Тот, кто лгал влюбленному банкиру

ТОТ, КТО ЛГАЛ ВЛЮБЛЕННОМУ БАНКИРУ


Пьеса


ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:


Билл – иностранный разведчик, на самом деле - Люцифер

Сергей – русский финансист, банкир, влюбленный в Люцифера

Борис Иванович – русский сенатор

Юрий Антифеевич – губернатор, влюбленный в певца Алика

Алик – русский певец, влюбленный в сенатора Бориса Ивановича

Бали – араб, актер, шпион

Нина Владимировна – жена банкира Сергея,  управляющая его банком, влюбленная в Бали, затем – жена Алика

Самоубийца, влюбленный в  банкира Сергея

Охранники банкира Сергея

Надзиратели, заключенные в тюрьме, влюбленные в банкира Сергея

Народ, влюбленный в банкира Сергея



ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ


Сцена первая


Пустырь на окраине сибирского города. На нем – сгоревшая вышка сотовой связи. Неподалеку  стоят две дорогие  иномарки – черная и белая. Черная принадлежит арабу Бали, белая – иностранному разведчику Биллу. Машины окружены охранниками с автоматами. Но Бали и Билл беседуют уединенно.

Билл (закуривая тонкую сигару):

Ты очень далеко зашел, Бали,
Себе забрал такие ты права,
Которые тебе я не давал,
Сводить с ума банкиров -
Прерогатива не твоя!
Зачем же преступил, что натворил?
Влюбил
В меня
Шута,
Обманом заманив
И дав ему такое искушенье,
Что тот, лишившись сил
В затворничестве многолетнем,
Сам напросился в изолятор,
А там – и в карцер.
Он бегает туда-сюда,
И думает, что – от меня!
Он пишет глупые стихи
О Люцифере
И утверждает, что моя вина
В любви к нему народа,
Убийственно безмерной,
Родившей множество
Самоубийц!

Бали (улыбаясь подобострастно):

Смотрите, Билл,
Один и здесь стоит,
Вон, черный балахон его торчит,
Из-за пригорка,
Он очень осторожен…

Билл:

Цыц!
Куда ты смотришь?
Туда, куда смотреть
Ты по рождению не можешь!
О, слишком много на себя берешь,
Я повторяю,
И жду твоих я оправданий.

Бали (вкрадчиво):


Согласны вы, мой господин,
Что самыми богатыми
Становятся
За счет нам посторонней нищеты,
А сильными – за счет
Чужого унижения?

Билл (раздраженно):

О деньгах рассуждаешь ты?
Да что они –
Лишь липкие бумажки,
Пропитанные злой заразой
Разной –
От вирусов разнообразных
И до чумы,
Прекрасный повод людям дан,
Чтобы угробить миллионы их!

Бали:

Ах, не скажите…
Бумажки  липкие
Даны
Безумцам
Ради искушенья,
Чтобы придти к забвенью
Всевозможных истин,
Правды,
Искать не справедливости,
А наслаждения,
И ради этого они готовы нести
Свои гроши
Любому,
Кто обещает приумножить
Деньги –
К великим грешникам,
Ростовщикам!
Банкир Сергей
Людей очаровал.

Билл:

Конкретнее?

Бали:

В ста странах мира
Он вкладчиков своих очаровал,
Сказать точнее бы –
Зачаровал.
Где родилась любовь –
Там бродит смерть тайком.
Пятнадцать миллионов,
Влюбленных горячо
В банкира мира,
Упали в бедность,
Отдав, подчас, последнее
В надежде на легкую поживу,
Не понимая,
Что вложили
Последние копейки
В затею перекройки жизни,
Но не Сергеем,
Разумеется,
А теми,
Кто выбран был затейниками выше.
И пятьдесят отчаянных самоубийц
Отправились сейчас же вам служить.
И в этом есть моя заслуга –
Вот так умею я невидимо
Любовь крутить
И с мужем, и с его супругой,
Что, голову теряя, на все они пойдут!
Но если вы считаете,
Что я неправ,
Когда заставил полюбить
Банкира
Вас, мой господин,
То накажите
И отправьте в ад,
В это жилище к вам
Я переехать рад,
Лишь прикажите!

Билл:

Не будь ты пленником своих очарований,
Тех призраков, которые тебя терзают!
А призрак – он всегда супер-герой,
Готов исполнить ваши ожиданья,
Но – взамен…
Чего?
Не слушай ты его
Речей,
Всегда предельно льстивых,
Конечно же их цель –
Увлечь
Вас в подземелье к крысам,
Где будете затем
Влачить ужасный век!
Прошу я всех:
Вернитесь мыслями наверх,
Ведь там, внизу, вы уже были…
Себе-то не вредите,
Мне здесь нужны вы,
Да и зачем вам крысы?
Я вижу,
Ты устал.
Но я взбешён –
К чему такой чудовищный обман?
Ты с этой парой закрутил роман,
И муж сбежал,
Горя любовью к Люциферу.
Напомни-ка, какую ерунду он написал…

Бали (читает на память стихи банкира):


"Ветерок прошелестел –
Ангел светлый прилетел.
За плечом моим стоит –
И молчит.

Ну, скажи хоть что-нибудь!
Посоветуй отдохнуть,
Да удачи нагадай –
Пожелай!

Как устал я, ангел мой,
От дороги от земной!..
От трудов и от забот,
От невзгод.

Грешен я!.. А впрочем, что ж!
Ничего уж не вернёшь.
Возвращайся лучше в рай –
И прощай.

