна! ...
 И много, много еще рассказывал младший брат старшему, воспоминания одно за другим посещали его воспаленный  ум, и плакал Стас! Он, странное дело, всегда плакал одним глазом. Да-да! - слезы катились у него только из одного глаза - из левого. Он рассказывал брату, что отец заперся у себя в кабинете и в тот же день подписал отречение от престола, что теперь он - Станислав Первый - король их страны, что он этого совершенно не хотел и что Дэн должен ему поверить, как верил всегда - с самого детства. А потом слезы и слова как-то незаметно кончились и, опустошенный и раздавленный невероятной потерей, сидел Стас, молодой король, во всем своем великолепном царском одеянии возле тела умершего брата, сидел молча и горе его было велико!
И вот, когда уже пора было уходить, услышал король, что мертвый Дэн будто бы  окликнул его:
- Стасик, братик!
 Но Стас, вытирая слезы  тыльной стороной ладони, уже шел ко дворцу. Показалось Стасу, что вновь услышал он слова команды, вновь запахло пороховой гарью, вновь грянул залп!  И почувствовал  Станислав, молодой король, будто все пули, выпущенные утром в старшего брата, ударили в его, Стаса, тело, пронзили, пробили кожу, кости, легкие и впились в его молодое сердце! Закричал Стас от невыносимой боли и лишился  чувств!
Страница сорок четвертая
Общага
... Комнатка была маленькой, очень маленькой. Можно сказать, что это был почти чулан. Но Дэну было достаточно этой комнатки вполне. Столик, телевизор и компьютер - что еще надо одинокому бойцу нашей славной армии? Конечно бойцу, а иначе откуда же тогда у него эти шрамы от пулевых ранений? Правда, доктор сказал, что одной такой раны вполне бы хватило, чтобы убить любого, но тетя Тоня, Антонина Петровна - комендант общежития на окраине города двести - категорически запретила ему впредь и навсегда показывать кому бы то ни было эти шрамы, каковому приказанию он подчинился на удивление беспрекословно, и произнесла только одну весьма странную и загадочную фразу: "вода унесла".
- Что унесла, тетя Тоня?
- Прежнюю жизнь. - Вот что сказала эта женщина и больше по этому поводу не произнесла ни слова.
 А Дэн, пользуясь ее не менее странной благосклонностью, ибо ни к кому другому эта суровая тетка не проявляла ее ни на йоту, в вечерние и ночные часы уходил из этого серого и негостеприимного дома, чтобы углубиться в близлежащий лесок, побродить там в безлунии, либо под полной луной и послушать шепотки и отголоски, что были слышны только ему, Дэну. Там у него появились двое странных товарищей, или, если быть точным, две подруги. Имена их, такие же чудные, как и они сами, были: Искра и Капелька. От Искры шел жар, а порой - мягкое тепло, в зависимости от настроения девушки, тогда как Капелька несла в себе прохладу и сырость, любила дождь и несколько сторонилась своей жаркой подруги, как впрочем и та, другая, тоже старалась держаться на расстоянии от нее. Тете Тоне эти походы не нравились совершенно, о чем она неоднократно выговаривала Дэну.
- Вот погоди, неслух, лишу я тебя ночных прогулок, будешь знать, - однако, своих угроз не выполняла. Непонятно, почему. Вообще-то говоря, странно было видеть их вдвоем: он - седой, хотя еще очень и очень крепкий пожилой человек, примерно шестидесяти - шестидесяти пяти лет, она - женщина  значительно моложе его на вид. Ей от силы можно было дать лет сорок. И все же казалось, что старшая - она. Приказы ее он выполнял беспрекословно, она же следила за ним, как за малым ребенком, кормила, обстирывала, будила на работу.
 Да, он работал. Ну, куда бы еще взяли пожилого мужика? В дворники, конечно. А ему, представьте, нравилось. Работа, хотя и несколько однообразная, вносила в его душу покой и умиротворение, которое покидало его, стоило лишь голове Дэна коснуться подушки. Тогда снились ему... ну, не знаю, как сказать! То дорога, вся раскисшая от дождя, то черная девушка, необыкновенной красоты, то кот, превращающийся в саблезубого тигра, то мертвецы, трупный яд которых тек нескончаемым потоком, грозя поглотить его навеки. И тогда Дэн просыпался и долго лежал с колотящимся от страха и тоски сердцем и не спал до самого рассвета, а потом утром тетя Тоня поила его каким-то отваром, после чего приходило спокойствие и безразличие, чему он был, признаться, рад необыкновенно. Да, дворник! Не совсем, между прочим, обычный подметало! Он убирал двор королевской канцелярии! Платили хорошо, больше, чем остальным его товарищам по профессии, хотя деньги не трогали Дэна почти совсем. Еда, одежда, кров над головой - что еще ему было надо? А между прочим, там, в этом самом доме высокопоставленного чиновничества, творились удивительные и прекрасные вещи: то золоченая карета выезжала из ворот и чудилось Дэну, что та, что сидела в чреве этого экипажа, бросала на него удивленный и испытующий взгляд, то гвардейцы в серебряных доспехах, изукрашенных чернью, проходили мимо него в караулку и из караулки, громыхая своей броней. Иногда удавалось увидеть фрейлин королевы, а еще реже - канцлера. Короля же он не видел никогда. И то - поговаривали, что король болен странной болезнью, заставляющей его прятаться от людей и солнечного света. Что он - король - лишь ночами, да и то безлунными, покидает дворец и в одиночестве медленно едет на своем вороном коне неизвестно куда, возвращаясь только под утро, чтобы вновь на долгие часы запереться в своих покоях...
... Тишину нарушил короткий и властный стук в дверь.
- Ой, батюшки! - всполошилась комендантша и побежала открывать. И одновременно крикнула, пробегая по коридору:
- Мужики! Подъем. Хозяйки пришли.
Хотя, надо сказать, в этих криках надобности не было никакой. Давно одетые, выбритые и чисто вымытые стояли те самые "мужики" вдоль стены, переминаясь с ноги на ногу, как девицы на смотринах.  А по коридору уже бежали, громыхая доспехами, офицеры свиты, становясь в промежутках между мужчинами так, чтобы на каждого военного было по двое общежительских с обеих сторон. И вот, спокойно и неторопливо начинали свое шествие светские львицы, стук их каблучков отдавался по всей общаге, острые колючки света от бриллиантов резали глаза, одежда поражала дорогою простотой, на ухоженном лице лежала печать богатства. Каждая подходила к давно выбранному, "своему", мужчине, что-то бросала ему на ходу и тот, сорвавшись с места, торопливо следовал за своей госпожой. Глаза счастливца сияли: опять он вернется в общагу с приличной суммой денег и большим свертком с подарками, так что надо сегодня постараться, ух, как надо постараться, чтобы госпожа осталась не просто довольна, нет - чтобы эта ночь принесла ей счастье, много-много счастья, которого она лишена, будучи замужем за, хотя и богатым, но совершенно равнодушным к ее прелестям мужем.
 Лишь только две дамы остались вскоре одни, без сопровождающего самца, и первая - несколько моложе второй, ниже, хрупкого и очень изящного телосложения, нетерпеливо постукивая каблучком, обратилась к комендантше:
- Тетя Тоня! Где мой Федька? Почему его нет? Ушел? Сбежал?
- Арестован, моя леди.
 - Арестован? За что?
- За убийство сидит. Скоро суд, значит.
- Кого убил этот негодяй?
- Петровича, истопника.
- И только-то? Петровича! Не поделили чего?
- Пенсию он у старика отнял, а самого подушкой придушил. Во сне.
- Ах, негодяй! И это как раз тогда, как мне прийти! - Она полезла в лаковую сумочку, достала оттуда телефон, набрала какой-то номер и заговорила в трубку властно, тихо и спокойно:
- Генерального прокурора, будьте добры. Иван Степанович? Узнали? Минутка есть? Прекрасно! Иван Степанович! Ты арестовал Федора Загоруева? Он, как я понимаю, пришиб такого же, как он сам, бомжа. Иван Степанович! Ты замни это дело, а? А я тебе буду благодарна. Разве не ты сам внучка в высшее юнкерское хотел? Конечно, помню! Ну и что, что год назад? Так я поспособствую, а? Ты же знаешь, мой Петенька только словечко замолвит - и все! Решительно тебе говорю - нам нужна талантливая, чистокровная молодежь, преданная трону и государству. И не благодари - мы же давние друзья! А ты бы мне помог с мелочью: освободи ты Федьку этого, невелик грех - бомжа прикончить.  Не дворянина, понимаешь! Поможешь? Когда? Сегодня? Хорошо, я через полчасика у тебя буду, мне еще в один магазинчик надо заскочить. Посидим, коньяку там, лимончика. Ну все, обращайся. - И выключила телефон, и повернулась, и спокойно пошла к выходу, стража - чуть сзади. И только дверь хлопнула!
  А последняя, что стояла посреди пустого коридора, та, чье лицо скрывала черная, почти непрозрачная вуаль, та, что носила одеяния глубокого синего  цвета, чьи руки, шея и одежда не были украшены ни единым камнем, разве что только маленький кулончик поблескивал на тонкой золотой цепочке на шее дамы, так вот, она подошла к комендантше и обратилась к ней.
- Здравствуй, тетя Тоня!
- Здравствуйте, госпожа!
Дверь в комнатку Дэна была распахнута и он слышал каждое слово, в отличие от женщины в черной вуали, которая телефонный разговор статс-дамы про Федьку и его преступление и освобождение будто бы и не слыхала вовсе. 
- Не кланяйся, не надо! Давай, как прежде, без церемоний.
- Как скажешь, Марта!
При звуках этого имени Дэна как током ударило! Перед его мысленным взором вмиг промелькнули дождливые, тоскливые дни и ночи, кот Васька и девушка, чьей красоте могла бы позавидовать не одна царица, та девушка, что снилась ему каждую ночь, что звала его к себе, шептала жаркие, глупые, но такие прекрасные слова любви, восторга и забвения в страсти!
Он медленно, боясь поверить себе, вышел из комнаты на свет. Да, без сомнения - это была она. Никакие вуали, никакие ухищрения не смогли бы спрятать от него те мельчайшие детали, которые влюбленный мужчина хранит в своей памяти, хранит прочно и навечно.  И вот уже хотел он подойти, коснуться ее руки, сказать ... но тут зеркало возникло перед ним на противоположной стене. Там, в ледяном отражении, увидел он седого, весьма уже пожилого мужчину с усталым, тускловатым блеском глаз, с морщинами на лице, сутулой спиной -  и горькое сожаление невосполнимой потери наполнило его. Он повернулся и только собрался уйти к себе, закрыться и выть от тоски и горя, как та, которую назвали Мартой, внезапно окликнула его.
- Минутку! Вы, мужчина! Подойдите, пожалуйста!
Дэн повиновался. А что оставалось? Пятеро здоровенных офицеров при оружии не позволяли даже думать об ослушании.
- Вы кто? - спросила Марта. Голос ее был спокоен и холоден.
- Я - дворник при королевской канцелярии, - ответил Дэн.
-  А имя, имя у Вас есть?
- У меня нет имени, - Дэн нарочно говорил тихо, стараясь придать своему голосу хрипотцу и дрожание.
- Да? Странно. Тетя Тоня, - обратилась она к стоящей рядом женщине, напряженно и несколько иронично наблюдавшей за их диалогом, - ты знаешь - мой истопник пропал.
- Видимо, - подумал Дэн, -  она не слышала об убийстве и освобождении убийцы.
-  Пойдете ко мне в истопники? И дворники? Обещаю хорошую зарплату и приличное жилье.
- Как будет угодно госпоже, - еще больше ссутулился Дэн.
- Гос... прости - Марта, - вмешалась тетя Тоня, -  только он все время в доме и городе сидеть не может. Если можно - отпускай его два раза в неделю в лес. Его оттуда взяли, там, похоже, ему лучше всего.
- Договорились. Так придете?
 - Да, госпожа, - еще больше ссутулился Дэн, стараясь спрятать лицо в тени, - как прикажете, госпожа...
... И перешел в дом Марты. Или госпожи Марты, называйте, как хотите. Домом, по правде сказать, все это можно было назвать с большой натяжкой, поскольку это было, пожалуй, поместье, в котором находилось множество строений, а именно: господский дом в один этаж, развернувший по сторонам два огромных крыла, встречавший гостей греческою колоннадою и статуями римских богов, богинь и героев, трехэтажный флигель для прислуги, несколько гектаров леса, наполненного всяческой живностью, в том числе стадом оленей голов на двадцать. Там были: ферма на три периода, конюшня, спортивный комплекс в котором было все, что пожелает душа ... короче, это были владения помещика далеко не маленькой руки.
И вот, во флигеле, заняв целых две пустующие комнаты, и стал проживать Дэн Карпов, перейдя на должность управляющего поместьем, в том числе истопника, а лучше сказать - слесаря, попутно исполняя также обязанности лесничего. Это произошло как бы само собой  и не доставило ему никаких особых хлопот. Что удивительно - все животные, в том числе собаки, кошки, птицы, олени как один признали в нем хозяина, не боялись ни капельки  и слушались беспрекословно так, будто понимали обращенную к ним человеческую речь. А примерно раз, или два в неделю Марта посылала за ним горничную часов этак в десять вечера, которая и приводила Дэна в покои госпожи, откуда тот, измотанный совершенно, выходил в пять - пол -шестого утра...
...Марты не было уже три дня и Дэн забеспокоился, раздумывая, имеет ли он право навести справки о госпоже, когда в среду,  в полдень, был внезапно вызван в посольство небольшой африканской республики письмом с нарочным -  черненьким мальчишкой лет пятнадцати, сопровождаемым тремя здоровенными мужиками того же цвета кожи, настроенными весьма воинственно. В письме говорилось, что король Вольдемар шестой приглашает его на завтра к себе в два часа пополудни, на аудиенцию,  просит данное приглашение держать в тайне и дать ответ с нарочным немедленно. Дэн, почему-то нимало не удивившись, тут же ответил согласием. Затем обсудили моменты, касающиеся одежды, приличествующей данному случаю, тонкостей разговора с королем и традиций дипломатии данной страны, после чего посыльный со своими сопровождающими отбыли восвояси. 
 Назавтра тот же мальчик - посыльный, с теми же людьми, прибыл к Дэну за час до указанного срока с огромным свертком, помог ему облачиться в парадный костюм, очень напоминающий мундир, после чего, сев на заднее сиденье очень дорогого транспортного средства, Дэн отправился на встречу с королем - отцом Марты, зайдя примерно минут через пять в совершенно пустой зал...
... - Никаких церемоний, принц, - оборвал его король, - меня зовут Владимир, официально - Вольдемар шестой, я твой дядя, мы с твоим отцом - Эндимионом, (я его все Димкой звал) с малолетства названные братья, из одной миски щи хлебали во время разрухи, вот и ты меня так зови. Без свидетелей, конечно, - усмехнулся король в бороду.
- Тогда и Вы не зовите меня принцем, пожалуйста! Я дворник, в лучшем случае - управляющий.
- Хорошо, хотя речь не об этом. - Король обнял Дэна за плечи и повлек в дальние комнаты, похожие на опочивальню. Там он сдвинул какую-то плитку в полу, после чего открылся потайной лаз в подпол, куда они оба и вошли, после чего король закрыл люк. Комната, где они оказались, была маленькой, но на удивление уютной и теплой. Кровать, столик и умывальник - вот и все, что составляло ее убранство. Два стула стояли возле столика, на один сел король, на другой жестом пригласил сесть Дэна.
-Здесь, как я думаю, - тихо проговорил Владимир, - нас не подслушают. То, что я скажу, слишком личное и важное именно для меня. Так вот, без предисловий - моя дочь - Марта - больна. Болезнь никому неизвестна. - на скулах короля вздулись желваки, глаза потемнели.  - Неизлечимо, говорят врачи. И скоротечно. Я испробовал все - но без толку. Я вызывал лучших специалистов, я обращался во все университеты мира, но там могут лишь продлить жизнь моей дочери. Ненамного продлить - на год - два. И то, если повезет. Я обращался даже к колдунам и шаманам - король горько усмехнулся - бесполезно. И тогда я услышал про тебя. Ты, вроде, выжил в какой-то войне?
- Я не помню, дядя. Ничего не помню. Отрывки какие-то.
- А мне Антонина кое-что про тебя рассказала. По секрету. И просила пока даже тебе не говорить. Я дал свое королевское слово, и не нарушу его. Но вот то, что тебя касается - я скажу. Ты, по словам этой Тони-Антонины ( а я за много лет знакомства ей верю) лучше всего подходишь для этой роли. Она обязалась рассказать тебе, как излечить мою дочь. - Судорога прошла по лицу короля.
- А если это не поможет?
- Что ж, тогда я хотя бы буду знать, что сделал для моей дочери все, что было в моих силах. Что скажешь?
- Что сказать -  я согласен.
После этих слов король встал, открыл люк в потолке и вместе с Дэном вышел из тайной комнатки...

                страница ...
... и вышел на станцию, которой не было ни на одной карте города Двести. Чистый вестибюль, ровно горящий дневной свет, свежий воздух говорили о том, что это вполне себе рабочая станция, только неизвестная.
- Мурзик! - непонятно откуда появившийся Васька уже довольно терся своим черным боком о его правую ногу, - зови поезд.
