Мой мотоцикл

Маленьким, сколько себя помню, я мечтал о мотоцикле. Ездил на велосипедике с двумя страховочными колесиками по бокам, потом без них, потом на самокате – а представлял, что на мотоцикле! И когда мимо нашего дома проносился мотоциклист, я обязательно провожал его – чаще ушами, чем глазами, до последнего, самого дальнего отзвука мотора, закатывающегося за горизонт слуха.
Машинами я тогда не интересовался. Разве можно было сравнить листопадный шелест легковушки и даже шмелиное гудение тяжелого грузовика с хищным львиным рыком мотоцикла? А шлем на голове мотоциклиста вообще возводил его почти в один ранг с космонавтом. А круче космонавтов в моем детстве не было никого!
После самоката мне купили в магазине «Спорттовары» велосипед «Школьник»  – а я всё смотрел на стоящие поодаль рядами блестящие новенькие мотоциклы, густо пахнущие резиной шин...
Как-то раз, в доме нашем появился совершенно незнакомый мужик. Не прохожий – проезжий. Вот так просто, с улицы, зашел и попросил приютить до вечера мотоцикл. Родители мои  разрешили – так однажды они приютят в сарае козу, на день-другой, растянувшиеся на полгода. И папа мой кормил ее, а та всё норовила боднуть и не пускала к клеткам с кроликами. А хозяева только доить приходили, и нам от них ни разу ничего не перепало, как с козла молока.
Проезжий мужик завел мотоцикл в наш двор. Видно было, насколько тот тяжелее велика, когда по ступенькам не подскакивал, как ребенок, дребезжа звоночком-дискантом, а солидно пробумкал, баском. Мотоцикл мужик поставил на ножку-упор прямо напротив окна моей комнаты, и он уперся в меня циклопическим взглядом, этот хромированно-лакированный блестящий лось, с рогами-рулем.
Мужик давно ушел, хлопнув калиткой, а я всё не двигался с места, приваленный нежданным счастьем. А после побежал к нему, теряя сандалики, забрался в пахнущее кожей седло, надел шлем-каску, неплотно  севшую мне на плечи. Потянулся к рулю, достал самыми кончиками пальцев, придвинулся, едва не обжигая ноги ниже шортов о раскаленный на солнце бензобак, вцепился в рукоятки, завел мотор – понятно, свой, внутренний, заурчав на все моторные лады, и день заволокло пылью из-под колес. Пропал день, канул в кювет.
То я просто несся по улицам и дорогам, то в бешеной гонке, опередив на сантиметры соперников, срывал финишную ленточку, то отстреливался от погони фашистов, переключая внутренний мотор на автомат и строча меткими очередями.
Опомнился я только к вечеру (даже еду мне мама к мотоциклу приносила). Ёкнуло сердечко от хлопка калитки, и хуже фашиста показался мне мужик, явившийся забрать свой мотоцикл. Не Хонду или Кавасаки, не Яву или Чезету даже – неказистый Иж Планету, но представлявшийся мне тогда самым гоночным мотоциклом в мире...
Эта Иж Планета так и осталась моим единственным в жизни мотоциклом. С годами я вырос из мотоциклетной мечты, как из шортиков и сандаликов. И теперь проносящихся мимо мотоциклистов провожаю спокойным взглядом. Как и космонавтов в космос.