Моральный ущерб. Хусей Магомедович Кулиев

               
 Сидим у Шоная. Так называемые  «дружки жениха». То есть мы.Я, Шотту, Шутта, Хутта.  Его приятели и собутыльники. Пришли его женить. В третий раз, между прочим.
   Его   первая жена удрала с каким-то хлюстом то ли на Чукотку, то ли на Камчатку, короче, куда –то на край света. Шонай даже  и не пытался её искать и тут же женился на другой.   
   Но эта другая тоже испарилась через месяц. В одно прекрасное или вернее прискорбное для него утро, оказалось, что его новоявленной супруги и след простыл.  Шонаю осталось только довольствоваться оставленной ею запиской. Вот
она.

                Вышла замуж сдуру               
                Не ищите «дуру»!
                Умный не осудит.
                А дурак пусть судит.


  Дурак, в данном случае неудавшийся муж, то есть Шонай,  судил об её таком поступке и итак и сяк, но ничего  не  присудил. А не присудил, потому что ничего  в нём не понял.   Понял только  одно, что он остался  в очередной раз без жены и без горячего на обед.
   После побегов обеих жён,  наш друг приуныл, и стал скулить, что остался один, и что он уже не мальчик, и чёрте-что может с ним случиться, а ему и стакан воды подать будет некому и т.д. и т.п.
  В общем,  пристал к нам, чтобы мы его снова женили. Ну что ты с ним будешь делать? Он ведь не отстанет. Если уж вбил себе что в голову, то уже всё! Ни за что от него не отступится.  Вот.
  Ну, собрались мы,  и  наш бессменный тамада, по имени Касох, держит речь. Сидим мы в жарко натопленной комнате, так как на дворе январь и мороз градусов двадцать. Касох в толстой ватной фуфайке и ватных штанах, стоит прислонившись к железной печке и задаёт нам оттуда вопросы, на которые сам же и отвечает. – Значит,-  говорит он,- подняв вверх грязный палец,- мы едем. Куда едем? В соседнее село. Зачем едем? Чтобы привезти жену вот этому жадюге,- показывает он на Шоная. Тот дёргается, но молчит. Касох продолжает.- Пока не привезём невесту, -он строго смотрит на нас,- пока её не привезём сюда,  никто  не пьёт. –Слышали?  Ни капли водки!
- Шеф,  а вино можно? –кричит из-за стола Хутта. – У меня тут….
-  И вино нельзя! – перебивает Касох. – Вино ещё хуже. Ты, например, от вина дурнеешь ещё быстрее, чем даже от спирта. Помнишь, что ты вытворял на той неделе от двух бутылок вина? Вообразил себя жеребцом и требовал, чтобы мы тебя запрягли в сани.  Этого хочешь?
- А что? – говорит Лалак. – Это мысль. Транспорта у нас нет, дадим Хутте пару бутылок шмурдяка и пускай везёт нас.
-  Я повезу! – угрожающе встаёт  Хутта.- Я тебя так повезу….
-В общем,- продолжает Касох, - я вас предупредил. Теперь давайте….
-Касооох! –перебивает его Шутта, - отойди от печки. –сейчас задымишь!
  Касох поспешно отодвигается, но уже поздно. Его штаны вспыхивают как факел. Мы бросаемся их тушить. Лупим  по штанам,  стараемся их снять с Касоха, но он вырывается от нас, бежит в угол и с размаху садится в ведро с холодной водой.
-«Пшшшш!»- Комнату заволакивает паром, и Хутта, думая, что его никто не видит, быстренько вытаскивает бутылку «Золотой Осени», отбивает горлышко и поспешно прикладывается к содержимому.
  Но мы видим. Видим и вырываем у него бутылку. Чтобы допить самим. Вот.
Шутта бросается к окну и выбивает стекло. Пар выходит в окно, но вместо него врывается мороз.
-Идиот! –кричит Касох с ведра. –Заткни окно. –Мне что, околеть тут что ли? Видишь, я и так сижу  в холодной воде.
-Не бойся,- говорит Шутта.- Она уже согрелась.- Посиди ещё.
  Но тут  Шонай накидывается на Шутту. –Тебя, -кричит, -кто просил разбить моё окно? Где я теперь стекло возьму? Оно, ведь, денег стоит!