Ветерок прошелестел,
Ангел тёмный прилетел.
За другим плечом стоит
И – молчит.


***


Ангел грешный, ангел мой!
Захвати меня с собой,
Унеси меня домой –
Там сокрой.

Над широкою рекой,
Над текучею водой
Ты мне песенку пропой,
Успокой!

Что, мол, горе не беда,
Что надежда есть всегда,
И от кривды нет вреда
Иногда.

Что, мол, скоро, скоро, брат!
Мы прибудем в дивный град,
Где нам всякий будет рад –
Прямо в ад!"

Билл (прерывая Бали):

А почему же он решил,
Что в доме у меня
Ему ну прямо каждый будет рад?
Какое грустное, ты знаешь, заблуждение!
Но там борьба
Кипит
За лучшие места
Без солнца!
А солнечная сторона
Все норовит залезть к нам,
В адовы оконца…



Бали:

Читать мне дальше, господин
Вам бесконечный гимн
От нашего банкира?

Билл:

Да уж читай, коль начал –
До конца…

Бали (напряженно):

Простите, ваша милость…

Билл:

Ах, ну читай!

Бали (читает):


"Расскажи мне, ангел тьмы,
Про разбитые мечты
И про белый след судьбы
У кормы.

Расскажи, как предают,
Как в глаза любимым лгут.
И какого цвета кровь
У иуд?

Хорошо у вас в аду?
Ладно, как-нибудь зайду.
Загляну,
На огонёк забреду.

Ты спешишь? Ну что ж, прощай.
Но смотри, не забывай!
Иногда хоть прилетай,
Навещай!


***


Ангел чёрный, ангел бездны!
В мрак кромешный, в мрак беззвездный
Унеси меня скорей!
Пожалей.

И в аду, мой ангел мрачный,
В свет холодный, в свет прозрачный
Словно в омут, в глубину
Я нырну.

И – ни боли, ни страданий,
Ни волнений, ни рыданий.
Лишь бесстрастья чистота.
Пустота.

На душе – лишь лёд да иней.
Отблеск красный, отблеск синий!..
Не взглянуть! Слепит глаза!
Но слеза!..

Ни рыданий, ни волнений,
Ни томлений, ни молений.
Сухо всё. Лишь тишь да гладь.
Благодать.

Да не та, увы, не божья.
Что ж поделать, у подножья
Алтаря мне места нет.
Только свет!

Свет холодный, свет прозрачный!
Ангел тёмный, ангел мрачный.
Вера вер и мера мер –
Люцифер!"

Билл (гневно):

Да ведь тут уже  политика
И вера…
И даже пахнет
Пропагандой!
Ну что за дело!
И ладно там – любовь,
О ней всегда все врут,
А тут…
На ложном понимании Меня
Сережа утверждает, не шутя,
Что я – всебожен!
Глупец, без Библии, похоже,
Живет наш финансист…
А впрочем,
Кто не обманут Люцифером был?
Что дальше
У марателя бумаги,
Еще прочти.

Бали (читает):



"Ты поведай мне, демон, про любовь и про верность –
Есть они хоть на свете, или всё это вздор?
Может, это лишь поза, фатовство да манерность?
Да игра, да рисовка, да пустой разговор?

Расскажи про Тамару, про уста и про очи.
Ты любил ведь её, а она предала?
Она выбрала рай. А безумные ночи?
Неужели забыла? Неужели смогла?..

Как теперь ей в Эдеме? Иль и сам ты не знаешь?
Эмпиреи, блаженство, ни тоски, ни забот?
Отгорело уж всё? Иль ещё вспоминаешь?
Обмелел океан? Так, что можно и вброд?..

Ты прости, что я так вот, за вопросом вопрос.
Что угли ворошу да копаюсь в золе.
Это я напоследок. Ведь жизнь – под откос.
Пара строк на прощанье да пуля в стволе.

“На прощанье”… Смешно!.. Ну, и с кем мне прощаться?
Ни кола, ни двора, ни друзей, ни врагов.
Если б снова начать… А хотя, возвращаться –
Плохая примета. Так что нет! Я готов!

Так… записка… Ну что, ничего не забыли?
Вроде нет… Да и то! А чего забывать?
Мысли, хлопоты… В прошлом всё! Были, да сплыли.
Всех и дел в этой жизни – курочек нажать.

Всё!? Ну, с богом тогда!!.. Ах, пардон, в смысле, с бесом.
Мне ведь в ад прямиком же, в какой-то там круг.
По-над речкой сначала, потом по-над лесом…
Ну, а там уж недолго… А если?! А вдруг?!

Если – рай??!! Если – ввысь?! Небеса, а не сера?
Бог всё может! Захочет – возьмёт, и простит.
Как Тамару. Грешила! Но спасла ж её вера!?
Может, так и меня вот?.. В раю приютит?..

А, лукавый?.. Да ладно, чего ты хохочешь?
Да понятно, понятно!.. Шучу я, шучу!..
Просто весело мне! А чего же ты хочешь?..
Ну, стреляюсь, стреляюсь!.. Сейчас замолчу.

Или вот что! А ну, подожди-ка немножко!
Лично я не спешу. Уж не знаю, как ты.
Я послушаю, ты ж расскажи на дорожку…
Расскажи-расскажи! У последней черты.

Ты поведай мне, демон, про любовь и про верность –
Есть они хоть на свете, или всё это вздор?
Может, это лишь поза, фатовство да манерность?
Да игра, да рисовка, да пустой разговор?..


