Былинные земли. Чаша Грааля в долине Vla A. Ч. 16

(Продолжение)

                "Кто от родной земли отказался, тот и от Бога своего отказался"
                (Федор Достоевский)


КАК ЛЕПЕЛЬ "ПРИВЯЗАЛИ" К ВИТЕБСКУ

Всплыла эта история недавно. Изучая прошлое своей родины, я обнаружил на древних картах в Риге свой родной город - белорусский Лепель. Удивительным было то, что он оказался не на своем привычном, сегодняшнем, месте. Я увидел его как раз неподалеку от Лукомля – на территории бывшего Лукомльского княжества. Пораженный, я обратился к известному белорусскому картографу Льву Козлову: что бы это значило? Он подтвердил мое «изыскание», и добавил, что уже рассказывал об этом на одной из исторических конференций, однако никто не придал значения. Я тоже засомневался: мало ли что, древний составитель перепутал ориентиры? Но Козлов выложил неоспоримый документ – показал еще одну карту, которая отмела все сомнения. На картографическом издании Рицци Дзаннони, итальянского мастера, были четко проставлены оба Лепеля – и тот, что получил статус уездного городка в период строительства Березинской водной системы, и непонятный, «лукомльский». «Потерянный» (непонятный) был обозначен на расстоянии примерно 40 верст от настоящего, и был помечен как «спаленный» - то есть, сожженный. Удостоверялся сей неожиданно возникший новоявленный объект двумя латинскими словами – LEPEL SPAL.

Не буду снова высказываться об эмоциях, охвативших меня. Они изложены в другом повествовании. Скажу только, что вопрос до сих пор открыт. Никто из историков пока не может дать вразумительного ответа, что произошло: подмена ли понятий, фантастическая метаморфоза или логическое следствие?

А раз так - осмелюсь повторить свою версию, которая очень кстати в связи с нашей темой, и органически вплетается в судьбу князя Лукомского, якобы погибшего от сожжения в клетке.

Современный Лепель расположен на берегу большого озера. Это крупный водоем в центре междуречья, в 80-ти километрах от Полоцка, между Западной Двиной и Березиной. Две реки омывают его берега - Эсса и Улла, одна впадает, а вторая вытекает, место географически уникальное. Как Лепель стал городом – уездным (а сейчас он - районный центр), изложено в самом начале нашего повествования, нет смысла повторяться. Попытаемся восстановить его далекое прошлое - «доуездное». Сразу скажу, что основывается оно на весьма противоречивых фактах, приуроченных к 100-летию Лепеля. В 1905 году отмечался указ русского царя Александра I о присвоении городского статуса, и ученые обратились к истокам. Основным стал доклад Дмитрия Довгялло, белорусско-русского историка и археографа, однако назвать его безукоризненно исполненным язык не поворачивается: очень много недосказанностей, парадоксальных выводов, гипотез. Работу можно назвать сырой. Развить основополагающие умозаключения и выстроить документально выверенную концепцию ему помешала революция, а потом свобода мнений оказалась под запретом, да и вообще, исследователь был арестован в сталинское время и принудительно выслан в Казахстан.

Что же осталось неясным?

Датой основания Лепеля называется 1439 год, когда сын великого князя литовского Сигизмунда (Жигимонта) – Михайлушка отдал окрестности витебскому костелу «по просьбе ксендза Кухарского». Такой вывод, изложенный в польском Словнике – а он, как известно, составлялся при царях – лег в основу происхождения Лепеля, и до сих пор отмечается. Древние карты тогда никто, видимо, не видел, в расчет не брал, не рассматривал, и о существовании LEPEL SPAL, наверное, не было известно.

Рассмотрим, что могло произойти. Факт о том, что сын великого князя Сигизмунда владел в 1439 году «лепельской» территорией, не бесспорный. Он взят из польского Словника, и статью к нему, судя по всему, готовил лепельский помещик Михаил Кусцинский, член Московского археологического общества (статья подписана его инициалами – «М.К.»). Но откуда он взял сей факт, непонятно. Белорусский ученый Вячеслав Носевич прямо говорит: «Документ такой неизвестен».

История, конечно, далекая, и что там происходило на самом деле, не скажет никто.

Про великокняжеского сына - Михаила известно только, что он всячески способствовал продвижению отца и рассчитывал занять наследственный пост. Вошел в историю громкой победой на реке Святой под Укмерге (Вилькомирская битва), где разгромил войско противника своего отца. XV-й век – это Кейстутовичи и Ягеллоны, это активное продвижения западных ценностей, интенсивное освоение незаселенных территорий – наряду с открытием американского континента. XY-й век для междуречья – это перестройка отношений, борьба за трон. Сын Кейстутовича сыграл определяющую роль в выдвижении отца, склонив восточную часть земель. Ему сдалась Орша, покорились смоляне. А вот север - Витебск и Полоцк отстаивали свое право и сопротивлялись, и только через год, в 1436-м, признали Сигизмунда. Учитывая данное обстоятельство, слабо верится, чтобы Кейстутовичи боготворили витеблян. Скажете: сын мог принять самостоятельное решение, потворствуя католическим кругам? Сомнительно, ибо Сигизмунд был в 1439-м еще жив, он был убит через год.

Почему же Кусцинский привязал свою версию к Кейстутовичам?

А очень просто. Матерью Михаила считалась дочь Андрея Одинцевича, еще одного князя, и имя того Андрея фигурирует при обзоре полоцких земель, который составили грозновские обследователи. Описывая «волость Лепль» в 60-х годах XYI века, они констатировали на восточном побережье Лепельского озера сельцо Завидичи, «что было князя Ондрея Одинцовича». Так вот, Михаил Кусцинский владел этим поместьем в царское время…

Как он мог не учесть, что между двумя эпохальными событиями более 120 лет, и не могла идти речь об одном и том же лице, непонятно. Наверное, поводом стало всего одно слово в грозновском обзоре, где сказано, что поместье «было» за Одинцевичем. «Было», конечно, растяжимое понятие, можно рассматривать в контексте векового приложения. И надо учесть еще один нюанс. В период деятельности Куйстутовичей активизировались католические настроения, и в конце концов состоялся Флорентийский собор, который продвинул вселенскую идею об объединении христианских ветвей. Случилось это как раз в 1439 году.

В разрезе того события великокняжеский «дарунок» витебскому костелу выглядит логическим звеном в налаживании взаимопонимания с Западом.

Вопрос в другом: где находилась та территория, подаренная Кухарскому? Представить ее на расстоянии 120-ти километров от Витебска не очень затруднительно, учитывая объединительный процесс под эгидой великого князя. Зададимся другим сомнением: зачем, скажите, «ксендзу Кухарскому» Лепель, расположенный «под боком» у Полоцка, на территории, где доминировали полоцкие бояре и владыки, и земля была плотно «усеяна» православными храмами?

Допустить, конечно, можно, учитывая необходимость исполнения решений унии – объединительного христианского процесса.

Если бы не LEPEL SPAL…

(Продолжение следует).

На снимке: современная часть старинного Витебска.


26.05/20