-А дышать чем? - огрызается тот. – Паром что ли?  Нам что тут задохнуться прикажешь из-за твоего паршивого окна? Заткни вон подушкой.
-Правильно! –опять кричит Касох. –Заткните подушкой. – А ты, - обращается он к Шонаю, - не ори, понял? Если хочешь знать, это всё из-за тебя. Какого чёрта раскалил так печку? Руду, что ли собрался там  плавить? Там железо сгорит,  не то, что мои  штаны! - Он встаёт и смотрит на заднюю часть своих штанов. Там огромная дыра, с дымящимися краями. - Ну, куда я теперь поеду с этой дырой? – надвигается он  на Шоная. - За какой невестой? Чтоб ты провалился вместе с ней!
- Да, -глубокомысленно замечает Лалак,  - с такой дырой к невесте переть нечего. Не поймёт.
-Касох, - Шутта смотрит на тамаду с жалостью. –Может тяпнешь? Хряпни грамм триста и забудешь всё. А если бутылку вмажешь, то не только в этих штанах, а вообще без штанов поедешь. Давай?
  Касох презрительно смотрит на него,  а потом на нас. – Я пойду, переоденусь, -говорит он. –Смотрите тут без меня. Если кто хоть рюмку выпьет, убью как собаку.  Поняли?
-Поняли, - говорит Хутта,  облизываясь. – Закон есть закон!  Будь спок,  шеф! Мы будем сухие как гербарий.
-Не остроумничай, - Касох подозрительно смотрит на него. –Ты что
облизываешься?
-Губы потрескались,- улыбается Хутта.- От сухости.
-Ладно,- Касох направляется к двери, -я сейчас приду.
 Он  уходит и Косой тут же кидается к Шонаю. – Давай! Давай! Не стой столбом! Давай, пока его нет!
-Кого нет? – тот вяло поднимается. –Что давать?
-Водки давай,  остолоп! –кричит Хутта. –Пока этого «наставника» нет. Водки, вина, всё что есть!
-Ничего нету,- вздыхает Шонай.  - Голяк.
-Как голяк? – Хутта бледнеет.- Совсем голяк?
-Совсем.
- Да ты что, издеваешься? – Хутта смотрит на нас. –Видали этого типа? То проходу нам не давал, жените да жените, а женить собрались, так у него ничего нету! Ты что,   за дураков нас тут держишь? Думаешь,  в такой собачий холод мы поедем голодные да холодные  за какой-то мымрой? Держи карман шире. Лично  я никуда не поеду!
-Ну и не езжай, - говорит Шонай –Подумаешь, напугал. Другие поедут.
-И другие не поедут, - Косой смотрит на нас.- Ведь, не поедете же?
  Мы отрицательно качаем головами. Шонай нехотя встаёт и достаёт из шкафа начатую бутылку водки. –Нате, подавитесь!
- Мы все удивлённо смотрим на бутылку. – И это всё? –Шутта берёт бутылку и взбалтывает.- Самопал. Притом самый худший.
-А ты бы хотел «Абсолют» да? –Шонай усмехается. –Скажи спасибо и за это.
-Спасибо,- говорит Шутта и кланяется в пояс. –Уважил нас.  Жмот. Крохобор! Недаром от тебя жёны убегают.
-Увидите,  – встревает Лалак,- и эта новая убежит. Зря мы всё  затеваем. Она ведь не  дура,  с таким сквалыгой жить.  Никакая девушка на это не согласится. Кстати, как зовут девушку-то?
-Хавронья, - говорит Хутта.
-Кааак? –Мы пучим глаза.
-Шучу! - Смеётся Хутта. – Её имя Хансарай.   И никакая она не девушка.  – Ей за пятьдесят. Нашёл девушку!
-Как за пятьдесят? –Лалак в недоумении. –Я слышал, что она мммм….. не первой  молодости, но что за пятьдесят…. А что,  моложе там никого не было , в этом  ауле, куда вы ездили в поисках жены для этого оболтуса?
- Моложе не захотели,- вздыхает Хутта. – Да и эту мы уговаривали часов пять. Пришлось пообещать ей пару баранов,  и двух индюков. Правда, она требовала пять индюков, но сошлись на двух. Так что, жених, готовь индюков и баранов. Их надо везти с собой. А то она откажется. Скажет, надули.