***


Он когда-то был ангелом,
Херувимом сияющим,
Душ хранителем.

А теперь он стал ангелом,
Слабых смертных смущающим,
Искусителем.

Он умеет нашёптывать,
Он умеет заманивать,
Опьянить-одурманить!

Навевать-очаровывать,
Соблазнять-завоёвывать,
В сердце ранить.

Укусить – и отпрянуть,
Наблюдая,

Как от боли – человек за грудь!
Истекая

Кровью, нежностью и любовью –
О, мука, мука!..

И кусает он вновь, зевая:
Какая скука!.."

Билл:
Вот доказательство
Большого заблуждения
Любви ко мне!
Все – ложь,
Хотя во искушенье
Он был введен,
Как в кому,
Шутом,
Пусть и талантливым актером –
То бишь, тобой,
Бали,
И как ты не поймешь –
Я не хочу такой любви!
Ведь даже самый гнусный черт
В любви
Предпочитает правду, а не ложь!

В этот момент вниз падают обгоревшие останки вышки сотовой связи, Бали и Билл едва успевают увернуться от них. Охранники направляют автоматы в сторону вышки, самоубийца ныряет за холм.



ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Сцена первая


Билл и Бали сидят в машине, окруженной охранниками с автоматами.

Билл (смотрит из окна на упавшую вышку):

Народ бунтует.
Это плохо.
Он режет Сеть нам на корню,
А без нее сегодня
Как управлять народом?
Он же
Не хочет к телу подпускать,
Негодник,
И  наши вышки  поджигает…
Оружие, которым обладаем,
Куда как лучше пропаганды,
Хотя, как и она,
Немалые затраты
Предполагает,
Но результаты –
Опутанные  цепью
Рабского повиновения
Солдаты
Службы адской.
Мы поменяем мир
Без огненной войны
И без большой воды
Всеобщего исчезновенья,
Без всяких революций.
Без этого
Мы все вокруг перекроим –
И как они не понимают –
Все – ради их спасенья…

Бали (улыбаясь):

Вы восстаете
Сегодня
За оскорбленных и униженных,
За тех, кому судьба недодала?

Билл:

(Возбужденно) Да…
А знаешь,
Когда всем этим наслаждаюсь?
Когда миллиардер,
Приятель президента,
Прикормленный горами денег,
Оказывается  не у дел,
Без средств, без уваженья девок,
И лучше – коль становится бедняк совсем!
Теперь наступит время
Людей иных,
Пред нами «чистых»
И, словно, дерево,
Прямых –
У них
И будут деньги.
А почему такие перемены,
Ты можешь догадаться?

Бали (загадочно улыбаясь):

Вам надоел капитализм,
Милее стали коммунисты?
Это для них
Использовал я наши чипы,
Рабами делая богатых и успешных,
Которые теперь
Поклонятся тем бедным,
Которых  разоряли
Последние сто лет,
Давая нищенское им подаянье?

Билл:

Богатые,
Особенно в России,
Наказанными
Быть должны
За то,
Что получили
Слишком много от хозяев,
А прикарманив
Все,
Нас, тех, которые внизу,
Враз перестали слушать
И возомнили, что они –
Есть соль земли!
Теперь им крышка!
Ты, милый мой,
Сломал им жизнь
Своей невиданной любовью,
И в рабство обратил
За те минуты наслажденья,
Которые ты им дарил
По почте нашей –
С этих самых вышек.
Но кто-то все же догадался,
В отличие от нашего банкира,
Решил огнем сражаться
С нижней силой…

В окне машины появляется призрак-самоубийца, прокравшийся из-за бугра после обрушения вышки.

Билл (заглядывая под черный капюшон незнакомца):

Ты кто, любезный?
Что бродишь по полям?

Самоубийца:

Пятьдесят первый,
Жертва я.

Бали:

А чья?

Самоубийца:

Твоя!
Не узнаешь меня?
А как же мы любили
Друг друга – ты и я,
Хотя
И были
На огромном расстоянии,
Но ощущал тебя
Я по ночам
И видел – как сейчас!
Обнимешь, может быть, меня?
Ведь раньше ты не пропускал и дня
Без страстных ласк…

Билл (усмехаясь):

Вот это да!
( к Бали)
Эксперимент не удался?
(К призраку-самоубийце)
Почто себя казнил,
Несчастный?

Самоубийца:

А у него ласк не хватило для меня!
Остался в одиночестве,
Когда ж услышал я,
Как он ворочает толстуху
За стенкой у меня,
Невидимый
Возлюбленный мой принц,
Сошел с ума.
Вот участь горькая моя.

Билл (заинтересованно):

Толстуха кто была?
Богатая банкирша?

