Детство - это возраст?

     Неужели детство всего лишь возраст? Почему же тогда душа размягчается, когда в глазах взрослого человека вдруг мелькнёт детство – щенячьей радостью, наивным доверием…

     Психологи утверждают, что в каждом из нас живет потребность в «крови на губах». Мы можем только выбрать дичь, отказаться от крови… ну, никак.
Имитаторы детства – моя дичь. Моя потребность в «крови на губах». И я не отказываю себе в этом…
     Не я начинаю игру, но правила мои. И чую я эту дичь, чую тех, кто считает детские души лёгкой добычей.
     И молча облизываюсь… и ноздри мои вздрагивают, когда слышу: «Зря ты на неё наезжаешь, она не стерва вовсе, а просто дитё неразумное…»
     Дураки вы наивные – ведь это же и есть высший пилотаж стервы – «брать на детство»…

     И вот опять я гляжу молча и ласково - ну, что ты стоишь, девонька, губоньки дрожат? Сейчас расплачешься? Да ты и в колыбельке уже знала почём каждая твоя слезинка… в рублях и ценных бумагах…
     Что ж ты, гадина, не покупаешь на внешность… вон сколько её у тебя… А,  с этой старушкой сердобольной на внешность  не сработает? Потому что не мужик? И ты, действуешь иначе  -   на «детство». И сработало бы.  Потому, что её добрые глаза в морщинках-лучиках  уже полны к тебе сострадания.
     Ошиблась ты, вот незадача то, как раз я оказалась рядом. А со мной может и сработает на что-то, только не на «детство»

     Когда при мне обижают человека, особенно если это делают искусно, зверею тупо и основательно. И сдержаться, чтобы не кинуться бить морду, трудно. Но останавливает бессмысленность. Бить нужно только тем же оружием – ласковым словом. Да так, чтобы эта поганка больше не высовывалась из её мерзкого рта.

     Нет, не пойдешь ты, радость моя, дальше, гордо усмехаясь, что прошлась сапогами по душе того, кто зазевался и не захлопнул душу свою ранимую. Не закрыл её по детской своей наивности прямо перед твоим вонючим ртом.

     Нет, не ты будешь улыбаться весеннему солнышку. Во всяком случае, не сегодня.

     Нет, теперь уже я уйду радостно. Потому, что впредь ты, трусливо оглянешься, а нет ли рядом способного дать сдачи. И зачешется то место, по которому я сейчас саданула. Зачешется и заноет оно, прежде, чем ты посмеешь открыть рот, чтобы посмеяться над наивным в своей доброте, и оттого беспомощным перед твоей изощрённой мерзостью.

     И голос мой ласков, и улыбка широка, но те, кто меня знают… как хочется им забиться в щель…
     Да, смотреть на это страшно… я и сама потом, когда чёрная волна отхлынет, буду долго себя спрашивать – а может нужно было как-то по другому? Но детство!  Кто ж за него заступится? Нет его во мне, так пусть хотя бы в других сохранится оно, настоящее.