-Ну и пусть скажет! –  машет тот рукой.- Я вас не просил обещать. За двух баранов  я бы и здесь нашёл жену,  не говоря уже про индюков. Услужили, называется. Спасибо за такое услужение.
-Так ещё не поздно, - улыбается Лалак, вынимая затычку из бутылки. – Иди ищи! Найдёшь- бараны с меня! Даю слово мужчины. Иди!
- Не пойду,- Шонай следит за бутылкой. –Не хочу оставлять вас одних. Боюсь, заскучаете тут без меня.
-Не этого, ты друг боишься,- нюхает водку Лалак. –А боишься ты, что мы твою заначку найдём. А я -то знаю, где она.
-Где? –Настораживается Шонай –Ну-ка скажи.
-Не скажу, -смеётся Лалак. –Не хочу выдавать друга.- Сходи, принеси стаканы.
 Шонай  встаёт и плетётся на кухню.
-Его не исправишь,- вздыхает Лалак.  –Скупость у него в крови.
-Точно,- поддакивает Хутта.- Помните  его отца? Его скупость вошла в поговорку. Помните как он одному алкашу, вместо водки  градусник дал.- Тут,- говорит,- тоже есть градусы,- пей на здоровье.
- Да, - смеётся Шутта- было дело. – Зато  богатый был. Всё у него было. И гвозди и шурупы, и….
- Какие ещё гвозди? –  Шонай, зашедший в этот миг со стаканом, с укором смотрит на Шутту. –У нас, если хочешь знать…..мммм….. ничего и не было! Вот!
-Было и есть!- твёрдо говорит Лалак, - посмотрев на Шоная. – Есть! Только ты ещё похлеще своего отца. Ты почему только один стакан принёс, да и тот мутный какой-то? Нас здесь трое.
-Четверо! –Шонай тычет себя в грудь. – Меня что, не считаешь?
-Нет?
-Почему?
-Жениху пить нельзя. А то дети будут дебилами.
-Ты за моих детей не бойся. –Шонай ставит стакан на стол. –Наливай. Как бы ни был я пьян, мои дети всё равно будут умнее тебя. Наливай.
-Нет! –Лалак отодвигает стакан. – В этот стакан не буду. Я ещё жить хочу. Принеси чистый. Или чистые.
-Чистые потому и чистые что из них не пили,- говорит Шонай: –Тем более вы. После вас их неделю надо мыть, да и то вряд ли отмоешь. Не хотите пить не надо. Налей мне.
  Лалак, цокая и чмокая,  наливает стакан до половины. – Ещё, -требует Шонай:- Наливай  полнее.– Что ты  жалеешь эту гадость? Не ты же её покупал.
  Лалак охотно наливает стакан до краёв и быстро выпивает сам.  Шонай остаётся с протянутой рукой. В это время распахивается дверь и запыхавшись влетает Хотту. Ещё один наш «дружок».
–Ага! –кричит он,  даже не думая здороваться,- расселись тут! А там такие дела!
-Какие дела? – мы смотрим на него. –Что случилось?
-А вы что,  не слышали?
-Нет! А что?
-Как? Действительно ничего не слышали? –Хотту удивлённо смотрит на нас.- Ничего себе!
-Да говори, подлец, что случилось? –теряет терпение Лалак.
-А то случилось,- говорит Хотту, стараясь отдышаться, - что Камук с обрыва слетел! На комбайне!
-Кааак?
Мы вскакиваем с мест и набрасываемся на Хотту с вопросами.
-Как слетел?
-Он живой?
– Я косил рядом,- начинает Хотту. – А он убирал кукурузу. Ну, ту, что над обрывом. Убирал на силос.
-Да знаем,- орёт Хутта. – Дальше!
-Вот. Убирал, значит, а я косил. Рядом косил. Дай, думаю, Рыжке, это я корову свою так назвал, в честь одной дамы, с которой я познакомился на море. Такая была, такая была, ууух! Рыжая, толстая.  Как-то раз….ну ладно, об этом потом, вот, кошу я, значит рядом, хочу корову, Рыжку эту побаловать зелёной травкой, я очень её люблю, корову имею в виду, эта такая корова, такая корова.....
-Слушай ты, корова! – Лалак берёт Хотту за шкирку. –Ты будешь толком говорить? На чёрта нам твоя корова? Ты скажи, Камук живой или нет? А то заладил корова, корова! Плевал я на твою корову! Камук живой?
