Сердечки на бретелях

Дело происходило в конце шестидесятых годов прошлого века в самой обычной московской школе, во времена, когда почти все население страны слушало магнитофонные записи Битлз и Высоцкого, готовясь при этом торжественно и пафосно отметить столетний юбилей со дня рождения Ленина. Сам юбиляр, если бы был жив, наверняка не одобрил песни «битлов», не говоря уже о творчестве популярного актера Театра на Таганке.

  Илона Яковлевна, сидя в учительской, с грустью рассматривала сломанную указку. Это была не просто указка, а подарок, привезенный бывшим учеником из Индии: по всей длине красовались аккуратно вырезанные изображения слонов, слоников и экзотических тропических пальм. Надо же было так не сдержаться и шарахнуть индийским подарком по башке придурковатого Сидорова из девятого класса, который никак не мог вспомнить название столицы Норвегии, но при этом утверждал, что оно происходит от какого-то животного, не то осла, не то козла. Вот тот козел и стал причиной конфликта. Сидоров, потерев травмированную голову, радостно заржал, а Илона Яковлевна в очередной раз поняла, что преподавание географии — это не ее призвание. Настроение испорчено на весь день. После перемены — урок в десятом классе, надо собраться и идти.

Илона Яковлевна любила работать с младшеклассниками, которые, раскрыв рот, слушали ее рассказы о великих географических открытиях, отважных мореплавателях и покорителях северного и южного полюсов. Чем старше становились ученики, тем сложнее было находить с ними общий язык. Сегодняшний десятый класс вообще был неуправляем. Если с мальчиками хоть как-то удавалось находить взаимопонимание, то эти коровы, как Илона про себя называла сидящих за партами тёток, всем свои видом выражали презрение к училке, не умеющей правильно наложить макияж и носить приличный прикид.

Проблема усугублялась еще и тем, что в десятом классе Илоне Яковлевне надо было вести не географию, а навязанную директором астрономию, о которой она сама имела весьма смутное представление.

Судя по шуму из кабинета, «детишки» уже были на месте. Действительно, все сидели за столами; при появлении преподавательницы лениво встали.

Первым делом Илона Яковлевна оглядела класс, чтобы выяснить, присутствует ли  Аллочка Вайнберг. Если бы кто-нибудь спросил, почему она терпеть не может Аллочку, то вряд ли бы Илоне удалось сформулировать внятный ответ. В Алле ее раздражало абсолютно всё: тихий уверенный голос, безукоризненный внешний вид и даже отличная успеваемость по большинству предметов.

Вот и сегодня на Аллочке был белоснежный свитер, который почему-то в те времена назывался водолазкой, хотя во всем мире в ходу было слово «битловка». Для Илоны Яковлевны водолазка эта была источником особой ненависти. Мало того, что такой свитер был страшно дефицитной и дорогой вещью, так он на этой Аллочке всегда выглядел абсолютно новым и ослепительно белым. Конечно, можно предположить, что у Аллы было несколько таких свитеров, которые она время от времени меняла. Но в таком случае дело обстояло еще хуже, значит, родители этой маленькой выпендрежной дряни баловали ее заграничными шмотками без всяких ограничений.

— Так, Вайнберг, что это ты вырядилась, как на танцульки? У нас все-таки школа, а не клуб знакомств, — Илона Яковлевна  распалялась все сильнее. — Это неприлично ходить такой расфуфыренной! Вертихвостка! Чтобы я тебя больше не видела в школе в этой водолазке!

Эх, зря Илона так разгорячилась и произнесла последнюю фразу, да еще в самом начале урока.

Молчаливая Аллочка, самообладанию которой мог бы позавидовать сам штандартенфюрер Макс Отто фон Штирлиц, слегка привстала, одним движением сняв через голову водолазку, спокойно села на место, а свитер аккуратно сложила и убрала в сумку. Нельзя сказать, что под свитером ничего не было. Кое-что было. Этим кое-чем оказался невиданный в те времена бюстгальтер, чашки которого были выполнены из белого кружева и дублированы тоненькой сеткой. На съемных бретелях красовались пластиковые замочки в форме сердечек.

В классе наступила такая тишина, что было слышно, как за последней партой сопит перебитым боксерским носом Сашка Петрухин.

Илоне Яковлевне очень хотелось наорать на эту стриптизершу из школьной самодеятельности, вышвырнуть ее в голом виде в коридор. Она уже приготовила слова, самым безобидным из которых было «проститутка». Но в следующую секунду Илона представила себе директора школы. Вряд ли он одобрит поведение учителя, из класса которого выбегает полуголая девица, готовая к тому же рассказать собственную версию событий.

Не зная, как себя вести в такой ситуации, Илона Яковлевна присела к учительскому столу, опустила голову и обняла ее руками. Класс безмолвствовал, до спасительного звонка оставалось сорок минут. О продолжении урока речи быть не могло.

Илона ругала себя последними словами, зачем она выставила свою глупость на всеобщее обозрение.

— Конечно, во всем виноват этот придурок Сидоров, испортил настроение на весь день. Если ребята разболтают, то точно уволят из школы, да еще с волчьим билетом. Извиниться перед Аллой – значит окончательно потерять авторитет. Хотя какой там авторитет после сегодняшнего? Ну и Вайнберг эта тоже хороша, никакого стыда у девицы нет. У-у, гадюка, наверное, правду говорят, что вся ее семья собралась иммигрировать в Израиль. Туда ей и дорога, будет там, на исторической родине, трясти своими сиськами и сердечками на бретелях! А мне что делать?

Раздался звонок. Илона Яковлевна сидела все также, не поднимая головы. Она не видела, как Алла достала свитер, надела его, собрала свои вещи и бесшумно вышла. Следом за ней вышли все  остальные ученики. Через несколько минут кабинет стал наполняться ребятами из другого класса.

Детские голоса вывели Илону из полуобморочного состояния, она встала и побрела к выходу из школы. Других уроков у нее в тот день не было.

Илона Яковлевна еще много лет проработала в школе, никто из коллег не знал или делал вид, что не знает о ее конфликте с Аллой Вайнберг.

Алла по каким-то своим причинам никогда не рассказывала о произошедшем на уроке.

Само собой, Илона Яковлевна постаралась забыть об инциденте, и это ей почти удалось. Но каждый раз, проходя в магазине мимо отдела женского белья, она невольно вспоминала Аллу и бюстгальтер, на бретелях которого были замочки в форме сердечек.