Владимир васильев настоящее о себе не кричит

род. 18 апреля 1940 года

Луне предпочитаю Солнце,
День – ночи,
Шум – молчанью,
И сладость – горечи,
И радости – печалям.
А впрочем…
Минет час – и вот:
Пишу и думаю
совсем наоборот.

(Владимир Васильев)

14 апреля 2015 года в Татарском театре оперы и балета имени М. Джалиля состоялась мировая премьера Владимира Васильева, великого русского танцовщика и балетмейстера. Сценическое воплощение мессы си минор Иоганна Себастьяна Баха «Даруй нам мир» - давняя заветная мечта Владимира Викторовича: «Это самый драгоценный из подарков, который я получал за свою 75-летнюю жизнь». Взмах руки Маэстро и… рождаются Свет, Вселенная, Мир, Человек… Любовь торжествует, и в этом торжестве проходит жизнь, и смысл земного существования открывается во всей своей полноте – жизнь ради других. Ибо только так можно сохранить первозданную Радость бытия и только с этой Радостью можно пережить и принять всё…
Спектакль «Даруй нам жизнь» не назовёшь балетом. На сцене существуют в единении  и оркестр, и хор, и танец. И это трио звучит мощно, величественно и очень нежно словно притча о… сотворении мира?.. или о рождении человека?.. А впрочем, у каждого свой диалог с Создателем.
Мальчик и девочка. Они пока просто внимательно смотрят друг на друга, потом доверяются друг другу и берутся за руки. Эта детская дружба пока хрупка, но рядом Ангелы. В их небесной песне слышится шелест сильных прекрасных крыльев, способных защитить хрупкость и сохранить чистоту на всю жизнь...  Время не удержать, и вот уже юноша и девушка, полные радостной, ликующей энергией, кружатся в вихре чувств и переживаний человеческой жизни. И им ничего не страшно – ни потери, ни горе, ни страдания, ибо живут они во имя друг друга, и  их охраняет Любовь, которая вне времени и вне пространства…

О Великих писать сложно. Артист балета, балетмейстер, хореограф, театральный режиссёр, актёр и педагог! Народный артист СССР, Лауреат Ленинской и государственных премий СССР, РСФСР, имени братьев Васильевых, имени М.И.Глинки! Награды и звания сразу не перечислить, а роли и постановки не помещаются на нескольких страницах.
Сколько удивительных слов, эпитетов, восторгов и восхищений  уже написано и  высказано. И самые удивительные впечатления моего детства связаны именно с творчеством  Владимира Викторовича Васильева и Екатерины Сергеевны Максимовой, этого самого прекрасного дуэта мира.
Михаил Габович, у которого учился Владимир Васильев в Московском академическом хореографическом училище, отметил редкое качество своего ученика: «Володя Васильев танцует не только всем телом, но каждой клеточкой его». Балетмейстер Касьян Голейзовский назвал его «гением танца, феноменом в истории балета». Артист балета и балетмейстер Фёдор Лопухов выразил своё восхищение: «Говоря слово «Бог» применительно к Васильеву, я имею в виду чудо в искусстве, совершенство…» Балетмейстер Асаф Мессерер был потрясён его духовной энергией, неистовой волей… Педагог-репетитор Алексей Ермолаев сравнил его танец с хореографической мелодией – «певучие движения, пластическая кантилена…»  Игорь Моисеев восторгался его полётом: «Это поэзия, ибо здесь порыв духа…»  Да, Владимир Васильев  воистину «поцелован Богом» и  «его никогда не оставит Творец». Это слова  дирижёра Евгения Колобова.