- То есть как это - зови? - удивился Дэн. Он знал, что можно ждать поезд, можно опаздывать на поезд, но звать?
- И как это - позвать? -  спросил он у Васьки.
 - А вон там - видишь? - две кнопочки. Ты на зеленую и нажми. 
И действительно - примерно посредине перрона стоял столбик, а к нему была прикреплена коробочка с двумя кнопками: красной и зеленой. Дэн подошел, некоторое время постоял в сомнении, а потом нажал на зеленую кнопку. Немедленно вслед за этим из тоннеля потянуло ветерком, который все усиливался, а вслед за ветерком послышался звук приближающегося поезда и вот -  блестя никелем и хромом - поезд подкатил к платформе. Долго разглядывать не пришлось, однако после Дэн вспомнил, что вагоны  не привычного светло-синего оттенка, а белые, абсолютно белые, причем по бокам у них нарисованы большие красные кресты. Всего вагонов было три. Из переднего вышел высокий мужчина в белом халате, быстро подошел к Дэну, молча пожал ему руку, погладил кота и жестом пригласил их зайти внутрь. И кот, и Дэн повиновались беспрекословно. Двери закрылись и поезд помчался в темноту тоннеля.
Человек в белом халате жестом пригласил Дэна сесть за стоявший в вагоне столик и спросил, перекрывая шум метро:
- Меня зовут Ник-й, Ник-ич. я - врач. Итак, на что жалуетесь? Хотя - нет. Сейчас мы приедем в одно место... - он взял телефон и сказал в трубку:
- Володя! Ко мне в дом, пожалуйста.
 Поезд тут же стал сбавлять ход, выехал на воздух и остановился. Женский голос объявил:
- Дом врача.
- Прошу, - пригласил Н.Н.
- Они вышли из вагона и по асфальтированной дорожке прошли к стоящему неподалеку домику. Дэн оглянулся - поезд исчез, как и не было. Дом был двухэтажный,  на втором этаже с отдельным входом были три жилые комнаты, туалет, ванная и кухня. Ход на первый этаж преграждала дверь белого цвета, с нарисованным на ней над все тем же вездесущим красным крестом надписью: "Амбулатория".
  Что-то было извлечено из холодильника, что-то - снято с плиты, горячее и наваристое, как будто дом ждал их прихода, нарезан ломтями белый, ароматный ( по другому не скажешь!) хлеб, коту налили полное блюдце молока и отрезали приличный кусок мяса и в полном молчании приступили к трапезе. Молчание, однако, время от времени прерывалось урчанием Васьки. 
 Поели, отодвинулись от стола, маленькими глотками прихлебывая кофе. Молчание прервал доктор.
- И на что жалуетесь?
- Я? - Поразился Дэн.
- Ну да. - А зачем же было тогда искать меня?
- Ни на что. У меня все в порядке.
- Ой ли? - Позвольте усомниться... дайте-ка. - Доктор подошел к Дэну сзади и, увидев, что тот инстинктивно напрягся, успокаивающе сказал: - Больно не будет, обещаю. И наложил прохладные ладони на виски Дэна.
- Так, понятно: амнезия.
- Чего?
- Потеря памяти. Наведенная. Пока исправить не могу. Да, впрочем, наведение неглубокое, пройдет само. Но я вижу еще и тревогу. За близкого человека.  Женщину. Выкладывайте, пожалуйста.
И тут на столике зазвенел телефон.
- Простите, - сказал Н.Н., - мне нужно на срочный вызов! Кстати - не хотите ли прокатиться? Обещаю - скучно не будет.
- Кот выгнул спину: - Поехали, Мурзик, ну, пожалуйста! Ужасно все это любопытно.
- Хорошо, - ответил Дэн, - поехали.
И тут же за окном, как по мановению волшебной палочки, раздался лязг тормозов. Они вышли. Платформа с надписью: " Дом врача", была в полусотне метров от входной двери и не прошло и десяти минут, как вся компания, удобно устроившись в мягких креслах, катила в неизвестном направлении. А в совершенно пустом вагоне сидела женщина лет примерно восьмидесяти, ворча и кряхтя по стариковскому обычаю:
- Молодежь! - Послышалось с ее сиденья, - напялят черти что, ржут как ненормальные, ведут себя... ох, моя бы воля! Всех бы расстреляла к чертовой матери.
Мгновенно погас свет, затем вспыхнул вновь и Дэн увидел себя сидящем в железном вагоне. Кругом были развешаны плакаты: (революции и гражданской войны) и, главное, вся их компания изменилась до неузнаваемости: на каждом была кожанка, хромовые сапоги и буденовка. На правом рукаве - красная ленточка.  Крест-накрест - кожаные ремни от кобуры, на правом бедре - здоровенный " Маузер".
- Восемнадцатый год, - звенящим мужским голосом проговорил динамик.  - Поле боя.
Вышли. Бабки и след простыл.
- Где же старуха? - промурлыкал вездесущий кот.
- А вот она, - указал рукою в кожаной перчатке Доктор.
Огромное поле раскинулось до самого горизонта, а на краю этого поля сидела бабка в пулеметном гнезде. Слышно было, как она говорит, вернее - орет как ненормальная:
- Ну, идите, идите, голубчики, я вас, родимые, встречу. Останетесь довольны!
 А навстречу бабке шел строй людей. Неровными колоннами приближались к ней люди, каждый не старше 18 лет. Девчонки - размалеванные, в коротеньких юбках, так что видны были белые трусики, кое-кто - в немыслимых татуировках, мальчишки - тоже частично с татуировками, частично - крашенные, одетые крикливо и безвкусно, пестрой толпой шли к этой самой бабке. Звучала музыка, слов было не разобрать, кое-что было на русском, на английском, немецком и черт те его знает каком еще языке и все это смешалось в какофонии звуков, дикой смеси запахов, пестроте нарядов и тату. Шли нагло, не стесняясь ни своего внешнего вида, ни внешнего вида товарищей. Кое-кто курил, просыпая пепел на встречающиеся то тут, то там бороды, или небритые подбородки, лифчики дерзко и нагло почти не прикрывали где - полных, где - тощих грудей, выставленных напоказ... и бабка не выдержала. С криком: - Бей гадов, - она нажала на гашетку. Они падали под свинцовым градом, как подкошенные, кто - молча, кто - с последним криком... наконец, все стихло. Бабка выползла из своего гнезда, оставив без присмотра еще дымящийся пулемет. Она шла к убитым, бормоча под нос:
- Ну что - получили, хе-хе, получили, голубчики! Будете знать, как... - и вдруг, разглядев первого мертвеца, взвыла:
- Вовик, внучек, как же так! Это я, выходит, своими руками?  - Она сделала еще шаг- и там тоже лежал ее Вовик, и далее .... все поле было усыпано телами, и все они были одним и тем же человеком - ее Вовиком. Бабка взвыла в последний раз и рухнула без чувств... на диван метро.
- Ну, посмотрим! - к бабке уже шел Доктор, одетый, как и раньше, в белый халат. Он положил ладонь бабке на лоб.
- Нет, ничего, еще можно все исправить. Володя! - позвал он кого-то.
- Да, Н.Н.! - раздался голос в динамике. 
- Отвези женщину в госпиталь. Эдик пусть присмотрит за ней, а я скоро буду.
- Хорошо, Н.Н.!
 И тут же поезд начал делиться, образовав два состава, и один из них поехал куда-то влево, а состав с Дэном и товарищами помчался прямо...
... И пока мчался поезд, Дэн погрузился в воспоминания. Вот - он вновь тащится по грязной дороге под проливным дождем, с трудом выдирая ноги из разбухшей глины. Но -  странное дело! - дождь, такой назойливый ранее, сейчас никак не раздражает и не мешает ему, наоборот - есть в этой льющейся сверху воде что-то доброе, прекрасное и родное. Дождевая вода смывает всю горечь, что так долго копилась в его сердце и привносит чистоту, чувство покоя - даже радость какую-то. Однако, этого никак нельзя сказать о Марте. Ей, похоже, этот дождь осточертел до крайности. Она ежится, без толку кутается в насквозь промокшие одежды, шмыгает носом, кашляет и при разговоре скрипит, как несмазанная телега. Но вот - впереди показалось какое-то строение. Трудно сказать - то ли это был в прошлом склад, то ли амбар, но крыша еще в приличном состоянии, кругом навалено хорошее, чистое сено, а в дальней стене от двери виднеется печь, типа голландки, украшенная плиткой с изразцами, рядом, в большом железном ящике -  дрова, уже наколотые, тут есть и сухая бумага, и щепа. Марта села на ближайшую скамейку - отдышаться, а Дэн подошел к камину, сложил костерком тонкие поленья, подложив под них щепки и бумагу, приоткрыл вьюшку. И тут до него дошло, что развести костер нечем - ведь спичек, у них не было, да и вряд ли они сохранились бы под таким дождем. Он тупо уставился на печку, когда чья-то теплая рука тихонько толкнула его в плечо, как бы предлагая отодвинуться. Он отошел в сторону и увидел, как  Искра подошла к печи, протянула руку и щелкнула пальцами. Тотчас из ее ладони вырвалась струйка огня и дрова вмиг загорелись. Осталось только подложить более толстые поленья, что Дэн и сделал. Через минуту в печке уже гудел огонь и Дэн огляделся в поисках котелка. Он был тут же, на столе, похожим на кухонный. Дочиста отдраенные стенки его ждали, казалось, только воды и огня  и Дэн взялся за ручку, намереваясь набрать дождевой воды на улице. Однако Капелька подбежала к нему, схватила за руку и заглянула в котел. Тут же на дне его образовалась лужица, которая увеличивалась, ее становилась все больше, больше, но тут Капелька пролепетала:
- Все-все. Больше не надо.
Дэн перетащил котел к печке и водрузил его над огнем.
Тем временем, заметно повеселевшая и почти обсохнувшая Марта порылась в шкафчиках и нашла кучу продуктов, свежих, как будто специально ждавших их прихода и принялась что-то резать, толочь и шинковать на кухонном столе, время от времени подбрасывая ингредиенты в котел. Кухаркой она была отменной, так что ели все, с аппетитом ели, даже где-то в шкафчиках отыскалось вино, всем досталось по глоточку, поскольку бутылка была початой. И тут вдруг ударил ветер, распахнул окно и Дэн с Мартой вздрогнули от пронизывающего холода. Дэн побежал закрывать, но было поздно: Марта окончательно переохладилась, к вечеру поднялся жар и часам к девяти вечера девушка слегла с высоченной температурой, кашлем и бредом.
- Мууурзик! Смотри сюда! - промурлыкал кто-то рядом. Дэн огляделся. - Вот чудик! Ты вниз смотррри! Вниз!
Дэн опустил глаза и увидел сидящего около самых ног Ваську. Черный кот довольно облизывался.
- Ах, так ты еще и говорящий! Баюн, значит?
- Обижаешь, Мурзик, обижаешь! А еще взрослый кот! Мы - мирные коты ... почти. Ну, оборотни - это мурк! А чтоб там колдовство, или порча - это наш клан ни-ни! Мрряу! - с отвращением произнес кот. - Ты мне лучше вот что мявкни: ты долго еще собрался углы метить?
- Чего? - от возмущения у Дэна сел голос.
- Я вижу, вижу. Ты все ходишь, вздыхаешь, сидишь, только глаза горят. Долго собрался кота мартовского изображать?
- Я тебя не понимаю!
- Ладно. Мяукнем понятнее: тебе черная кошечка нравится?
- Это кто - Марта, что ли?
- Мряяя. Или масть не по тебе? А вот у меня этих черных девчонок было... - кот закатил глаза - много, значит. И от белых или рыжих кошек, доложу я тебе - никакого отличия. А в темноте, знаешь - все кошки серы. Да и она, похоже, перед тобой спинку гнет. Ты, это, Мурзик, ты не теряйся! А то к другому коту переметнется! Кошки, они, понимаешь - такие. - И пошел, величаво задрав хвост.
А Марте становилось все хуже, и не помогали ни укутывания согретыми искрой полотенцами, ни холодные компрессы от Капельки на лоб и грудь. А кот - он снова тут как тут.
- Я тебе дело муркаю! Ты ее к себе положи, согрей, пррижмиу! Вот и ладно будет. Кошечкам - ведь им что надо? Им тепло сердца надо. И не тяни, Мурзик, не тяни!
Пришлось послушаться мудрого Ваську. Дэн кое-как раздел Марту, освободив ее от не вполне просохшей одежды, взял на руки и понес к себе в постель, дивясь, какая она легкая. И это при росте метр семьдесят восемь! Он уложил ее на подушку, сам лег рядом. Потом осторожно, затаив дыхание, прижал пылающее тело девушки к себе. Вдруг показалось, что жар, что был в теле Марты, стал переходить к нему, причем, без всякого вреда для Дэна.  И действительно - тело Марты становилось все прохладнее, жар утих, дыхание стало ровным - девушка спала! Было понятно, что простуда отступила и дальше можно применять народные чаи и отвары, закрепляя полное выздоровление. На часах было уже около трех ночи, когда Дэн попытался встать, чтобы перейти на другую койку, когда руки девушки вцепились в него с необыкновенной для такого нежного существа силой и притянули к себе. У Дэна перехватило дыхание, жаркая, нестерпимая волна поднималась откуда-то снизу, из глубин живота, в голове застучало как молотом, возбуждение достигло своего предела! А Марта как будто только этого и ждала! Она легко перевернулась на спину так, что Дэн оказался сверху и почти заставила его войти в нее. Потом... Дэн помнил плохо, что было потом! Два голоса кричали от невыносимого счастья, два тела слились в одно! Утром ее головка лежала на его плече - Марта спала, посапывая, как ребенок, доверчиво и нежно прижавшись к нему всем телом. А Васька - негодяй прошел рядом, совсем близко и мурлыкнул: - Вроде и не март, а вы орете, как бешенные коты. Хотя... лучше уж так, чем по разным углам. - И совсем тихо: - Дэн, ты девушку вылечил, да? Мряау! Над этим стоит задуматься!
 - Да, над этим стоило задуматься, - очнулся Дэн, увидев себя вновь летящим по черному тоннелю вместе с поездом метро.
 ... А в вагон в это самое время втащила свое жирное тело Люська Смирниткина, щедро распространяя вокруг себя неподражаемые ароматы перегара, жвачки, немытого тела и нестиранных трусов. Дэн невольно отступил на несколько шагов, а Н.Н. - хоть бы что! - сидел и с улыбкой разглядывал Люську с таким неподдельным детским любопытством, как будто в вагон вошла как минимум английская королева. Люська плюхнулась на диван и стала в свою очередь разглядывать окружающих. А по радио зазвучала "Девушка" Битлов. В насмешку, что ли? Потом музыка прервалась и нежный женский голос четко, медленно,  с расстановкой, произнес:
- Остановка "Патанатомия", - и поезд сбавил ход, и остановился.
 Пожилой доктор,  стоя перед мертвым телом, снимая прозекторские перчатки, что-то говорил троим, стоявшим поблизости. Н.Н. встал, взял Люську под локоть и повел к выходу. Дэн пошел за ними на некотором отдалении. Вонь доставала до печенок! Вот что говорил прозектор троим, стоявшим рядом с телом: двум женщинам, примерно тридцати пяти и двадцати лет,  и мужчине, в которых, по сходству лиц  можно было признать отца и его дочерей.
- Вышла утром из дома, где-то раздобыла стакан водки - но что ей стакан, при таком-то весе! Потом в подворотне за, как говорится, натуру, удалось разжиться двумя кружками пива, и когда первую она выпила, один из мужиков сказал:
- Люська, ну что тебе эта кружка? Тебе, такой большой (мужик, на самом-то деле сказал -"жирной" ) этого тоже не хватит. А ты возьми сухого дихлофосу, не больше трех гранулок, да поверх пены и положи. Башку снесет - гарантирую!
- Но что нам три гранулки? - гулять, так гулять! - она чайную ложку туда и бухнула. Итог - мучительная смерть. Так будете труп забирать? Трое стояли в задумчивости.
- Сдохла, сука! - сквозь зубы процедила  старшая.  - Наконец-то!
- Ох, мама! Что ты наделала? - Проговорила младшая,  - хотя, надо признать, в ее голосе, кроме явного облегчения, даже малейших признаков горя не обнаруживалось.
Мужчина долго стоял в явной задумчивости, а потом лицо его просветлело. Казалось, тяжеленный камень упал с его плеч.
- Вот я и свободен! - Тихо, но отчетливо произнес он. - Ну что, девчонки, это надо отметить. - И, подойдя к доктору, сунул ему что-то в руку и стал шептать на ухо. Слышалось только: - где-нибудь прикопайте... еще доплачу ... Вы нас не видели, - подхватил под руки обеих дочерей и они, весело болтая, выпорхнули из морга. Люська, наблюдающая эту странную картину, робко подошла поближе, глянула в лицо трупу и отшатнулась.
- Это я? - спросила она у Н.Н. - Тот утвердительно кивнул.- - Когда?
- Вчера.
Люська пробормотала: - Как же так? Светка, Танька? И Андрюша? Ведь пятнадцать лет... - потом вздохнула и потеряла сознание на полу вагона метро.
- Володя, будь добр - эту тоже доктору Булкину доставь.
