Главная роль

  Первый выход на сцену не сопровождался фанфарами. Хотя… Владик преисполнился фанфаронства от чрезвычайно важного и почетного поручения учительницы: не пускать никого на сцену до начала утренника. Торжественный утренник был посвящен окончанию учебного года. В это же время происходило еще несколько событий, важных для семьи, но Владьку по малолетству это не трогало.
1954 год, весна. Последний год раздельного обучения мальчиков и девочек. Для Владьки – это еще и прощание с замечательной школой. Во время войны в школе размещались «скорострельные» артиллерийские курсы и казарма курсантов. В каждом помещении, а теперь, классе, стояла круглая печка и несколько умывальников. Да, настоящих раковин  с кранами! Как здорово – пальцем кран заткнуть и открыть на полную! Пол класса мокрые, уроки отменяются, а Владьку выгоняют из класса. О, это было здорово! На первом этаже стояла пушка, настоящая пушка – учебный экспонат. Замок, прицел и еще кое-что было снято, конечно, но это не имело значения. Ствол можно было двигать туда-сюда. Через дуло прицелиться и…
- Огонь! По фашистским захватчикам, за Родину, Огонь!
Мальчишки в то время были заводные и проказливые, многие без отцов. Переростки – по два три года в каждом классе сидели. Как только ребятня услышала, что на сцену залезать нельзя, мальчишки немедленно придвинулись и, подсаживая друг-друга, пытались вскарабкаться наверх. Владька метался вдоль переднего края, кричал, топал ногами – не помогало. Тогда Защитник Лобного места начал сталкивать пацанов на пол, прыгать по рукам, цепляющимся за край сцены – шел неравный бой. В итоге пришла директриса, наорала на всех, Владьку прогнала домой и запретила приходить в школу без родителей. Это было все неважно, так как семья переезжала в другой район города.
Итак, первый выход на сцену ознаменовался полным овладением пространства сценической площадки и активным противостоянием фанатам.
А еще, в более старших классах, была такая педагогическая придумка, «внеклассное чтение» называлась. Учащиеся оп своему желанию выходили «к доске» и пересказывали прочтенные книги. Бывало и присочиняли что-то свое, а будучи уличенными, оправдывались тем, что книжка тонкая, а хочется продолжения.
Влад в этих пересказах принимал участие с удовольствием и воодушевлением, иногда соученики требовали продолжения немедленно. Толпа выходила из класса и на школьном дворе Владик продолжал повествование. Потом по какому-то праздничному случаю Влад читал коммунистические стихи . Особенно ему нравилась мелодика Маяковского. Даже не столько мелодика. Сколько внешний ритм стихов.
- Тра-та-та, там! Та-там, тра-та,там!
Влад наполнялся энергией революционных маршей, вздымал грудь и не выпуская воздух из легких, рубил с плеча:
- Кто там шагает правой? Левой, левой, левой!
Хорошо, напористо также читались строки Шекспира:
- Быть или не быть? Вот в чем вопрос!
В шестьдесят втором году была опубликована поэма Роберта Рождественского «Реквием».В школе нашлись неравнодушные ребята, которые решили сделать «мелодраматический спектакль» по этим стихам. Еще Дмитрий Кобалевский не написал свою ораторию. Но четверо энтузиастов начали подбор музыки. Влада пригласили в этот микроколлектив - два парня и две девушки. Влад с Ильей Этингером взяли на себя подбор музыки. Засели у тетушки Ильи с магнитофоном, завалились пластинками и стали компоновать. В итоге получилось попурри из произведений Густава Малера. Секундомер у учителя физкультуры на прокат попросили, все высчитали, про паузы – дыхание перехватить – тоже не забыли. Получился первый опыт вполне профессионально. Репетировали, не жалея ни технику, ни себя. Магнитофоны тогда были ленточные. Каждый раз приходилось на начало перематывать. Хорошо, что догадались несколько копий сделать заранее, хотя было трудно хороший магнитофон найти. Школа ради такого случая свой студийный отремонтировала.
Первое выступление было в школе, конечно. Ребята плакали, актеры на дрожащих от волнения ногах выходили кланяться. Потом, когда появилась оратория Кобалевского, Влад несколько раз слушал разные варианты исполнения – нет, не нравилось ничего. У профессиональных актеров получался стон, плач, по павшим героям, а у молодых исполнителей – призыв встать, поднять голову, и быть готовыми защитить Родину, «доделать то, что отцы не доделали!»

Разве погибнуть
ты нам завещала,
Родина?
Жизнь
обещала,
любовь
обещала,
Родина.

Разве для смерти
рождаются дети,
Родина?
Разве хотела ты
нашей
смерти,
Родина?