-Так я и говорю, - освобождается Хотту от Лалака, - я косил рядом  корове …
-Тьфу ты чёрт! –Хутта хватает Хотту за обе руки. –Умоляю! Камук живой?
-Не знаю, -вздыхает Хотту, -я косил рядом, не перебивайте, а то вообще ничего не скажу, так вот, я косил рядом, а Камук убирал кукурузу…
-Слышали! – орём все, - на силооос! Знаеем? Дальшее!
-Убирал кукурузу, - невозмутимо продолжает Хотту, - на силос, вот, и вдруг смотрю, он едет прямо в пропасть, да ещё и улыбается при этом. Я бросаю косу и мчусь наперерез.Машу ему руками, кричу - «Стооой! Стоой».- Чёрта с два! Он, продолжая улыбаться, кивает мне головой и показывает, что всё в порядке. Я ору,- какой порядок?-  сейчас сверзнешься в пропасть, будет тебе порядок! А он кричит – Не дрейфь! За баранкой Чкалов! - И пока он это кричал, улетел. Ну, а я к вам полетел. Вот.
- Так чего же ты, обормот,- кричит Шутта, -к нам прилетел. К нему надо было! Может, он ещё живой! Может, ему помощь нужна!
-А что я один сделал бы с ним? – обижается Хотту. –В нём пудов десять. Попробуй, подними. Вот и прибежал к вам за подмогой.
-Ладно, решает Лалак. –Шонай! Ты оставайся здесь, придёт Касох, скажешь ему, так, мол, и так. А мы побежим к Камуку. Может, действительно он ещё жив. Побежали!
  Мы бежим. Прибегаем к обрыву, на счастье, это недалеко от села, спускаемся по тропинке вниз и видим: На дне пропасти стоит комбайн цел-целёхонек, а рядом с ним лежит Камук и …бессмысленно улыбается. Колени у него дрожат, голова дёргается, а руки трясутся.  Он смотрит на нас и продолжает улыбаться.
-Ты что лыбишься?- кричит Шотту. - Камук приходится ему зятем. Женат на его двоюродной сестре. –Ты что лыбышься? Жить надоело? –Шотту садится рядом с ним и принюхивается. –Так я и знал,- говорит он, поднимаясь. Пьян как свинья.
 -Нннетт не пьяннн,- говорит вдруг Камук. –Выпимши. Нато….нато….натощак хряпнул,  ну и….. А виновата, -уже увереннее продолжает он, -виновата твоя сестра! Не положила мне завтрак в кабину, а я думал, положила, выпил, кинулся закусить, а там ни черта нет, ну и….уффф!
В это время прибегает семья Камука. Жена и двое сыновей. – Пахааан! – орёт младший.- Что случилооось?
-Сволочи вы,- говорит Камук лёжа, -вот что случилось! Какого чёрта подсунули мне комбайн, в котором нет тормозов? Убить меня хотели, да? (Сыновья Камука работают в гараже. Ремонтируют сельхозмашины. И этот комбайн тоже отремонтировали они).
-Неправда! – кричит старший. – Там всё в порядке! Я сам проверял!
- Проверял! –желчно усмехается Камук. –Проверяльщик тоже мне. –Я вот встану и проверю…так проверю….
-Дорогой! –кидается жена Камука к нему,- ты живой, и это самое главное!
Она, не стесняясь нас, обнимает его и чуть ли не целует.  – Я так испугалась, так…. Пойдём! Пойдём домой. Я тебе рубашку новую купила! Пойдём!
-Рубашку? – Камук резво вскакивает. – Рубашку –это хорошо! А это?
-И это есть!- радостно говорит жена. –Бутылочка в холодильнике! А дети мясо на шашлык замариновали.  Пойдём!
- Ладно,-важно говорит Камук и смотрит на сыновей. –Отгоните комбайн в гараж. Ещё раз всё в нём проверьте. – Потом поворачивается к нам. –А вы что уставились?  Что надо? Спектакль, что ли, здесь? Поглазели и хватит! Идите!
  Мы удивлённо смотрим друг на друга. А Камук берёт под руку жену и степенно шествует домой. Сыновья заводят комбайн и тоже уезжают. Мы остаёмся одни.