- Да, Н.Н. - Вновь поезд разделился и Люська исчезла в черном жерле туннеля.
  А поезд набирал ход, скорость, и без того приличная, уже достигла сверхзвуковой, поезд летел, стука колес не было слышно совершенно, ветер гудел в окнах, стекла стали черными, чтобы не вызывать у пассажиров морской болезни, а потом, судя по мониторам, они вырвались на  улицы города. Вернее - поезд летел над улицами. Прохожие поднимали головы, были слышны восхищенные возгласы, кто-то махал рукой, дети кричали от восторга, какой-то молодой папа говорил сыну:
- Мы сделали. На нашем заводе. Вот только название еще не придумали.
Поезд сбавил ход и Дэн с Мартой вышли из вагона.
Голос сзади произнес: -  Остановка: фашизм. Соблюдайте осторожность.
И немедленно сзади выросли два человека в серых костюмах, недвусмысленно оттопыривающихся по бокам от наличия оружия. Перед ними возник вход в магазин, на двери которого, помимо вывески " Литература",  висела табличка: "Жидам, неграм и собакам вход воспрещен". И, тем не менее, они вошли. Тут же раздался голос:
 - Читать не умеете? Пошла вон, мразь черномазая! А ты, носатый, - хозяин явно обращался к НН, - ты, как я вижу - из жидов? Покиньте магазин, пока я... - но сразу же после этих слов по знаку доктора секьюрити медленно и уверенно пошли навстречу обладателю голоса, доставая оружие. Тон продавца сменился мгновенно: 
- А, черт с вами, глядите, коли есть охота. Только вам не понравится, предупреждаю. - И пошел к стойке. Народу не было почти совсем, так что разглядывать книги можно было долго и не спеша. "Майн кампф". "Черные и евреи - недочеловеки". "Кто подлежит тотальному уничтожению?". "Генетические и антропологические доказательства вырожденных рас" - и все в том же духе. Лицо НН побелело. Он резко повернулся и пошел, таща за собой Марту. Та, в полубессознательном состоянии, покорно волочилась следом.
И тогда вновь раздался голос бортпроводницы:- Берлин.  тысяча девятьсот сорок второй. 
 Потухли огни, на краткое мгновение ничего нельзя было увидеть, потом свет зажегся вновь, а магазин вдруг наполнился народом. Люди, преимущественно женщины, ходили вдоль полок, рассматривая книги с явным любопытством, на руках у всех были кроваво-красные повязки со свастикой внутри белого круга,  все говорили по-немецки. Вдруг головы как по команде повернулись в сторону продавца. И было на что посмотреть - мужчина изменился до неузнаваемости: черные кучерявые волосы, горбатый нос, слегка сутулые плечи, коричневая кацавейка...
- Юде! - раздались женские голоса, - юде!  Эршиссен!
Трое из них, одетые в форму СС, подскочили к лепечущему от изумления - я свой, я свой! - что возымело совсем противоположный эффект. С криками:
- Юде! Руссишер коммунист! - мужика поволокли к черному входу, живенько завязали глаза и поставили к стенке. Затрещали неведомо откуда взявшиеся автоматы, тело безвольно начало оседать на асфальт, когда за его спиной возник проем двери в поезд метро. И тогда последним выстрелом безвольное тело швырнуло в вагон на пол вагона.
НН, брезгливо обойдя труп, вновь принявший свой прежний облик, произнес:
- Володя! Будь  добр. - И поезд вновь разделился. А НН прищелкнул пальцами. В проеме поезда вдруг возникли мальчики в одежде стюардов, ловко сервируя столик, взявшийся ниоткуда. На столике появились: бутылка водки, стаканы, графинчик с водой и тарелки с разнообразной закуской. НН молча налил себе и гостям на два пальца водки и, не чокаясь, выпил. Дэн последовал его примеру и в полном молчании все приступили к трапезе. 
 А потом мигнул свет и Дэн увидел себя стоящим на перроне метро с надписью " Госпиталь".  Доктор в белом халате уже стоял в двери и жестом руки подзывал его к себе.
- Так зачем, собственно, Вы меня искали?
- Принцесса Марта больна. Никто не может определить - почему. На Вас одна надежда.
- Марта? - переспросил доктор, - а, наша темнокожая красавица? Вы, Дэн, везунчик, должен сказать! Хотя, если посмотреть...  - он задумался .
- Хорош везунчик! Она - госпожа, а я - в лучшем случае - управляющий.
- Не скажите, не скажите, - доктор внимательно поглядел на Дэна. - Были, знаете ли, в истории всякие случаи, были... И вверх кидало, и вниз. А что? Запросто! Судьба такая штука. - помолчали, - Но - к делу! О грустном.
 Ваша госпожа, как вы ее называете, больна. Вы. наверное, знаете, - он запнулся, - хотя, откуда ... Так вот - я могу лечить почти все болезни, кроме некоторых. Полностью безнадежных. Я таких пациентов называю - "приговоренные". Они отправляются к Эдуарду. А дальше - как получится. Но сейчас речь не об этом. Я попытался вылечить Марту, и не только не добился сколько-нибудь обнадеживающего результата классическими методами, но даже и с помощью моего дара. Причем, если в остальных случаях злотворная аура болезни действует и на меня тоже, то в нашем случае я не почувствовал вообще никакого сколько-нибудь  неприятного ощущения. Скорей - наоборот. Но опять же скажу: это в данном случае к делу не относится. Повел к Эдику. Так он и браться не стал.
- Чего это, - говорит, - Вы, доктор, мне живого человека подсовываете. 
- После, при более тщательном расспросе,  Марта поведала нам, что она живет с Вами половой жизнью. Стали проверять по этой линии. Месячные не прекратились, но это в некоторых случаях бывает, правда - редко, но бывает.  Взяли тесты на беременность по самым современным методикам, УЗИ - ТРУЗИ, все прочее. Не беременна! Сто процентов! А девушка меняется. На глазах. А теперь - поехали. И крикнул: - Володя!
И не прошло и трех минут, как к перрону подкатила, сверкая сталью и никелем, "Белая чайка". Дверь отворилась и наши герои вошли вовнутрь. 
... Поезд полетел, потом скорость его стала заметно падать и Дэн увидел себя сидящим в карете, за окнами которой неспешно ползли какие-то перелески, по дороге им встречались люди совершенно разных рангов и сословий, но все они почтительно отходили на обочину, прикладывали руку к сердцу, а иные становились на одно колено и все кланялись. Потом дорога превратилась в небольшую дорожку, пришлось выйти и пройти остаток пути пешком. Неподалеку, на опушке, показался домик, из него вышел человек, одетый в плащ, несмотря на жару, капюшон был накинут на голову. Внезапно Дэн с удивлением обнаружил, что из-за плеча этого человека выглядывает девушка - Марта. Она, к удивлению Дэна, не пошла ему навстречу, а попятилась, побежала назад и скрылась в домике. Человек в плаще и капюшоне подошел к Дэну, протянул руку, представился: - Яков. Пройдемте со мной. И ты, Коля, тоже. Кстати, Эдуард-то где?
- Полно дел, - коротко обрубил НН.
- Твоих, надо полагать? Все спасаешь?
- Работа такая, - насупившись, пробурчал Доктор.
- Работа, ага! А спать - когда? А Катя?
- Катя... У нас все в порядке. Не переживай!
- Тааак, опять же за счет сна?
НН только пожал плечами.
- Смотри, донесу королеве, будешь ты под домашним арестом волей - неволей спать. Попомни мои слова. Нам сумасшедший доктор, да еще с такими способностями...
- Ладно, не бубни, исправлюсь.
- Смотри же у меня! - Несмотря на всю суровость тона, было видно, что Яков ценит и любит своего товарища.   Тем временем они подошли к домику провидца, зашли внутрь.
Яков пододвинул стул к Дэну, поглядел ему в глаза и произнес:
- Она не больна.
- И что же с ней?
- Не имею ни малейшего понятия. Есть, конечно, догадки, но и только. Кстати, где она? Марта!- Но не было ему ответа, поскольку женщина давным-давно выскользнула из Яшкиной хижины и исчезла в неизвестном направлении.
- Так я и думал. Похоже, что нас ожидают трудные дни. Очень трудные. - И больше не сказал ни слова. 
- Тогда так, - Эдуард привстал с места, - пора звать дракона!
- Чего его звать-то? Вон - сидит перед нами - живехонек, здоровехонек. Хотя, судя по идиотскому выражению лица - знать ничего не знает. НН! Ты восстановил бы ему память, а? Дэн! - Не против!
- А я... что я? Вроде нет, - запинаясь, произнес Дэн
- Славно! - сказал НН, - сиди прямо, закрой глаза, - и прикоснулся к голове Дэна.
... Он вспомнил. очень четко вспомнил, как Марта, видимо, как он тогда думал, ради шутки,  залезла в этот стеклянный ящик. А ему дала инструкции, как управлять прибором. Он на все кнопки и нажал. О чем и сказал НН, когда смог открыть глаза. Старуха, появившаяся неизвестно откуда, вдруг вскинула голову и произнесла.
- Теперь понятно, что произошло.
- Ну да,  - сказал НН, - трансформация. - И после короткой паузы, - но не совсем.
- Не совсем? Трансформация? Что, черт возьми, здесь происходит? - взревел Дэн.
- Не происходит - произошло, - коротко ответила тетя Тоня. - Короче, похоже, пора ставить точки над И. Жди ночи, тебе многое станет ясно. Не все, но многое.
... Буря ли поднимается над Городом Двести? Молнии ли бьют окрест? Ревет ли ураган? И что делают в полночь в такую погоду двое на стадионе? Не сомнет ли их ураган, не испепелят ли молнии? Нет, нисколько не трогает мужчину и женщину ни дождь, ни молнии, ни ветер. Подняты их лица, в небо смотрят они. А в небе - черные тучи. А в небе - крылья, а в небе - рев сотен глоток. Пламя извергают они, молнии бьют от их крыльев - драконы летят за облаками!  Вот сейчас падут они на город и щепки не оставят под собой. Пепел, один пепел останется от некогда славного русского града! Но миг - и на стадионе не драконы - люди - человек двадцать, мужчины и женщины, есть среди них и молодые люди, есть и пожилые, есть и старики.  А Дэн и Антонина Петровна стоят среди них и лишь только у Дэна чуть дрожат пальцы. Тетя Тоня же, напротив, выглядит спокойной, строгой и очень сосредоточенной.
- Огонь, Вода, где же вы? К нам, к нам, сюда! - голос самого старшего был строг и слегка напряжен. Откуда-то из темноты выступили две женские фигуры и лицо Дэна непроизвольно осветила улыбка: это были принцессы воды и огня: Искра и Капля. Они же, напротив, были необычайно серьезны, их шаг был размерен, как будто на учениях. Подойдя к Дэну с двух сторон обе девушки замерли в напряженном ожидании.
- Возьми их за руки, принц! - повелел тот же голос. Дэн повиновался...
... Тут лучше описывать происходящее с точки зрения нашей Антонины Петровны, поскольку Дэн об этом происшествии рассказывал после сбивчиво и бестолково.
 Стадион вмиг заволокло туманом, сквозь который были видны только вспышки сине-зеленого цвета. Затем туман рассеялся и на небо выползла полная, огромная, как никогда, луна. Тоня вышла на середину площади и отшатнулась непроизвольно: перед нею возвышалась черная гора. Великий дракон предстал перед нею. Высокая, по человеческим меркам, женщина едва доставала чудовищу до середины передней лапы, желтые, змеиные глаза глядели спокойно и бесстрастно. Все тело дракона покрывала черная чешуя. Лунный свет падал на нее и от этого она начинала мерцать и гореть сине-зеленым светом. Свет ночного светила бежал по телу дракона, складываясь в причудливые узоры, струился, тек между пластин и окутывал всего великого змея дрожащим туманом; крылья, опушенные этим светом, казались еще больше. Вот он поднял голову к небу и чудовищный рев вырвался из глотки дракона, а вместе с этим ревом и голубовато-зеленое пламя взвилось к небу.
- Так-так, - раздался спокойный голос из восточной части стадиона, - случилось, значит. Не рановато, а?
Тоня, резко обернувшись, увидела фигуру в светлых одеждах, неспешно приближавшуюся к ним. Дракон тоже увидел этого человека и склонил голову, приветствуя гостя.
- Хе-хе! Вежлив! Это хорошо. А вот не рано ли, а? Слабоват дракончик-то! Или в самый раз?
- Пора, Ваша светлость. Ждать больше нельзя. Предатель ...
- Да знаю я! .. - перебил женщину тот, кого назвали светлостью... - и все равно -  не рановато ли? - Незнакомец говорил скорее сам с собою, чем с окружающими, а потом замолк.
- Хорошо же, проверим! Давно, правда, это было, давненько, и противник, сказать честно, был страшнее, гораздо, гораздо страшнее... Впрочем, ладно! Дэн! - обратился он к дракону, - выходи на бой! Бейся изо все сил, а я погляжу, на что ты годен.
Его фигура вдруг озарилась ослепительным светом, заставившим всех на мгновение зажмуриться, а когда глаза окружающих смогли что-либо разглядеть, стало видно, что перед Дэном стоит фигура в белых одеждах, осененных двенадцатью крылами. Крылья мягко шевелились, теплый ветер шел от этого движения. Самый старший попытался опуститься на колено, но Архангел запретил ему, сказав: - не мне поклоняйтесь, но только Богу. - И повелел всем уйти на безопасное расстояние.
  Первый же удар поверг Дэна на землю так, что содрогнулось все вокруг. Казалось, ему уже не подняться, но страшный взмах крыльев рванул его тело вверх и он на дикой скорости налетел на Ангела, швырнув его оземь. И начался бой! Только руки и лапы, только белые и черные крылья, только свет и призрачный огонь видели все, тел же не было видно, с такой скоростью проходил бой. Казалось, противники разорвут друг друга в клочья, но через минут пять  раздался спокойный голос Ангела:
- Довольно!
И все стихло. И Ангел, и Дэн, тяжело дыша, стояли друг перед другом и обоих был довольно-таки потрепанный вид.
- Хорошо, мой мальчик, очень хорошо. Главное - ты не сдаешься. Крепость духа и вера в себя! Что ж, это стоит уважения. А теперь давай-ка, прими ванну, переоденься, да и я сменю одежонку. И жди гостя.
Неделю подряд Дэн занимался своими обычными делами, включающими уход за всем огромным хозяйством Марты. Он, разумеется, успел съездить в посольство, поговорить в той же тайной комнатке  с Вольдемаром шестым и поведать ему все, что знал сам. Короля, понятное дело, эта новость не обрадовала.
- Хотя, - медленно проговорил он, - слава Богу - не больна. Ты, Дэн, оставь поместье, я туда людей пошлю, пусть копаются. А ты поживи пока в доме, арендованном для моих личных гостей. Антонина присмотрит за тобой. Не пропадай. - И, выйдя на свет, долго глядел вслед уходящей машине, в которой увозили Дэна на новое место жительства.
С этого времени прошло три дня и в воскресенье, пятого апреля две тысячи двадцатого года в дверь постучали. На пороге дома стояла... Марта!
... Я прерываю это повествование для того, чтобы разъяснить, как мне кажется, детали появления гостьи в новом доме Дэна. Думаю, отрывок из записок Сказочника прольет, пусть даже и скудный, свет на происходящее. Вот этот отрывок:
... оставленный в подвале дома Дэна Карпова, стеклянный ящик начал проявлять странную активность. Наблюдая за ним, я мог бы поклясться, что за его полупрозрачной дверцей загорелся маленький огонек. Причем, если присмотреться, то становилось очевидно, что огонек пульсирует. Биения эти, вначале очень частые, примерно до трехсот ударов в минуту, постепенно становились все реже, реже, пока через 9 недель, если считать по лунному календарю, не дошли до 100 - 110 в минуту и остались на этой же частоте около недели. Все мои попытки открыть дверь стеклянного шкафа оказались неудачными, равно как и старания разглядеть что-нибудь происходящее внутри. Дверь не поддавалась, замок заклинило, а переднее, единственное, стекло покрылось изнутри влагой, так что казалось, что там кто-то дышал. Через неделю мне пришлось отлучиться из этого дома, поскольку закончились продукты. Поездка в центр была недолгой, но когда я подошел к дому, то обнаружил, что входная дверь не заперта, а в подвале стоит стеклянный шкаф с открытой дверцей. Кроме того, обнаружилась пропажа некоторых вещей из гардероба госпожи, причем, создалось впечатление, что вор пришел в дом совершенно голый и необутый. После, учитывая некоторые обстоятельства личного характера, я покинул дом Дэна, а стеклянный шкаф передал на хранение Николаю Николаевичу, нашему Целителю...
... Войдя в дом она представилась, сказав, что она не Марта, а только ее копия, дубликат. Каким-то образом, о котором она сама не имеет ни малейшего понятия, новая Марта, которую, кстати, звали Виктория, была скопирована с прежней в виде биологического механизма. Андроида, как сказала гостья.    
 Да, совсем другой была эта новая Марта! И тени прежней веселости не осталось в глазах ее, походка потеряла плавность, зато движения стали четкими, резкими, будто заранее рассчитанными,  голос потерял теплоту  и стал как будто немного выше.
