Дрожники. Покорение мира 4

Вариантов у меня немного, только вот что я скажу управляющему? Откуда прибыл – не помню, кто я – не помню, валить все на амнезию. В любом случае, в одиночку мне здесь не выжить, а к Аське я не вернусь, там уже и место занято худосочным Матвейкой. Хипстер какой-то… Из Ворожихи можно выбраться не только на машине, путешествуют же как-то аборигены. Почему-то меня не смущало, что их переезды не перебросят меня сквозь время.
В прошлый раз соседние дома казались мне нежилыми, сейчас же и возле них кипела работа: мужики, бабы, ребятишки, старухи, замотанные в платки. А вот и усадьба управляющего, хорошо устроился Клим Захарович: добротный двухэтажный особнячок, новый, крепкий забор, пара запряженных лошадей ждет своей очереди у ворот. Я беспрепятственно прошел во двор, поднялся на высокое крыльцо и потянул за тяжелую дверь. В темноте не сразу понял, кто набросился на меня, чьи-то ловкие, сильные руки крутили, связывали веревками, натягивали пыльный мешок на голову.
 - Попался, вражина.
- Эй, Кузьма, веди к Климу Захаровичу, ишь ты, гуляет по деревне, разнюхивает.
Меня грубо толкали в спину, приходилось идти. На пороге споткнулся, еле на ногах удержался. В комнате, куда меня завели, пахло какими-то травами, чем-то кислым и тухлым. С головы стянули мешок, толкнули на лавку. Вскоре  появился человек, одетый в потертый малиновый пиджак, или как это называлось. Аккуратная бородка, щегольские усы, словно только что из барбершопа, тонкие черты лица - он не походил на выходца из крестьянской среды. Хотя, что я знаю про эту среду?
- Ну что, гость милый, с чем пожаловал? – а голос неприятный, шипящий.
- Пришел вот, познакомиться с вами, Клим Захарович, - не оробел я.
- Это хорошо. Плохо, что не сразу! Ну не беда, как зовут? Откуда прибыл?
- Зовут Егором, а прибыл… Не помню я, откуда, когда - ничего, амнезия у меня.
Вот зачем я это сказал? Откуда он может знать, что такое амнезия? Ощущение собственного невежества не добавит в диалог доброжелательности. Мне ли, обвязанному веревками, столь непродуманно вести беседу?
- Мудрено…
- Болен я, - поспешил я исправить ситуацию. Голова больная, ничего не помню. 
- Ну что ж, бывает и такое. Блаженный, значит, - Клим Захарович подошел совсем близко и склонился надо мной. От него исходил сладковатый запах гнили. – Вот и посиди в темной, вспомни.  Кузьма, - крикнул он в раскрытые двери, - отведи молодца в темную. Да запри там.
Меня вывели обратно во двор, при этом Кузьма грубо подталкивал меня тычками в спину:
- Пошевеливайся, супостат.
Темная оказалась небольшим флигельком, пристроенным к сараю. Здесь и правда было темно, окон, разумеется, не было, а крепкие бревна стен пригнаны плотно, никаких щелей и дырок. Веселенькое место, хорошо хоть охапка сена на земляном полу.
- Эй ты, развяжи, куда я сбегу-то, - крикнул я уходящему Кузьме.
- Смотри у меня, ослаблю, пожалуй, но совсем не освобожу, - приговаривал он, перевязывая веревки. Теперь «поводок» тянулся от моего запястья к кольцу, вбитому в стену.  – Вот так сподручней. Сиди тут до утра.
- А как же вода, еда, прочие потребности?
Кузьма долго смотрел на меня непонимающим взглядом, а потом сообразил:
- Кадка вон. А воды не дам, терпи до утра. Дозорного к тебе выставлю, так что бежать и не пытайся.
Дверь захлопнулась, и стало совсем темно. Неприятное местечко. Еще и мыши шуршат. И что делать дальше? Надо выбираться, но как и куда?
Мысли текли по кругу, не добавляя оптимизма. Грызуны совсем обнаглели, одна пробежала совсем рядом, задев по щеке хвостиком.
Тяжелые шаги за дверью, шум отпираемого запора, в свете лампы лицо мужика.
- Живой что ли, пленник?
- Жив, - откликнулся я, вставая и отряхивая труху.
- Я вот тут тебе краюху принес и водички, подкрепись, - мужик подошел совсем близко и протянул узелок и какую-то посудину.
Я жадно припал к ней.
- За что тебя, горемычный?
- Не знаю, болен я, ничего не помню.
- А зовут как?
- Егором. Вот только имя и помню.
- А меня Василием. Ты ешь, ешь, когда еще удастся? – мужик присел рядом на кучу сена. – Оголодал-то как!
- Расскажи мне про деревню, про Клима Захаровича.