И нет исчисления удивительным характеристикам великого русского танцовщика Владимира Викторовича Васильева! Какую бы балетную партию он ни исполнял, Солиста («Шопениана» Ф.Шопен), Данилу («Каменный цветок» С.Прокофьев), Спартака («Спартак» А.Хачатурян), Щелкунчика («Щелкунчик» П.Чайковский), Иванушку («Конёк-Горбунок» Р.Щедрин), Базиля («Дон Кихот» Л. Минкус), Нарцисса (Н.Черепнин), Ромео («Ромео и Джульетта» С.Прокофьев), Голубую птицу или принца Дезире («Спящая красавица» П.Чайковский),  Альберта («Жизель» А.Адан), Петрушку («Петрушка»  И. Стравинский)… какой бы балет ни ставил, «Анюта» и «Дом у дороги» (В.Гаврилин), «Икар» (С.Слонимский), «Эти чарующие звуки» (А. Корелли, Дж. Торелли, В.-А. Моцарта, Ж.-Ф. Рамо) «Макбет» (К.Молчанов), танцевальные сцены в рок-опере «Юнона и Авось» А. Рыбникова (реж.М. Захаров), «Золушка» С. Прокофьева, «Ностальгия» на музыку русских композиторов,  реквием «О, Моцарт! Моцарт…», на музыку В.-А. Моцарта, Н. Римского-Корсакова, А. Сальери, дуэт в фильме-опере «Травиатта» Дж.Верди (реж. Дзеффирелли) - это всегда было удивительно, виртуозно, грандиозно,  многогранно и глубоко. Во всех его образах бьётся живое, трепетное, любящее сердце, которое всё без остатка он отдаёт своим зрителям. И одному Богу известно, какими силами создаётся это чудо! Балет… Великий, каждодневный, многочасовой труд: упражнения у станка, упражнения на середине, репетиции, вечером спектакль. И так изо дня в день, не останавливаясь ни на мгновение. Сколько переживаний, исканий, впечатлений, радостей и  трагедий,  побед и поражений,  мучений, страданий и боли  стоит за этим кажущимся однообразием. Владимир Викторович в одном из своих интервью вспоминал, что редкий спектакль танцевал без боли. И этот редкий спектакль был хуже, чем те, в которых надо было преодолевать себя ради зрителей, которые пришли увидеть Чудо. Жизнь балетного артиста невероятно трудна, но  дивные мгновения Полёта  бесценны. И кому удалось увидеть Владимира Викторовича Васильева  на сцене, думаю, не забудет его Танца. Его полёт,  стремительный,   высокий и  нежный, напоминает разговор откровенный, доверительный, деликатный…  А ещё песнь  проникновенную,    что льётся сначала  чистым ручьём, потом  звучит, набирает силу и вливается в реку глубокую, просторную, могучую… Тем  и  уникально это искусство. Неповторимо своей выразительностью, своим богатым языком. Ибо в балете особый язык, не просто позиции, движения, па, а разговор.  Пластикой и  жестами в дуэте с  гениальной музыкой можно рассказать гораздо больше, чем словами. Есть даже такое выражение  - балетная дикция. Но это подвластно далеко не каждой балерине и не каждому танцовщику.
Смотришь  Спартака Васильева (балет «Спартак») и каким-то магическим образом начинаешь чувствовать всё, что происходит с его героем.  Его боль и его любовь, его нежность, верность, его жажда свободы и справедливости ощущаешь на каком-то высшем уровне, словно его душа способна заставить твою душу замереть в едином вздохе, в едином порыве сострадания и сочувствия  со всем зрительным залом и прикоснуться  к этой величайшей тайне искусства. Гигантские, сложнейшие прыжки противостояния рабству, мощные, бесчисленные своими вращениями  пируэты осознания собственной вины невольного убийства, виртуозные нежнейшие поддержки и па в диалоге с возлюбленной, и наконец, героическая гибель его,  пронзённого, но непобеждённого,  словно распятого…  всё это ради  Слова, ради того, чтобы рассказать эту бессмертную историю Любви, Доброты и Свободы.