- Ну, понятно, - думал Дэн, - надо думать, такие копирования абсолютной точно не дают. Все-таки - человек невероятно сложен.
Так ведь и в отношении к нему появилась разительная перемена: если раньше Марта, проходя мимо, не могла удержаться, чтобы хоть чуть-чуть не коснуться его то рукой, то плечом, то нынешняя постоянно держала дистанцию и не то что не касалась его, но, похоже, даже как-то избегала. Еще одна деталь: Марта была неплохой кулинаркой. И не более того. Ее стряпню можно было есть, но изысков она готовить не умела. Теперешняя же девушка готовила так, что Дэн стал всерьез опасаться за свою фигуру, о чем он и посетовал Виктории. Тут же диета была изменена на малокалорийную, хотя и не менее вкусную. Разнообразие блюд было потрясающим! Несмотря на кажущееся безразличие, похоже, этой Виктории крайне важно было мнение окружающих, а главным образом его, насчет своей стряпни. Далее: та, которую Дэн в последнее время всегда почтительно звал "госпожа" теперь сама обращалась к нему не иначе, как "хозяин", и как Дэн ни бился - ничего не мог с этим поделать и в конце концов плюнул и перестал обращать на это обращение внимания. ..
 ...Так прошел месяц. Наконец, доведенный до отчаяния бесчисленными попытками сблизиться, Дэн осторожно завел разговор об интимной стороне жизни людей. Нимало не смутясь, новая Марта ответила спокойно и деловито:
- Хозяину нужна женщина? Ему стоит только приказать.
-  А, значит, в твои функции, - Дэн постарался вложить в это слово как можно больше сарказма, - входит и это?
- Да, - равнодушно ответила Виктория, - входит, разумеется. Она присела к нему на кровать и подробно и в деталях перечислила все способы секса и положение женщины относительно мужчины, ввергнув Дэна в чрезвычайное смущение. Он пробубнил что-то насчет "классики", каковая в эту ночь и была ему предоставлена. Признаться честно, никакого особого удовольствия эта близость ему не доставила. Просто создалось впечатление, что он совершил какое-то нужное, даже важное, но абсолютно неинтересное дело.
- Ни себе, ни людям! - пробубнил он в ванной, будучи уверен, что Виктория его не слышит.
- Хозяин остался недоволен мной? - через десять минут услышал он, выходя из ванны. - Плохая поза, неправильные движения?
- Все правильно, все правильно, - пробубнил он, красный как рак от смущения, и попытался проскользнуть мимо девушки. Но она не отставала и, преградив ему путь, повторила свой вопрос. И тогда Дэна прорвало! Он решительно подошел к Виктории, усадил ее напротив себя и стал кричать ей в лицо о чувствах, о любви, о сексе как получении удовольствия, а не скучной обязанности, об оргазме и прочих давно известных всем вещах. И вдруг он с тайным удовольствием увидел смущение на лице андроида. Она замерла и долго сидела молча, и было видно, что внутри нее идет напряженная работа. Затем каким-то тихим голосом она, слегка запинаясь спросила:
- Что я должна делать?
- Должна? - Дэн хмыкнул, - ничего ты не должна. Вопрос - хочешь ли ты этого, или нет? И как сильно, кстати.
- Хозяин желает, чтобы я ушла?
- Да, иди к себе. Пожалуйста. - Дэн растерялся, ему было стыдно за свой минутный порыв и он не хотел, чтобы "эта кукла" видела его растерянность.
Девушка встала и ушла.
- Как-то странно она ходит, - подумал Дэн. - Такое чувство, что сейчас заревет. Чушь!  Роботы плакать не умеют.
Однако,  через минуту-другую он как можно тише подкрался к полуоткрытой двери в комнату Марты и увидел ее сидящей на стуле в какой-то скорченной, жалкой позе, увидел ее руку, держащую платок, увидел слезы, медленно струящиеся по щеке...
Она, конечно же, услышала что он вошел! Но - виданное ли дело! - не обернулась! Тогда он подошел, взял из ее руки платок и стал вытирать слезинки. Одну за другой. И такая жалость охватила его при виде этого существа, что он медленно опустился перед ней на колени, взял ее лицо в свои ладони  и начал шептать горячо, страстно, не замечая, что и сам плачет, плачет как маленький. Он говорил, что она не виновата, что он негодяй, если заставил ее плакать, что он никогда! Вы слышите? - Никогда больше не позволит себе доводить ее до слез, и в конце концов все-таки добился своего: слезы девушки высохли и она вопросительно поглядела на него.
- Начнем сначала, - тихо проговорил Дэн, - итак, попробуем выучить эмоции. - ( Боже, что я несу?- с отчаянием подумал он) - попробуем улыбнуться. - Она изобразила какую-то гримасу - жалкое подобие улыбки, а Дэн, решив закрепить успех, тут же стал хохотать во все горло, рассказывать анекдоты один пошлее другого, но дальше дело не пошло. Хотя, надо признать, где-то в глубине души он был донельзя доволен, что хотя бы слезы ему удалось исторгнуть из глаз... кого? Робота? Человека? В конце - концов на улице стемнело, оба выбились из сил совершенно и уснули, в чем были, на кровати Марты. А поздней ночью Дэн был разбужен прикосновением к плечу чей-то теплой ладони. Он открыл глаза, хотел что-то сказать, но повелительный жест - палец поднесенный к губам - заставил его умолкнуть. Эта же рука взяла его за плечо и чуть ли не насильно вывела на улицу.
  Когда Дэн увидел, кто перед ним, он проснулся окончательно. Тот самый Ангел, что боролся с ним не далее, как месяц назад, стоял напротив и укоризненно качал головой:
 - Ну, Дракон, ты даешь! Девушка старается, из кожи вон лезет, чтобы тебе угодить, и что мы видим? Хамство и еще раз хамство! Она, видишь ли, не совсем Марта, а, может быть, совсем не Марта и требовать от нее вести себя как та, прежняя, глупо и неразумно.  И подло, между прочим. Хотя, я думаю, тебя тоже можно понять... - он помолчал, глядя на Дэна спокойно и несколько даже насмешливо. - Ты, Дэн, все-таки понежнее, что ли, а? Она девушка, скорее даже девочка. Ей сколько - месяц-два? - Дэн удрученно кивнул. - То-то! Иди, ладно уж. А я подумаю. Есть о чем.
Дэн, красный от стыда и злости на себя, поднялся по ступеням, вошел в дом, осторожно затворил дверь, и минуту наблюдал, глядя в окно, как Архангел летит к небу. Потом вошел в комнату Вики, взял ее, как ребенка, на руки и всю ночь ходил по комнате, напевая колыбельные, какие только помнил, тихо и фальшиво, что не мешало девушке нисколько, Она по-детски доверчиво прижалась к груди Дэна и заснула, тихонько посапывая носиком.
Утром началась та же тягомотина, что и вчера. Похоже, к чувствам новой Марты удалось пробиться только один, единственный, раз, и больше ничего подобного не повторилось. Но Дэн взял себе за правило каждый раз, проходя мимо девушки, тихонько и очень нежно коснуться то ее руки, то плеча, что-то сказать, тайком сунуть в кармашек платья конфету, поставить на прикроватную тумбочку сорванные цветы.  Однако, на Викторию, похоже, эти усилия не производили ни малейшего впечатления, в то время как с Дэном начали происходить непонятные и, как он сам думал, тревожные перемены. К прежней Марте у него были, надо признать, самые обычные, хотя и весьма теплые, чувства, но никогда он не скучал по ней, в том числе и  в разлуке, а как к женщине испытывал, как говорят - влечение. Эту же Марту он желал так сильно, как ни одну женщину прежде. Ему хотелось гладить это тело бесконечно, целовать эти губы, глаза и щеки, и глядеть, глядеть, глядеть на нее ежеминутно, ежечасно, ежедневно.  И вот в те минуты, когда страсть особенно сильно бушевала в его теле, он, чтобы не наделать глупостей, сбегал в лес, как можно дальше, в самую чащобу, и там, вместе с Искрой и Каплей, вылетал на огромную поляну, и, взявши их за руки, становился черным драконом и взвивался под облака, изрыгая то огонь, то воду и летал, пока не выбивался из сил окончательно, потом приземлялся и становился человеком уже на земле. Так продолжалось два, или три месяца и однажды дракон взлетел так высоко, что, падая, не смог удержать воздушный поток, завертелся  и, беспомощный, помчался вниз камнем! Падая с небес, Дэн с облегчением подумал, что вот, настал его последний час, час прекращения этих сладких и жестоких мук, не будет больше в нем ни пламени, ни холода, останется его тело здесь навсегда, пока трава и земля не укроют останки Дэна на веки вечные! Тучи закрыли вдруг небо, молнии взорвали просторы Вселенной и великий Ангел в окружении небесного огня спустился с небес и легко, как пушинку, подхватил полумертвого дракона на руки и также легко опустился с ним на землю.
- Ничего, ничего, брат, - прошептал Вестник, - ничего не дается просто так, что поделаешь. Ты закончил свое превращение, Дэн, зло Дракона выжжено из твоего сердца, слабость человеческая более не мучает тебя. Великая любовь - небесный огонь, Великая любовь - небесный дождь навсегда теперь твои. Иди, мой друг, неси любовь и муку людям и пусть твой путь никогда не будет легким, ибо легкие пути ведут вниз. Люди назовут тебя: одни - озарением, другие - вдохновением, третьи - талантом, но только те, кто к великому твоему дару добавят великий труд, смогут подняться до небесных высот. Благословляю тебя!
Он поднял руку и коснулся лба Дэна. Ничего, ничего не изменилось, разве только боль чуть отступила, разве только чуть прибавилось радости...
- А Вика? - только и смог прошептал Дэн.
- Иди к ней, Черный Дракон, иди, коснись ее сердца. И пусть она навечно будет твоей спутницей, твоей надеждой и опорой, вечным счастьем и горем, вечной любовью и страстью, вечным обновлением, вечной весной.
  И тогда из последних своих сил, уже в человеческом облике,  побрел Дэн к дому, где спала его Вика, вошел к ней, спящей и дрожащей, трепетной рукой коснулся ее сердца, коснулся и упал без чувств рядом с ее ложем!..

... утро было как утро, разве только боль во всем теле напоминала о вчерашней ночи. Дэн придирчиво осмотрел себя - ничего особенного: все было, как и раньше. Однако, кровать была не его и одежда на нем была чистая, свежая, новая, да и сам он лежал чисто вымытый и, похоже, растертый какими-то благовониями. Дэн счастливо потянулся, свернулся калачиком и уснул как давно уже не спал - чистым, детским сном без сновидений и казалось ему, что Виктория сидела на краешке его кровати, держала его руку в своей, и глядела, глядела, глядела, и не было в этом взгляде ни прежнего холода, ни прежней отстраненности бездушного механизма. К вечеру, проснувшись, он увидел на столике около кровати еду, которую проглотил жадно, не разбирая вкуса, как выздоравливающий после тяжелой, продолжительной болезни.
- Понравилось? - странно дрожащим  голосом спросила Вика.
- Классно! Никогда ничего не ел ничего вкуснее!
Краска залила ее лицо, на нем явственно проступило смущение. Она быстро встала и ушла на кухню.
- Что теперь не так? - в отчаянии подумал Дэн и пошел вслед за ней.
- Что случилось?
- Не знаю, - голос был тих, в нем явственно сквозило смущение, - сердце как-то... не так ... бьется. Как-то странно. - Она вдруг резко повернулась. - Погуляем?
У Дэна от удивления перехватило горло и он не нашел ничего лучшего, как спросить: - Зачем?
- Хочется. Пойдем?
- Пойдем, - ответил он, а сам подумал: - Желания у робота? Это возможно? Или это программа такая?
Но та, которую он назвал роботом, ничуть на машину не походила. Как, кстати, и на прежнюю Виктория. Глаза горели, странная улыбка была на губах ее, рука подхватила Дэна под локоть, головка прижалась к его груди.
Назавтра на подоконнике стояли ночные фиалки, а Дэн подхватил простуду...

И опять Сказочник.
   Все-таки, невзирая на мои предупреждения, прогулки по ночам сделали свое дело: Дэн заболел. Высокая температура, бред и все такое. Пришлось госпитализировать. Я вызвался посидеть у постели больного, тем более, что был на тот момент единственным близким ему человеком. Короче, сижу, читаю книгу, тусклый ночничок освещает страницы, бездонное черное небо держит огромную полную луну, сияющую каким-то невероятным фосфорическим светом. Окно открыто, соловьи, запах цветов и, конечно, цветущая вишня за окном. И вот, откуда ни возьмись, на подоконник  вспрыгивает кот. Черный такой, здоровенный, глаза горят. И прямиком ко мне. И говорит, но не мне, а кому-то другому:
- Все в порядке, Ваше Сиятельство, это наш Сказочник. Он болтать не будет. Да, Миша?
Я, по правде сказать, растерялся невероятно. И только что и смог, что кивнуть головой.
- Славно, славно! Ну так поди, милый, открой дверь!
Я на ватных ногах встал, подошел к двери и открыл. Дверь распахнулась и на пороге показалась женщина: высокая, на вид лет сорока. Хотя, по правде сказать, сейчас бы я ни за что не определил ее возраста. Она, ни слова не говоря, подошла ко мне и протянула руку, которую я неловко пожал. Легкая гримаска на мгновение исказила ее лицо:
- Давно он, - гостья кивнула на Дэна, - здесь?
- Третьи сутки скоро.
- В сознание приходил?
- Увы!
Она, не говоря больше ни слова, подошла к кровати Дэна и присела на ее краешек.
- Мой мальчик, - прошептала женщина, - мой славный мальчик! Как вырос, правда, Баст?
- Я здесь Васька! Мы ведь все-таки не в Египте, - пробурчал Кот.
- Хорошо, Василий! Не ворчи! Ты лучше скажи - это серьезно?
- Ничего особенного! Истощил свои силы - вот и все! А так - здоровехонек.
- Тогда, - оживилась гостья, - я знаю, что надо делать! Сядь, пожалуйста, в изголовье. А Вы, - он повернула свое лицо ко мне,  - слева, напротив сердца.  Сама же Селена встала справа от кровати, воздела руки к небу и начала напевать. Тягучая, медленная, гипнотическая мелодия завладела мной. Мысли все ушли куда-то и только лежащий на кровати человек имел сейчас значение. Постепенно комнату заволокло сине-зеленым туманом, он становился гуще, гуще, и вдруг мелодия оборвалась, а вместе с ней исчез и туман. Дэн лежал передо мной как ни в чем не бывало, он ровно дышал, розовая кожа и прохладный лоб, а также спокойное поведение говорили, что, похоже, он выздоровел совершенно. А кот и женщина исчезли, пропали, будто и не было. Так наступило утро нового дня.
... Да, болезнь продлилась недолго. Драконы, знаете ли, крепкий народ.
А на столе каждый день появлялись все новые блюда. Впрочем, через весьма короткое время Виктория до тонкости знала все предпочтения Дэна в еде, и, тем не менее, радовалась как дитя, когда он буквально проглатывал все ее кулинарные изыски, не переставая мычать с набитым ртом: "Классно, кайф, ваще", и, похоже, лучшей похвалы для нее не существовало. Они привыкли лежать в одной постели, читая до утра одну книгу, слушая ту же музыку. Они гуляли до утра, они как сумасшедшие орали песни, которые нравились обоим... что сказать? Это было, как сказал бы Дэн: "Кайф". И вот тогда он решился на самый безрассудный поступок в своей жизни: он поехал в магазин под каким-то глупым предлогом, вернулся под вечер, вошел в дом. Соблюдая все древние, такие наивные, даже глупые, но тем не менее прочно укоренившиеся традиции, он вошел к ней в комнату, стал на одно колено и протянул коробочку. В коробочке на дне лежало кольцо.
- Дэн, что это?
- Ты сама знаешь, - только и смог вымолвить он, - я прошу тебя стать моей женой.
- Робота? Женой человека? - на глазах Вики заблестели слезы.
- Человека. Женщину. Женой Дракона.
- Я согласна, согласна, согласна!
И вдруг она обернулась, схватила его за руки, прижалась к нему всем телом и прошептала в самое ухо:
- Хочу! Хочу! Пошли, скорее!
Он только успел повернуть выключатель, как все покрыла жаркая, душная, всепоглощающая волна...
... Куда он отлучался тогда? Неважно. Вечер тихо падал на воду и на лес, когда Дэн подошел к двери дома. Почему-то полуоткрытая, она источала легкий свет от зажженной лампочки ночника. Несмотря на тусклое освещение, два тела были отчетливо видны на кровати. Их кровати. Он временами, пусть даже и в шутку, называл постель "ложем". И вот теперь, на этом самом ложе, сплетались и расплетались два тела, в комнате, которую он называл их спальней, слышались тихие, но очень отчетливые стоны и вздохи, короткий смех, принадлежавший мужчине, голос которого был до боли знаком Дэну. Стас - вот кто лежал на его постели с его невестой. Его Викторией.
 Осторожно, как он умел в совершенстве, Дэн повернулся и, не издав ни единого звука, вышел из дома. Дальше все было смутно: мимо мчался лес, деревья летели навстречу с такой скоростью, что сливались в серую монолитную стену, рев боли и отчаяния заставлял листву колыхаться, как от урагана, руки, или, может, крылья, ломали встречные деревца как тростинки. ..