-Да – говорит Лалак,- помогли,  называется. Выгнали нас как собак. Тьфу!
-А я, - говорит Хутта, честное слово, завидую этому охламону. Какая у него жена! Какая жена! Ведь он пьяный слетел с этого обрыва, а она хоть бы хны. Ещё и шашлык ему приготовила.
-И не только шашлык,- говорю я, - а…..
-Эээх- вздыхает Лалак.- Дуракам счастье! Мою бы сюда! Из самого бы шашлык сделала. За то, что выпил за рулём.  Да что говорить.- И он смотрит куда-то вдаль.
-А моя бы,- говорит Хутта и разговаривать бы не стала. – Я как-то выпил…..
-Знаем,- смеётся Лалак, -это когда ты в жеребца превратился.
-Сам ты жеребец! –  Обиженно сопит Хутта.- Один дурак сказанул, а вы и поверили. Ни в какого жеребца я не превращался. Я что, совсем что ли? – Ладно,- машет он рукой, пошли, и первым направляется к тропинке. Мы за ним.  Приходим опять к Шонаю. За столом-Касох. Сидит в новых штанах и плаще. –Ну что, -говорит он оглядывая нас.- Живой Камук?
-Живой, -вздыхает Лалак, - пошёл шашлык кушать.
-А вы? Вас не пригласил?
-Какое пригласил? –опять вздыхает Лалак.- выгнал как псов!
-Так вам и надо! – Касох встаёт и снимает плащ. –Нечего было шастать. Ладно,- продолжает он,  садясь. -Ты,- он смотрит на меня.- Ты у нас самый грамотный, возьми лист бумаги и ручку.
-Зачем?
-Составишь список присутствующих. А где Хотту?
-Смылся.
-Идиот! Ничего, он тоже неженатый, тоже обратится к нам, посмотрим тогда. Составляй список!
-Зачем?
-Деньги будем собирать!
-Какие деньги?
-Вы что тут младенцами прикидываетесь? –сердится Касох.- Обычаев не знаете? Деньги, которые собирают «дружки жениха»! Поняли? В помощь ему. Не с пустыми же руками переть ему к  невесте?  Нужен выкуп за неё!
-Так вы же вроде ей баранов обещали,- говорит Лалак. –А деньги зачем? Не жирно ли ей будет. Она же не девочка. Три раза, говорят, уже была замужем. Нахапала,  наверное! Я думаю, баранов вполне достаточно.
- Плохо думаешь!- Касох подвигает ко мне лист бумаги. –Во первых, сколько раз она выходила не наше дело. Не она нас сватает, а мы её. Вот. Не она нас умоляет, а мы её. Значит что? Значит, нечего об этом думать. Не хочешь- не бери. А если берёшь- не умничай, а делай всё по обычаю. А по обычаю нужен калым её родителям- раз, выкуп за невесту её подругам- два, поварам, которые будут нас обслуживать- три, ….
-Каким ещё поварам? – кричит,  молчавший   до сих пор Шонай:- Облезут! У них итак всё под рукой. Ешь-пей- не хочу!
-Так вот,- говорит Касох, не обращая внимание на выкрик Шоная, за шапку- четыре….
-А шапка причём? –Опять кричит Шонай:- Что ты сочиняешь? Какая шапка?
-А такая, -усмехается Касох, -в которой ты будешь там на смотринах.
-Я что, невеста что ли? – Шонай обиженно поджимает губы. – Что на меня смотреть! Я не телевизор!
-А то смотреть, -объясняет Касох, -что, по обычаю,  жениха представляют родственникам невесты. Так сказать, знакомят в первый раз. По этому случаю, режут отдельно барана для его «дружков» и устраивают пир. На этом пиру, родственники невесты крадут у жениха шапку, а мы, т.е. «дружки жениха» должны эту шапку выкупить. Вот.
-А если я буду без шапки? – вскидывается Шонай:- Что тогда красть?
-Без шапки нельзя- твёрдо говорит Касох. –Это не по обычаю.
-А я хочу  без шапки, -запальчиво кричит Шонай: –Без шапки пойду!
-Ты можешь пойти хоть голым, - тоже кричит Касох. –Дураку закон не писан! Я про обычай говорю.
-Красивый народный обычай,- вставляет Хутта.
