Кульминация - 44

     4. Смута

     С самого начала всё пошло не так. Скомканное расставание с Анжелой вывело Ивана из равновесия. Её растерянное, испуганное лицо стояло перед его глазами. По совести, её сейчас нельзя было оставлять одну. Она выглядела сломленной. В таком состоянии человек способен на необдуманные, неадекватные действия. А ведь, кроме того, ей грозит вполне реальная опасность. Нельзя было отпускать её. Нельзя! Но и тащить сюда вслед за собой было немыслимо. А учитывая её состояние – недопустимо. Что же оставалось делать? Эх, зря он поддался её настойчивости. Следовало сразу увезти её в Чёрную Речку, пусть даже силой.
     Иван почувствовал, что его толкнули в бок, повернулся. Половцев протягивал ему микрофон.
     - Что, уже? – растерянно спросил Кипреев.
     - Ты с Луны свалился? – задал встречный вопрос полковник, прикрыв ладонью микрофон. – Не тяни волынку. Люди ждут.
     Иван взял микрофон. И вдруг осознал, что не знает, о чём говорить. Заранее продуманная и многократно повторённая речь вдруг вылетела из головы. Он окинул взглядом собравшихся на площади людей. Многие из них смотрели на него, ждали его слов. А он всё никак не мог отстраниться от личных проблем, не мог связать свои личные интересы с интересами этой многоликой массы. Иван тряхнул головой и стал говорить, на ходу подбирая слова:
     - Товарищи! Мы собрались здесь, чтобы заявить о своих правах. Нам не надо от властей поблажек и подачек. Мы требуем справедливости. Но никто не захочет считаться с нами, пока мы не покажем свою силу. Наша сила – в единстве. Помните об этом! Все наши чаянья и надежды должны объединиться в одну великую цель.
     Он понимал, что говорит не совсем то и не совсем так, как планировал. Следовало сказать глубокие проникновенные фразы, западающие в людские души, а взамен этого звучал дежурный пафос. Стоявший рядом Половцев недовольно морщился. Иван вновь попытался отбросить посторонние мысли и сосредоточиться на речи, но она у него по-прежнему получалась не слишком удачной. Как бы ни старался он переключиться на принятые им обязательства, ничего из этого не выходило. Тревога за Анжелу не давала покоя.
     Со стороны полицейского оцепления высокий офицер разговаривал с кем-то по рации. Потом он стал говорить в мегафон, убеждая людей разойтись и предупреждая их об ответственности. Разглядеть его лицо издалека было сложно, но Кипрееву показалось, что где-то он уже встречался с этим человеком. Скорее всего, офицер не принадлежал к старшему командному составу, так как, насколько возможно было разглядеть, звёзды на его погонах были маленькие. Значит, не старше капитана.
     «Как же так могло случиться, что младшего офицера уполномочили утрясать такую серьёзную ситуацию? – удивлённо думал Иван. – Где же его начальники? Видимо, сидят в безопасном месте, наблюдают за положением дел и дают указания по рации».
     От таких мыслей оптимизма не прибавилось. Значит, велика вероятность потери контроля над ситуацией. Иван вспомнил о том, что его просили сказать несколько слов, адресованных стражам порядка. Ему вдруг показалось, что он поймал необходимый настрой и сможет найти нужные слова, способные пробить толстую броню, закрывающую души этих людей. И он заговорил – пылко и вдохновенно, надеясь достучаться до каждого. Он смотрел на двойной ряд крепких молодых мужчин в полной экипировке, пытаясь увидеть их лица. Но на щитках из прозрачного пластика играли блики отражённого света, не позволяя посторонним взглядам проникать за эту завесу. Трудно, почти невозможно было понять, выражают ли эти лица хоть какие-то чувства и эмоции. Зато на лице их командира эмоции были выражены достаточно ярко. Не дождавшись реакции на требование разойтись, он прокричал подчинённым приказ разогнать незаконное сборище.