Самоубийца ( время от времени переходя на зловещий шепот):

Ага,
На пенсии,
Орала так она,
Что было слышно
Соседям,
У принца
Странная любовь
К банкиршам толстым, бывшим,
Еще советским…

(Переходя на зловещий шепот)

Но помни, принц, еще живой:
Я- призрак твой,
Ты – призрак мой.
Кто в темной комнате?
Чей странно-страшный силуэт
Тебя манит?
А это призрак вашей оперы –
Какой-то ужасающий старик!
Один он страждет в темноте,
Но все, что говорит тебе,
Ты слышишь
На огромном расстоянии:
Красивые и мудрые слова,
Они все начинают,
Прекрасная мелодия
Их продолжает
И в плен тебя берет
И увлекает…
Не в силах отказаться.
Предательски
Зелененький фонарик
Зажигаешь
И…что ты видишь в темноте?
Твой призрак,
Что нашептывал тебе
Запретные любви желанья,
Смущая,
Казалось,
Лишь одному тебе
Известными фантазиями, -
Женщина!
Такая…
Совсем не то,
Что так тебя влекло,
В безумных снах пленяло!
Ты гневаешься:
Какое  разочарованье!
Твое прекрасное лицо
Теперь ужасно,
Ты мир пугаешь,
Тебя таким никто не знает,
Ты эту женщину готов убить?
Ну да, не терпишь ты обмана!
И для нее теперь ты призрак
Настоящий –
Убийца, ненавистник страшный,
Которому она шептала
Вирши страсти
Через большие расстоянья!
Знакомство лучше бы
Оставить в темноте,
При свете призракам
Одной мелодии
Знакомиться опасно!
Теперь влачите жизнь свою во мраке –
Который так заботливо скрывает
И вашу красоту,
И ваше безобразие!

Плачет и, утирая слезы, продолжает с жаром:


Тебя Бог полюбил,
Красотой наградил.
Почему ж ты убил?
Ведь он душу-то
Дал человечью.
Ты ж, как волк,
Человека душил,
Резал сталью,
Ногами топтал
И убил.
Ты не волк,
И не тигр,
И не мишка лесной,
Не в шерсти,
Без клыков и когтей
Ты прекрасен,
Как Бог,
Ты – человек,
По подобию Божьему
Создан.
Что ж в душе
Ты весь шерстью зарос,
И клыки напоказ
Выставляешь
Из пластмассы-
Ты в зверя играешь.
Доигрался – в аду
Будешь  шерстью трясти,
С крокодилами
Грызться в соседстве,
Гниль глотать
И червей почитать,
А душа будет плакать
В могиле.
Нет крыла у нее,
Это ты оторвал,
Откусил, изорвал,
Без крыла – кто же
Душу поднимет
К облакам, в чистоту
И покой,
Где велик и красив
Облик Бога?
Ты урод, ты плохой,
Ты убийца гнилой,
И тебе  ниже ада дорога.
Но постой,
Знаю тайну твою –
Она мучит тебя днем и ночью:
Ты убил,
Потому что и сам полюбил,
А тебе ведь любить невозможно!
Ты – слабак!
Испытание это тебе не по силам,
Так иди же за мною в могилу!

Билл:

Бр-р-р
Но ты-то кто?
Представься, наконец!


Самоубийца (спокойно):

Учитель я,
Кроме того – отец,
Трех деток бросил
Ради любви моей,
Как оказалось, недостойной…

Билл:

Бали, ответь
Страдальцу.
Утешь его, как сможешь…

Бали (к самоубийце, немного растерянно):

Прости,
Раб мой,
Ошибся кнопкой,
Но ты бы вновь меня позвал,
Зашел на сайт,
И я бы увидал
И кнопочку нажал.
Поверь, что ей любви не жалко,
Она так током бьет,
Что телу жарко.
Зря поспешил ты,
Педагог,
Надеть на тело
Погребальный балахон.
Ведь не во мне же дело!
И вышку ты, конечно, сжег?


Самоубийца:

Я.
Иначе как?
Наказана игра.
На вас, конечно, не играли,
Положим, как на барабане,
Или на флейте,
На гитаре
С проводами
В электрической розетке?
И нервною рукой
Азартно
Две струны порвали
На горле,
После
На барабане
До дыры сыграли,
Потом в канаве
Закопали,
На флейте же
Прощальную мелодию
Искали
И подобрали,
Наконец,
Но не сыграли,
Забывшись на минуту,
А просто так игрушки,
Как полуистлевшую старушку,
Закопали
В яме
И навсегда пропали!


Билл (вздыхая):

Вот грех, ну грех со всех сторон!
Хотя по мне – пусть все бы педагоги
Околели!
Морока лишняя от них,
Неграмотных и очень злых,
И к революциям всегда готовых!
И что такое  школа?
Прибежище пороков подростковых,
Вы слышали про подростковую шизофрению?
Зло неизбежное по жизни…
Болеют все!
Иные,
Вошедши в зрелый возраст,
Недуг свой оставляют,
Другие же неизлечимы,
И сколько их, таких,
Никто не знает,
Ну просто государство не считает.
А в школе ими
Кто управляет ныне?
Как выясняется, учителя-садисты!
Хорош же школьный дом –
Безумие в нем правит!
И этот наш страдалец – дуралей,
(Показывает на  самоубийцу)
Растлившийся среди детей-уродов,
Сегодня привлекает нас к ответу,
Хорош злодей!
Эй (хлопает самоубийцу по плечу)
Молиться в школе –
Обители страстей и искушений -
 Надо было богу,
А не мне!
Однако педагоги
Сугубо из корыстных побуждений
Отраду ищут в сатане,
Ко мне же лезут за ответами:
Как, что и где…

Бали (смеется, отталкивая руку самоубийцы):

Зато какие мы имеем результаты!
Практически всем детям
Вместе с аттестатом
Садисты выдают основы нездоровой страсти,
Они готовы пасть в объятья башни
И стать ее рабами,
Короче говоря, они все – ваши!