- Ага, красивый, как же! – вздыхает Шонай:- Кому красота, а кому горе. Вам, может, это и красота, а мне раскошеливайся. Я женился два раза,  и никакой шапки не было! А теперь- шапка. Тьфу!
-Так ты женился-то где? – Хутта смотрит на него.- Первый раз в ЛТП, а второй….
-В каком ЛТП? –смеётся Лалак – Не в ЛТП он женился,   а в КПЗ! 
Как в КПЗ? –раскрываем мы рты.- А на ком там?
-На поварихе,  –говорит Лалак,- он с ней там закрутил.
Мда…- мы удивлённо смотрим друг на друга.- Этого мы не знали. ЛТП, КПЗ.. 
-Это один чёрт, - говорит Хутта, что ЛТП что КПЗ,  –в обеих изоляция. Только вот я никак не пойму, как это Шонаю удалось там жениться?   
-Слушай?-  Шотту подвигается к Шонаю.- Расскажи, как это было. Меня тогда здесь не было,  и я только краем уха слышал про это? Как тебя угораздило попасть в КПЗ да ещё там    жениться? Ну, больница, ладно, но КПЗ?
- Да не в КПЗ это было! –Шонай сердито смотрит на Хутту.- Сочиняют они. Не был я ни в каком КПЗ!
-Ага, не был? –говорит Хутта.- А кто стибрил кур на колхозной ферме? Ты! И кто потом загремел в обезьянник?  Ты? А кого на поруки взяла та повариха?  Тебя. А кто потом, прямо оттуда отправился с ней в загс? Ты!
А как ты её отблагодарил? Молчал бы уж!
- Ладно,- говорит Касох, что было, то было, сейчас не об этом речь. А речь о деньгах. Давайте скидываться. Пиши!  - он смотрит опять на меня. –Список готов?
-Да! –говорю я, кивая на лист.- Давно.
-Тогда пиши! –Касох вынимает из нагрудного кармана чёрный бумажник, долго роется в нём, и достаёт тысячарублёвую банкноту. –Пиши! Касох- тысячу рублей!
Я старательно пишу.- Касох- тысячу эр.
– Следующий, - смотрит Касох на нас. Кто следующий? Что, языки проглотили?  Потом снова обращается ко мне. –Пиши! Хутта..
-Я не дам! - кричит Хутта. Не пиши напрасно. Не порть бумагу!
-Это почему же ты не дашь? –Спрашивает Касох зловеще. – Ещё как дашь! Пиши…
-Не дам!
-Почему?
- А Шонай мне должен,- Хутта смотрит На Шоная.- Кусок.
- Какой кусок? –Касох тоже смотрит на Шоная. – Что за кусок? О чём он говорит?
-Бредит. – спокойно отвечает Шонай: – Белая горячка.
-Заткнись! – опять кричит Хутта. –Это у тебя горячка! Уже два года как ты у меня вымолил тысячу рублей, сказав, что вернёшь через час. Хорош час! Не дам больше ни копейки! Пусть отдаёт!
-Ладно! –тоже кричит Шонай, покраснев. – Отдам! Я и забыл про это! Подумаешь, одолжил. –Пиши,- обращается он ко мне, Хутта-тысячу рублей. Пиши!
Я медлю. Смотрю то на Шоная, то на Хутту.
-Написал? –Шонай заглядывает в список.
-Нет.
-Почему?
-Деньги!
-Какие деньги?
-Тысячу рублей. Сначала дайте деньги.
- На! – Хутта достаёт деньги.- Ещё тысяча. Пиши! Хутта-две тысячи. –Я пишу, Хутта тысяча.- Хутта смотрит в список. –Ты почему написал только тысячу? – Но я не успеваю ответить, потому что открывается дверь и заходит…. невеста.   Хансарай! За которой,  мы должны вот-вот поехать. И которую  мы должны привезти с песнями и танцами. А она –вот она!  Мы смотрим на неё разинув рот. А она, усмехаясь, смотрит на нас.
-Что? Не ждали? – Хансарай, продолжая усмехаться, проходит к столу и садится. – А я решила вас не дожидаться, - говорит она.- Если всё равно мне сюда ехать, то какая разница с вами или без вас? Ну, что уставились? Где мои бараны? Где индюки? Кто тут Шонай, мой муженёк?
