Часть 1. глава 3

     В ту ночь дул сильный ветер. Деревья, точно танцовщицы, не знающие отдыха, не ведающие горя и страха, весело кружились, их летние листья радостно падали на мёртвый асфальт. То была не схватка ветра и деревьев, то был просто нескончаемый летний вальс, и зелёные платья деревьев, лёгкие, словно из воздуха, колыхались на ветру.
     Первым из окна на первом этаже на улицу вылез Олег, за ним - Пётр, третьим, ворча и кряхтя, выбрался Семён. Они были одеты в довольно лёгкие куртки: ночь была тёплой. Их маленькие рюкзаки были почти пусты: остатки еды с ужина, немного тетрадок и листков, одежды, и больше ничего. Несомненно, решение бежать было безумным, но так же безумно эти трое хотели свободы, воли. Безумной силы желание двинуло их на безумный поступок, к тому же, они были ещё довольно наивными детьми и считали, что хоть мир и жесток, его можно как-то исправить, просто надо прочнее закрутить какой-то винтик или болтик в этой огромной, постоянно ломающейся Машине Вселенной, и всё моментально исправится. И кто же мог сказать тогда этим детям, что они очень заблуждаются, что мир нельзя исправить и починить и что он кажется сломанным только для тех людей, несчастья которых взяли верх над их счастьем, а для счастливых людей, этаких белых ворон, получивших от судьбы лакомый кусочек сыра, мир справедлив и прекрасен.
     Трое друзей - Олег, Семён и Пётр - по команде Семёна побежали. Они бежали что есть силы, напротив порывам ветра, напротив новой жизни, которая пряталась от них по углам в течение многих лет. Чего же она боялась, почему медлила показаться этим ребятам, почему же им пришлось идти за ней, а не ей за ними? Но эти вопросы не интересовали ребят,  по их вискам стучал неутомимый, чудесный ветер погони, с их лиц никто и ничто не могло согнать улыбку, а прямо в сердца стучала радость от осознания того, что они свободны, уж по крайней мере свободнее многих. Они обгоняли серые высокие здания, обгоняли спящие магазины и лавки товаров, обгоняли улицы, парки, аллеи, и вот уже весь город остался позади, а они всё бежали и бежали, надеясь обогнать целый мир.
     Наконец они остановились, чтобы перевести дух. Олег оглянулся вокруг. Уже светало. На его глазах рождался новый, солнечный день, и гимн ему пели зарянки - крохотные птицы с оперением оливково-серого цвета и рыжей шейкой, почти невидимые в рассеивающемся сумраке. Гимн зарянок солнечному утру был незатейлив, но чудесен, кроме того, птицы никогда не забывали его слов, не заглатывали и не пропускали ни единого звука; их голоса будили утреннюю зарю, укутавшуюся в мягкие, толстые одеяла ночного неба.
    Город умывался пением птиц и медленно встающим с тёплой кровати рассветом. Наступал новый день. Сильный, но нежный ветер раскачивал его маленькую колыбель, и вот, спустя немного времени, новый день проснулся, уверенно встал на ноги и приготовился к важным делам.
    Трое товарищей, маленьких борцов за свободу, стояли на высоком холме. Их взорам открывалась великолепная картина: слева под ними - зелёная шапка леса, могучего и полного загадок, справа - голубая лента реки, а по центру - небольшие дома-коттеджи, блеклые, неприметные и словно околдованные тишиной и покоем. "Откуда у природы столько красок"? - подумал Олег. Он поражался красоте, открывшейся перед ним как по волшебству, но его терзали мысли о будущем. "Если здесь так красиво и хорошо, - размышлял Олег, - это ещё не значит, что мне здесь не может быть плохо".
      Они спустились вниз по склону и остановились перед кирпичным двухэтажным домом, наиболее богатым среди домов в округе. Никто не знал, что же делать дальше. Семён предложил вернуться в детдом.
- Ты что, спятил?! - искренне рассердился Олег. - Разве плохо быть свободным?!
- Не знаю, - сказал Семён. - Я не чувствую себя свободным. Мы даже не знаем, что теперь делать. Давайте вернёмся. Ещё все спят, и никто не заметит.
- Ну уж нет, - сказал Олег. - Мы сейчас что-нибудь придумаем.
-Я согласен с Олегом, - задумчиво произнёс Пётр. - Мы уже сумели сбежать, и теперь нам надо всего лишь придумать, что делать.
-Думайте, - обиженным тоном сказал Семён и швырнул рюкзак на землю. -Не буду вам мешать.
