Детские воспоминания

  В два года мне купили белую кроличью шубу. Такая была только у меня на нашей улице. Где эту шубу мама купила, я не знаю. Шуба, естественно, была куплена на вырост, как впрочем, и всё, что в те годы покупалось для детей. Шел, однако, 1951 год. О том, что она у меня появилась именно в то время, подтверждают фотографии. Сам  я, конечно, то время не помню. Где-то я вычитал, что люди начинают помнить о случившимся в детстве, когда начинают разговаривать. Я начал в три года. И не потому, что страдал какой – то болезнью, просто, я так думаю, не хотел разговаривать. Мама рассказывала, что я всё понимал, но молчал. Врач, а у нас недалеко от дома находился медицинский пункт от детской больницы, успокоила, сказав, что заговорю. И я заговорил в три года. Причем загнул такую тираду из непечатных слов, что моя бабушка, воспитанная еще при царском режиме чуть не упала в обморок, а мама, в то время, работавшая в городском отделе культуры, но прошедшая войну и, видимо зная эти  выражения, сделала  бабушке знак – молчи - Котя заговорил.
Так вот, а то я отвлекся. Да, чуть не забыл о «тираде». Соседи у нас были не то, чтобы блатные, больше полублатные, вот у них я и услышал эти выражения и почему – то запомнил, нет, чтобы из передач по радио. У нас тогда дома висела тарелка, которые  иногда показывают в фильмах про войну.
 К этой белого цвета шубе через год добавились белые же бурки. Сейчас этой роскоши не найдешь днём с огнем. А  тогда,зимой я был одет, как какой – то барчук. Но зато тепло.
Но, я рос, а шуба оставалась такой же, да и бурки стали малы. Ну, их - то поменяли на валенки. Хорошая, доложу я вам, вещь. Тепло, снимаются быстро – махнул ногой и готово. А если еще и подшиты, то, как говорила моя мама – «шик, блеск, красота!»
   К зиме 1954 года бабушка удлинила рукава шубы, надставив, что- то наподобие нарукавников. По длине она тоже желала быть, но не была.Рос я, на козьем молоке, своих куриных яйцах, курином бульоне, овощах, выросших на своём огороде. Это годом позже, когда Хрущев запретил держать живность в частном секторе городов, всё изменилось, а тогда ……
Двадцатые числа апреля 1954 года выдались на удивление теплыми. Снег уже сошел. Но, извините,  большого выбора в «нарядах» не было. Пока весна - ходи в шубе, будет совсем тепло – оденешь пальто.
А тут еще ночью  дождь прошел, и день разошелся, прям на «ура». Детвора  после обеда была вся на улице. Посередине, между  домами дяди Миши Нестерова и домом Шаталовых, между тротуаром и дорогой образовалась такая интересная лужа, прям загляденье. Вода, на ощупь, была теплая. Что подвигло меня «искупаться» я не знаю до сих пор. Но я пошел в этот водяной простор, как один из тридцати трех богатырей, правда, без дядьки Черномора. Мои друзья наблюдали за всем с «берега». Пройдя по всей длине лужи, а глубина доходила мне по пояс, я отправился домой. Мама была на работе, бабушка, к счастью в обморок не упала, но и не ругала. Так пришел конец моей кроличьей шубе. Мало того, что мала, она еще начала быстро «линять», видать купание не пошло ей на пользу. Надо сказать, что на мне это купание не отразилось ни как. А вот в памяти осталась.


 






   .