-Я,- несмело говорит Шонай: – А что?
-А то,- говорит Хансарай, - Хочу с тобой поближе познакомиться. Как- никак теперь мы муж и жена. Что  дрожишь?
  Шонай действительно дрожит. –Я…Я…-блеет он, - дрожу от… от… оттого что первый раз вас …вас….тебя вижу!
-Я тоже тебя первый раз вижу, - презрительно цедит Хансарай,- но я же не дрожу. Хотя дрожать есть от чего. Если бы знала что ты такой, чёрта лысого я бы согласилась за два барана. Тут не два, а отару надо. Уффф! Ну ладно, - поворачивается она к нам. – Покалякали и будет. Уходите!
-Что?? –Мы смотрим друг на друга. Не ослышались ли мы?
-Извините! –наконец говорит Касох волнуясь.- Но  мы тут…..
-Знаю! –повышает голос Хансарай. – Всё знаю! Вы «дружки жениха»! Вот этого вот обормота, - указывает она на Шоная, который стоит с пришибленным видом. –Вы собрались ехать за мной. Так? Так! Так вот, я освобождаю вас от этого, вернее уже освободила, поэтому топайте по холодку! Вам тут уже делать нечего! Это мой дом. А вас я не звала. Въехали?
-Но мы,- робко начинает Касох, - мы, думали свадьбу… шапку….
-Какую ещё шапку! –уже кричит Хансарай. –Вы что, с луны свалились? Будем мы на старости лет свадьбы играть и шапки разыгрывать? Этого ещё не хватало! Марш отсюда!
  Мы пулей вылетаем во двор, не успев даже одеться. Полушубки и прочее летят вслед за нами.
-Уффф!- вздыхает Касох, подбирая плащ и отряхивая его от снега, -честное слово, первый раз вижу такую стерву! Мне говорили, что она прошла огонь и воду, да ещё и  медные, как говорится, трубы, но чтобы, вот так….
-А что ты хотел? –говорит Хутта, не попадая в рукав пальто,- я ещё когда в первый раз её увидел, понял, что она за фрукт. Она ведь спекулянт или по нынешним меркам бизнесменша. Объехала чуть ли не весь свет. Вот и панахваталась там. Этим бизнесменшам палец в рот не клади. Оттяпают всю руку. Видали, как она сразу спросила про баранов да индюков? Она ещё припомнит Шонаю этих баранов. Говорю вам как на духу, крышка теперь ему. Погибнет он как кролик. Эта змея проглотит его.
-Бедный Шонай, -говорит Лалак. – Теперь он точно влип.
-Да, - говорит Хутта. – Я даже готов ему долг простить, до того мне его жалко.
-Теперь жалей не жалей, -вздыхает Шотту, а…
  Но тут распахивается дверь и чья-то сильная рука вышвыривает Шоная в сугроб. Мы бежим к нему и за ноги вытаскиваем его оттуда. Шонай еле дышит.
-Что там случилось? –кричит Шотту. –Кто это тебя так?
Шонай молчит. Глаза его полны слёз.
Касох бережно стряхивает с него снег, протирает ему лицо и Шонай плачет, повиснев у него на плече.
-Я… Я… она….она… она, го..го..говорит, режь, го.. говорит барана, я го..говорит го..голодная, а я го..говорю, нет, го..говорю, баранов ровно двадцать, не могу, го..говорю, счёт нарушить, а она…а она… хватает меня и……
 Шонай ревёт в голос.
-Понятно.- Касох смотрит на нас. –Что будем делать? Это мы знаем Шоная. Знаем его …ммммм…бережливость, скажем так.  А она- то ведь не знает этого. Убьёт ведь его, чего доброго из-за этих баранов! А виноваты будем мы! Потому что мы нашли  эту мегеру! Что будем делать?
-Зайдём в дом,- храбро предлагает Лалак , - и выкинем её к чёртовой бабушке!
-Ага, - говорит Шотту, - так она и выкинится тебе! Жди!
-А что ты предлагаешь? –спрашивает Лалак. – Отдать ей на растерзание нашего друга?
-Я предлагаю, - степенно говорит Шотту, (Иногда он бывает страшно благоразумным) я предлагаю переговоры. Вот.  Поверьте мне, силой мы тут ни черта не добьёмся. Она как- никак женщина, а нас четверо мужчин. Если мы попытаемся силой её выдворить, она может поднять крик и обвинит нас, что мы хотим её….
