Неправильный Ленин

      Памятник Ленину был грязный, как и весь этот давно забытый дворниками сквер. Я стоял у облезлого постамента, спрятав за спину тёмно-красную розу и пытался не смотреть на проходивших мимо людей. А они все, как назло, глазели на меня и, казалось, ехидно ухмылялись.
     Когда девушка с редким именем Эми назначала встречу у памятника Ленину, отчего-то сразу подумалось - она не придёт. Не помню сейчас логическую цепочку, я был немного пьян и устал после перелёта: уже четвёртая командировка за месяц. Зато хорошо помню, что свидание у памятника Ленину, в шесть.
     Я покосился на часы: без пяти семь. Ещё пять минут, и ухожу. Красивая была девушка. Ещё три минуты... Сейчас уйду. А послезавтра кончается командировка и я улечу домой.
     Всё, жду ещё одну минуту. Если та, которая назвалась редким именем Эми, не появится сейчас в глубине сумрачной аллеи - ухожу. Да, ухожу! Ухожу...Я вздохнул и сказал себе: теперь вот точно ухожу, и вдруг увидел, что к памятнику идёт грузная тётка в вязаном махровом берете с долговязой девицей. Обе остановились в двух шагах от меня. Пора уходить, наконец, подумал я и повернулся спиной к дамам. Куда теперь девать розу?

     – Вот он, всё ещё тут стоит, – услышал я злобно-насмешливый голос. – Обшарпанный-то какой стал!
     Это они про меня? Я оглянулся.
     Обе дамы пристально рассматривали памятник, не обращая на меня ни малейшего внимания. Я тоже посмотрел на Ленина, пытаясь понять, что они в нём увидели интересного.
     – Мам, а может быть, он тогда опоздал, и ты ушла, не дождавшись? – тихо произнесла девушка.
     – Ох, да я больше часа здесь торчала, как дура! – насупилась грузная тётка. – Шестнадцать лет уже прошло, а до сих пор, как представлю – стою одна, у этого памятника... Ой... Всё думала – вдруг что случилось, заболел, хулиганы напали или машина сбила!
     – А может и правда машина сбила? Или ногу сломал?
     – Ага, так торопился, что ногу сломал! – ядовито процедила грузная тётка. – Тань, я ведь, знаешь, тогда не домой пошла, а в больницу побежала – спросить, не привозили ли молодого мужчину, по имени Сергей. И в милицию звонила – они ещё надо мной посмеялись, я ведь, кроме имени, ничего о нём не знала. А потом всё поняла.
      – Что ты поняла? – в голосе девушки слышался вызов.
      – А то! – со злостью ответила её мать. – Что он уже наверняка другую бабу на пляже окучивает. Потом у меня закончилась путёвка... Вот так и было, Татьяна Сергеевна!
      Обе замолчали, продолжая глазеть на памятник. Я вдруг придумал, куда деть розу. Подойдя к невысокому пъедесталу, я возложил одинокий цветок у подножья и отступив на шаг, скорбно склонил голову.

     – Так я и думала! – заорал кто-то у меня над ухом.
     Раскрасневшаяся и запыхавшаяся Эми, или та, которая назвалась редким именем Эми, схватила меня за рукав и засмеялась.
     – Ты смеешься из-за розы? – спросил я её.
     – Нет! Какой ещё розы? Это же не тот памятник! Это неправильный! – возбуждённо тараторила Эми. – Вон там, через три улицы, стоит ещё один Ленин! Ты представляешь – в этом дурацком городе два памятника Ленину! А я стою, стою, уж подумала, ты не придёшь, а потом один старичок меня заметил, как я стою одна и говорит – вы может не там ждёте... И сказал, что тут неподалёку ещё один памятник есть. Вот!
     Эми перевела дух и ткнулась лбом в мою грудь. Я приобнял её и засмеялся. Уф, как здорово, что я не ушел...
     – Послушай, Эми! – громко, чтобы слышала эта нелепая грузная тётка и её дочка. – У тебя случайно нет баллончика с краской?
     – Нет. Зачем тебе? – удивилась Эми.
     – Хочу написать на памятнике: «Это неправильный Ленин».
Я покосился на грузную тётку и её дочку. Они обе пристально смотрели на нас с Эми и молчали. Потом тётка начала смеяться, с каким-то странным прихрюкиванием.
     – Не надо ничего писать, – сказала девочка.
     – Она права, – подтвердила её мать, перестав, наконец, смеяться. – Если бы это был правильный Ленин, то мы бы не поженились с Лёшкой. Он такой хороший мужик, и Таньку как родную дочку любит, удочерил даже.
     – Да! – кивнула долговязая девица. – Я его папой зову!
     «А в самом деле, разве можно знать о том – кто правильный, а кто неправильный», – подумал я и, чмокнув Эми в щеку, повёл её прочь от памятника, на постаменте которого алела огромная роза. Завтра куплю моей девушке много-много таких алых роз.