Звонок

   Нина, Нина, дорогая! Прости, что не звонила, почти, неделю. Это, у меня на телефоне деньги кончились, а я же здесь взаперти. Вот вчера пришла домой Зоя – опять на недельку, и пополнила, и разрешили с тобой разговаривать. Рассказывай сначала ты – как там у вас (у нас)? Я сердцем чувствую, что у тебя всё в порядке, и Вовочка по интернету узнавал – нет в городе трупов! Ага! Все хотят дожить до, «когда всё, это» - закончится!

  Сказали, что у вас карантин закончился, но ты сиди дома, не выходи, пусть тебе всё и приносит Алла. Я скоро приеду – говорят, что ещё недельку, а там можно будет возвращаться к нормальной жизни. Поняла? А, да, да. Понимаю. Скучно, но жить -  то надо. Да, по девяносто нам, пока! Только и уже.

   Ну, что у меня? Кухня, уборка, телевизор. Вовочка, уже, не пристаёт с Марсом. Сказал – «Я всё знаю, что ты мне будешь придумывать!». Вот такой. Уроки делает охотно, как надо «на удалёнке», а, потом, у него игры всякие в телефоне, с кем – то общается, там, пока не позову кушать. Спать  «укладываю» в  9 вечера, но он, всё в телефоне. Я же не могу, и не хочу, отобрать. Хочу, что бы он меня любил до самой смерти. Правда.

    Слава Богу, мать пришла, и, снова – на неделю.  Слушай, Нина - Зоя пришла, как с Креста снятая. Я её не совсем узнала – мало того, что без причёски, без помады, а ещё и выглядела, как побитая. Да, как показывали по телевизору – синяки под глазами от усталости и маски. Господи, смотреть больно. Но я – то, сделала вид, что очень обрадовалась и похвалила, какая она красивая и отважная. А она, как схватила Вовочку, как обнимала и целовала – я думала, что не отпустит, а малец – то,  вырывается – «Я не маленький!», а она всё целует и целует. Ох, Нинка, сердце у меня болит за них.

   Саша просит меня, ещё недельку потерпеть - побыть у них, а там он меня, как забрал, так и домой вернёт. Иначе, говорит, просто нельзя. Он то, только,  «может, через неделю и приедет домой с той войны, из того бункера с вирусами», - так Зоя говорит. И тоже, ненадолго. Это же она - врач, а он – «Учёный!».

  Знаешь, Нин, что мне  «этот учёный» сказал?   «Ты, бабулечка, не переживай из-за этого вируса – будут еще и по круче! Полюса  как – то изменяются, жизнь на Земле меняется, человек будет изменяться и физически и интеллектуально. Может, ты мамонтов ещё  увидишь, возрождённых, но не в свои 90 лет, а когда тебе будет все 120!». И смеётся. Вот зачем я его учила в МГУ, ни пила, ни ела, чему его научили – шуточки его мне на старости лет выслушивать?  Мог бы, просто спросить – «Что у тебя сегодня болит?». Я бы, ему сказала   «Всё, всё и у меня, и за вас», а ему всё – шуточки. «Интеллектуально». Так и хочется ему ответить -  «порусски», но нельзя – «учёный» он, да и, уже, «большой»!

    Денег? Дал, конечно, на наше путешествие хватит! Ты там готовься. Когда? Да кто его знает – когда? Денег. Да у них – «Сколько надо – столько будет!». Ты там, тоже, не экономь – я приеду с деньгами, как наши мужья с Севера, когда – то, приезжали! Помнишь? Царство им, небесное!
 И сыночкам нашим, с войны не вернувшимся, Царство Небесное!  Нет, не Афганистан  виноват, а те, кто отправлял их,  не на их войну – я так думаю. Ой – ё, ё!  По семидесяти годков сынкам нашим,  было бы – только жить, да жить.
 Хорошо, что мой успел сыночка зачать, а твой без наследника погиб. Прости, что напомнила.
 Как Вовочка? А что, Вовочка. Ты же знаешь, как только внук узнал, что он – его кровиночка, хотя и случайная, так и отсудил, у той, гулящей. Все уж про то забыли, только у меня весь клубочек судьбы моей, с ними. Что – то грустно мне сегодня.

   Нинка! Нина Петровна, лавочку нашу дезинфицируют? Ты проследи за этим – я приеду сразу домой, а не в  «обсерватор»! Ха – ха! Ой! Как соскучилась за два месяца. Правда, истинная,  правда – «В гостях хорошо, а дома лучше!».
 Ой! Зоя зовёт. Я позвоню тебе завтра, подруга ты моя, полувековая! Жди!