О рассказе В. Г. Короленко Чудная

МОЖЕТ ЛИ БЫТЬ ХОРОШИМ ЖАНДАРМ, ЕСЛИ ОН СЛУЖИТ НЕПРАВЕДНОЙ ВЛАСТИ?
Рассказ «Чудная» был написан известным русским писателем, публицистом и общественным деятелем Владимиром Галактионовичем Короленко в 1880 году. Время это очень непростое: подымают голос революционные демократы, народники, нигилисты, фанатично настроенные террористы, словом, люди, видящие все пороки и несправедливости царской России. Все они были готовы положить свою жизнь, молодость, энергию на дело борьбы за лучшую долю для народа. Сам Короленко считался «политически неблагонадёжным» и не раз бывал арестован и сослан «за политику». Рассказ «Чудная» был написан им в пересыльной тюрьме Вышнего Волочка, в камере, тайком, на бумаге, добытой с большим трудом. Неудивительно, что этот рассказ посвящён революционерам и повествует о трагической судьбе девушки-народницы, чья жизнь оборвалась в ссылке...

Рассказ ведётся от лица жандармского унтер-офицера Гаврилова, который находится при исполнении обязанностей – везёт в кибитке ссыльного из политических до места его поселения. Жандарм этот не вызывает у читателя отвращения или презрения. Ведь он честен, расторопен и смекалист, не притесняет арестанта в пути. Вообще-то жандармам не положено общаться с «государственными преступниками», но Гаврилов человек простой – из бывших крестьян – абсолютно незлобивый, сохранивший человеческую душу даже на такой суровой и малопочтенной службе. Он усердно выполняет свои обязанности, но при этом жалеет ссыльных политических, искренне удивляясь, почему не живётся тихо и спокойно этим молодым, образованным, «благородным» людям, отчего они бунтуют, чем недовольны?  Жандарм Гаврилов во время долгой и нелёгкой дороги может даже поговорить с ними и рассказать, что у него на душе, на сердце. Словом, перед нами не обычный царский служака, а человек совестливый и довольно общительный. Из его разговоров арестант узнаёт, почему Гаврилов со вздохом произносит: «Невесело нам». И вот какую историю рассказывает он заключённому.
 
Довелось ему как-то везти из тюрьмы в ссылку молодую девушку-революционерку по фамилии Морозова. Та была смертельно больна чахоткой, но не захотела оставаться в тюремной больнице, а пожелала лучше умереть «на воле, у своих». Непонятно это было Гаврилову. Но в губернском городе, на пути следования, он увидел реальную взаимопомощь и поддержку девушки со стороны этих удивительных для него «товарищей». Они принесли ей деньги и тёплые вещи, обратились к ней с ласковыми, ободряющими словами. Такой уровень взаимовыручки показался жандарму очень удивительным, ведь кроме как в революционной среде подобных взаимоотношений в российском обществе того времени просто не существовало.
Гаврилов очень удивлялся и непримиримости девушки по отношению к царским жандармам, и её фанатичной преданности каким-то неведомым для него идеалам равенства, справедливости, равных прав человека. Дерзкие слова говорила она тем, кто обращался с ней неуважительно, пытался обыскивать на этапе, мучил, запрещал что-то важное для неё. Несгибаемая воля и убеждённость в правоте выбора революционного пути помогали ей в дороге не терять внутренней бодрости и собранности, хотя физические силы часто её оставляли.
Гаврилову девушка кажется чудной, потому что она слишком горда и может навредить себе, лишь бы не принимать знаки человеческого участия, заботы, помощи, жалости со стороны её сопровождающего. Те, кто служат в жандармах, для неё такие ярые враги, что даже предложенный ими на станции чай она с гневом отвергает, и ей приходится самой заказывать кипяток втридорога. Это кажется глупым. Потому что девушка поняла, что Гаврилов – добрый человек, он пытается облегчить для неё трудный путь, помочь в дороге. Но никакую помощь она принимать не желает. Для всех жандармов у неё готов один единственный ярлык: «Проклятые вы!».
Поначалу Гаврилов думал, что девушка «хлебнёт горя и нужды на чужой стороне» - в ссылке, в маленьком уездном городишке. Но здесь он ошибся. Сразу по приезде её пустил к себе на квартиру ссыльный товарищ по фамилии Рязанцев. И если бы не смертельная болезнь, то Морозовой здесь было бы много лучше, чем в тюрьме. Хоть и под надзором полиции – но с единомышленником-революционером, с которым и поговорить есть о чём, и поспорить, и помечтать…

 Между тем, Рязанцев мыслит шире, чем его квартирантка. Услышав историю про доброго жандарма, который помогал девушке в трудной дороге, он замечает: «И враг тоже человек бывает». Особенно Рязанцев утверждается в этом мнении, когда Гаврилов приходит навестить свою бывшую подопечную – не по долгу службы, а из жалости, из  участия к её судьбе. Похоже, что «чудная» понравилась служаке и как женщина и как совершенно особенный человек. Но понять друг друга они, конечно, не могут. Гаврилов  малообразован, многого не понимает, не может взять в толк, отчего бунтует эта странная городская молодёжь из студентов. А она – человек из когорты так называемых «новых людей», ярко изображённых Чернышевским в романе «Что делать?». Недаром Рязанцев восхищённо называет её «боярыней Морозовой» и говорит: «Сломать её можно, а согнуть… - не гнутся этакие». Для жандарма Гаврилова слова о знаменитой несогнувшейся раскольнице боярыне Морозовой, конечно же, непонятны, но и он ощущает высокий смысл этого исторического сравнения. Есть люди, для которых верность идее стоит выше, нежели жизнь или смерть. 
В рассказе ясно показано, что народники 70-х 80-х годов 19 века на самом деле были «слишком далеки от народа», не понимали ни мыслей, ни чувств, ни взглядов на мир простых людей. Думали об отвлечённых понятиях -  справедливости, равенстве, всеобщем просвещении. Вот и революционерка Морозова не смогла ни понять, ни простить Гаврилова, хотя видела от него в дороге только хорошее. Для неё он враг навсегда, так как верой и правдой служит царскому самодержавию.

 А вот Рязанцев – человек более гибкий в психологическом плане. Он пытается объяснить девушке, что сейчас не жандарм пришёл её навестить, а ЧЕЛОВЕК, не по инструкции явился, а по зову сердца. Значит, и судить его поступки надо по-человечески. Рязанцев,  наверное, понял, как горько и обидно для Гаврилова такое непрощение, пренебрежение, ничем не заслуженная ненависть к нему…
Трагический финал рассказа ясно показывает читателю, что и Гаврилов, и Рязанцев, видимо, были по-своему влюблены в юную революционерку. И они оба её никогда уже не забудут. Но жизнь одного покатится по привычной жандармской колее, а жизнь другого будет непременно связана с выбранным революционным путём. Они останутся по разные стороны баррикад. А русская история позднее расставит все точки над i.