-Изнасиловать! - кричит Хутта.
-Ну, не изнасиловать, допустим, а избить,- говорит Шотту, или … В общем это не годится. Лучше пусть Касох, как наиболее старший из нас….
-И наиболее умный, - опять кричит Хутта.
-И наиболее серьёзный, -продолжает Шотту, - пусть Касох пойдёт к ней и попробует договориться.
-О чём? –Лалак смотрит на Шотту. – О чём договориться?
- Ну…. Шотту мнётся. – Ну….
-Чтобы она убралась подобру! – говорит Лалак и смотрит на Шоная. – Правильно?
Тот лишь энергично кивает головой.
- Ладно, -говорит Касох.- Я, конечно, попробую, но за результат не ручаюсь. И он уходит в дом.
  Переговоры длятся час с лишним. Всё это время мы топчемся на снегу, хлопаем друг друга по спине и бокам, стараясь согреться. Наконец Касох выходит. Мы с надеждой смотрим на него. Шонай бросается к нему первым.
-Ну как?
-Уговорил! –радостно сообщает Касох. Уходит! – Шонай на радостях обнимает Касоха и начинает танцевать. –Уходит! Уходит!  Урааа!
-За тысячу долларов,- продолжает Касох и Шонай без чувств валится на снег. Мы еле успеваем подхватить его.
-Как за тысячу долларов? – говорит Лалак. –Она что, свихнулась? Ничего себе аппетит!
-За меньшее не хочет, - говорит Касох. –И то, говорит, скажите спасибо, что ваш Шонай урод. Был бы покрасивей, потребовала бы три. За моральный ущерб.
-Мда…- говорит Шотту,-  оказывается иногда полезно быть уродом.
-Так что, - Касох оглядывает нас, - готовьте денежки. Она говорит,  можно нашими. По действующему курсу. Вот. Я даю три тысячи эр. Хутта ты сколько?
 Но тут приходит в себя Шонай: – Послушайте,- вдруг говорит он. –Я тут многое передумал, пока лежал. Вы думали, я без сознания был? Нет! Я притворялся. И пока притворялся, надумал вот что!  Не надо ничего собирать. Тем более  что у вас, наверное, таких денег и нет. А без них, как я понял, она не уйдёт.   Я сам отдам ей эти деньги. Мне, в конце концов, моя жизнь дороже, чем эти деньги.  Тем более, что виноват я сам. Это я вас заставил найти её. И не ваша вина что она оказалась хамкой. Буду впредь умней. Нате! –
  И он вынимает из кармана пачку долларов. –Возьми Касох и отнеси этой ведьме. Пусть катится к чёрту. Я считаю, что мы ещё дёшёво отделались.
-Молодец! – кричит Лалак и бросается обнимать Шоная.- Я всегда знал, что у тебя добрая душа! Мужчина, клянусь!
  Мы все обнимаем Шоная, а Касох, зажав в руках деньги,  торопливо уходит в дом.
Через минуту выходят Касох и Майрус. Майрус пожимает руку Касоха, и даже не посмотрев на нас, направляется к автобусной остановке. Мы ликуем.
- К столуууу,- вопит Лалак.- Обмывать!
Мы кидаемся в дом, Шонай вытаскивает  ящик водки и бараний бок. Идёт пир горой!
-Да, говорит Касох, - воспользовавшись тем, что Шонай вышел за каким-то делом, -не скоро, я думаю, захочет наш Шонай теперь жениться.  Боком ему вышла эта женитьба.
-Ещё бы! –подхватывает Лалак.-Тысячу баксов псу под хвост!  После этого вряд ли захочешь кого нибудь. Сто раз подумаешь, прежде чем….
Но тут заходит Шонай:- Послушайте,- говорит он, вертя рюмку в руках.- Я вот ещё что  надумал.
-Что? –Мы смотрим на него, ожидая, что он подтвердит наши мысли. – Что?
-А то, -говорит он, -ящик ещё только начат, а бараний бок  почти цел, может, найдёте мне какую-нибудь молодку, а?    Сыграем свадьбу, я надену шапку, чёрт с ней, пускай крадут! Как вы думаете?
   Мы не зная что сказать, ошарашенно смотрим друг на друга