Милан Кундера. Невыносимая легкость бытия

Нет, не такой Кундера нам нужен! Это хоть и не худший его вариант – "Книга смеха и забвения" вызывает большее раздражение, но и не совсем тот Кундера, которого я ценю за "Шутку", "Неведение" и "Бессмертие".

По жанру эта книга - смесь романной прозы и эссе, а по содержанию она представляет собой анатомическое вскрытие, которое производит автор, ковыряющийся во внутренностях своих героев. Он счищает с них чешую, вспарывает брюхо и тщательно потрошит. Выглядит все это не очень аппетитно. Сам Кундера назвал роман "исследованием того, что есть человеческая жизнь в западне, в которую претворился мир". И он прав: вскрытие – это и есть исследование.

Кундера – прирожденный философ, но философ с откровенно сексуальным уклоном. Секс его интересует больше, чем всех русских писателей вместе взятых. Когда объектом его изучения становятся люди – читать Кундеру одно удовольствие, но нередко люди на страницах его книг выглядят как примитивные сексуальные животные, которых заботят только вопросы размножения.

В этом романе особое внимание автор уделяет неутомимому жеребцу Томашу, чьи похождения Кундера описывает очень подробно. Похоже, что за образом Томаша скрывается сам автор, поэтому его психоаналитические трактовки поведения своего героя выглядят достаточно убедительными: человек знает, о чем пишет. Совсем иное дело, когда Кундера заглядывает в женские головы и пытается осмотреть все тайные уголки и чуланчики, которые там имеются, попутно вскрывая все запечатанные двери, которых там тоже немало. Вряд ли эту попытку можно назвать удачной. Философу в принципе не следует изображать из себя Фрейда и пытаться залезть в женскую голову. Женская голова – предмет темный и исследованию не подлежит. Это бездна, а если долго всматриваться в бездну, то бездна тоже увидит тебя.

В книге так много грязного белья, что в нем вязнешь, как в болоте. Среди этого белья разбросаны мысли Кундеры по самым разным аспектам человеческого бытия. Именно они и представляют главный интерес в этом романе, хотя многие из них весьма сомнительны: "если нам суждено проживать одну-единственную жизнь – это значит, что мы не жили вовсе"; "сын Сталина отдал жизнь из-за говна, но смерть из-за говна не лишена смысла"... Напротив, трудно не согласиться с автором, когда он пишет о разрушительной силе любви, которая возникает из-за стечения случайностей: "потребовалось шесть случайностей, чтобы они подтолкнули Томаша к Терезе…" Случайная любовь в итоге привела Томаша к роковому решению, испортившему ему жизнь: он вернулся из Австрии в оккупированную Советами Чехию.

На этой оптимистической ноте заканчивается первая часть романа, и по-хорошему здесь и стоило завершить книгу (получился бы прекрасный рассказ). К сожалению, Кундера на этом не остановился и продолжил препарировать своих героев, пока не убил их. Ладно бы, если  автор расправился только со своими не очень привлекательными двуногими персонажами, но он умертвил и четвероногого Каренина! А это уже явный перебор.

P.S.: В романе 7 частей и это неслучайно. Семь – любимое число Кундеры. В сборнике новелл "Смешные любови" (1969) – 7 новелл. В "Книге смеха и забвения" (1978) – тоже. В романах "Шутка" (1967) и "Жизнь - не здесь" (1969) по 7 частей.