Как же отличается его кукольный Петрушка (балет «Петрушка») от героического Спартака! Петрушка тоже в рабстве, он тоже протестует, бунтует, пытается вырваться и тоже погибает. Но он кукла, движения шарнирных рук и ног словно сведены судорогой боли, этой внутренней, душевной, изнуряющей болью рабства и зависимости, они будто разорваны, нелепы, изломаны, как изломана, искалечена душа его несправедливостью и диктаторством. И все танцевальные па подчинены этой всепоглощающей боли. Его огненно-весёлый, залихватски-яркий танец ярмарочной куклы на потеху и радость зрителей превращается в неистовый, страстный, кричащий монолог. И остановиться нельзя, ведь публике нравится… Но стоит только поймать его взгляд! О, это удивительный взгляд  человеческих, бездонно голубых, по-детски распахнутых, удивлённых глаз на фоне неподвижно-белоснежного кукольного лица. Только поймать…  и взгляд этот поведает о заветных мечтах, сокровенных чувствах, о лёгком дыхании души глубоко обиженного бесправного, беззащитного существа. И вдруг станет слышно, как бьётся его кукольное любящее сердце, ибо оно свободно и не привязано за нитку к кукольной ваге…  и поэтому, в конце концов, разрывается от глубоких внутренних чувств и внешней своей тряпичной беспомощности… Петрушка погибает от руки ненавидящего его Арапа, но ничто не может помешать его Любви, настоящей, не кукольной, человеческой...
Его Альберт (балет «Жизель») нежен и лиричен, как и полагается быть героям этого амплуа. Но Васильев затрагивает всю глубину страданий искренне влюблённого юноши, восхищенного, очарованного Жизелью и поэтому совершенно забывшего и о высоком титуле и о наречённой, достойной его положению невесте. Он настолько потрясён встречей, что даже не задумался о невозможности его союза с простой деревенской девушкой. Но это не легкомыслие, не мимолётная увлечённость… это Любовь,  преграды которой нет нигде и никогда. Как легко он подхватывает весёлый деревенский танец, любуется изяществом и лёгкостью своей возлюбленной. Он словно дышит  ей одной… её радость, её тревога, её недуг...   Он огорчён предсказаниям цветка, по которому гадает Жизель, он словно не узнаёт своих родных, прибывших на зов охотничьего рога,  и никак не может понять, что происходит вокруг. Всё его существо наполнено счастьем, так внезапно ворвавшимся в его размеренную аристократическую  жизнь. Вопреки принятой версии этого балета, Альберт  Васильева, благодаря своему искреннему настоящему чувству, может быть, и не виноват в смерти Жизели.  Его горе потери и глубина осознания невольной своей вины настолько глубоки, что и собственная жизнь для него уже не имеет значения.  Он безутешен и готов к смерти, но любовь самой Жизели настолько велика, что неподвластна смерти.   Альберт прощён и любим, что может быть для него важнее этого!? Танец его вдохновенен, свободен, несмотря на беспощадность Виллис, замыкающих вокруг него свой смертельный круг.  Насколько хватает человеческих сил, Альберт буквально замирает в бесконечных прыжках. Он не обессилен, скорее, окрылён надеждой на встречу. И он не молит о пощаде, неизбежность смерти не волнует его. Его мечты только об одном -  увидеть свою возлюбленную, и хотя бы прикоснуться к её тени…
Васильев настолько разный в своих ролях. Он может сыграть, нет… вернее, прожить в танце любой образ, интересный  ему самому, который заденет своим…  несовершенством, раскаяньем, душевной хрупкостью, и тогда откроется удивительный мир, о котором в одном балете и не расскажешь, появятся движения новые, необычные для балета, словно сдавленные горем потери…  мельчайшие штрихи и нюансы человеческой слабости… и трясущиеся руки, и сутулость, и жалкая, виноватая походка…  И  однажды родится герой, совершенно не героический,  безвольный, почти спившийся,  без виртуозных каскадов прыжков и  вращений, без мощи победы, без жертвенной любви, без страстного стремления к свободе, одним словом, неспособный приспособиться, закрепиться в этой жизни,  убитый горем человек. Пётр Леонтьевич (балет «Анюта») живёт  только воспоминаниями своего семейного, такого мимолётного счастья… той нежностью, той любовью, той радостью, и нет сил сделать шаг в настоящее. Ничего, как-нибудь всё устроится, управится. Аккорды давно расстроенного, старенького фортепиано  звучат тоскливо и горестно - а помнишь?.. Он не слышит, что происходит вокруг него сейчас, в сию минуту -  ни грохота, выносимой из давно уже заложенного дома мебели, ни стука забиваемых окон, не хочет слышать, вернее, не может вынести этой боли, нет у него для этого сил. Он слышит только тот вальс, так нежно любимый покойной женой… Он даже не в силах осознать всю полноту жертвы дочери, вступившей ради него и младших братишек в брак с нелюбимым богатым мужем – ничего не поделаешь…  Но каков его взгляд на неё, свою Анюту, закружившуюся в вихре сытой, счастливой, беспечной жизни и забывшей про них, своих родных, любимых, голодных и брошенных. Пётр Леонтьевич удивлён. Но в его взгляде нет возмущения, негодования, осуждения, а только доброта, любовь и сострадание к дочери, чуть было не потерявшей самое дорогое в жизни…   