Билл:

Да уж, такие нынче аттестаты!
А какова цена?
За Сеть Россия заплатила
Дважды:
Впервые –
Деньгами от государства,
Казну за то почистили ей знатно,
Пришлось окраины продать
И меньше на две трети стать.

Бали (усмехаясь):

Второй раз заплатил народ,
Что важно –
Он выбор сделал сам,
Банкир Сережа
Людские вклады собирал
На будущее рабство,
И треть казны собрал,
Которая была у государства.

Билл (вздыхая):

Народ расплачивался корысти же ради,
И каждый страстно захотел
Нажиться с быстрых прибылей,
Нагрев соседей и друзей,
И кто-то наживался!

Бали:

Сережа так заворожил народ!
И многими он до сих пор любим…

Билл:

И ты его единый господин,
А он, обманутый тобой,
Погряз ко мне в любви,
Всерьез желает встретиться со мной
И в губы страстно целоваться!
Вот до чего банкира довели,
Бали,
Коварство и лихие плутни,
Которыми его ты угостил
С избытком!

(Раздраженно обращается к самоубийце)

Иди, иди
К себе в могилу.
Напрасно не броди
И не ищи спасенья.

(К Бали)

А что может его спасти?

Бали (сделав строгое лицо):

Сказал бы бедолаге,
Но не могу произнести –
Ведь это государственная тайна,
Прости!

Билл:

Да ладно, говори,
А то он будет тут шататься,
Может, попробовать магнит –
Который используют в порту
Для старого металла?
Сломает
Он твою почту в животе,
Ну, то есть, на останках?
Пусть уж безадресный
Лежит в земле
И не мечтает о тебе,
Не мечется под башней…

Бали:

Увы, не мне решать.
Я не могу признаться
И рассекретить эту тайну.
Живым был раб
И под землей рабом останется!

Билл (задумчиво):

Но в принципе,
Конечно, это правильно!
Иначе и не стоило бы затевать…

Самоубийца плачет и уходит, на ходу вытирая слезы.



ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Сцена первая

Нелегальная квартира банкира Сергея. За дверью на лестнице большая кремлевская охрана. В квартире в уединенной комнате за компьютером сидит банкир Сергей. Здесь  же стоят многочисленные коробки, наполненные банкнотами.


Банкир Сергей (сжимает голову руками, говорит вслух):

Уж много лет я сторож
Этим деньгам,
И знаю, скоро
Меня, наверное, прикончат –
Когда все заберут однажды ночью,
Но их опять приносят,
И я один, как сыч в глухом лесу,
Их сторожу.
(Обращается не понятно к кому)
Да ты  еще мне наказание придумал –
Это круто:
Ни есть, ни пить,
Ни шагу по земле ступить –
Всевидящее око рядом!
Ужасно…
По твоему приказу
В постели ночью я кручусь,
Меня трясет, и это удовольствие-
Проказа!
Сними,
Прошу, я осознал,
Не стану
Больше глупости творить,
Но ты не слышишь.
Неужто времени тебе так мало
На наказанье?
Или пучина
Мстительности
Поглотила
Тебя так сильно,
Что ты и сам уже наказан
Своим желаньем … наказанья,
Не в силах
От него ты оторваться?

Кладет руки на стол перед компьютером и продолжает говорить кому-то невидимому:

А я?
Я умираю, хохоча,
В гробу я буду улыбаться,
Все потому, что наша жизнь-
Игра
Забавных клоунов,
Ловцов удачи…
Ну что ж, что нету Ильича,
Что Сталина  тащили
Из Кремля
Назад ногами,
Роняя по дороге
Пуговицы и погоны,
Потея и над золотом кряхтя…
Зато мы помним толстяков
С смешными животами,
Базаривших
Российские угодья,
Косноязычных старцев
С жуткими бровями
И меченых артистов-
Певунов
В  ошейнике
От славной обезьянки.
И все они – такие приколисты
Да в окружении шутов
В пенсне
С трехдневной обаятельной
Щетиной
На лице.
Все досконально знающих
Про Сталина,
Они ведь дальняя его родня,
Которую он  пощадил
На личное закланье –
Наверное, наш вождь
Был мазохист,
Или  уж подлинный артист,
Который так любил родню
И цирк!
Простим ему
Такую человеческую слабость…
Хотя уж – лучше б
В клетке их держал,
Чтобы сегодня нас из них
Никто не доставал.

Слышит шум в гостиной, встает из-за стола и идет к двери.  Доносится голос его жены.

Сцена вторая



В гостиной квартиры банкира Сергея  его гости: сенатор на пенсии Борис Иванович, губернатор Юрий Антифеевич, певец Алик, Иван Михайлович – знаменитый земледелец, действующий сенатор. Борис  Иванович и Алик играют в нарды. Юрий Антифеевич раскладывает пасьянс. Иван Михайлович увлеченно разговаривает по телефону. Сюда только что  ворвалась жена банкира Сергея  Нина Владимировна, управляющая его банком. Она прижимает к груди сверток с грудным младенцем. Из своего убежища на шум выходит ее муж.

Банкир Сергей (устало):

Зачем сюда пришла?
Да и еще ребенка принесла…
Откуда?

Все молча смотрят на Нину Владимировну.

Иван Михайлович:

А лучше б посчитала прибыля…
Ну как ты до сих пор не поняла,
Что бизнес и пеленки
Совсем несовместимы,
Нина?

