Про права крепостных в России

       Как известно, в Прибалтике крепостное право было отменено на 40 лет раньше, чем в России. В Польше – на 50 лет. Другая жизнь, другое отношение к имуществу, чем в государстве людей закрепощенных отсутствием собственности и прикрепленных к месту пропитания.

     А ведь среди крепостных крестьян в России было немало богатых, и даже миллионеры бывали, а собственно крепостных было среди крестьян меньше половины.  Но почему-то про остальных, то есть про большинство, у публицистов принято забывать, как будто его и не было. Про Прибалтику и Польшу вообще смешно: там освободили крестьян без земли, и хотя никто из них от голоду не помер, все же этот пример считался отрицательным, на что и указал Александр II в своей речи Государственному Совету:

«Безземельное освобождение крестьян в остзейских губерниях сделало из тамошних крестьян население весьма жалкое, и только теперь, после 40 лет, нам едва удалось улучшить их быт, определив правильнее их отношения к помещикам. То же было в Царстве Польском, где свобода была дана Наполеоном без определения поземельных отношений и где безземельное освобождение крестьян имело последствием, что власть помещиков сделалась для крестьян тяжелее, чем прежнее крепостное право».

      В целом, это очень распространенное заблуждение, что крепостные никаких прав не имели. Поэтому стоит на нем остановится и, как выражались в старину, «вывести на справку» то, как в действительности обстояло дело.

     Поможет нам разобраться в этом, как и во многих других случаях, Правительствующий Сенат. В 1876 году до него дошло дело об имуществе, оставшемся после крепостного крестьянина Жирнова, умершего ещё в 1849 году. Имущество, кстати, было немаленькое - «каменный дом с кожевенным заведением и разными постройками, а также с находящеюся под ним и при нем землёю». Все это было в селе Богородском Нижегородской губернии, помещиком был граф Шереметев. Пользуясь тем, что потомство Жирнова состояло из одних малолетних, крестьянин Лосев вскоре после смерти Жирнова завладел его имуществом и даже по выкупной сделке с Шереметевым укрепил его за собой.

      При этом он исправно платил все положенные подати и платежи с этого имущества. Но все это ему не помогло, когда от имени малолетних правнуков Жирнова был подан к нему иск. В судах представитель Лосева развёл демагогию про то, что, мол, у крепостных никаких прав не было и поэтому о наследовании истцов говорить вообще не приходится.

      Сенат эту демагогию отмёл:

     «Поверенный Лосева, указывая на разные действовавшие до издания Положения о крестьянах 1861 года статьи закона, утверждает, что после крепостного крестьянина не могло открыться наследства потому, что в то время крепостные крестьяне не имели никаких имущественных прав и сами представлялись только объектами этих прав, но не их субъектами. Все относящиеся к сему предмету доводы просителя не могут быть признаны убедительными, ибо хотя до издания Положений 19-го февраля 1861 года крепостные крестьяне были до некоторой степени объектами имущественных прав, но из сего ещё не следует, чтобы они не были вовсе признаваемы законом и субъектами сих прав.

      Постановления Свода Законов о состояниях, которыми определялись отношения крепостных крестьян к помещикам, вполне убеждают, что крестьяне крепостные совершенно бесправны: они имеют имущественные права, но лишь с тем ограничением, что не могли осуществлять их по отношению к своим помещикам.

      Так из 1030 ст. IX Т. (947 ст. по изд. 1842 года) видно, что крестьянам было предоставлено право защищать своё движимое имущество общим судебным порядком, с тем лишь условием, что они не имели этого права в отношении к помещикам, а только к третьим лицам; но если крестьяне могли защищать свои права по имуществу, то, очевидно, они их имели, хотя и не по отношению к своим помещикам.

     Равным образом и 1119 стат. IX Тома Законов о состояниях (1029 стат. по изд. 1842 года) положительно удостоверяет, что крепостные крестьяне могли иметь свои гражданские дела, а следовательно, и своё имущество, и что они не были лишены права судебной защиты сего имущества, так как с дозволения помещика они могли непосредственно являться на суд для защиты своих интересов.

     Тот же вывод следует и из разных других статей IX Т., как-то: 1138, 1139, 1140, 1141 и 1143; из них ясно, что крепостные крестьяне были не только объектами, но и субъектами прав, что имели права по имуществу и могли защищать их».

     (Решение Гражданского кассационного департамента Правительствующего Сената за 1876 г. № 475 по докладу сенатора А.М.Плавского).

     Всего этого люди советские не знали, да и знать не могли, ибо в советских школах таких вещей не рассказывали, а советским писателям об этом писать было строжайше запрещено.  О том, как бывшие крепостные успешно отсуживали после 1861 года у своих бывших хозяев те недвижимые имущества, которые они, крестьяне, приобрели на СВОИ деньги, но НА ИМЯ ПОМЕЩИКОВ при крепостном праве (и на которые они якобы никакого права не имели), необходимо написать отдельно.