     Постукивая дубинками о щиты, омоновцы двинулись на толпу. Половцев выхватил у Ивана микрофон и стал отдавать чёткие распоряжения своим бойцам. Парни быстро рассредоточились по нескольку человек и просочились в первые ряды пикетчиков. В начавшейся давке омоновцы заработали дубинками и стали выдёргивать из толпы людей. Задержанным выкручивали руки и тащили к стоявшему в стороне автобусу либо сбивали с ног и волокли прямо по асфальту. При этом их стройные ряды нарушились. Десантники стремительно включались в дело. Группами по три-пять человек они подбегали к конвойным, хватали их за руки и толкали, нарушая равновесие противника. Парни полностью переключали внимание на себя, тем самым давая задержанным возможность избежать ареста и вернуться в ряды пикетчиков. Натренированные ребята имели преимущество в подвижности перед экипированными, словно средневековые рыцари, омоновцами. Они ловко увёртывались от ударов и даже умудрялись вырывать из рук полицейских дубинки, которые тут же бросали подальше в сторону.
     - Немедленно прекратите безобразие! – кричал в электрический рупор капитан. – За сопротивление властям вы ответите по закону. Не вынуждайте нас применять оружие.
     - Не имеете права стрелять по безоружным людям! – гремел из динамиков голос полковника Половцева. – Никому из ваших сотрудников не причинён вред. Вы сами творите беззаконие и ответите за это.
     Противостояние продолжалось. Воодушевлённые поддержкой десантников люди осмелели и тоже стали теснить стражей порядка, отжимая их к фасаду здания. Михаил Иванович напряжённо следил за обстановкой, корректируя действия подчинённых. Сзади народ вдруг заволновался, послышались крики. Обернувшись, Иван увидел, как из двух подъехавших автобусов выскакивают свежие силы ОМОНа, сходу набрасываясь на толпу и молотя дубинками направо и налево. Смятые таким напором, люди стали отступать, создавая давку. Возле машины, на которой стояли Иван и офицеры, в качестве охраны находился десяток бойцов. Полковник отдал им приказ поддержать людей, подвергшихся нападению с тыла. Парни стали пробираться сквозь толпу, но в создавшейся тесноте сделать это оказалось непросто.
     Дальше произошло то, что круто изменило ход событий. Подъехал ещё один автобус. Распахнулись двери, и из салона стали спешно выскакивать молодые мужчины в  форме ВДВ. В руках прибывшие бойцы держали длинные палки, которые они сходу обрушили на головы омоновцев. Скорее всего, это были стальные прутья, поскольку пластиковые шлемы стражей порядка раскалывались под их ударами, словно яичная скорлупа. Несколько человек, схватившись за голову, упали на колени. Другие резко развернулись, чтобы дать отпор. Но задние ряды пикетчиков, поначалу смятые их натиском, теперь дружно пошли в атаку. Озлобленные люди валили своих обидчиков наземь и били ногами. Ошеломлённый этой сценой, Иван повернулся к офицерам. Но они, похоже, были шокированы не меньше, чем он.
     - Борис, что происходит?! – обратился Половцев к майору. – Ты что-нибудь понимаешь?
     - Это не наши, товарищ полковник, - прокричал майор, стараясь перекрыть шум. – Я не знаю, откуда взялся этот отряд.
     Иван всё понял. Придвинувшись вплотную к Половцеву, взволнованно сообщил:
     - Михаил Иванович, это уголовники, наряженные в военную форму.
     - Ты знал?! – резко вскинулся полковник.
     - Нет. Только сейчас сообразил.
     Половцев вновь поднёс микрофон к губам.
     - Товарищи, остановитесь! Не поддавайтесь на провокации! Будьте благоразумны. Вас хотят втянуть в бессмысленную бойню.
     Его голос, усиленный аппаратурой, отчаянно и бесполезно звучал в нарастающем шуме. Начавшаяся на периферии драка цепной реакцией пошла по всей площади. Вся накопившаяся в людях злоба разом прорвала преграды, сдерживающие её многие годы, мощной волной выплеснулась наружу. В считанные минуты полицейский заслон был сметён с пути. Народ рванулся к крыльцу здания. К окнам в кабинетах прильнули перепуганные лица.