Так случилось, что Володя Васильев сделал свой главнейший  жизненный выбор в восемь лет. Однажды приятель пригласил его в хореографический кружок районного Дома пионеров.  На него сразу обратила внимание  педагог Елена Романовна Россе. Так он попал в хореографический ансамбль Городского Дворца пионеров. А потом поступил в Московское академическое хореографическое училище и окончил его у Михаила Марковича Габовича. Уникального молодого танцовщика заметила великая русская балерина Галина Сергеевна Уланова. Она пригласила его, восемнадцатилетнего выпускника, быть её партнёром в балете «Шопениана». Галина Сергеевна  долгие годы работала педагогом-репетитором с Владимиром Васильевым и Екатериной Максимовой и  передала им по наследству не только балеты «Ромео и Джульетта» и «Жизель». Она,  прежде всего, учила  бережному и требовательному отношению к делу, которому они посвятили жизнь, не щадя себя.
Родители Владимира Викторовича были далеки от искусства. Папа Виктор Иванович Васильев и мама Татьяна Яковлевна Кузьмичева  работали на фабрике технического войлока. Как рассказывал сам Владимир Васильев, они были совершенно разными людьми. Папа строил Комсомольск-на-Амуре, участвовал в Финской и Великой Отечественной войнах, был убеждённым атеистом, а мама глубоко верующая -  маленького Володю водила в церковь, учила молитвам. И Володе было хорошо дома, несмотря на тяжёлое военное время. Семье жилось трудно, как  впрочем, и многим другим семьям тогда. Он вспоминал, что самыми счастливыми мгновениями были те, когда отец сажал его за руль своего грузовика.
Володя очень любил книги. В девять лет одолел роман-эпопею Льва Николаевича Толстого «Война и мир»! Иллюстрации в книгах  рассматривал подолгу, не спеша, вдумчиво. Однажды так и не смог вернуть старенькую, потёртую книгу со сказками Шарля Перро и удивительными иллюстрациями Гюстава Доре в библиотеку - сказал, что потерял…
Когда  Володя увлёкся искусством танца, родители  не стали противиться этой возникшей вдруг любви. И Володя ни разу не обманул их ожидания, ни разу не разочаровал и не подвёл. Как только Васильев стал артистом в труппе Большого театра, балетмейстер  Юрий Григорович сразу доверил ему главную партию Данилы в балете «Каменный цветок». Потом были «Золушка», «Эти чарующие звуки…», «Нарцисс», «Конёк–Горбунок», «Щелкунчик», «Спартак», «Ангара»…  Можно сказать, что театр принял его в свои объятия, ибо Васильев всегда исполнял главные партии. Для него ставились балеты, ему открывали двери другие театральные труппы не только как артисту балета, а и  как балетмейстеру и режиссёру.  Он всегда был  чрезвычайно требователен к себе. Он буквально истязал себя репетициями, начиная порой ненавидеть свою профессию. Но как говорит он сам, истинный профессионализм складывается из любви и ненависти, из взлётов и падений, из дерзновений и провалов. Не каждый так может. Не раз Владимир Викторович задавался вопросом: «Зачем всё это?» Но вновь вставал к балетному станку и продолжал работать. Ибо истинное искусство – слово Божье. И истинный художник всегда правдив: в своих неисчислимых балетных партиях-ролях, и в концертных номерах, и в многочисленных балетных постановках. И даже, когда руководил Большим театром! Да он и не руководил –  служил ему.  И в этой поистине каторжной и совсем не творческой должности ему удалось остаться творцом и многим помочь. Благодаря его усилиям, артисты не остались без сцены, когда началась реставрация Большого театра. В театре была утверждена современная контрактная система. Возродились традиции бенефисов. Были организованы собственная видеостудия театра и выпуск постоянного цикла передач на телеканале "Культура", создана пресс-служба и открыта официальная страница Большого театра в Интернете. Расширилась издательская деятельность - появился  журнал "Большой театр". А также началась подготовка к проведению реконструкции театра и строительство его филиала. Организована Школа классического танца Большого театра в Бразилии и… вновь не перечислить добрых дел, как и ролей, постановок, званий и наград. Сейчас Владимир Викторович служит президентом Фонда великой русской балерины Галины Сергеевны Улановой. 
