Игра с тенью. Дуэль Тениша. Глава 46

        Глава 46. Медные трубы

"Что ты хвалишься высотою своей? Ты униженней низкого. Ты кичишься великой силой, но не ты владеешь ею, а она — тобой."
                Титус Андроник

Мало кто мог, по мнению Леазена, столь мастерски ругать противника, как старый Титус. На месте того же Ригерия он бы сгорел со стыда, от такого поношения на весь мир, но нет, тот что-то отвечал на инвективы и отвечал пребойко: "Праведный не взыскует рая, но создаёт его по воле Бога и в аду."
Впрочем, ответ этот сохранился лишь благодаря цитированию, Титус расщипал оппонента на мелкую щепу и за рай, и за ад, и за Бога, которого ересиарх не имел права касаться.

Впрочем, Бог никак не развёл спорщиков, а может быть, его вмешательство состояло в том, что сохранились эти злосчастные "Конфиденции, а мага-еретика рассыпало время в прах.

"Что есть Зияние Времени? Лишь Сияние Цели."

Тениш как наяву увидел и эти слова, нацарапанные на пергаменте добросовестным переписчиком. Вспомнить нужно было всё.

Бертольди молча встал, потянулся, с хрустом разминая кости, вызвонил лакея, велел подать скромный обед на троих, добавить дров в камин, переменить свечи да… что ещё? Вина? Нет, лимонаду с вишенной настойкой будет довольно.

Оба они сосредоточенно молчали, сберегая силы, как бывалые солдаты перед новым боем. Молча, споро поглощали пищу и питьё, молча ждали, когда уберут столик с остатками еды, так же молча вернулись к письменному столу и, утвердивши зады на жестких стульях, выжидательно уставились на Тениша.

Тот вздохнул и начал:

— Это было давно. Четыре… нет, уже пять лет назад.

Дагне тихо фыркнул.

Бертольди сложил пальцы домиком и приготовился слушать повесть столь давних лет.

— Нет, ещё раньше. Надо начать с Каспера. Тогда мы ещё жили здесь, в Ниме. Ещё был жив отец… Ну, это долго рассказывать. Мне было лет десять или меньше, да, меньше, точно. Тогда я и подружился с Каспером. Сперва мы подрались, а потом подружились. А потом мы уехали. Наша семья переехала в предгорья, на мызу…

Бертольди вопросительно глянул на Дагне, тот одними губами произнёс "опала".

— Там я учился. То есть учителей у нас не было, матушке пришлось самой… и Кле-Кле — она неплохо знала математику и астрономию, ну и писания тоже.

— Кле-Кле?

Леазен поднимает глаза на маркиза и поясняет:

— Моя сестра. Клементина-Адалия Бон-Бовалле.

— Ах, да, как я мог забыть, дочь суперинтенданта! Прелестный дебют! Продолжайте.

Леазен, с трудом подбирая слова, которые не сочились бы болью, рассказывает о болезни и смерти отца (коротко), о чтении Титуса Андроника — подробно — также о том, откуда в захолустье взялась такая книга и насколько древний это был палимпсест. Один из старейших. Потом рассказывает о том, что некий товарищ его отца, уже по возвращении семейства в Ним, предложил ему подзаработать, продав раритет. Опустив эпизод с вызволением реликвии из цепких лап Бецка, Тениш рассказывает о некоем господине Фрелио М. Люка и удачной сделке на станции дилижансов.

Несколько разочарованные слушатели отваливаются от него, Бертольди лениво интересуется:

— Что за господин Люка? Каков собой?

— Салангаец — теперь-то я салангайца где хочешь отличу. Лицо длинное, неподвижное, борода чёрная, окладистая, — он показывает бороду, вспоминает шрам, прорезавший бровь.

Бертольди слегка заинтересован, опять переглядывается с Дагне:

— Уж не сам ли приор Массино Фрелио Ланца? Этот пустяками не занимается… Однако! Зачем ему книжица-то?