Нина Владимировна:

Иван Михайлович,
Спасибо
За выделенные
Мне угодья
В вашей вотчине,
В колхозе,
Вы знаете,
На них я новый дом соорудила,
В вашей глубинке,
В Подмосковье,
Но жить одна в нем я не в силах!
Поняв, что муж предпочитает быть один
И неизвестному любовнику молиться,
На деньгах сидя,
Ребеночка себе я прикупила,
Вот посмотрите…

Борис Иванович (смотрит на младенца):

… На Алика похож,
Глаза – как у монгола!
У беженцев, конечно, сперла?

Юрий Антифеевич (тоже смотрит на ребенка):

Да, верно, монгольские глаза,
Но, матушка, ведь это –
Неважная примета!
Хотя, я вижу, тут своя судьба…
Ты как считаешь, Алик?

Алик (смущенно):

При чем тут я?

Банкир Сергей (сверху):

А правда, ведь твои глаза!
К цыганке не ходи,
Жена – теперь этот подкидыш
В придачу с Аликом –
Твоя судьба.
Но зря ты поспешила,
Переступил бы я
Через свою несчастную любовь
И, сердце сжав в кулак,
Исполнил бы супружеский свой долг,
Хватило бы меня на раз,
Но раз случилось так,
Ворованный младенец – мой,
Ты, Алик, будущий отец,
Усыновишь его,
После того,
Как я…

Замолкает. Наступает тишина. Банкир Сергей уходит, уныло сутуля спину.

Борис Иванович:

Он всех нас сдаст!

Юрий Антифеевич:

Да ладно вам!
Хотя…

Иван Михайлович:

А, может быть,
Ему пора?

Алик:

Куда?

Борис Иванович:

Наивный ты какой –
На нары, брат, на нары!

Юрий Антифеевич (встает и обнимает Алика за плечи):

Певец, готовься
Денежки принять
С чужой женой и отпрыском в придачу…
Монгольским.
Не можем
Мы бухгалтера уволить!
Хранить где будешь капитал?

Алик (растерянно):
Быть может, в гараже…

Борис Иванович:

Вот, правильно, а где
Еще таить несметные богатства?
Но только озеркаль и остекли
Да сам там и живи,
На нашем злате!

Нина Владимировна (прижимая к себе ребенка):

А я согласна!

Уходит.

Сцена третья

Гостиная в нелегальной квартире банкира Сергея. Гости снова рассаживаются по своим местам.






Алик (садится напротив Юрия Антифеевича, чтобы продолжить игру в нарды. Щеки у него горят, он сильно, едва не до слез, взволнован):

Как памятен мне скрип
Старинного паркета
На факультете МГУ,
Что на Манежной,
Здесь до сих пор слышны
Шаги
Прославленных
Масонов –
Всех и не вспомню…
Потомки их не ставили
Нам двоек за марксизм,
Безжалостно ж карали
За недоученный
Импрессионизм
И логику Бальзака.
Где ты сегодня,
Славный наш
Американовед
Мулярчик?
Что двойку зафигачил
Мне за этого Бальзака,
Предупредив, что классика
С финансами несовместима…
Я знаю, что ты жив,
И, даже, может быть,
По-прежнему красив.
А ты не знаешь,
Что, пересдав тебе Бальзака,
Не сделал  выбор в пользу класика,
Прости!
А нынче же, стыдясь
За то, что во время
Не оценил
Твоих попыток
Сделать из молодого
Дурака
Умелого «артиста»,
Сыграл я все же роль
Шута
И спохватился,
И остановился –
Однако поздно!
Смеяться мне
Во всю –
В гробу.
Над чем?
Над тем,
Как гегемон –
Читай – народ -
Октябрьских славных дел,
Зажравшись, вовсе оборзел:
Поставил галочку за СССР
И повернулся на бок,
Славно захрапел.
Теперь он в сумасшедшей клинике
В Сети
Разыскивает виноватых
И грезит революцией,
Желая снова победить
Неправых.
Орудием и этого «пролетарьята»-
Опять соха и грабли.
Сохой соорудит себе калач,
А граблями получит по лбу,
Шуты ж опять  уговорят:
«Не плачь!»
И выведут на крайнюю дорогу.
А за спиною фигу прячут,
По всей России бабу жгут,
Ну сразу видно – виновата!
Не надо было в партии
Марксистов состоять,
А к Богу обращаться -
Через Ягу!
Шуты смеются по наводке,
Шпаргалки - в каждом кулаке,
В них разъяснения любые:
Что Солженицын написал
«Войну и мир»,
А «Тихий дон» - то Сталина
Творенье,
«Гаврилиаду» сбацал
Император Николай,
Про «Куртизанок…» Битлз
Написали,
Еще про зайцев песню налабали,
И также про Светличную,
Что б ей помочь
Осуществить все
Сексуальное познанье
В Семен Семеныче…
Народ сопит,
Потея, «знания» приемлет,
«Все правда это» -
Криком он кричит,
А… правду слушать не умеет
И демократию за Ленина гнобит!
«Таков наш век, - сказал несчастный Лир,-
 Слепых ведут безумцы»…


Борис Иванович:

На что ты намекаешь?
Ты мал еще, певец,
Указывать заслуженным
Отцам
Пути, которые в тени,
Но правильные,
Ведь мы,
Как видишь, победили!
И, между прочим, телебашню
Я проектировал,
Я сам!
Мое она творенье,
Хотя и спрятана
Под спудом институтских документов.