Его дуэт с Екатериной Максимовой помнят знаменитые театральные сцены мира: "Гранд-опера", "Ла Скала", "Метрополитен", "Ковент-Гарден", Римская опера…  Королевские особы Дании, Швеции, Норвегии, Испании, Бельгии рукоплескали и кланялись им, называя великим дуэтом! А Парижская Академия танца присвоила им титул «Лучший дуэт мира»! Но, как известно, за всё надо платить. И они  платили, изнуряя себя репетициями, претерпевая нечеловеческую боль. У Васильева сразу после выпуска из училища в начале работы в Большом театре от нагрузок началось расслоение кости. Но он продолжал танцевать, и болезнь отступила. А сколько травм… Однажды Екатерина Сергеевна так страшно упала из-за неудачной поддержки, что очень долгое время не могла ходить. О возвращении к балету и речи не было. Только усилиями самого Владимира Викторовича, обладавшего беспредельной верой в свою Катеньку, доктора-волшебника Бориса Ивановича Лучкова, сумевшего убедить балерину, что она обязательно будет танцевать, и самой Екатерины Сергеевны, обладавшей непостижимой силой воли,  она однажды вновь вышла на сцену Большого театра в роли Жизели.  В тот вечер за кулисами и в зрительном зале царила идеальная тишина, все словно боялись дышать –  так волновались за неё.
Они прожили вместе пятьдесят лет. Как-то Екатерину Сергеевну спросили о том, что такое Любовь.  «Этого никто не знает.  Но про нас с Володей догадываюсь. Это доверие друг к другу. Вера друг в друга. Верность друг другу.  У меня на сцене были другие партнёры. Но надёжнее Володиных рук я не знала. В жизни тоже…» Они, действительно, уникальны Екатерина Максимова и Владимир Васильев. Они много лет танцевали вместе в «Щелкунчике». Он Принца Щелкунчика, она Машу Принцессу. Они и в жизни были Принцем и Принцессой неповторимой, удивительной страны Танца, а потом стали Королём и Королевой. Только они сами никогда не придавали значения титулам и наградам. Они бережно принимали их и увеличивали требования к себе, стараясь оправдать высокие звания и любовь зрителей, работали с удвоенной, с утроенной силой,  не разрешая себе ни на миг почувствовать свою звёздность. 
В последний раз Владимир Викторович вышел на сцену в балете «Жизель» в роли Альберта, когда ему было пятьдесят лет. Но он не остановился. Он продолжал с великой отдачей, на какую только способен этот великий человек,  работать балетмейстером. Его постановок не перечислишь. Он начал создавать балеты  и концертные номера с 1971 года, когда поставил балет «Икар» С.Слонимского в Большом театре. В лучших театрах мира.  А ещё Васильев пишет стихи. Сначала появился его поэтический сборник «Цепочка дней», потом «Картинки моей памяти», оформленный репродукциями собственных картин.  Живопись Владимир Викторович любил с раннего детства, поэтому не расставался с кистью, холстом  и красками  никогда. В молодости оставалось очень мало времени для любимого хобби.  А сейчас так случилось, что живопись занимает главное место в творчестве Владимира Васильева.  Он пишет любимые пейзажи в подмосковном Щелыково, где они с Екатериной Максимовой  купили в своё время старенький домик с садом и проводили там всё свободное время. И никакие контракты не могли их заставить уехать из Щелыково во время отпуска. Честно говоря, этих величайших артистов балета ждали величайшие театры мира и  не один раз их приглашали остаться за границей. Но они всегда возвращались домой в любимый Питер, в родную Москву,  в дорогое сердцу Щелыково…


Рецензии