С этим миниспектаклем ребята обошли все культурные центры Василеостровского района Ленинграда, в соседних районах также побывали. «Пошли по рукам», что называется. Эх, не умели тогда деньги заколачивать! Даже конфет ни разу никто не преподнес. А цветы девчонкам?
После одного из концертов, к Владу подошел импозантный мужчина, сказал, что он руководитель Школы-студии при Ленинградском институте Театра, Музыки и Кинематографии, что он хочет еще послушать Влада. Влад пришел, выдал, что мог
и из Шекспира, и Маяковского, и Вознесенского, и кого-то еще. Мужчине почти все понравилось, он сказал, что после года занятий в его студии в институт берут почти без экзаменов, но… Владу следует поработать с логопедом и научиться произносить букву «Л». Влад впервые узнал, что у него есть такой дефект речи, вспомнилась Райкинская миниатюра, где герой-логопед устраняет «фефекты фикции». Влад обошел несколько Ленинградских медицинских учреждений, включая Академический НИИ речи, и везде получал «отлуп» по причине преклонного  (шестнадцать лет!) возраста. Многократно произнесенный высоконаучными устами приговор, надолго отвратил Влада от сцены. Ну, конечно, доклад какой толкнуть или политинформацию «о текущем моменте», - нет проблем, но что-то художественное со сцены – нет. «Куда уж со свиным рылом, да в калашный ряд»!
Прошли годы. Влад работал в НПО «Позитрон», получил новое назначение в старый отдел. Народ в этом отделе был весьма активный и веселый. Как-то попросили и Влада поучаствовать в общественной жизни – написать в стенгазету что-нибудь по случаю годовщины снятия блокады. Влад вспомнил рассказ матери об истерике, которую закатил блокадный ребенок Толя. Толя – старший Брат Влада, перепугался праздничного салюта и впал в ступор. Получились вполне ладные стихи. Народ принял с благосклонностью. Влад к этому моменту работал в объединении уже почти лет десять, но был настолько увлечен своей научно-технической работой, что совершенно не знал об активной «деятельности трудящихся в области художественной самодеятельности». Оказывается, в НПО существует Объединенный клуб, на каждом из пяти предприятий – свои клубы. Этими клубами руководят профессиональные режиссеры, которые обучены в специальных вузах работе с «самодеятельными» актерами. Каждый год на базе отдыха «Островок» в Выборгском заливе Балтийского моря проходят гала концерты, в которых участвует множество народа со всего объединения. Концерт – сборная солянка сатирических и юмористических номеров, «самокритикующих» вскрытые недостатки «на местах». Эти самые недостатки вскрывали как начальники подразделений, так и высшие руководители администрации, партийной, комсомольской и профсоюзной организаций. Все было «на высшем уровне». Не отвертишься!  Почему-то это все было привязано к празднику Нептуна. Причем тут древнеримский бог, и что ему делать в Северной Пальмире, не понятно, но уже установилась традиция.
Владу предложили «ни много-ни мало» подготовить вариант сценария. «Рыбы», конечно, но… Дескать, глаз не «замыленный» - может, чего новое интересненькое придумается. Влад просмотрел сценарии предыдущих лет и его «напрягло», что общего праздника нет. Есть почти случайная подборка номеров на схожие темы, что провоцирует некоторую соревновательность процесса. А в чем соревноваться и за что? Критериев нет, призов тоже. Так, двухминутная начальственная благосклонность, и все. Влад предложил построить действие по какому-то узнаваемому художественному произведению и, сохраняя общую канву, «воткнуть» свои сценки. Сказались «технические» мозги. Идея была воспринята и принята. Базовым романом назначили «Золотого теленка».
Сценарий общими противоборствующими усилиями написали, стали обкатывать. Тут и Главный режиссер, Леня Голосьев, вызвал Влада на сцену и велел сценку «Старый конструктор» прочесть. Прочесть – нет проблем, Влад сам же это написал. Влад и выдал своим баритоном перекаты с придыханием в особо чувствительных местах. Режиссеры со своих стульев попадали, кто за сердце, кто за голову схватились.
 - Ну, ты же не прощальную речь в крематории читаешь! Легче, легче!
- Легче-тяжелее. Как измерить, в каких физических единицах: децибелах, герцах или сразу в мегапарсеках?
Влад отправился в библиотеку, поднял книги классиков художественного чтения – Журавлев, Качалов, Яхонтов, Андроников… все ни писали много, со вкусом, но ни слова о технике, критериях, параметрах и прочих показателях восприятия. Ну, и как дальше с этим жить?