Юрий Антифеевич:

Но почему я знаю,
Что твой диплом
И вовсе не про башню,
А про строительство цепи,
Той самой,
Которая удерживает ковш,
Чтоб больше им гребли…

Борис Иванович:

Молчи, молчи!
Зачем  повсюду нос суешь?
Не видишь ты краев,
Доверие кремлевское утратил,
Поэтому и в Лондоне живешь!

Юрий Антифеевич ( продолжает вкрадчиво):

Но ежели ты  думал строить башню,
Едва спрыгнувши из пеленок,
При коммунистах,
То мысль какая
В юной голове бродила?
Неужто с демократией в ночной тиши
Под руку не  ходила,
Неужто моя Англия советов не давала?


Борис Иванович (угрюмо):

Какие там еще советы?
(Тьфу, к слову вдруг пришлось!)
Хоть я  строитель,
Но обеты,
Как ты - как химики - давал,
Обратно, знаешь, их не брал…
Вас, химиков, учили
С взрывчаткой по периметру стоять,
А нас, строителей,
Сидеть внутри…

Юрий Антифеевич (весело):

Но тоже подрывать!
Понятно, что и цепи
Ты создавал –
Как атрибут московской телевышки.

Алик:

Хотите вы сказать –
У нас свободы нет?

Иван Михайлович (с наигранным интересом):

А что, была?
В той телебашне
Заложена английская байда:
Парламент и правительство
В оковах монархизма.
Страна
Ковшом на исторической цепи
Своих проблем не разгребла,
Но с радостью нам отдала
Идею новую о рабстве –
И мы ее как совершенство
Отстояли,
Все свои роли отыграли
Всех обманули, обвели,
Страну просеяли сквозь пальцы
И вот теперь сидим в тени
Пока народ  ест горькие плоды
Вселенского обмана.
Отрада –
Что не только  мы
Прикованы  к цепи,
И дышим,  спим и бодрствуем,
Поем, танцуем – как рабы,
Один в один как целый мир!


Борис Иванович (опрокидывая в рот  рюмку коньяку):

И тем горды!
Не понимаешь ты, Иван,
Что называешь рабством.
А наша жизнь - цветы
В сравненье с тем, что было раньше -
Когда рабов секли плетьми,
Сажали в тюрьмы,
И по этапу шли они в Сибирь.
Помещики же были рады
Безграничной власти
Над этими несчастными людьми,
Крестьянами,
Поверь, я сам из крепостных!

Сцена третья


Комната в соседней квартире. За столом  в наушниках сидят Билл и Бали. Они внимательно слушают разговор в квартире банкира Сергея.

Билл:

Из крепостных?  Каких?
Тех или этих?
Он знает, что давно уж киборг?
Что у него внутри сидит
Секретный шифр,
Поэтому и будет говорить
Лишь то, что пишут
В тайных кабинетах
Мира?

Бали:

Но он руководит…

Билл:

Конечно,
Он знатный киборг,
Поставлен старостой,
Надсмотрщиком над другими,
А Алик
Это воспевает,
Слова же и мотив
Написаны
Все теми же, кто в мире пишет
Речи президентам
И премьер-министрам –
Под копирку.

Бали (прижимая наушник к уху):

Поют все хором
Про свободу.

В наушниках слышится песня придворного советского композитора Пахмутовой:


Забота у нас простая, забота наша такая,
Жила бы страна родная, и нету других забот.
И снег, и ветер, и звезд ночной полет,
Меня мое сердце в тревожную даль зовет…


Билл:

Вот уж вруны!
Но все-таки поют
Проникновенно, от души,
Все больше убеждая массы,
Что нет прекраснее души,
Чем неизвестный в маске,
Владеющий всем тем, что есть у них внутри!

Бали:

Ты прав(давай на ты?):
Попавши с шифром внутрь,
Я пробираюсь к сердцу человека,
Влюбленного в мою земную суть,
(Нелегкий путь, замечу),
Но стоит труд того:
Когда я прикасаюсь к сердцу
И чувствую его любовный трепет,
Мне кажется, что душу я держу
В руке,
И ею я владею…

Билл (недовольно):

Хотя фанаты   красоты твоей
Тебя зовут «король»,
И ты заслуженный шпион,
Известный даже королеве,
Ничем таким ты не владеешь!
Твоя задача – обольстить
И полонить.
А дальше не тебе судить,
Как действовать…

Бали:

Но должен я, меж тем, внушить
Заполоненным,
Взятым мною в плен:
Им лучше жить
С тем удовольствием,
Что получили,
Хотя оно и непонятно большинству.

Билл:

Все дело нынче в этом меньшинстве.
Заметь:
Мы мировую революцию
Свершаем тихо, без потерь,
Хотя есть в ней,
Как и назад сто лет,
Большевики, меньшевики
И много патриотов,
Но стенки для расстрелов нет –
Здесь удовольствие всего дороже,
И мы, я думаю, дождемся,
Когда на митинг
Понесут один его портрет…
(Смотрит на загадочно улыбающегося Бали)
И даже не мечтай – не твой,
Нет-нет!