 ...Турдей, Солодилово - эти поселения нашей Родины, я думаю, неизвестны моим читателям. А между тем, русская природа постаралась здесь на славу! Две реки - Турдейка и Красивая Меча - текут себе с давних пор бок о бок по огромной лощине со всех сторон окруженные Грачевником - огромными зарослями сирени вперемешку с березами, ивами и осинами. Оказаться здесь весной дано далеко не каждому жителю нашей страны, но если уж окажется кто - никогда не забудет весенних сумасшедших песен огромного множества соловьев, запахов сирени и дурманящего аромата просыпающегося чернозема. Петька Гранкин, по весне, ночью, выйдет, бывало, из своего дома - и остолбенеет! Небо, черное как уголь, держит на себе мириады звезд, огромный, пылающий фосфорическим светом месяц льет свое сияние на обе реки, двумя серебряными саблями простирающимися до горизонта. Да, выйдет этот самый Петька Гранкин на порог веранды, глянет на эту красоту и только и замрет, и скажет только: - Во, блин!, - на что его жена, продавщица Светка, сонно отзовется: - Иди уж домой, горе мое!
- Ой, ну подумаешь!, - протянет полусветская дама из нашей милой столицы, - какой-то тракторист, а туда же!
И не тракторист, милая девушка, а комбайнер, и не какой - нибудь, а лучший в совхозе, вот так-то! Но я говорю об этом симпатичном мужике тридцати лет от роду вовсе не потому, что он, работая как вол, умудрился выполнить план посевной совхоза, за что весьма заслуженно и был награжден, а совсем-совсем по другой причине. Петя наш по молодости лет окончил музыкальную школу по классу аккордеона, на котором и развлекал местную публику в праздники и просто так. Но вот что странно. - после концертов долго сидел Петр Сергеевич Гранкин в обнимку со своим "Вельтмайстером" и тоска читалась в его глазах. А потом до утра бродил по окрестностям Турдея, бормоча себе под нос что-то неразборчивое.  Ну-с так вот - наступила весна, а на Острове - одиноко стоящем домике бабки Антонины - появился постоялец. Нелюдимый и угрюмый, он за день - два умудрился отвратить от себя всех жителей нашего поселка, что, впрочем, не огорчило его нисколько. Новенький приобрел обыкновение частенько сидеть на старом поваленном дереве около бабытониного дома, сидеть молча, почти не шевелясь, часами думая о чем-то своем, неведомом никому. Баба Тоня кормила его, заставляла работать по хозяйству, что, похоже, не утомляло мужика ни капельки, и все время разговаривала с ним, причем, все эти разговоры были скорее монологами поскольку от самого Дэна баба Тоня слышала тольк "Да", "Ага", "Вот именно" и все в том же духе. Бабытонины речи, впрочем, не досаждали Дэну (так звали, как вскоре выяснили турдейцы, этого мрачного, седого, но еще очень и очень красивого человека). Кстати, пара-тройка одиноких и не слишком одиноких женщин попытались было наладить более тесный контакт с пришельцем,  но наткнулись на такую железобетонную стену,  что бросили эти попытки сразу же и подругам заказали. А баба Тоня утром закрывала дом на засов, занавешивала окна плотными гардинами и лечила своего постояльца, как потом рассказала она же местному фельдшеру в приватной беседе. Во время этих сеансов из домика раздавался такой рев, что вода около островка шла рябью. И что самое удивительное - к островку в это время шло чуть ли не стаями все зверье, обитающее в местных лесах. Выходили,  крутили носами, и, похоже, убедившись, что Дэну ничего не угрожает, поворачивали обратно в лес. Охотнички, мать их так, попытались было пострелять легкую добычу, но вышедший из другого конца леса медведь так рявкнул у них над ухом, что желание поохотиться на халяву пропало у них надолго, если не навсегда.  Короче, весна была в самом разгаре и вот, после десяти сеансов бабытониного лечения, Дэн как будто пошел на поправку. Правда, это было странное выздоровление! Стал пропадать Дэн, уходя в густые притурдейские леса на день - два, а то и на неделю. И возвращался всегда нисколько не уставшим, и даже, похоже, не слишком голодным. Да, кстати, вместе с Дэном в домике бабы Тони появился черный, огромный, нахальный кот, именуемый Ваською. Так вот, это Васька-кот ни на шаг не отставал от своего хозяина, находясь при нем неотлучно и днем, и ночью. И вот, в воскресный день Петька наш Гранкин сидел в беседке своего вишневого сада, прижимая драгоценный свой инструмент к могучей груди, как вдруг мимо него прошли Дэн и Васька. И, похоже, они разговаривали! Причем на весьма повышенных нотах.
- Вот и попробуй! - чуть ли не орал кот, - попробуй, трудно, что ли?
- А я не хочу, - в ответ ему орал Дэн.
- А ты попробуй, Мурзик, попробуй, начни приносить пользу.
- А, может, я не умею? Что тогда?
- Нет - умеешь! И баба Тоня сколько раз тебе говорила. - И, перейдя на значительно более ласковый тон, - пожалуйста, прошу тебя.
Дэн долго молчал, ковыряя носком ботинка землю, а потом проворчал: - Ну ладно, уговорил.
- Вот и мяу! А я тебя человечка найду, сутки не пройдут.
Само собой, Петя наш об этом разговоре человека с котом никому не сказал по понятной причине. Ну не говорят в обычной жизни коты с людьми! Ясно ведь! Но тем не менее стал ждать чего-то, по какой-то непонятной причине уверовав, что с ним вот-вот должно что-то произойти.

... дверь вышибло  и на пороге показался человек. Впрочем, назвать его человеком, честно говоря, язык не поворачивается! Луна светила ему в спину и, казалось, он вбирает в себя это серебряное сияние. Все - фигура, лицо, волосы, одежда - все как будто состояло из лунного света! А в довершение всего за спиной этого ночного гостя лунный свет образовал то ли облако, то ли плащ, то ли крылья. Эти крылья слегка шевелились при каждом движении незнакомца. Он не спеша приблизился к хозяину и, странное дело, лицо его по-прежнему оставалось как бы в тени.
- Здравствуй, Петр, сын Божий!
- Привет, - только и мог выдавить из себя Петька.
- Что гнетет тебя, Петр?
- Не знаю, как сказать, - промямлил мужик. - Хочу играть, играть по-настоящему, а не получается. А музшколу с отличием окончил, - выкрикнул он в лицо вошедшему. - Какой-то малости не хватает!
- Малости, - в голосе гостя явно слышалась насмешка, - малости, вы слышали? Малость эта талантом называется. Или гениальностью.  Тебе это точно нужно?
- Играть лучше буду?
- Нет, Петя, играть ты будешь необыкновенно, так, как никто не играет! Так хочешь ли?
- Хочу!
- А что дашь взамен?
- Все, что попросишь! Деньги, дом, вещи - все бери!
- Ладно, не глупи! Мне от тебя ничего не надо. А вот талант - он потребует свое! Ведь можно лишиться всего! Подумай!
- Что тут думать? - глаза Петра уже горели тем же самым серебряным светом, что окружал незнакомца, - хочу!
- Как скажешь! - Лунный человек слегка коснулся Петра там, где билось его сердце, - как скажешь. А теперь - прощай!
Лунное сияние стало ослепительным, и вдруг - погасло. И дверь захлопнулась. А потом наступило утро и Петька проснулся на своей кровати.

... до бывшей королевы Марты стали доходить интереснейшие слухи. Вначале какой-то, простите, тракторист из дыры был принят в консерваторию без экзаменов, потому что играл так, как вообще до него никто не играл: говорили, что мог заставить аудиторию плакать и смеяться своим аккордеоном; потом поэт вдруг обнаружился тоже не Бог весть в каком центре, а пишет такие стихи, что уже и в Москву, и даже в большие турне приглашают, там - резчик по дереву, здесь - художник. И все - в тульской области. Марте стало весьма любопытно, что это за взрыв такой талантов и гениев в одном месте, и после дня плодотворных раздумий она подключила кое-кого разведать обстановку.
  Увы! И место обозначилось, и все эти новоявленные гении были выявлены, взяты на учет и тщательно опрошены, в том числе, кстати, так же как и местные жители, и жители окрестных деревень. Все глупо таращили глаза, морщили лбы, но никакой мало-мальски полезной информации выжать из них не удавалось. А вычисленное место? Пустой островок посреди двух жалких речушек - вот и все, что представало взору искателей. Пустой островок и развалившийся домишко без крыши и дверей.  Пора, казалось бы, пришла бросить пустую затею, приписать все климату, случаю и небесному провидению, но Марта звериным чутьем ощущала присутствие могучей, грозной и очень ей необходимой силы.
Помог случай. На стол королевы легла записка, в которой староста одного из поселков сообщал, что в городе двести один из его сограждан видел женщину, как две капли воды похожую на королеву, о чем он всеподданнейшее доносит и ждет приказаний к дальнейшим действиям. Королева соизволила милостиво наградить обоих  и приказала сыщикам наблюдать за своим доппельгангером тихо и по возможности незаметно.
 А Вика -  понятно, что это была она, тоже вела свои поиски. Она устроилась на работу, проявив себя как отменный сисадмин, заодно получив доступ ко многим базам сети. Часы упорнейшего, порой неблагодарного, труда все-таки дали о себе знать: Виктория нашла. Она теперь точно знала место, где следовало искать Дэна. Немедленно вслед за этим Виктория увольняется из фирмы, собирает пожитки и едет в место под название Турдей. Королева Марта, исподтишка следившая за Викой, приказывает не трогать девушку, не организовывает слежку и, по всей видимости, оставляет ее покое. А ночью со среды на четверг апреля 2020 года вдруг исчезает вместе с группкой солдат и парой медиков. Исчезает в неизвестном направлении.
... Холодрыга, грязь и ледяной ветер - вот что случилось этой ночью в благословенной деревне под названием Турдей. Что заставило Антонину Петровну выглянуть за дверь - одному небу известно! Так вот - выглянула. И вскрикнула от ужаса. За дверью, жалкая, дрожащая как осиновый лист, насквозь промокшая, стояла Вика. Тоня ахнула, схватила гостью за руку и втащила в дом. Там она заставила девушку снять всю одежду, посадила в теплую ванну, отогрела, заставила выпить стопку коньяку, тепло укутала и уложила в постель, категорически запретив Дэну задавать вопросы до утра. Сам же Дэн проспал эту ночь, просыпаясь каждые два часа, точно зная, что ему снилось что-то ужасное. Припомнить бы - что! Но одно лицо, то жестокое, то растерянное, то искаженное саркастической усмешкой, то залитое слезами стояло перед ним всю ночь. Чье это было лицо? Марты? Вики?
 Он открыл глаза и ему на минуту показалось, что сон продолжается - лицо из сна было перед ним. Она сидела на краешке его кровати и глядела на него.
- Ты кто? - хрипло спросил Дэн.
- Ты меня звал Викой. Я твой андроид, если помнишь.
- Зачем пришла?
- Андроиды запрограммированы служить своему хозяину - это цель нашей жизни. Именно поэтому я здесь.
- По дому, по кухне?
- Все, что пожелает  хозяин.
 - Врет, - подумал Дэн, - нет твердости в голосе, колеблется с выбором ответа.
- Боюсь я, что ты мне говоришь не всю правду. Так в чем же, по-настоящему, дело?
Она молчала. Молчание затягивалось и Дэн решил подойти с другого конца.
 - А как там Стас? Вы с ним...
- Я?
- Ты, кто же еще?
- Где, когда?
Дэн подробно обрисовал всю картину, указал место и время. На лице Вики отразилось искреннее недоумение:
- В это время я была совсем в другом месте. Антонина Петровна! - крикнула Вика в коридор, - подойдите, пожалуйста.
Баба Тоня подошла, - скажите, где я была...  - Вика назвала день и время.
- Дэн, должна тебя огорчить, но мы с ней, - она указала на Вику, - были в Москве. По делам. Этому есть свидетели. Немного. Примерно двести человек.  А со Стасом была Марта, как ты понимаешь.  И она идет за ней, - баба Тоня указала на Вику, - и придет, можешь не сомневаться.
Но Дэна, честно говоря, не очень убедили слова женщин. Он, ни слова не говоря, ушел в свою комнату и закрыл за собой дверь
- Дай ему время, - тихо выговорила Тоня, - будь терпеливой.
И Вика приготовилась к долгим вечерам в тишине, где никто не разговаривает друг с другом, к будущему каменному выражению лица Дэна и слезам в подушку. Но не прошло и двух суток, как дверь в ее комнату распахнулась и Дэн подошел к ее кровати.
- Значит, андроид? Робот? Слуга?
- Да, господин, - как можно тверже ответила Вика, стараясь не смотреть в пылающие лунным огнем глаза Дракона.
- А, я вспомнил -"любое желание хозяина" - вроде так?
- Да, хозяин, - еще тише произнесла Вика.
- Не смей лгать мне! Она знает, - он поднял руку к пылающей луне, - где ложь, где правда! - Он встал и Вике показалось, что его голова уперлась в небо. Лунный туман окутывал всего Дэна, зеленоватое свечение глаз пронизывало девушку насквозь. Она вскрикнула и упала без чувств.
- Андроид! - проворчал Дэн, - как же!
Он взял ее на руки, легко, как соломинку, вынес из дверей и положил на берег, там зачерпнул немного лунного света и обтер лицо девушки. Та немедленно открыла глаза, села, но от слабости, или еще по какой другой причине, прислонилась к плечу Дэна.
- Правду, - пробормотала она, - попробуй сказать ее - эту правду. Ведь никто не поверит.
- А ты начни, а мы с ней - он указал на луну, - послушаем. Кстати, холодно что-то, ты не находишь? Искра, сестренка, ты где?
- Я здесь, братец, - вспыхнула сухая ветка, маленький костерок оживил лунную ночь, а огненная девушка подсела с другого бока Дэна, так же, как Вика, прислонившись к его плечу.
- Ну вот, - начала девушка,  - есть там, - рука ее взметнулась, указав на какую-то точку звездного неба, - планета. И она - мой дом. - Вика замялась. - Честно говоря, это не совсем планета, не камень в небе. Она живая. И она ждет тебя  и меня.
- Ты - оттуда, - не веря своим ушам, повторил Дэн, - с планеты? И как имя этого небесного тела.
- Как и меня - Виктория.
- Шутишь? Издеваешься! - Дэн приблизил глаза, горящие лунными огнями, к лицу девушки. Но та спокойно выдержала на этот раз взгляд Дэна.
- Не шучу. Мы с этой планеты. Мама дала мне это имя в честь нашей Родины. А потом мы, как и ты из своего королевства, были изгнаны с Виктории нашим вождем. За неповиновение. И нашли себе пристанище здесь, на Земле. В том числе и я. Этот, как ты называешь - гроб стеклянный - телепортатор. В том числе. Он имеет гораздо больше функций, но одна из них - функция переноса. Я там, дома,  подключилась, две кабины соединились, да только вы с Мартой решили поэкспериментировать. И как раз в этот момент. Вот и произошло изменение моей внешности. Хотя, может быть, это не помешало, а, скорее, помогло. Правда, для меня все обернулось плохо. Аппарату пришлось синтезировать новую внешность, что сузило спектр, - она произнесла непонятное слово, - и я теперь частично искусственное тело.
- Ты тоже, - Дэн помедлил, - изгнана?
- Нет, я сама ушла. За вами.  За тобой. Круг не замкнулся.
- Какой круг?
- Ваш и, в частности, твой круг роста. Я не могу сказать подробнее, там - она странно пожала плечами, - там точнее объяснят. Вам, как бы, дозреть надо, доусовершенствоваться.  Хотя, вот она, - Виктория указала на фигуру в свете луны, - похоже, сильно ускорила события...



НЕСКОЛЬКО РАНЕЕ

... до королевы Марты стали доходить интереснейшие слухи. Вначале какой-то, простите, тракторист из дыры был принят в консерваторию без экзаменов, потому что играл так, как вообще до него никто не играл: говорили, что мог заставить аудиторию плакать и смеяться своим аккордеоном; потом поэт вдруг обнаружился тоже не Бог весть в каком центре, а пишет такие стихи, что уже и в Москву, и даже в большие турне приглашают, там - резчик по дереву, здесь - художник. И все - в тульской области. Марте стало весьма любопытно, что это за взрыв такой талантов и гениев в одном месте, и после дня плодотворных раздумий она подключила кое-кого разведать обстановку.
Увы! И место обозначилось, и все эти новоявленные гении были выявлены, взяты на учет и тщательно опрошены, в том числе, кстати, так же как и местные жители, и жители окрестных деревень. Все глупо таращили глаза, морщили лбы, но никакой мало-мальски полезной информации выжать из них не удавалось. А вычисленное место? Пустой островок посреди двух жалких речушек - вот и все, что представало взору искателей. Пустой островок и развалившийся домишко без крыши и дверей.  Пора, казалось бы, пришла бросить пустую затею, приписать все климату, случаю и небесному провидению, но Марта звериным чутьем ощущала присутствие могучей, грозной и очень ей необходимой силы.
