Неодим

                Моей возлюбленной Леле Куриленко
     Скандий, Иттрий и Гаер Кулий, запауперив перистность облачности черты оседлой подлетности и некоей ослиности демонстрирующей поджарое белесое брюхо теннисистки, так и не удосужившейся прочесть хотя бы одну из новелл Мопассана, что, как ни странно, произвела Леля Куриленко, немало удивив меня, она же ведь понимает мое качелистое настроение и резкие переходы оттуда сюда, наплевательское отношение к кумирам миллионов, принципиальное отрицание любых форм фанатизма, без чего немыслимо существование целебрити кино и попсовой сцены, в конце концов, выпуклое ощущение чепухости как всей виртуалити, так и моих сказочек в частности, но вот читает же Мопассана, значит, переосмысливая Маяка, это кому - то нужно, Леле, видимо, раз уж ей так хочется вписаться в безумное чаепитие - нехай, мне не жалко, красивой женщине все можно, а чашечка чая Алисы - тот прожиточный минимум для хохлушки, оказавшейся - таки Единственной, кто всекает по - русски, то - то жаба гложет всех выворотней да и х...й на них всех, пусть чтут Потупчик и Проханова, в уровень, как говорится, так вот, Скандий, Иттрий и Гаер Кулий закупали консервы. Ледорубы. Вставные зубы. Цингу в коробочке. Ботинки с шипами. Головяшки. Смока Белльвью из Бедлама Бетесды, психиатрическое отделение. Паруса и билетики на концерт Мити Фомина. Ладно, скупили, суки рваные, став монопольными владетелями всей вышеперечисленной х...ни, тем самым, диктуя непреклонную волю синдиката рыночным отношениям, таким образом, товарищи, отринув невидимую руку рынка как факт.
    - Перегибы на местах, - заметил Скандий, уворачиваясь от бомбардирующих его затхлость нейтронов, спосылаемых будошником усилием разума, накрытого каской и подпоясанного по хорошему форменным ремнем, - министры долдонят одно, а квартальные ложут с прибором, понимая, что жить всем надо.
    - Та не, - с украинским акцентом пропавшей куда - то Лизки Готфрик ( о, сосочки торчащие ! ) отозвался Иттрий, наливая хреновой закуски, разжиженной бутинолом, в пластичные емкости от балерин Дега, некогда дарившихся смешной коротконогой толстушечке в бежевой юбке, даже взятой в команду  " Золотой лани ", пока не нарушился зарок Мясника Билла, что делать не стоило, - это тривиальный здравый смысл провинциалов России, очутившихся в коронавирусной истерике на достодолжном уровне осознающих реальность людей, не ставших скотами, в отличие, скажем, от столичных, не говоря о  " Старке " или наливке  " Рябиновой ", что некогда выпущалась под Сталинградом.
    - Оба дураки, - рычал на них Гаер Кулий, бросая им в тесные помещения пожизненного кандея Юза рваные куски газет, предопределенные предыдущей сказочкой как неотъемлемый элемент вкусной и здоровой пищи для всякого Якова и Шумурдякова, осталось лишь Гаеру, вооружившись эмпиризмом того же Каверина, но из иных произведений литературности, уяснить хотя бы для себя : кто из их кто, говоря по не русски, что актуально, как никогда, кто ты такой, Шура Балаганов ?
    - Начальник или заместитель, - знал предыдущность творчества могучего чугуном и воском Союза Скандий, проживая по соседству, Швецией. Там, короче, " Вольво ", порево с зубастыми и блондинками, маленький лорд и весьма неодобряемый Потупчиками разными Кнут Гамсун, заблуждавшийся, но, как снисходительно признала декоративная крыса рунета, все ж писатель какой - никакой. Я аж зашатался, белея, от такой вот циничности происходящего, но очень к месту вспомнил родственника Каверина, придумавшего Гомера, Мильтона и Паниковского, заглянул кремлевской блогерше под юбку в поисках утраченного рая, но не нашел. Разве, фигуры у них трансовые, что у Криськи, что у всеядной свиньи Шараповой, но херов не наблюдается, а без ерзкого отростка транс - не транс, а х...й знает что. Типа, ковырялки с пластиковым имитатором на веревочках. Или очередного скандала во Вселенной шоу - бизнеса моей страны.
    - Ладно, кони, - закричал Гаер Кулий, усаживаясь на раскладной стульчик в междурядье зоопарка, - слушайте истину. Жил - был глухой олигофрен, ставший по воле коммунизмы кэптеном Батом на самолете, летал Северами, малехо тараня браконьерские шкурки белых медвежат и убиенных битами бельков, шиковал длинным рублем, очередно получая госнаграды и путевки в жизнь. Описал его жизнедеятельность один писатель, пришел в издательство  " СоюзМолоко ", а там сидит такой, рожа - хоть прикуривай, цензор, квестор и Поллукс в одном лице ответственного товарища, чья внучка будет снисходить к мастерству Гамсуна, разоблачая коррупцию в тронном зале инаугураций. Чтет он, значится, труд нетленный и ярится от лютой злобы, обнаружив правду как порок в каждой строке. Взял писателя за локоток и показал наглядно, как оно через плечо. Финский гарнитур, кооперативный гараж, санаторий в Болгарии, венгерские полуботинки и банкет с тетей Галей Логиновой в  " Арагви " за пятьдесят семь рублей ноль ноль копеек. Мэтру - трояк. И понял писатель, что. И переписал рукопись. И получил орден за успешную работу с чтущей говно всякое аудиторией. И вышла книжка про двух капитанов.
     - Колбаскина и Врунгеля, - закончил за Гаера Кулия какой -то Неодим.