Уже совсем торопясь, теряя внимание важных особ, Тениш пересказывает беседу с Каспером — братом Аутпертом, уже нынешнюю, этого года, в «Славном огузке». О Каменщиках, Об искусниках...

— Это не брат Аутперт из канцелярии епископа Сеозара? — оживляется Бертольди.

— Ннет, вроде нет. Он совсем простой, но очень учёный, настоящий книжный червь.

— Проверить, — это уже Дагне, тот кивает и чёркает в книжку.

Ну вот, теперь можно переходить к главному, к тому главному, что для него самого остаётся неразрешимой загадкой.

— Я продал книгу, у меня её больше нет.

— Ничего, пустое, есть ещё экземпляры. В церковной библиотеке наверняка есть.

— Эти копии... не такие, Ваше Сиятельство, — тихо говорит Леазен и достаёт упакованные в конверт заветные, так долго хранимые листочки, за которыми успели сегодня утром заехать к «девочкам» и вызвать в прихожую Кле-Кле, чтобы не растревожить мать раньше времени. Мужественно перенесла счастье встречи, хотя и щёчки загорелись, и слёзы брызнули из глаз, как маленькие фонтанчики — никогда раньше такого не видел — Клементина вынесла ему заветный конверт. Конечно, были и клятвы — при первой же возможности, как только смогу, так сразу же, непременно, ещё сегодня… Я без подарка, так хотел привезти тебе что-то, и тут снова слёзы, и дрожащая улыбка, и осторожный взгляд-вопрос, и его ласковый жест в ответ — стирая её слезинку… Всё будет хорошо, родная. Всё уже хорошо.

Но сейчас не до слёз, сейчас, здесь, в жарком кабинетике эти двое подобрались, как хищники перед прыжком. В воздухе засквозило нежданное, небывалое. Что-то трогалось с места и уже готово было понести их, сломя голову, в новый бешеный водоворот. За древним Зиянием Времени сияла новая цель.

И, наконец, Тениш смог поведать о таинственных знаках на полях, тех, что прятались под текстом "Конфиденций", о пометках на древнеассизском, заверил, что знает книгу так хорошо, что и сейчас может процитировать любое место с комментариями и рисунками — правда, в линиях может ошибиться, но на этот случай имеются у него списки, самые точные копии тех рисунков, похожих на разводы и неясные узоры, но быть может, это знаки неведомого языка? Как бы то ни было, он их перерисовал и сохранил.

— Вот, например, есть целая серия записей о некоем «Мёртвом Сердце», которое то ли хранит Сокола, то ли хранимо Соколом — непонятно, но вот тут рисунок — вот здесь. Похоже, его элементы повторяются почти везде, где упоминают «Мёртвое Сердце». Вот такая загогулина, заштриховано, а тут два таких вроде завитка или как бы крыла… Или…

Он уловил внезапно повисшую в кабинете тишину. Поднял глаза. Бертольди сидел с окаменевшим лицом. Дагне, опустив голову, по привычке вертел на пальце перстень, перстень посверкивал красным. Почему он всё время поблескивает, даже когда света нет?

— Я-а-а… не знаю что это, но может быть какой-то артефакт Искус....

Что это с ними? Столбняк?

Бертольди открыл маленький сжатый рот и спросил:

— Так вы его никогда раньше не видели?

— Кого?!

— И полная фамилия господина Дагне вам неизвестна?

Сбитый с толку, покрасневший Леазен отрицательно мотает головой. Тогда Бертольди размеренным голосом, глядя прямо перед собой, чеканит:

— Полная фамилия господина Дагне — д`Агне-и-Фалькона. Огонь и Сокол. Загогулину и вот эти два крыла — это действительно крылья, вы угадали — можно увидеть на его фамильном перстне — талисмане рода Фалькона, если, конечно, господин Дагне вам его покажет поближе. Дайте мне эти листки.