Помог случай. На стол королевы легла записка, в которой староста одного из поселков сообщал, что в городе двести один из его сограждан видел женщину, как две капли воды похожую на королеву, о чем он всеподданнейшее доносит и ждет приказаний к дальнейшим действиям. Королева соизволила милостиво наградить обоих  и приказала сыщикам наблюдать за своим доппельгангером тихо и по возможности незаметно.
А Вика -  понятно, что это была она, тоже вела свои поиски. Она устроилась на работу, проявив себя как отменный сисадмин, заодно получив доступ ко многим базам сети. Часы упорнейшего, порой неблагодарного, труда все-таки дали о себе знать: Виктория нашла. Она теперь точно знала место, где следовало искать Дэна. Немедленно вслед за этим Виктория увольняется из фирмы, собирает пожитки и едет в место под название Турдей. Королева Марта, исподтишка следившая за Викой, приказывает не трогать девушку, не организовывает слежку и, по всей видимости, оставляет ее покое.
... Укус в шею, а дальше - какая-то дурнота, слабость, а потом - забытье. Очнулся в помещении, больше всего похожем на колодец. А сам он висел на железных цепях над этим колодцем. Камень и холод, холод и камень сводили с ума, пить хотелось неимоверно. И тут раздался знакомый голос:
- Так-так, - протянул он, - вот и наш управляющий. Где так долго пропадал? О, прости, я вижу - ты был занят, сильно занят. Не этой ли, - она презрительно скривила губы, - копией? Зачем ты уложил ее в постель, эту куклу, машину, подделку? Разве меня было мало? Молчишь? Ну, давай, произнеси что-нибудь в свое оправдание, пока я не вышла из себя окончательно.
 - Ваше величество, - голос Дэна, был ясен и спокоен, - Вас не было три  года. Что я должен был думать? Потом в моей жизни появилась Виктория.
- Ах, так, ее зовут Виктория? Забавно... Впрочем,  хорошо, - нетерпеливо прервала она его, - пусть так. И что теперь тебе мешает исправить свою ошибку? Сменить подделку на оригинал?
- Ваше величество! Боюсь показаться дерзким, но я не сменю эту, как Вы изволили выразиться, подделку, ни на каких королев в мире, пусть даже и очень похожих на нее.
 - Ах, так это Я на нее похожа, - голос королевы стал еще тише, отчего ярости в нем только прибавилось, - какая дерзость! - она повернулась и быстрым шагом вышла из подвала, на ходу кинув охранникам: - воды - один глоток, еды - две ложки. Оставайся, Дэн!
... Сколько прошло? День? Месяц? Год? Все равно, стало все равно, голод ушел, вернее - забился куда-то вглубь желудка и уже почти не мешал. Поплыли, потекли картины-воспоминания: мать без дыхания, лежащая перед ним, его руки, непослушные, деревянные, до локтей в чем-то красном, суд, изгнание, кража стеклянного ящика, сыгравшего такую большую роль в его и не только его судьбе... Потом все провалилось куда-то, и он уже ничего не видел. Из забытья его вывел скрип отворяемой двери. 
 Королева Марта не спеша подошла к месту, где на цепях был подвешен Дэн, знаком потребовала себе столик и стул, села, дождалась, пока ей налили вина и стала маленькими глотками отпивать вино из бокала, заедая его черным виноградом. Иногда она отщипывала что-то, лежащее в маленькой тарелочке, обмакивала этот кусочек в вино и клала в рот. Тогда губы ее становились кроваво-красными, а глаза начинали странно блестеть.
- И силен же ты, Дэн, любовь моя! - проговорила она хрипловатым голосом. - Жив, надо же! Я уж думала - окочурился он, а вот поди ж ты! Хотя, надо признать, видок у тебя еще тот. Но ты молчи, молчи, - вдруг привстала она, хотя у Дэна не было ни сил, ни желания говорить что-либо.  - Молчи, а я буду говорить. - Лицо ее вдруг исказила гримаса гнева. -  Все, все ваша семейка разрушила! Помнишь - вы с братом приехали к нам погостить? В Африку. Оба уже лет по пятнадцати. А я - девчонка, почти дитя. Почти. - Она помолчала, - ты меня ничем не заинтересовал. Простой, симпатичный парень. Но Стас - тот другое дело. Высокий, статный, красавец. Умный, острот у него было на все случаи жизни - не меряно. То ли он их сам придумывал, то ли помнил - но все было как выстрел - точно, к месту, смешно. Я за ним по пятам ходила, в рот ему глядела. Он, понятное дело на меня внимания почти не обращал, - какое дело парню до маленькой девочки! А я влюбилась! По уши. И до сих пор... - у нее перехватило горло. - Потом сама поехала учиться в вашу страну. Поближе к нему быть хотелось. Все мечтала, что он на меня внимание обратит, станет моим.  И он обратил, Дэн, еще как обратил! Это год продолжалось. Или чуть больше. Я уж и не сомневалась - вот-вот свадьба будет. Да и он, похоже, был не против. Он погуливал, конечно, да я прощала. "Пусть, думаю, перебесится". И правда - он потом свои гулянки забросил, учебу закончил. И вот мы поехали по, как он говорил, глубинке.  Россию посмотреть. Исконную, лапотную. И приехали в город Двести, будь он не ладен. А там Валерия. Красивая Валерия. Умная Валерия. Хитрая Валерия. Она только бровь подняла, и он за ней как собачка стал ходить. Потом наскоро собрался и отвез меня к отцу. А сам ночью на самолет - и поминай как звали. К Валерии своей. И через две недели они уж о свадьбе объявили. Дядя Артур, как я слышала, очень был этим решением расстроен, да делать нечего - благословил. Валерия - то, как оказалось - тоже голубых кровей была. Как она в этой глухомани оказалась - один Бог ведает.
А я... Я выжила, в общем. И поклялась отмстить. Да так, чтобы братец твой, сволочь, сам ко мне приполз. Я вспомнила тогда, что есть еще один брат. Ты - Дэн. Честный, простоватый, правдивый до тошноты, симпатичный. И - молчун. Не Стас, совсем не Стас, но все же... И мне нужен был аппарат. А забрать его мог только ты. И ты забрал. Ты был уверен, что он понадобился моему отцу. Почерк отца я копировала в совершенстве, а достать печать и вовсе ничего не стоило. Ты и клюнул, тем более - изгнание, одиночество. Теперь у тебя хотя бы цель была. Само собой, надо было идти окольными путями, ведь до границы оставалось километров двести, так что тебе отдыхать и раздумывать было явно некогда. Я же тем временем устроилась в этой развалюшке в городе двадцать, как раз у тебя на пути. Дальше ты помнишь.  А потом... я как чувствовала, что нельзя тебя далеко отпускать - и  наняла управляющим. Ну и спала с тобой время от времени. Мне это полезно. Для здоровья, как говорят. А тебя на коротком поводке держать. И все шло хорошо, пока мой папашка не взбунтовался. Я, видишь ли, принцесса крови, а ему внуки понадобились. И, понятное дело - тоже с голубыми кровями. Как это, мол, я посмела делить ложе с тобой, лишенным престола и наследства, фактически простолюдином? Он, конечно, к тебе со всей душой и сочувствием, но закон есть закон. И шлет мне телеграмму: домой в три дня. Пришлось подчиниться. И тогда на горизонте вдруг замаячил мой Стасик. Валерия его смылась с каким-то прощелыгой, по-моему имечко у него было тоже, не приведи Бог - Каин. Станислав у меня и утешение нашел, и кров, и поддержку, и любовь, - она судорожно сглотнула.  - И тогда мы с ним папашку моего с трона-то и... - она сделала движение ногой, как будто пинала кого-то. - Я его короновала, дала ему власть, лишь бы только он был рядом. И что в итоге? Изгнание! Сволочь! Сволочь! - Ее руки взметнулись к голове и с силой дернули за прядь волос, - выгнал, как собаку, дал эту задрипанную крепостицу, пару десятков солдат, да две сотни крестьян. Да еще и пригрозил,  чтоб сидела тихо, а не то - сошлет в монастырь. - Она вдруг замолкла, как будто упустила что-то в рассказе, стала озираться и, видимо, заметив кого-то, продолжила.
- Дэн, ты помнишь, конечно - мы с тобой создали нечаянно эту вещицу, - она жестом руки призвала кого-то. И тотчас из-двери показалась Вика. Глаза ее были полны слез, голова опущена. Она покорно подошла к Королеве и опустилась около ее ног. Платок в руке дрожал, слезы беспрерывно катились по щекам.
 - Да, мы сделали ее. Понравилась? Понравилась, ясно! Она приложила много усилий к этому, да, моя маленькая машинка? Сиди, Викочка, сиди, не бойся.
- Понимаешь, Дэн, - продолжала Королева, не обращая ровным счетом никакого внимания на состояние девушки, - андроиды - они тщеславны. Очень тщеславны. Почему - не знаю, но это факт. Видимо, комплекс неполноценности сказывается, что ли? Больше всего на свете они хотят, чтобы их считали людьми. Сами-то они в этом ни минуты не сомневаются, но как же остальные? Для всего человечества, думают они, андроиды - всего лишь куча материалов, связанных программой, пусть даже и сложной. А их это огорчает, нет - бесит, это - их главная цель в жизни: доказать, что они не хуже людей. Ну вот - так моя маленькая подружка и попалась на мой нехитрый крючок. И ты, Дэн, попался! О, я все точно рассчитала!
 Она подняла голову и захохотала. - Попался, мой голубчик, ой, прости, мой дракончик! Она была с тобой, да только  у меня был аппарат. Зачем? Ясное дело -  подзаряжать эту куклу. Раз в год, не реже. Надо ведь было держать тебя в тонусе. - она хмыкнула,  - А ей - она вновь кивнула в сторону другой Марты, - я кое-что поручила. И моя кукла меня не подвела! Да, Мартышка? Ты все разузнала -  и про превращения, и про таланты. Молодец, куколка моя,  за это я буду подзаряжать тебя два раза в год.  - И, обращаясь к Дэну, - это для них, как сахар, - пообещай частую зарядку - все сделают, что ни прикажи. Но  к делу! Дэн, мне кажется, мы могли бы прийти к соглашению: ты мне помогаешь, я - тебе.
- И в чем же я могу помочь тебе, королева? Вернуть королевство? Пойти впереди твоих солдатиков в виде дракона?
- Нет, Дэн, я не дура, как ты считаешь - дракон - он ведь из плоти, в него пушкой побольше пальни - и нет его! Но есть кое-что, что никакими драконами не одолеть, никакими пушками не разбить, никакими бомбами не уничтожить. Это - талант! - она подняла палец вверх. - Я знаю многих хороших солдат и офицеров, и кое-кто - с отличными задатками, а вот настоящего полководца, или гениального командира среди них нет. Это, знаешь ли, редкость. А ты, Дэн, ты мне их создашь. Представь - каждый генерал - гений, каждый офицер - талант. Солдат наберем - есть кое-какие мысли. И вот представь, славный мой дракон, - армия, ведомая лучшими умами воинской теории и практики. Да! Ружны будут и ученые! Они нам такого напридумывают! - Она замолчала, затем заговорила тихо, сама с собой: - техники, медики, обслуга. Ладно, командиры лучше разберутся.
- Но это же огромная армия! И кроме того -  я не делаю таланты на заказ. А тем более - военный. - Замолчал, а потом решительно произнес. - Категорически - нет!
- Прекрасно! - королева встала, начала судорожно вытирать руки: сперва одну, потом другую. так продолжалось минуты полторы. И тогда Дэн заметил, что по шее королевы расползаются красные пятна.
- Психует, - с удовлетворением отметил Дэн.
А королева вздернула подбородок, отшвырнула платок в сторону и быстро вышла из камеры. Затем дверь захлопнулась.
... Снова потянулись минуты, часы, дни, снова забытье, полусны, видения. И в этих видениях - он - Дэн, мальчишка почти, и в этих видениях - учеба у наставника - здоровенного бугая. Тут тебе и оружие, и рукопашный бой, история государства, всякие эти генеалогические дерева. Еще - гуманитарные науки, математика, придворный этикет... короче - перечисление заняло бы не полчаса и даже не час.
 А потом наступил погожий летний денек и ребята, а их было человек сто и вот - их везли на последнее испытание.  Наставник называл это странным словом Examinatio.
- Сам бы пошел на эту экзаминацию, чертов пень, - бубнил всю дорогу Стас, - поджарило бы, к нашему удовольствию.
Дэн молчал, он трусил невероятно, в то время как остальные вели себя весьма браво, шутили, перекидывали друг другу колу, развязно намекали что-то насчет девочек из обслуги. Лошади бежали не слишком быстро,  дорога шла все вниз и вниз, становилось темно и жарко. Шутники поумолкли. Наставник подъехал к их повозке:
- Выгружайтесь, ребятки! Стройтесь!
Все построились в шеренгу по десять.
- Ну вот, мои цыплята, перед вами - Флегетон - огненная река. Задание несложное - пройти все семь колец, или, правильнее сказать - семь мостов этой милой речушки. Я буду поражен, мои девочки, если вы одолеете хотя бы пять.
- А если все семь? - нахально подал голос Стас.
- О, кто-то хочет стать королем? - захохотал Наставник, - ну, мой мальчик, такое не случалось уже, поди, лет пятьсот и, боюсь, не случится и сегодня. Впрочем, хватит болтать, вперед! Нечего зря время тянуть.  - И он подтолкнул Стаса к первому мосту.
Жара полыхнула в лицо, опалила волосы, кожу, одежда мгновенно затлела, так что пришлось ее сбросить и дальше идти нагими. Первый каменный мост: река плавно течет, неся свои магматические воды в глубины Тартара, ничего не тревожит ее спокойного течения, только жар подымается чуть ли не к самым каменным сводам, отчего они слегка отдают красным. Прошли все как один. Дальше была песчаная отмель, где можно было перевести дух. Кое-кто разлегся на песке, жадно вдыхая подземную прохладу, но половина пошла дальше и вот - вскоре показался второй мост. Река стала беспокойной, на ней завиднелись воронки и водовороты, жар усилился, камень моста под ногами был уже достаточно горячим. Дэн шел вперед, упорно наклонив голову, как человек, идущий против урагана. Он прошел и третий, и четвертый, и пятый мост, ощущая только, что жар стал нестерпимым, казалось, что еще шаг - и от него останутся одни головешки. Стас, изнемогая от жара, схватил Дэна за руку, так что пришлось тащить его за собой. Шестой мост! Река бурлила, кипела, огненные волны ходили по ней, выплескивая свою лаву чуть ли не до небес, Дэн шел, ощущая прикосновения ее к своей коже, поминутно вздрагивая от нестерпимого жара и боли.
- Я дальше не пойду, Дэн, давай вернемся! - Стас наконец-то отцепился от руки брата и рухнул на песок на той стороне шестого моста. А Дэн упрямо пошел к седьмому мосту. Не было никакого моста! Река выбросила из себя узкий поток лавы, как будто образовала мост, он клокотал, горел, извивался, река под ним бушевала, огненные плевки доставали до самых вершин подземных гор. Дэн шел вперед!
- Дэнчик, братик! - раздался голос Стаса, - стой, сгоришь!
Дэн как будто не слышал ничего. Он упрямо шел вперед, вот его нога ступила на огненный мост, вот он скрылся в адском пламени совершенно. Стас зарыдал и упал ничком на прохладный песок. Нет больше его брата, сгорел Дэн, сгорел заживо! Что он скажет отцу? И вдруг...Ему показалось, что ли? Там, на том берегу реки кто-то машет ему рукой? Кто-то окликает его по имени? Да, там, на черном песке Тартара стоял его Дэн, его брат, как ни в чем не бывало, хотя и тяжело дыша, но живой и невредимый. Сверху раздался клекот и два грифона упали с небес- один подхватил Дэна, другой - Стаса и оба взмыли вверх, все вверх, к маленькому еле заметному клочку неба, которое, все расширяясь и увеличиваясь, ласково приняло обеих братьев в свои прохладные объятья.
А там, на благодатной земле, их уже ждали.
Наставник, серьезный, как никогда, отец в полном парадном облачении на высоком переносном троне, куча придворных, мама, бабушка. Лица у всех счастливые, но какие-то напряженные. Рядом с ними - бородатый краснокожий человек. Он первый подошел к Дэну и обнял его. Жар, как от седьмого моста Флегетона, объял Дэна, но он даже не вздрогнул, в свою очередь обняв короля Огонь (он сразу догадался, кто это) к своей груди.
- Молодец, - прошептал огненный король, - теперь мы с тобой неразлучные. Но, учти, тебе еще предстоит породниться с огнем ... позже, позже. А сейчас...
- А сейчас, раздался голос глашатая, мы приветствуем двух принцев, двух верховных драконов: Черного и Белого. На колени!...
... в спальне матери было темно, поэтому, наверное, голос Каина слышался особо отчетливо.
- Ты будешь делать то, что я скажу, грязная сука, а не то все быстро узнают о твоей работе на меня. - Вслед за этим раздался звук пощечины. Голова Дэна пошла кругом! Не помня себя, он вбежал в комнату матери и с разбегу влепил свой кулак в рыжую физиономию управляющего.
- Ах ты, щенок, - заорал Каин, - ну погоди!