- А что рассказывать, чай не нам чета, при барине. А уж по совести, барина-то мы и не видали, всем тут Клим Захарыч и заправляет. Ну ничего, жить-то можно.
- А давно ты здесь живешь?
- Давно ли? Не помню, как из Марфино вывезли, так и живем. Нас ведь у прежнего хозяина на вывоз выкупили.
- Как это выкупили? Как скотину что ли?
- А как крестьян выкупают, знамо, за деньги. Привезли сюда, а тут, - Василий перешел на шепот, - нечисто тут. Заселили нас в дома, а в них будто только недавно жили. Ничего не взяли, весь скарб на месте. Куда делись, кто же знает? Может, и их кому продали, мы – народ подневольный. Для барина - что пыль под ногами.
Я вслушивался в неторопливую речь Василия. О чем я думал при этом – мне не нравилось, но, похоже, выхода иного не было. Эх, добродушный Василий.
- А почему Семениху ведьмой считают, и где она?
- Кто же ведает, вроде и сгинула, а кто-то говорит, что нет. Будто видели ее в своем доме. Да только к дому и подойти боятся.
- Почему, чем страшна?
- А чем ведьмы страшны? Обратит в свинью какую или, того хуже, в мышь или крысу - живи как хочешь.
- А она может?
- Так пропадали у нас люди, исчезали без следа. Кто же, кроме нее? Заговорился я с тобой, а вдруг как хватятся. Я ведь сам тебе хлебца принес, воли барской на то не было.
Эх, злодей я, прости Василий.
Я рывком подскочил к благодетелю, и одним приемом сшиб с ног, не зря столько лет занимался борьбой.
- Прости, друг, - шептал я, обвязывая его веревкой.
Василий молчал, лишь осуждающе качал головой.
У ворот стояли мужики и тихо переговаривались. И куда теперь? На мое счастье, один из них махнул куда-то в темноту, и мужики ушли, оставив вход свободным. Несколько минут, и я уже на берегу речки, дальше, дальше. Сердце норовило выпрыгнуть из груди.
- Эй, - кто-то окрикнул меня из кустов.
От неожиданности я остановился. Тонкая женская рука схватила за рукав и  потащила в зеленое укрытие.
В кустах оказалась приятная девушка, о чудо, одетая в ветровку и джинсы.
- Ты кто? – шепотом спросил я.
- Анна. А ты Егор, я знаю. Надо выбираться, пока тебя не хватились, -  девушка побежала в сторону хлипкого мостика. – Догоняй.
Я отправился следом. Сбавили темп только в чаще леса. Темнота стояла такая, казалось, что ослеп.  Все это время Анна держала мою руку и уверенно вела за собой.
- Стой. Я тетрадку потерял.
- Какую тетрадку? А впрочем, неважно, не отставай, осталось немного, - выдохнула девушка.
- Куда мы идем?
- К Семенихе. Просто доверься мне.
- Кто такая Семениха, почему ее все боятся?  Почему говорят, что ведьма?
- Знает много. Тебе не надо ее бояться. Она – наше спасение, - Анна вдруг остановилась и приблизила белое, словно светящееся лицо, - я и сама мало что понимаю, но ее свет чувствую.
Женщина опять потянула за собой.
- Куда мы так торопимся? – я уже начал задыхаться. – Неужели нас догоняют?
- Эти? Эти нет. Но сейчас время дрожников. Надо торопиться в круг.
- В круг? Кто такие дрожники?
- Потом, все потом. В круг им хода нет, Семениха умеет…
- Дрожники, это были дрожники…
- Видел? Быстрее, слышишь?
 И я услышал, это свистящее шипение, сливающееся в гул.
- Быстрее, уже близко, Анна тянула все сильнее.
Мысли путались, почему-то все время думал о том, как ловко она ориентируется в ночной темноте.
- Не удивляйся, многое умею. Еще сотня метров.
Гул нарастал, казалось, что еще мгновение и сотни, тысячи непонятных существ набросятся на наши тела. Я даже чувствовал затылком ледяной ветер.
- Сюда. - Девушка проскочила сквозь кусты, и я, скорее почувствовал, чем увидел – мы оказались на довольно большой поляне. – Осторожнее, круг.
Действительно, по кругу был выложен невысокий, сантиметров тридцать, заборчик, а в центре стояла избушка, похожая на жилище Бабы Яги.
- Знаю, о чем подумал, - Анна неожиданно рассмеялась. – Я тоже, увидев впервые, о Бабе Яге вспомнила.
Мы уже поднимались по скрипящим ступенькам крыльца, когда они налетели.
- Не бойся, им через круг не перелететь. Смотри!
Зрелище и правда, завораживало. Это было похоже на нашествие полчищ саранчи. Колючие мелкие шарики налетали на невидимую преграду, разбиваясь об нее. Потянуло гнилью.
Продолжение следует.