Сцена пятая

Потайная комната банкира Сергея. Он ходит взад-вперед. Потом ложится на кровать и корчится в судорогах. Встает. Вытирает пот с лица и говорит:


Вот и закончилось мое терпение,
Сил больше нет,
Не знаю до сих пор,
Кого любил,
Кого просил
Явиться,
Или хотя бы раз присниться!
Нет даже образа его,
А я вконец измотан.
Во мне бушуют нынче страсти,
Желанье низкого порока
Меня съедает
И душу растворяет
В серной кислоте –
Осадке от несбывшихся мечтаний!
Я понял – место мне в тюрьме,
Я принимаю это испытание,
Пусть это будет счастьем!
Ну, ангелы,
Ты, белый, и ты, черный,
Пошли со мной!
Стихи допишем в камере…



ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ



Сцена первая


Тюремная камера. Сумрачно, душно, она набита полуобнаженными заключенными. Дверь с грохотом открывается, входит банкир Сергей. Гул голосов смолкает, все молча смотрят на новичка. Он, раскидывая руки, говорит:

Ну, вот он я,
Виновник разочарования и бед,
Свалившихся на вас,
Всех ваших испытаний
Безденежьем,
Презреньем власти,
Голодной жизнью под забором,
Долгами,
Женскими и детскими слезами,
Тот самый я злодей,
Пришел сюда
Ответить по счетам,
Хотите, хоть сейчас убейте!

Заключенные молча продолжают рассматривать его. Вдруг один из них бросается к нему, протягивает руку и ведет к столу.

Заключенный:

Банкир Сергей!
Вот Бог привел
Нам свидеться!
Садись, (к заключенным)
А ну подвиньтесь,
Хозяина не узнаете?
(К банкиру Сергею)
Тебе должны мы поклониться,
Здесь многие нажились
В твоей конторе,
Одежку прикупили
Женам,
Какие слезы им, Сережа?
Ты – радость наша и отрада,
Тебя мы видеть очень рады,
У нас ты  будешь,
Как у Христа за пазухой!
Только уж дай нам поиграться
В твою игру,
И обещай – на воле встретить нас,
Как братьев!


Банкир Сергей (едва оправившись от изумления):

Обещаю…
(Встает)
Сейчас же в карцер я хочу!





ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ


Сцена первая


Все та же квартира банкира Сергея в элитном доме. Он живет здесь один после освобождения из тюрьмы.


Банкир Сергей (выходит из своей потайной комнаты и смотрит вниз, где расположена гостиная):

Ну вот и отсидел…
И ничего во мне
Не изменилось –
Я даже в карцере в тюрьме
Любил, мечтал, терпел
И плакал, и просил,
Чтобы мой ангел отлетел!
Я выбился из сил,
А он меня не отпустил…
Теперь я понял,
Что больше раб я с ним,
Чем раб в тюрьме!
Да что тюремный карцер
В сравненье с этою неволей!
Плененный
Неизвестно кем,
Невидимые цепи эти
Я не могу порвать,
Что остается мне?
Бежать!
Уйду, пойду, куда глаза глядят,
В какую-нибудь щель забьюсь
Без документов,
Без копейки денег,
Попробуйте найти меня!
Не пропаду – так отосплюсь.

(Быстро уходит)


ДЕЙСТВИЕ ШЕСТОЕ


Сцена первая


Раннее утро. Скамейка в сквере. На ней лежит банкир Сергей. Он мертв. Рядом стоят Билл и Бали.

Билл (рассматривая покойного):

Сенсация сегодня будет
Для журналистов,
По всей стране, как ветер просвистит
Из нашей башни…

Бали (качая головой):

Он умер от избыточной любви,
Доверился он чувствам,
А не мысли,
Нетрудно было мне такого победить.

Билл:

Убить.
Сказал бы проще, не юлил!
Ты начал убивать…
Вошел во вкус?
И перешел границы
Садо-мозахизма,
Любимейшей твоей игры,
Ты понимаешь?
Да кем себя ты возомнил?

Бали (улыбаясь):

Я просто развлекаюсь!

Билл:

Ну нет,
Боишься ты
Быть пойманным с поличным.
Так и скажи.
Додумался убить министра!
Несчастный так запутался
В невиданной любви,
Что убежал и спрятался
В горах без документов,
Теперь погиб вот этот…
Не просто мучаешь их ты –
Караешь!
И не боишься быть убитым?
За смерть министра
И сам ты пострадаешь…

Бали (равнодушно):

Нисколько. У них у всех один диагноз-
Перестало биться
Больное сердце.
Любя невиданный разврат,
Они перестарались,
Извиваясь
Под электрическими проводами.
Но кто б этом догадался?

Билл:

Хозяева твои все знают.
Ты должен понимать –
Они не всем прощают.
Однако удивляет
Та мера зла, которое в тебе кипит,
И это зло тебя же убивает,
Хотя пока неуязвим,
Как то вампиру подобает,
Но на лице твоем уже гуляет
Старость,
Которую едва скрывает грим.
И эта очевидная страданий маска
Есть твой конец –
Ты старый и в морщинах
Будешь
Не нужен,
Тебя забудут за минуты!
А чем тогда ты соблазнишь
Вступить в ряды
Рабов
Влюбленных  в чудо миллионы дураков?

Бали (печально):

То будет не моя потеря…
Да знаешь ли,
Что прежде, чем кумиром стать
Всесильным
И получить секреты,
Я первый сделался рабом,
Как жалкий гном,
Мой сорт давно не первый,
Я киборг, как и этот…
(Кивает в сторону мертвого банкира Сергея)
Все призрачно, мой друг,
Возможно, даже самый сильный,
Который мне приказы отдает,
Он без свободы во дворце живет
И также - мучимый любовной болью,
А по ночам его трясет,
И молит бога он, чтобы случалось это
Только ночью,
Иначе пред народом он падет
Позорно!


Продолжая тихо беседовать, уходят.




(Стихи Сергея Мавроди)