Однако Дэн, охваченный приступом ярости, продолжал молотить Каина почем ни попадя. Каин, охваченный той же яростью, начал вынимать меч из ножен. Королева с криком: - не тронь моего сына, - встала между Каином и Дэном и клинок вонзился ей точно в грудь. Дэн подлетел к ней и успел подхватить на руки. Ничего не соображая, он вынул меч из тела матери и медленно опустил ее на пол. Мамины глаза смотрели, кажется, прямо ему в душу, губы лепетали последнее прости и через минуту все было кончено. Ворвавшиеся слуги застали принца с мечом в руке около бездыханного тела королевы.  Дальнейшее вам известно.
... тем же вечером в замке камеры Дэна стал проворачиваться ключ и на пороге показался Каин. Рыжая его борода казалась огненной в свете факела. Он приблизился к Дэну, связанному так, что тот не смог бы и пошевелиться
- Очнулся, маленький дракончик? Ты, как я полагаю, завтра на суде скажешь всю правду о гибели королевы? Не советую, братец, не советую. Я, как ты понимаешь, сегодня уеду якобы по делам государства, а вместо себя оставлю верного человечка. Ты, конечно, можешь говорить, что хочешь, а только в этом случае письмецо с полным описанием предательства твоей мамаши ляжет на стол королю. Вот будет потеха! А если промолчишь, ну, то есть, возьмешь вину на себя, я гарантирую, что приговор будет примерно такой: - он на минуту задумался:
- Совершенное Дэном считать убийством по неосторожности при неумелом обращении с оружием, изгнать... и прочее. Засим - прощай, маленький дракон! При положительном для нас обоих варианте это письмо - он помахал бумагой перед носом Дэна - я верну тебе при первой же оказии. Заверяю тебя, что дубликата не будет, а все остальные документы по этому делу я немедленно уничтожу при положительном, повторяю, раскладе. - И вышел прочь. Дэн открыл глаза. Он по-прежнему висел над ледяной пропастью в своей камере и, похоже, провисит здесь до скончания века, либо до своей смерти. Последнее, как понимал Дэн, было значительно верней...
... зазвонил телефон. Марта, еще не вполне проснувшись, подняла трубку
- Марта, радость моя, ты спала?
- Каин! - мгновенно проснувшись, выпалила королева.
- Узнала! И на том спасибо. Ты вот что, голубушка, ты приезжай ко мне на дачу. Обещаю полную конфиденциальность. И неприкосновенность, кстати. Так приедешь?
- Не хочу!
- Тогда разъясняю: я вашей планетке объявляю войну. Это понятно? И ты будешь первым переговорщиком. Обговорим условия. Откажешься - тебе же хуже. Другого найдем. Но лично я, твой бывший... м-м-м... ну, ты поняла, да? Вот я и говорю: приезжай-ка ты ко мне. Я все тебе расскажу, а ты подумаешь. Теперь согласна? Да, еще вот что: у меня есть пара - тройка документов. Про тебя. Не желаешь ознакомиться? Так, между делом, в качестве бонуса? Так каков ответ?
- Хорошо, приеду, - недовольно пробурчала Марта.
- Славно, славно! Еще вот что: ты мне дай Дэна. Поговорить хочу.
- Не дам! Он арестован.
- Наслышан, как же! Ты, Марта всегда была дурой, но тут ты превзошла самое себя. Освободи дракона, пока он не разнес в щепы все твое жалкое хозяйство. Советую. Дай отдохнуть пару дней, а потом соедини меня с ним по этому телефону. Но вечерком, само собой, приезжай. Дошло?
Марта молчала. Потом, собравшись с силами, прошептала:
- Гад ты, Каин! Черт с тобой, пусть будет по-твоему.
Десяти минут не прошло, как дверь в камеру Дэна распахнулась так, будто в нее ударила лошадь и внутрь ворвалась Марта. Растрепанная, без макияжа, в одной ночнушке, она, тем не менее, была прекрасна: глаза горели от бешенства, ноздри раздувались, ярость клокотала в сердце.
- Освободить! - Приказы были четкими, голос чуть дрожал. - Накормить, напоить. Приду через день, посмотрю, как вы тут ... справляетесь. Пока, Дэнчик, радость моя. - И выскочила из камеры. А на пороге крикнула еще: - Да, перевести в верхние комнаты. Выполнять! -  в бешенстве рявкнула Марта на ни в чем не повинного сержанта - и королевы  и след простыл.
 Ну, понятное дело, вечером того же дня был ужин на съемной вилле в Подмосковье. О чем говорили, что обсуждали эти двое: отлученная королева и библейский братоубийца  - неизвестно. Сохранились лишь сведения о том, что часу этак в двенадцатом пополудни из ворот выехали две машины: одна - на север, другая - на юго-запад, а вилла примерно чрез полчаса возгорелась. Да, именно так - пожарные после тщательнейшего обследования пришли именно к этому выводу: "самовозгорание". Долго потом одни лишь уголья напоминали об этом красивом, уединенном здании, да о  тайной встрече двух врагов, двух бывших любовников, двух переговорщиков.
 ... Дэна поместили  в двухкомнатном помещении, проще говоря - в гостевых комнатах, что дало ему возможность отоспаться  и, если говорить простым языком, "отожраться" потому что здешний повар только головой качал, при виде того, сколько пищи поглощает этот человек. Но еще больше пришлось бы ему удивляться, если бы этот полненький невысокий человек с нежными и ловкими руками узнал, сколько ведер воды поглотил Дэн за неполные двое суток. Прошли сорок четыре часа и на пороге  помещения возникла Марта. Она, ни слова не говоря, быстрым шагом подошла к Дэну, сунула ему в руку телефон и так же быстро вышла из комнаты. Телефон зазвонил. Дэн включил его и поднес к уху.
- Алло!
- Дэн, здравствуй, принц драконов!
- Что за чушь! Кто это говорит?
- Неужто не узнал? А мы были так близки, - насмешливо пропел голос.
- Каин, - задохнулся от гнева Дэн.
- Ага. Узнал, вижу. Не говори ничего, Дэн, потому что у меня мало времени. Первое: я объявляю вам войну. Не только тебе, Дэн, всей вашей планете. Соответствующие документы, Дэн, уже легли на стол всех ваших руководителей. Но я также объявляю войну и тебе, Дэн. Лично тебе. Выходи, Дэн, черный дракон, вершитель судеб, выходи, сразись за свою землю, покажи, на что ты способен. А я посмотрю.  И второе: я честен, мой дракон. В пакете, который придет сейчас, содержатся те документы, что я обещал тебе тогда. Помнишь? Все, Дэн, жди меня через месяц. Место - ваше Бородинское поле. Не проиграй Дэн, позору не оберешься. - И телефон замолк. А потом начал нагреваться и взорвался в руке Дэна не причинив ему, впрочем, никакого вреда. Тотчас вслед за этим в окно влетели, бешено крутясь, два почтовых конверта. И если на первом не было ни единого слова, второй был подписан. Всего двумя словами: - Моему сыну.
... Привезли в какую-то здоровенную пещеру, потом машина, развернувшись, уехала. 
- Привет, голубчик, - раздался рядом с ним старушечий голосок, - я гляжу - ты оклемался. И то хорошо.
Дэн огляделся: рядом с ним стоял, если можно так выразиться, мешок с мусором: маленький, дряхлый человечек непонятного пола и возраста. И только присмотревшись, можно было понять, что перед ним старуха весьма преклонных лет. Дэн презрительно ее оглядел, однако Сказочник, похоже, имел совсем другое мнение: он подбежал, взял женщину под руку и заботливо усадил на табуретку, потом принес питья и еды. Старушка сделала глоточек, откусила маленький кусок мяса, долго жевала беззубым ртом. Потом запила еду еще одним маленьким глотком вина.
- Беда, Миша? - спросила она Сказочника.
- Беда, Ваше святейшество! 
- Что думаешь делать?
Сказочник подробно описал обстановку, - Думаю, - сказал он потом,  - что нам поможет Драконов огонь и Жар.
- Не поможет, - отрезала жестоко старуха. - Не вы первые пытались остановить первородных таким образом. Итог - сто миров под их пятой.
- Значит, надежды нет, - сказал Сказочник, он как будто выпрямился, стряхнув непосильную ношу с плеч, ушел страх, ушли надежды, путь был виден: единственный из всех возможных, - ну что ж, значит,  надо так погибнуть, чтоб тараканы надолго запомнили человечество.
- Не запомнят! У них нет родовой памяти, нет преданий, сказок. Нет истории. Они - тараканы. Первородное племя. Тупиковая ветвь эволюции. Надо искать другой путь.
- А есть ли он?
- Думаю - да. Я на свое счастье, прихватила кое-кого с собой. - она показала на дверь. Там стояла Виктория. Дэн прирос к своему месту. Дверь отворилась и четыре огромных афроамериканца с абсолютно белой кожей внесли то, что Дэн раньше считал инкубатором. По бокам пещеры стояло еще человек двести таких же огромных мужчин.
- Белые великаны, - вспомнил Дэн.
Вскоре в дверь вошла Марта, минутку помолчала, а затем произнесла: - Ваше Святейшество! Мы с рядом ученых спроектировали и создали под ее участием, - она указала на Викторию, - еще пятьдесят таких устройств. Правда, я не знаю, зачем Вам столько... - Королева не договорила, - старуха повернулась к одному из офицеров:
- Голубчик! Встань, родной, в полость, будь добр. Не бойся. А ты, - повернулась она к другому мужчине, - засыпь порошок в трубку. Да аккуратней!
Все это было исполнено минуты за две. Старуха, кряхтя, подошла к аппарату, аккуратно задвинула дверцу, потом нажала на какой-то рычажок. Стекло помутнело и секунды две ничего не было видно.
- Девочка моя, обратилась женщина к Вике, - ты - дальше. Ты знаешь, что надо делать? Кажется, у нас тебя звали оператором?
- Да, госпожа моя, - тихо ответила Вика. Она не спеша подошла к устройству откуда выдвинулись две трубы-рукава, похожие на перчатки, в которые Виктория и вставила руки. Невесть откуда взявшийся шлем оказался на ее голове. И тогда устройство загудело, по бокам побежали огоньки, а Вика замерла в напряжении, только свет, скользивший по ее рукам, да бегающие с немыслимой скоростью по невидимым клавишам пальцы, говорили о бешенной работе. Так продолжалось минут пять. И вот - не стало ни шлема, ни кабелей, а Вика стояла как ни в чем не бывало возле аппарата. Дверь открылась и оттуда вышел ... человек? Возможно.  Скорее, он напоминал рыцаря, одетого в белые доспехи. Доспехи отражали свет солнца с такой силой, что глазам было больно.
- Встань на середину, - скомандовала женщина. - Рыцарь повиновался. И тогда с потолка на блестящую фигурку упала железобетонная плита размером пять на пять. Дэн непроизвольно сжался, ожидая, что плита сомнет человека. Ничего подобного! Фигурка даже не шелохнулась, а плита рассыпалась на мелкие осколки.
- В труху! - подумал Дэн.
- А теперь - за дело! - скомандовала госпожа. Еще десятка три великана приволокли новые аппараты, туда вошли новые люди, а Виктория подключилась сразу ко всем.
- Предел оператора - пять пультов, - прокомментировала старуха. - А наша девочка может управлять пятьюдесятью! - в голосе женщины прозвучала гордость.
- Но это не все. Мы успели разработать ковчег для особого существа. Дэн, пройди, пожалуйста, вон в ту комнату и прикати сюда последний ковчег.
Дэн прошел в комнату напротив. Там стоял шкафчик, пришедшийся ему как раз до колен. Он взял его за ручки и прикатил на середину зала. По сравнению с циклопическими размерами помещения аппарат выглядел совсем крохой. Вика подошла к нему, щелкнула чем-то на задней панели и поспешно отбежала в сторону. Стенки аппаратика стали удлиняться, расти и не прошло и двух минут, как перед ними возник короб со стеклянными стенками высотой примерно с двадцатипятиэтажный дом.
- Ну! - скомандовала старуха.
Дэн, ни слова говоря, взял за руку Искру и Капельку, стоявших поодаль, и уже в виде дракона влез в аппарат. Что-то щелкнуло, стёкла на мгновение помутнели и еще через десять секунд черный дракон предстал перед своими друзьями
- Ну вот и славненько! - проговорила женщина, - это, я думаю, поможет.
- Но, госпожа, - робко выговорил Сказочник, - я не вижу никаких изменений.
- Дэн, - скомандовала женщина,  - выйди-ка на свет!
Дэн повиновался. Луч света скользнул по его шкуре. Тотчас же каждая броневая пластина вспыхнула, засветилась и невероятной сила сияние окружило Дэна.
- Ну что, Миша, теперь видишь?
- Да, Мудрейшая, - только и смог промямлить Сказочник., - они боятся света.
- Они дохнут от него. Так что надежда есть. Тащи сюда, - обратилась она к Дэну, - всех своих крылатых приятелей. Будем им новое свойство придавать.
Черный дракон поспешно кивнул, расправил крылья и улетел к своим сородичам.
  К утру все драконы прошли через аппарат Госпожи и расположились на острове отдыхать. А Дэн... Дэн не спал. Сна не было, как говорится, ни в одном глазу. И тогда к нему подошла маленькая женская фигурка, взяла за руку и, ни слова не говоря, повела в его комнату. Там ее тонкие пальчики пробежали по пуговкам халата и ткань скользнула вниз. Тотчас же другая ее рука дотронулась до выключателя. И свет погас. 
  Пока Дэн спал, я, кого все называли Сказочник, прогуливался по площади замка. Отличная погода несколько смягчали тревожную обстановку, я сел на ближайшую скамью, подставил лицо солнцу и уже было совсем придремал, когда из дверей комнаты напротив раздались громкие голоса. Спорили Виктория и Старейшина. ...
- И чего ты, Антонина, так волнуешься?
- Ну конечно! Чего бы мне вдруг волноваться? Что, тебе нравится это? - Она ткнула пальцем в Вику, - это же не ты, не ты!
- Нет, Тоня, это как раз я! Та, с Виктории, она разве такая?
- Какая, позвольте узнать?
-Такая, - заорала Вика, - чувственная, горячая, взволнованная, искренняя! Красивая!
- Вот такая, значит, у вас теперь красота! А то, что пара - тройка частей у нас искусственные - это ничего? А то, что пары-тройки органов не достает - тоже ничего?
- Да, такая! Правда, правда -  пары рук не хватает, одного глаза, но кто считает? Я с радостью отдала бы еще раз все это за него, - она махнула в сторону спальни Дэна рукой, - за эти дни и ночи с ним, за его руки, лицо, глаза и, - она запнулась и покраснела, - за все, одним словом. За моего Дэна. Моего любимого мужчину. Человека.
- Ах, человека! - Теперь орала Антонина Петровна, - человека, люди добрые! Дракона, зверя, зверюгу, кошмар детских снов! И, - она запнулась, - может, еще и родишь от него? Яйцо! А потом полгода будешь высиживать! Ха-ха!
- Надо будет - рожу. Если смогу, конечно. - она заговорила тихо и очень как-то нежно. - А надо будет - и высижу. Леда смогла - и я смогу. Для него. Для моего Дэна!
Тоня как-то странно посмотрела на нее, осеклась и, махнув рукой, так ничего и не ответив, махнула в сердцах рукой и вышла.
Вика долго смотрела ей вслед, а потом подошла ко мне и  сказала:
- В чем-то она, конечно, права. Там, у нас, людей считают уродами. Вот Тетки сюда и сбежали. - И внезапно резко повернулась сначала одним боком, потом другим:
-Миша, я красивая?
- Очень!
- И что, цвет кожи не напрягает?
- Разумеется - нет. Точнее - я не вижу никого, кроме прекрасной, обворожительной, умной и доброй молодой девушки.
 Виктория замолчала, как-то счастливо вздохнула и пошла в лабораторию.
... Она работала без остановки, но ее одной явно было мало и это стало понятно через сутки беспрерывного создания Броневых Рыцарей, как назвал их Сказочник. Тогда Старейшина собрала всех в большой комнате на втором этаже крепости. Пылал огонь в камине, огромный круглый стол стоял ровно посередине помещения, слуги разносили еду, но собравшиеся ели мало и не говорили почти. Было ясно, что если чего-то не предпринять, причем немедленно, все будет кончено в скором времени. Перед каждым сидящим стоял дисплей, а на нем - на нем шли вражеские отряды. Нисколько не похожие на насекомых, как ожидал Дэн, люди в красной броне мерным шагом топтали чью-то землю. Что отличало их от землян? Только малюсенькие усики-антенны, напоминающие рожки, да коротенький хвостик -  вот и все. Их было много, так много, что между рядами можно было просунуть только ладонь.
- Сколько? - раздался голос Старейшей.
- Миллионов десять, по самым скромным подсчетам, - ответил Наставник, назначенный главнокомандующим. Мощное тело, кожа с красноватым оттенком, украшенная множеством шрамов, скупая речь, властный тон, высокий лоб и умные глаза говорили сами за себя.
- Где снимали? - спросила старая женщина.
- Эдсельсиор. Система Орион.
- Мы не успеем создать армию бронированных рыцарей, - продолжил Наставник, - одной Виктории недостаточно. Нам нужно хотя бы в сто раз больше.
- А танки, пушки, атомная бомба, наконец? - вставил свое слово один из генералов из Москвы.
