Tempus tantum nostrum est Только время принадлежит

   TEMPUS TANTUM NOSTRUM EST (Только время принадлежит нам)


   Только Время принадлежит нам. Хотелось бы верить. Но, похоже, что это мы принадлежим Времени.
   Когда я, изредка, возвращаюсь сюда из другого мира и других времён, оказывается, что мне, всё-таки, до сих пор нравится бродить по малолюдным нетуристическим уголкам старой части Великого Города. И с грустью вижу, как Время отбирает слишком богатое наследство у бестолкового наследника, бессильного его принять. Понимаю, что Время – в своём праве, но грустно видеть, как великолепие превращается в ничто…
   Иногда я хочу прогуляться совершенно без цели. Но выхожу - и, через дюжину шагов, всё равно, уже знаю, кого встречу на этой прогулке, о чём поговорю, на чём раскланяемся. Это - ещё один непрошенный дар Ягаиды.    Сейчас, уже сделав эту дюжину шагов, я обходил когда-то роскошный, но ныне - ветшающий - особняк. Как и положено, голубоватая краска на нём померкла, штукатурка местами осыпалась, кованые ворота заметно тронула ржавчина, но посеревшие, когда-то ослепительно белые, гирлянды лепнины и сурово глядящие лепные лики напоминали о дворцовом прошлом этого строения. Оно, словно старая картина – патиной – было покрыто ушедшим временем, которое невидимой стеной отделяло здание от дня сегодняшнего. Но, похоже, это видел только я.
  … Я почувствовал, что сейчас, когда обойду дом…
  … Я увидел Виктора метров за тридцать. Мой давний знакомый, с которым не виделись лет семь, шёл мне навстречу. И не видел меня. Он попытался даже пройти мимо, но я не позволил сделать этого.
   - Виктор Павлович! – окликнул его я.
   Он остановился, огляделся, явно не признавая во мне окликнувшего.
   - Виктор Павлович… - я шагнул к нему, и он, наконец, меня увидел, но смотрел с недоумением – не узнавал.
   - Ви-и-ктор Па-а-влович – врастяжку сказал я, - неужели…
   - Варлаам?.. – вглядевшись, неуверенно произнёс Виктор.
   Я широко улыбнулся и ещё шире развёл руками.
   - Сколько лет, сколько… -  начал Виктор.
   - Семь лет – сказал я. – А сейчас у тебя есть время. Прогуляемся, поговорим.
   - Время-то у меня сейчас есть – удивлённо  произнёс Виктор. – Но почему ты так решил?
   - Так, может быть, все эти семь лет я следил за тобой – улыбнулся я. – А, вообще - по шарфу видно. В общем, дар у меня такой есть.
   Виктор уже не понимал, где я шучу.
   - Поговорить мне сейчас – тоже  очень кстати – сказал он. – Присядем где-нибудь в кафе…
   - Нет – сказал я. – Тебе, конечно, всё вокруг привычно, а я теперь очень редко приезжаю  в город. Лучше пройдёмся. Подышим весенним воздухом. Аппетит нагуляем. А там и…
   И мы побрели по серому асфальту, мимо угадываемого ушедшего великолепия старых зданий, мимо редких деревьев, встречавших прохладную весну и провожавших нас.
   - Так, куда же ты исчез? – спросил Виктор – О тебе разное говорили: то ты в монастырь подался, то запил и забомжевал, то скрылся в дебрях Севера…
   - И откуда же, по-твоему, я сейчас?
   - Из монастыря  – не колеблясь, сразу ответил Виктор.
   - Это – потому что ты увидел меня в бороде и не узнал?
   - И это - тоже – сказал Виктор. – Но не это - главное. Сейчас я сам - в разномыслии и не знаю, куда податься. Отсюда – и мысли о монастыре.
