Что у неё в голове

— Что у этой бабы в голове, никому не понять,- Пётр с досадой сплюнул под ноги и, взяв бутыль свежего самогону, направился в сторону гаража.
- Отчего ж никому?-возразила Эльза и вслед удаляющемуся мужу добавила: Валера меня понимает, и Андрюша тоже, а Олег Иваныч — так тот вообще знает, о чём я еще только собираюсь подумать, ну и остальные разные...

Разных у Эльзы было много. Имена одних она записывала в блокнотик, который прятала под матрасом, других заносила в электронный реестр и отправляла на хранение в яндекс-облако, третьих просто забывала.

Забытые ею растворялись во времени, лица их расплывались, части тела переставали быть ощутимыми, а имена навсегда теряли в памяти своё звучание.

Отправленные в яндекс-облако были на особом счету. После них у Эльзы оставались рубцы. Рубцы были блуждающими и иногда болели. То в виске, то в груди, то в животе, ну и так далее.

Это «далее» иногда Эльзе не давало покоя. И тогда она доставала яндекс-облако, открывала, выбирала последнего, занесенного в него, воскрешала в памяти холод его голоса, тепло рук, ложь ласок и начинала писать стихи.

Стихи были странными. В них принцы раскатывали на байке, троны под принцессами рушились, звезды плакали росами, больничные палаты превращались в снежные бури, красавцы влюблялись в сук, а поцелуи имели вкус подмороженных ягод рябины.

Рябину Эльза по осени собирала. Вымачивала три дня и три ночи в холодной воде, засыпала сахаром и ждала, когда уйдет горечь. Горечь не уходила, и тогда приходил муж Пётр, уносил рябину и варил из нее самогон.

Самогон получался отменным. После трёх стаканов без закуси Пётр начинал лупить маленьких зелёненьких крокодильчиков, появляющихся то на посуде в кухонном шкафчике, то на зеркале в ванной, то на журнальном столике в гостиной.

После того, как Пётр отлупил крокодильчиков, поселившихся на банках с ее овощными заготовками на зиму, Эльза стала отправлять мужа дегустировать волшебный напиток в гараж.

Удивительным образом там зелёненькие злыдни никогда не появлялись. Даже после четырёх, принятых на грудь Петром, стаканов. И их старенькая машина, и полочки с инструментами, и масса бутылочек и канистр с автошампунями, омывателями, хладагентами и маслами в гараже оставались целехонькими.

И душа Эльзы тоже оставалась нетронутой ни тревогой, ни возмущением, ни печалью. В такие минуты она вспоминала о тех, кто занесённый в блокнотик, находился под её матрасом.

Вот и сейчас, с трудом приподняв и удерживая одной рукой пружинистую тяжесть, другой рукой женщина нащупала под ней плоский блокнотик и, ухватив его, достала на свет. Потертая красно-коричневая обложка, под ней десятка два исписанных в столбик страничек.

Вглядываясь в первую, читаную много раз, Эльза не смогла прочесть ни буквы. Строчки под её взглядом расплывались, и прячущиеся в них имена исчезали. Перелистнув вторую, третью и, наконец, предпоследнюю, изумлённая женщина в самом низу последней страницы увидела ясную, четкую, никуда не исчезающую строку.

Одно-единственное имя. Тихое и звонкое одновременно, летящее и стабильное, ласковое и строгое, уютное, как флисовый плед и жесткое, как замерзшее сукно.

Глаза Эльзы стали влажными и яндекс-облако, пролившись слезами, растаяло. А в небе за окном показались другие, настоящие, которые манили своим светом и нежностью. Женщина, три раза быстро обернувшись вокруг собственной оси, поправила на голове неведомо откуда появившуюся шляпу с крылатыми полями и, распрямив плечи, приготовилась к полёту.

Возвращаясь из гаража домой, вымокший под дождем Пётр заметил, как из его подъезда вылетело нечто, очень похожее своими очертаниями на фигуру его жены. Нечто взлетело ввысь и исчезло за облаками. Войдя в незапертую квартиру, мужчина увидел сдвинутый с кровати матрас, по которому ползали маленькие зелёненькие крокодильчики.

Один из них прямо на глазах Петра смачно жевал тоненькую книжицу в красно-коричневой обложке. Петр был уверен, что все тайные мысли в голове его жены хранила именно эта, безвозвратно исчезающая в пасти хищника, книжечка. Сжав вспотевшие ладони в крепкие кулаки, муж Эльзы отчаянно стал лупить зубастого наглеца.

Но это уже не имело никакого смысла. То, что было в ЕЁ голове, навсегда поглотила маленькая зелёная рептилия.