- Этого мало, слишком мало. Для них вся эта техника - на один зуб. Они числом возьмут. И, между прочим, завтра на подходе Китай, а мы с таким количеством не справимся, хоть убей. Кстати, атом - это, конечно, выход, но только в том случае, если мы захотим уничтожить всю жизнь на Земле. Да и такого количества зарядов, как я понимаю, нет на всей планете.
- Вика, подойди! - приказала Старейшина.
Виктория быстро подошла к старухе и склонилась к ней. Минуту они шептались, а потом девушка предложила пройти в ту самую пещеру, где они создавали броневых воинов.
Там стояли пятьдесят и один аппарат, как две капли похожие на первый, тот, что Дэн притащил из своего королевства.
- Полчаса, господа, полчаса, - сказала старуха. - За это время мы должны решить - нужны ли нам помощники, или нет. Хотя, правду сказать, выбор у нас невелик. Нам необходимы мастера, те, кто, как Виктория, умеют управляться с устройством. Но, кроме того, - повернулась она к Марте,  - Вашему Величеству необходимо создать как минимум еще тысяч десять устройств.
- Что вы имеете в виду, говоря о помощи? - подал голос генерал из Москвы.
- Нам придется телепортировать  с планеты Виктория по крайней мере двести инженеров по телепортации. И по совместительству для создания сверхброни.
- Но это же экспансия! Подал голос кто-то ИЗ ЗАДНИХ РЯДОВ. Зависимость от этих, - в голосе прозвучали саркастические нотки, - Викторианцев.
- Ну что ж! - рявкнул Наставник,  - Тогда пойдете на корм тараканам! Слыхал я, они и человечинкой не брезгуют.
- О чем мы говорим? - московский генерал вышел в центр площади. - Нет выбора - значит, надо приступать немедленно. - Он обвел взглядом собравшихся. - Кто за? -
Лес рук был ему ответом. - Кстати, где Китай разместим? Когда вызовем специалистов? Нам нужны ресурсы, много ресурсов.
- И коммуникаторы, - раздался голос из группы инженеров
- Вот, пошли рабочие вопросы, - сказала Старейшая, - начинай, Вика, - и не забудь подзаряжаться. Тебе потребуются силы, много сил.
Вика попросила собравшихся перейти в зал совещаний и вскоре пещера опустела.

... ТЕЛЕПОРТ.
машины заработали и примерно через сутки из ни стали выходить те, которых втайне прозвали "Викторианцами". Высокие, изящные, они походили на людей.
- А что вы еще ожидали? - сказала старейшина.
Они походили на людей строением почти идентичным. Портили впечатление слегка зеленоватая кожа, волосы, похожие на мех зверя и четыре верхних конечности.
- А третий глаз? - не удержавшись, спросил Сказочник у старухи.
- Он на гипофизе. Он может различать сверхкороткое и сверхдлинное излучение. А в нерабочем состоянии он закрыт.
Инопланетные существа тоже поначалу косились на людей и высказывали хотя и неявные, но все же заметные признаки отвращения. Так же, как и земляне. Потом, правда и те, и другие привыкли к разнице во внешнем виде друг друга, тем более, что работы на всех навалилось больше некуда.
Викторианцы, или, как их окрестили для краткости наши остроумцы "Викти", сейчас же принялись за работу по производству белых рыцарей. Кстати, по их заказу для Виктории создали костюм с дополнительными двумя руками, которыми она управлялась очень ловко и быстро. Старуха была права: скорость работы возлюбленной Дэна в разы отличалась от остальных ее земляков. Если в час любой из них делал до десятка человек, то Вика - пятьдесят. Кстати - время от времени каждый из них влезал в аппарат и проводил там в режиме подзарядки полчаса, а некоторые, в том числе и Вика - час. Выходили они оттуда повеселевшими и явно отдохнувшими.
- Права была Марта, - подумал Дэн, - это для них почти как наркотик. Или лакомство. Все шло в стандартном режиме: люди занимались своими насущными делами, Викти - своими. Оставалось больше чем две недели, но тут утром в кабинет главнокомандующего прибежал запыхавшейся солдат из подразделения связи и протянул бумагу. "Срочную депешу", как он выразился.
- Они идут.
- Раньше на две недели. Признаться, я не удивлена, - вошла к ним  быстрым шагом Старуха, - честь насекомых! - она презрительно скривила губы. - Доложите обстановку, - приказ прозвучал, обращенный к офицеру.
- Насколько я знаю, противник движется большим фронтом, обтекая Москву с двух сторон. Примерная численность - полтора миллиона особей.
- Погано! - вырвалось у госпожи.  - Ладно, пойдем готовиться к отражению атаки.
... Удивительно, но все друг друга понимали, что все друг друга понимают. Однако, приглядевшись, Дэн увидел на голове каждого солдата и офицера тонкий ободок в виде венца.
- Переводчик, - догадался Дэн.
Тем временем, все примеряли и подгоняли новую форму. Белые блестящие доспехи отражали свет так, что стало больно глазам. Ему приказали вместе со всеми драконами встать по правому флангу в засаде. По  левой руке в засаде стояло подразделение  одетых в красные доспехи воинов.
- Они выйдут вместе с нами. - Подумал Дэн, - Им не страшен драконий жар.
И вот тут кто-то хлопнул его по плечу.
- Ну что ж ты, брат, сам идешь на танцы, а меня не позвал. Нехорошо! Я чуть было все веселье не пропустил. Хорошо еще, старуха успела меня сквозь вашу штуку пропустить. Так что - я с тобой.
- Стас, - только и мог вымолвить Дэн, - как я тебе рад. Я уж думал...
- Знаю, что ты думал. Не думай так больше. А пока будем ждать.
 Впрочем, ждать долго не пришлось: топот несметного числа ног дали знать, что враг близко. Первородные шли молча, лишь позвякивала их естественная броня, да ноги легко касались земли.
И Дэну вспомнились слова, обращенные генералом к своему войску
- Тот, кто думает, насмотревшись  дурацких фильмов, что войну выигрывают герои-одиночки - тот ни черта не смыслит в военном деле. Войну выигрывают армии, народы, страны...
... а положение было просто аховым: тараканы прибывали и прибывали и, кажется, не было силы, что смогла бы их остановить.
- Не спешите, - раздался голос командующего, - пусть увязнут всеми копытами. Драконы, это к вам относится! Сидите, мои крылатые, и не дергайтесь. У них тактика простая: когда они понимают, что побеждают, то открывают портал в свой Черный город. Вот тут мы в него и войдем! Кстати, инженеры, вы тут мне спать не могите! Нужно будет порталы держать. Ах, не спите, вот и славненько!
... А шум битвы был все ближе, ближе и когда, казалось, враги посыпятся им прямо на голову, раздалась команда:
- Белые, вперед! - и тотчас примерно  тысяча боевиков, в ослепительных доспехах тяжелой  поступью поперли, обтекая свои войска с двух сторон так, чтобы создать барьер между белыми воинами и врагами.  Каждый из них был ростом в полтора раза больше, чем самый высокий мужчина.
- Белые великаны, - догадался Дэн.
И вот, когда построение войск врага закончилось, над полем боя взлетели красные шары. И тогда белые рыцари пошли вперед. Они рвали строй врага, не обращая внимания ни на удары снарядов, ни на камни, сбрасываемые им на головы. Вокруг них забурлил водовороты, тараканы наседали, не в силах повредить противника, они старались хотя бы нейтрализовать их. И тогда в наушниках прозвучало: - Драконы!
В тот же самый момент под ногами Дэна и его товарищей вспыхнули огни, каждый из которых  превратился в человека-саламандру и воссоединился с каждым из девяносто девяти драконов. Дэн же, как обычно, вошел в контакт и с огнем, и водой. И восстали драконы! Под их лапами крошился камень, превращаясь в песок, броневые их щиты с легкостью отражали пули и осколки гранат и бомб. Первородные бились отчаянно, но было понятно, что их атака захлебнулась. Лапы, зубы и хвосты драконов, копья и мечи белых великанов поражали оставшихся с беспощадной жестокостью, победа была близка. По команде, инженерный полк рванулся ко входу в портал, рев победы огласил окрестности! Но внезапно оттуда хлынули все новые и новые враги. Полк инженеров едва успел унести ноги. Красно-кровяная волна накрыла войска, ударила по ним, заставила отшатнуться и отступить. Правда, отступление было организованным, что, конечно, особо дела не меняло.
... Поле битвы опустело. Невозможно было противостоять этому неспешному, неотвратимому нашествию красных тварей. Они шли плотно, так, что казалось, нельзя было палец просунуть между солдатами этой армии. Люди медленно, сохраняя строй, отступили, а на пустом поле остался один Дэн. Он обернулся и прокричал что-то отступившим войскам. Не все слова дошли до людей, однако отчетливо можно было различить только:
- Укройтесь!
Немедленно пред людьми и над ними встали тонкие прозрачные стены. Говорили, что они могут выдержать чудовищное давление и температуру.
 Тогда Черный дракон повернулся к врагу и перед ним и вокруг него возникла стена колеблющегося воздуха - это жар исходил от его тела. Жар становился все сильнее, все невыносимее, а Дэн как бы расплавился в этом жаре, став тонким лезвием огня. Пламя вырвалось на свободу, как дикий зверь,  и вот уже пылающая стена, все расширяясь, двинулась в сторону врага. Огонь неуклонно, медленно продвигался и продвигался вперед и в этом огне стали гореть, корчиться и чернеть фигуры вражеских солдат. Не прошло и пятнадцати минут, как на поле остались почти одни обугленные трупы, но примерно половина солдат врага успела отойти, укрыться и теперь готовилась к новой атаке. И тогда перед ними возник другой Дэн. Он был прозрачен, как будто его сущность составляла  водяная стихия. Впрочем, так оно и было. Тело его стало колебаться, распадаться на отдельные струи и упало на землю мелкими каплями дождя. Ободренный этим исчезновением, враг бросился вперед и тогда из земли начали бить струи воды. Маленькие вначале, они через секунду выросли, стали огромными столбами, дотянулись до неба, скрутились, свернулись в одну водяную гору, и на врага помчалась сорокаметровая волна. Она ударила, разрушила, сбила с ног, смыла все войско, понесло на своей спине, упало в ближайшую реку, река вздулась, вышла из берегов, а на ее поверхности возникли водяные люди. Они настигали выживших, барахтающихся в воде тараканов и добивали их без жалости своими водяными хлыстами и трезубцами. Через полчаса все было кончено. На поле боя не было врагов и в помине, лишь усталый Дэн стоял посреди него и ноги его дрожали от усталости. Но битва еще не была завершена!
- Смотрите! - Раздался крик, и лица всех устремились к небесам. И тотчас оттуда посыпались крылатые чудовища, размером каждый с хороший танк. По четыре в связке они несли железные сети, которые набрасывали на драконов, и вскоре ни один уже не мог даже пошевелиться. Белые великаны также были смяты, прижаты к земле и обездвижены. Дэн остался один на один со всей этой армадой. Но упорно, как будто ничего не произошло, он продолжал крушить врагов, шипастый хвост мел врагов, как солому, зубы рвали тараканью плоть, огонь вырывался из пасти, броневые пластины издавали невыносимый жар. И враги отступили... нет - расступились.
- Дэн, радость моя! - голос был знаком до боли.
- Каин!
Да, это была он! Верхом на красном, в четыре раза больше Дэна, танке, защищенный красной броней первородных, он направлялся прямо к Дэну.
- Ну что, готов к смерти, мой дружок! О, батюшки мои, и другой принц тоже здесь! Эй, вы! - обратилась она к летунам, - освободите мне Стаса. Ха-Ха! Стасик будет биться со стасиками! Вот, так лучше,  а то мне некогда возиться с каждым по отдельности. Вперед, мой Росинант! Остальные - вверх!
И тучи летунов закрыли небо так, что над полем боя повисла серая, беспросветная мгла.
И красная гора пошла вперед. Первый же удар поверг белого дракона на землю и он упал недвижимый. Лужа крови под ним ясно свидетельствовала о том, что дело младшенького худо. С Дэном справиться было много сложнее: по силе он хотя и уступал красному чудовищу,  но ловкостью и маневренностью превосходил в разы. Ему удавалось избегать  смертельных ударов противника, а копье Каина и вовсе не приносило никакого вреда. Но один удар он все-таки пропустил: мощный хвост красного зверя крепко врезал его по правому боку, сбив дыхание. От этого удара Дэн покатился по полю и со всей силы врезался в ближайший утес так, что тот треснул до основания! И тут же последовал второй удар, а за ним и третий. Да, похоже, все было кончено! И тогда Дэн поднял голову к небу и издал тоскливый, протяжный,  предсмертный рев. И слышалось в этом реве только одно слово: " Братья!" И тотчас все драконы, как один,  приподнялись, напрягли все свои силы, вырвались из железных пут и вознеслись к небу. Девяносто девять глоток извергли огненные потоки, девяносто девять тел жаром опалили летающую армаду противника! Мертвые тела первородных сухими листьями плотно устелили землю. А с неба медленно и плавно, большими кругами снижался белый дракон. Его раны кровоточили, крылья с трудом удерживали громадное тело в воздухе, но торжествующий рев вырывался из его глотки. Небо очистилось, солнце проглянуло из-за туч, и все увидели, что на спине белого дракона восседали семеро, за спиной которых трепетало по двенадцати  крыл. И только ноги их коснулись земли, как взметнулись вверх семь клинков, осанна воззвала к небесам. И тогда с острия каждого меча полыхнул белый огонь! Он побежал, потек по латам офицеров и рядовых, разлился по чешуе драконов, влетевших над полем боя. Свет становился все ярче, все ослепительней, и наконец полыхнуло так, что глазам стало больно. Тотчас белые великаны рванулись вперед. Их не брали ни пули, ни камни. Камни катапульт рассыпались в прах, врезавшись в белую фигуру. Белые мечи источали свет, лезвия их крушили врагов беспощадно. Армия землян, воодушевленная этим зрелищем с ревом бросилась в атаку. Руки, мечи, щиты - все шло в ход! И первородные  побежали!  Те, которых не сжег небесный огонь, не опалил жар, те, кто не погиб под натиском землян, стали прорываться  к своему порталу. Увы, инженеры не успели его удержать  и тараканы, разметав их, как солому, исчезли за порталом и закрыли его за собой. А с ними исчез и Каин на своем гороподобном монстре.
... Потери были незначительны, но каждого павшего оплакали, как должно оплакивать героев. Остальные залечивали раны, приводили в порядок амуницию, ждали дальнейших распоряжений. Большинство отсыпалось, ибо, как известно - солдат спит, служба идет. А через два дня, утром, примерно в девять часов, всех срочно созвали в пещеру. Естественно, пришел только командующий состав людей, а драконы и войска остались снаружи. Вслед за этим перед каждым подразделением установили огромный экран. Все замерло.
- Девять тридцать, - прошептал кто-то, и как бы по его команде экраны засветились.

На экранах возникло лицо генерала примархов - Каина.
- Здравствуй, Дэн! Вот видишь - я свои обещания выполняю. Я отдал тебе твою Россию - бери, мне не жалко. И, кстати, ты чувствуешь себя героем? Победителем? Увы, мой Дэн, ты ведь думал, что сражался с грозным, - лицо говорящего исказила насмешливая улыбка,  - противником? Я, чтобы поддержать твою славу и честь, выставил против тебя штрафников, заключенных и неудачников. Спасибо, Дэн, что ты избавил меня от этого балласта! А в это время я со своими отборными войсками захватил Америку, почти всю Африку и Азию. Так что я свою часть выполнил. Выполни же и ты свою, Дэн. Напоминаю, после того телефонного разговора ты не дал мне никакого ответа, что я расценил как прямой отказ. Но, Дэн, я благороден! Я добр! Я - щедр, мой глупый дракон! Даю тебе пять лет - поживи, оглядись. И дай мне ответ. Если же ответ будет не таким, как мне бы хотелось, я сотру твою страну с лица этой планетки. Все, Дэн, время пошло. Привет всему населению твоей жалкой страны. По правде сказать, между нами, не очень-то она мне и нужна. Ресурсы? У меня добрая сотня планет таких ресурсов, о которых вы и мечтать не могли. Просторы? Сам понимаешь, мы ими тоже не обделены. А морозы, березы и прочее оставь себе. Владей, Дэн. Прощай.
И голос диктора:
- тревожные вести со всех концов планеты. Заняты существами, называющими себя примархами ... жестокие бои ведутся в городах ...
... страна оказалась в кольце такой блокады, которой не знала предыдущая история России.  Война была проиграна. Дэн тяжело опустился на кровать. Вика тихо стояла рядом, Васька - черный кот, крутился у ее ног.
- Мурзик, что приуныл? Блохи донимают?
- Вот именно - блохи!
- Тогда их надо потравить!
- Чем травить эту мерзость? - заорал Дэн.
- А ты не кипятись, племянничек, - вступила в разговор вошедшая Тоня, - время-то у нас есть! Пять лет - долгий срок.
- И что я буду делать в эти пять лет?
- Известно - что! Строить черный город! Васька - зови всех!

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ ВТОРОЙ КНИГИ.

(Уважаемые читатели! Разумеется, данный текст содержит как литературные, так и логически неточности. Но мне не терпится поделиться с Вами плодом моего труда. Читайте и не судите строго. На книгой еще работать и работать. Ваш Сказочник).