   - Действительно, тогда и у меня первой мыслью был монастырь. Без мысли – примут ли меня туда или нет. В одночасье мир стал невыносим. А у тебя-то что случилось, раз тоже – монастырь?
   - Системный кризис – поколебавшись, сказал Виктор, явно не желая объяснять подробнее.
   - А если - пообстоятельнее? – назойливо попросил я.
   - То ли время моё кончается, то ли я выпал из времени – по-прежнему неопределённо сказал Виктор. – А в монастыре – совсем другое время. А вдруг оно – моё?
   Я посмотрел на Виктора взглядом мудрого старца, хотя Виктор был лет на пять старше меня.
   - Твоё время – только в тебе – назидательно сказал я. – И выпасть из него, пока жив, ты не можешь. Просто сейчас оно захватило тебя турбулентным завитком и вынесло из главного потока. Не завихряйся. Но раз вынесло - в поток можешь не возвращаться.
   - Чему только вас в монастыре учат – покачал головой Виктор. – Небось, и монастырь-то - какой-нибудь раскольничий…
   - Какой же другой может быть у меня? – развёл я руками. – Ты же знаешь, что я – из староверов.
   - Помню, Варлаам Геронтьевич – продемонстрировал хорошую память Виктор.
   - Ну вот и хорошо. Только в монастырь тогда я не постучал - Ягаида остановила.  Напомнила, что в каждом монастыре есть Устав, что со своим Уставом туда не ходят, и что там, действительно, идёт совсем другое время. И все мои проблемы будут решаться в потоке того времени, которое течёт в монастыре, а не в том, которое стучит во мне.
   - А кто такая – Ягаида? – спросил Виктор.
   - Ты, конечно её не помнишь,  хотя один раз, точно, видел. Однажды тебя пригласили, как эксперта, в нашу фирму, на технический совет. В группе экспертов была и Ягаида. Но, конечно, зовут-то её не Ягаида. Это – её пожелание об имени. Поэтому так мы о ней думаем, но в глаза не называем.
   - А знаешь – удивлённо сказал Виктор, - ведь, я её помню, хоть и не знаком. Выступала такая пожилая женщина в тёмно-сером костюме с роскошной копной седых волос и с очень внимательным доброжелательным взглядом. Говорила о биохимии питания рыб.
   - Вот это память! – теперь удивился я – Ты всех так помнишь?
   - Конечно нет – ответил Виктор. – Но вашу Ягаиду почему-то запомнил.
   Больше часа мы бродили по малолюдным улицам вдоль холодных вод весенних каналов, перебрасываясь словами о прошлом и настоящем.
   - Ну как – наконец, спросил я Виктора, - аппетит проснулся?
   Виктор секунд пять прислушивался к внутреннему голосу организма.
   - Да – сказал он. – Теперь пошли в кафе.
   - А теперь – нет. Минутах в десяти отсюда обитает та самая Ягаида. Она с удовольствием нас попотчует.
   - Да ты что! – возмутился Виктор – Она, ведь, не гостеприимная Баба-Яга, хоть и имя похоже! Нежданно-негаданно заваливаются к пожилой женщине два мужика, один из которых – твоих гигантских размеров, и начинают голодно цыкать зубом, требуя разносолов…
   - Виктор – проникновенно сказал я, - Ягаида очень гостеприимна. Как положено по штату, у неё есть скатерть-самобранка. Так что, мы её не затрудним. И она будет рада видеть нас.
   Не мог же я сказать Виктору, что приглашён, и не один, а со всеми, кого встречу сегодня. И подозреваю, что Ягаида прекрасно знала, кого встречу.

   Виктор недоумённо пожал плечами, и мы, свернув в очередную старую улицу, направились к Ягаиде…   
   …Поднявшись по удивительно неутомительной лестнице, которые ещё умели строить в старых домах, мы оказались перед обыкновенной дверью, которая, казалось, совсем не вела в Избушку На Курьих Ножках.
   Я нажал на кнопку звонка.