     Из окна автобуса, подъехавшего последним, громко зазвучал репродуктор:
     - Братцы, окружайте здание! Не дайте кровопийцам уйти через заднее крыльцо. Воздайте им по заслугам за все свои мучения и унижения.
     Зазвенели и посыпались стекла. Народ стал растекаться, опоясывая здание.
     - Ребята! Десантники! – закричал в микрофон полковник. – Остановите людей. Дайте отпор провокаторам…
     Он осёкся. Иван понял его замешательство. Половцеву пришлось призвать своих безоружных парней оказать противодействие головорезам, вооружённым железными прутьями. Кроме того, вступая в схватку с ряженой бандой, десантники рисковали получить удар в спину от полиции, которая не видела в них никакой разницы.
     - Постарайтесь пробиться к заднему крыльцу и образумить людей, - распорядился Михаил Иванович, обращаясь к своим соратникам, стоящим рядом с ним. – Я попробую удержать парадный вход. А ты, Иван, вывернись наизнанку, но найди нужные слова, чтобы остановить это безумие. Выполняйте приказ!
     Сунув в руки Кипрееву микрофон, он спрыгнул с машины. Оба офицера спешно последовали за ним. Иван остался в одиночестве в кузове грузовика с откинутыми бортами посреди кипящего человеческого моря. Едва совладав с волнением, поднёс микрофон к лицу и заговорил. Ему не пришлось искать нужные слова – они сами полились из глубины души. В какой-то момент Ивану показалось, что его услышали. Многие остановились и, казалось, испугались того, что происходит. И он продолжал призывать народ к благоразумию.
     В создавшейся суматохе плотность собравшихся на площади стала неоднородной. На периметре, где шло противостояние, люди сгрудились тесно, в то время как середина становилась достаточно разреженной для свободного перемещения. Обернувшись, Иван увидел, как к нему стремительно шагают двое мужчин в форме ВДВ. Как только Кипреев обернулся, один из них наклонил голову так, что Иван не мог сверху разглядеть его лица. Они подошли к машине. Тот, который смотрел вниз, повернулся спиной. Второй холодно и жёстко посмотрел на Ивана.
     - Спускайся вниз, кореш, - сказал он приказным тоном. – Поговорить надо.
     - А ты полезай сюда. Здесь и поговорим, - ответил Иван, испытывая недоброе предчувствие.
     - Ну-ну. Как скажешь.
     Парень стал забираться на платформу и вдруг, схватив Ивана за руку, сдёрнул его вниз. От неожиданного рывка Кипреев потерял равновесие. Приземлившись на асфальт, он оступился и завалился на бок. Быстро вскочил на ноги, но в тот же момент второй «десантник» прижал его к борту, уперев круглую заточку в солнечное сплетение. В лицо впились колючие глаза бандита Колобова.
     - Сейчас ты будешь говорить под мою диктовку, - сказал Демон. – Ты меня понял?
     Что ему станет диктовать матёрый уголовник, Иван знал заранее. Он вспомнил всё, что в связи с этим слышал от Миткевича: и о том, что у того появились планы насчёт банды Демона; и о том, что во время акции надо разозлить противоборствующие стороны. Стало быть, теперь эти персонажи заодно. Их интересы совпали. Значит, защиту искать не у кого. От страха внутри похолодело. Вот он, кульминационный момент! Сейчас, именно сейчас придётся выбирать между жизнью и честью. Хватит ли у него духу?
     - Нет! Нет! – воскликнул Иван в отчаянии. – Я знаю, что тебе нужно. Я не стану этого делать. Не стану – слышишь!
     - Заткнись, фраер! – прошипел Демон, больно ткнув его острой как шило заточкой. – Даю тебе пять секунд. Взбрыкнёшь – прикончу.
     - Нет!!! – закричал Иван в микрофон.
     Колобов кивнул напарнику. Тот нанёс сильный удар кулаком в шею сбоку. В глазах у Ивана потемнело. Он потерял сознание.