Заворожённый Леазен протянул своё сокровище, Бертольди просматривает их и через секунду всё завертелось.

Во-первых, они все перенеслись в спальню с серебряной кроватью, где было окно и, соответственно, больше света.
Вряд ли кто-то из них обратил внимание, что короткий зимний день перевалил за полдень и редкие снежинки медленно кружатся в воздухе, посверкивая ледяными гранями, главным было то, что ни снежинки, ни голозадые амурчики, ни безмозглые кочаны роз не могли заглянуть в драгоценные списки. В этой спальне свято соблюдалась полная секретность.

Во-вторых, маркиз сразу же потребовал оставить бесценные листки ему, дабы снять точнейшие копии собственноручно, не доверяя никому, кроме Дагне, который совершенно не умел рисовать, но хорошо чертил и главное, умел молчать как рыба.

В-третьих, наскоро ознакомившись с содержимым записок, шёпотом переругавшись с другом по поводу «Сокола», который бьёт неизвестных Дагне ласточек (почему не знаешь? подумай, вспомни!), Бертольди повернулся к Тенишу и негодующе проскрипел:

— И вы отдали эту книгу мессеру Ланца? Вы вообще понимаете?!..

Шёпотом много не покричишь, и Бертольди замолк, сверля глазами легкомысленного мальчишку, для которого пять лет — это «очень давно».

На что Тениш выпрямился и со всем возможным достоинством произнёс:

— Конечно, нет. Первую половину ночи я перерисовывал, а потом — соскабливал и грязнил. У нас тогда была очень хорошая прислуга, пыли на полу не было вовсе. Пришлось спускаться во двор. Зато получилась настоящая старинная грязь — не отличишь. Этот Люка... Ланца получил просто страницы с текстом Титуса, без ничего. Что я, дурак, что ли...

Они замерли.

Отмерли.

Бертольди рассмеялся мелким визгливым смехом непривычного к счастью человека. Дагне шагнул с явным намерением расцеловать, но только сжал его руки и Тениш знал, что это больше, чем поцелуй.

Он ещё сжимал их, Бертольди хлопал его по плечу, когда Тениш вдруг отчётливо услышал рёв фанфар. Ряды подрагивающих багряными вымпелами медных труб уходили бесконечную даль. Они напрягали медные хвастливые горла, выдувая: «Победа! Победа!».

Слава!!

Победа! Почести!

Одним махом Тениш — вчера ещё сомнительный журналист, сын опального сановника, кое-как влачащий полунищее существование — перепрыгнул через несколько ступенек и встал едва ли не вровень с Дагне и Бертольди!

Он взлетел! Он смог! Он добился!

И здесь, на этой вершине, он будет… он будет… Что он будет делать?

Фанфары увяли.

Ведь придётся соответствовать их ожиданиям, придётся доказывать, что он не хуже, что он может быть полезен, нет, не только полезен, он может быть равен! Упускать такой шанс — значит снова скатиться на дно. Нет, только не это. Я не отступлюсь. У меня слишком большие планы на будущее.

— Ну вот, теперь вы наш, — усмехнулся Бертольди, наблюдая за душевными метаниями Леазена, — Просите что угодно, постараюсь выполнить. Здесь деньги, аванс. Работы много. Первым делом — отчёт! Не спешите, я понимаю, вам нужно отдохнуть, выспаться, повидаться с родными... Потом напишите всё подробно и приходите сюда, ко мне. Завтра. В девять. Утра, разумеется. Пропуск будет.

Тениш даже не возмутился. Завтра — так завтра. Он ловил взгляд Дагне: улыбка, сочувствие, что-то ещё. Гордость? За него, Тениша-Леазена? Надежда?

— А нам не спать, дружок! — бросил ему Бертольди.

Дагне, всё так же не сводя глаз с Леазена, кивнул.



                < предыдущая – глава – следующая >
  http://proza.ru/2020/05/26/2019               http://proza.ru/2020/05/27/1800