И хрустит карамелью под шагами песок...

     Ласточка снимает пенку с воды. С лёту. Сладко! Играя «с листа» новый день снова и снова, сбивается с ритма, но не взирая на то, усердствует дальше. И незаметны никому, кроме неё, навзничь упавшие звуки, и нетронутые, те, что остались на нотном стане навечно, немыми птицами. Со стороны всё, как надо. Только тот, кто сам делает жизнь свою, видит, сколь слабы попытки. И каково оно, терзание дерзновенно*.

    Зяблики лоснятся от сытости. Пока супруги заняты домашними делами и в силах казать из дому только нос, почуяв вольницу, куролесят, меряются силами в грязи, а потом дружно, крыло в крыло летят купаться. Хорошо, коли не позабудут принести чего подруге жизни. Сама же выходит из гнезда ненадолго, только под вечер, почти испуганно оглядываясь в сторону детской, наскоро, с озабоченным видом пьёт, невнимательно разминает затёкшую шею, но, не в силах дольше противиться материнскому инстинкту, спешит забраться внутрь вязаного чулочка колыбели и замирает там в ожидании. А вскоре оба, в хлопотах суеты, уж будут лишь контур, окоёмок**, наброску подстать,- бледным оттиском на палевом закатном небе.

    Стряхивая капли дождя с ветвей ясеня, петляет птица. Неплотная вязка листвы нежна на просвет и зияет дырой солнца, - должно зацепилось где.
Не дожидаясь осени, маслята тают на свежей горбушке пригорка.
С ночи спешит домой ёж, и сова кричит ему вдогонку то, что не успела досказать.
Туманом стынет горизонт. Стонет, уязвлённый небрежением филин.
Утро, сидя на коленях соловья, баюкает кроткую ночь, что так юна, и не постигла ещё силы своей.
    И хрустит карамелью под шагами песок...

__________________________
* - отважно
** - рисунок без теней