      Но ни Олег, ни Пётр не могли думать и размышлять, из-за вдохновляющих масштабов красоты и величия открывшегося перед ними горизонта они потеряли способность трезво рассуждать. Розовые языки зари на светлеющем небе, сонная трава, проснувшаяся, но ещё ленящаяся приветствовать новый день и потому бесшумная и почти недвижимая, ветер, постепенно устающий вальсировать и кружиться, пение птиц, которое невозможно отнести ни к одному движению в музыке - всё это так ждало, так манило их! Неужели они теперь снова бросят умирать от засухи или загибаться под дождями эту красоту Природы, её нечеловеческую мощь и в то же время её чуткую, романтическую натуру, её тонкую душу? Нет, этому не бывать.  Много минут Олег с удивительной жадностью полной грудью вдыхал утренний воздух, благодаря чему соединялся с ним и со всем, что кружило, танцевало или только просыпалось в нём. И вот уже лениво потягивалось солнце, его нежные лучи, как магниты, притягивали к себе уже успевших слегка замёрзнуть ребят.
      Нужно было решать, что делать дальше.
-Мы можем жить и охотиться в лесу, - сказал Олег, понимая, что говорит глупость, но глупость эта, быть может, была простительна, в отличие от томящего молчания остальных.
-Ты что, рехнулся? - пробормотал Семён. -На кого охотиться? Как?
-Не знаю. Об этом я не подумал... Но вы-то что предлагаете? Мы ведь дикари, ничего не умеем и не знаем.
-За себя говори! - обиделся Семён, где-то глубоко в душе согласный со словами Олега. Но он никогда не решался заглянуть в самую глубину своей души, а потому высказывал то, что у него вертелось на языке, вертелось и хотело вырваться на волю. -Не умеем, не знаем! Это, может, ты не умеешь, а мы ещё как умеем! И вообще, почему мы должны думать, если идея твоя?
-Идея его, - подтвердил Пётр, - но мы её поддержали, значит, должны вместе искать выход.
    Олег посмотрел на небо, на котором вальяжно разлёгся июньский рассвет. Слышало ли их это небо, эти удивительные очертания редких облаков, это солнце, или оно было занято более важными делами, нежели слушание спора трёх десятилетних, сбежавших из приюта детей? Природа была гостеприимна, но не щедра. Единственным, чем она могла в данный момент угостить их, так это теплом и светом солнечных лучей и возможностью созерцать своё собственное великолепие. Однако ребята забывали, что эта самая Природа, зрителями спектакля которой они сейчас являлись, в своё время наделяла их знаниями, она предоставила им возможность с раннего детства закалять и тренировать их ум, наградила их уверенностью и широким взглядом на мир. 
- Я предлагаю попытать счастья у кого-нибудь из жильцов этих домов, - выразил свою мысль Пётр, совершенно не надеясь на согласие друзей. И его опасения оправдались: Олег и Семён даже невесело засмеялись этой идее. Из одного детского  дома в другой, который, быть может, окажется ещё хуже! Да и кто их впустит?!  Если уж и действовать, то только своими силами, своим умом - и пусть даже они не так умны и выносливы, как взрослые, но всё-таки сумеют добиться своего благодаря кипящей в них жизненной энергии, благодаря безумному желанию жизни, который с лихвой мог бы компенсировать их зашоренность.
Наконец Олег предложил:
- Давайте станем путешествовать.
Друзья немного помолчали, затем Семён произнёс то, что им обоим пришло  в голову:
-То есть бродяжничать?
-Нет, путешествовать. Будем  ночевать в этих домах, (он кинул взгляд на коттеджи), каждый день переходя с места на место. Затем мы найдём другие участки. Ну как, идёт?
  - Здесь нас найти запросто, - сказал Пётр.
  - Тогда уйдём отсюда сегодня же.
   В конце концов ребята порешили на этом. В данный момент не только жажда свободы и счастья двигала ими, в списке причин была и усталость: бессонная ночь начинала сказываться на бледных, худых, ещё слабых, ещё детях.
    Перед ребятами стоял огромный кирпичный дом с трубой, из которой, смирные и аккуратные, вырывались облака дыма. Правая сторона фасада дома буквально купалась в зелёном, колючем море можжевельника, левая - в красных листьях дикого винограда. Окна дома одиноко и немного грустно смотрели на ребят, словно спрашивали их: "И что вы здесь забыли, в этой глуши"?
     Участок, на котором стоял дом, был очень маленьким. По краям забора росли маленькие кустики ещё не созревшей малины. ежевики и чёрной смородины, а также две хилые, дрожащие берёзки глядели то вверх, то вниз, кланяясь утихающему ветру.
К фасаду дома вела узкая асфальтовая дорожка.
  -Зайдём, - скомандовал Олег.
   Калитка была закрыта, но не для них: маленькие друзья легко могли пролезть и под ней. Проникнув на участок и подкравшись к дому, мальчики долго мешкали, прежде чем постучать. Но усталость, нетерпимость и любопытство, соединившись вместе, победили страх, и пятидесятилетний обрюзглый старик, Владимир Павлович, проснулся и поднялся от неожиданного глухого стука в дверь своего дома.