Будем разбираться:
- первое и самое очевидное – режиссеры и прочие люди искусства говорят на другом языке, у них другие способы восприятия явлений искусства, а то, что сейчас он окунулся в область искусства, Влад не сомневался,
- второе: задача актера донести до зрителя не только и не столько информацию, но некое эмоциональное ощущение, отношение и показанному не сцене.
- третье и самое главное – актер должен найти сообразные теме средства выражения, которые спровоцируют у зрителя нужную реакцию, а режиссер в этом помощник.
Так, теплее… Но это теория. А на практике – как быть?
- Какой рукой надо махнуть, чтобы выдать «до диез-бемоль в контр-актаве на бабушкиной скрипке, которую сломал мой папа, когда был маленький? Как определить воздействие голоса конкретного человека на неконкретного слушателч?
Влад был человек технический и для решения каждой задачи искал алгоритм решения. Ну, что ж… Влад провел несколько вечеров перед телевизором. Слушая все подряд: и дикторов, и политиков, и актеров «легкого» жанра. Что-то начинало проявляться, но очень неявно. Да…  В театральных вузах этому посвящена специальная дисциплина – «Сценическая речь» называется. А в данном случае что делать? Влад стал пытаться проговаривать свой монолог перед зеркалом, строил рожи, выставлял вперед руки, ноги, щурил глаза, разве только ушами не шевелил – не умел.
Режиссеры, видя такую неудачу, нашли другого парня. Но и у того не очень ладно получалось. Хотя и более «легко», но парень боялся сцены. Стеснялся и сбивался на проникновенный шепот. А время «Х» приближалось. За неделю до выезда на базу, что-то случилось у парня на работе, - его не отпустили и Владу пришлось взять удар на себя – по крайней мере, текст успел выучить. Поехали.
Бесконечные репетиции, уже в коллективе, окончательно сбили Влада с толку так, что текст «поплыл». Режиссеры махнули на него рукой и перестали делать замечания: «будь – что будет!»
Настал День Истины. Влада облачили в штаны на помочах, как у Карлсона, надели нарукавники, добавили седины на висках, вручили огромный школьный циркуль и рейсшину, которой уже лет двадцать пользовались только студенты. Чтобы снять напряжение, кто-то из актеров предложил под «тра-та-та» попрыгать, подрыгаться, прихлопывая в ладоши – помогло!
Влад споткнулся на выходе, потянул ногу и вышел на сцену, слегка прихрамывая, держась за поясницу. Несколько раз пытался опереться о рейсшину, но отдергивал руку – реквизит! Речь пошла с покашливанием и придыханием. Спина напоминала ноющей болью, да и локоть побаливал («локоть теннисиста» - профессиональное заболевание конструкторов прошедшего времени). Текст пошел свободным потоком. Монолог был стоном несчастного, которого начальство не любит, не жалеет и не соблюдает правила охраны труда. В голове одновременно звучало три голоса: ровный, без эмоций, голос диктора, который как суфлер выдавал текст, голос режиссера с поправками и указаниями и собственный голос, который подсказывал что делать, как говорить. Владу только оставалось точно повторять то, «что говорят». Наградой были «дружные, продолжительные аплодисменты, переходящие в овацию». Обычно, было не принято отдельные номера аплодисментами отмечать. А тут… Влад активно кланялся. Едва не выколол себе глаз ножкой циркуля, зацепился ногой за рейсшину, упал, с трудом поднялся (на самом деле от волнения поясницу прихватило), проковылял за занавес.
Дебют удался?
На следующий день, «за разборкой полетов», Влад признался режиссерам и товарищам-актерам в своих трудах и переживаниях. Спросил, а как прозвучала замечательная буква «Л»? Режиссеры с удивлением отметили, что «фефект фикции» проявился почти незаметно и, вообще, это не проблема – маленькая артикуляционная разминка перед выходом на площадку и, все… Влад рассказал о перипетиях юности.  чем вызвал у режиссеров неподдельное удивление.
- Это элементарно исправить, тут даже логопед не требуется – два-три занятия еще на предварительных консультациях до экзаменов  в любой театральный ВУЗ – и все. Ладно, итог такой – у нас родился актер. Что скажешь, Влад?
- Благодарю, но возражаю, - родился не актер, родилась необходимость создать народный театр, нам надо постичь азбуку сцены, тогда будет театр, вот только «Диалектический материализм» не надо – большинство и так с высшим образованием – проходили, а кому интересно – расскажем.
Главный режиссер и Художественный руководитель и он же заместитель директора Объединенного клуба, Леня Голосьев сказал:
- Мне нравится. Поговорю с начальством. Если денег подкинут за сверхурочную работу – Будем стараться.
Организационные вопросы были решены за неделю и Народный театр  - студия «Позитрон» начал свою репетиционную деятельность.