   Дверь, почти немедленно, открылась. За дверью, как Атлант, стоял Борис, атлетичный правнук Ягаиды. С приглашающим жестом, молча, он сделал шаг в сторону. Мы вошли…
   …Виктор удивлённо оглядывался. Для «свежего» человека всё вокруг было необычно. Обстановка была такой, какой мебелировали квартиры, когда старые улицы, по которым мы только что прошли, были новыми… Весь девятнадцатый век, от первого до последнего дня, так и не вышел из этой квартиры, оставшейся надёжным жилищем и в веке двадцать первом.
   - Ну! – прозвенел голос Ягаиды из глубины квартиры – Намёрзлись? Проголодались? Разделись? Проходите.
   В столовой нас ждал накрытый стол. На нём было всё…
   - Вот и скатерть-самобранка – шепнул я Виктору…

   После обеда, с взаимными представлениями и легким немногословным разговором, Ягаида пригласила всех отдохнуть в библиотеку.
   Как только мы расселись, высокие напольные часы принялись торжественно отбивать четыре часа дня. Стрелки часов «вычитали» из Вечности секунды, минуты, часы. Безмерная Вечность не ощущала убыли.
С последним ударом повисла сосредоточенная библиотечная тишина.
   Ну вот – сказала Ягаида, - часы приглашают побеседовать о Времени.
   Все задумались.
   - Давайте сначала я поумничаю – наконец, произнёс Борис. – У меня – наименьший опыт обращения со Временем. Поэтому и мысли – самые свежие. Я прочитаю коротенький отрывок из моих записей на эту тему.
   - Читай! – дозволила Ягаида.
   - Я – наизусть – сказал Борис. И начал.
   …Привыкшие жить удивляются своей смертности.  Не привыкшие – тоже. В детстве, в начале жизни, мысль о том, что жизнь когда-нибудь кончится, представляется совершенно невыносимой. А может быть, дети ближе взрослых к истокам мудрости? И чувствуют, что ничто никогда кончиться не может. Потому что существует Вечность, в которой всегда есть всё. Из которой ничто не может исчезнуть. Потому что исчезнуть некуда…
   - Плагиат! – тут же беспощадно отрецензировала Ягаида – Текст – твой, а этих сентенций ты у Диогена в посёлке наслушался. И, вообще, текст – не по теме: часы приглашали побеседовать о Времени, а у тебя сразу - Вечность.
   - Но она же – рядом со Временем… - попытался защищаться Борис.
   - Это Время – рядом с Вечностью – возразила Ягаида. – А их функции – и рядом не лежали. Время трудится, созидая всё, а Вечность - хранит созданное Временем.
   - Ну, мне ещё трудно смотреть на Время со стороны – заявил Борис. – Я в нем живу.
   - Вот это – уже бесспорное утверждение! – улыбнулась Ягаида.
   Слушая эту оживлённую перепалку об отдалённых абстракциях, я вдруг почувствовал усиление биополя. Скосил взгляд на Ягаиду: в её глазах бегали голубые искорки. Значит, что-то «наколдовывает»…
   - Завидую Борису – сказал Виктор. – Борис живёт во Времени. А я, как-то, всё меньше Времени соответствую. По-видимому – с возрастом.
   - Вы не соответствуете Времени или Время - Вам? – спросила Ягаида.
   - Я чувствую, что нынешние поколения сегодня формируют совсем другие силы, чем те, что формировали меня. Они, конечно, действуют и на меня, но уже не формируют. Наверное, затвердел. Я не настолько молод, чтобы соглашаться со всеми нынешними поворотами Времени, но и не настолько стар, чтобы настаивать на том, что мои часы идут правильно, а Время - нет – ответил Виктор.
   - Витиевато, но художественно– улыбнулась Ягаида. – Как я поняла – Время Вас не перегоняет?
   - Нет – твёрдо сказал Виктор. – Оно уходит в сторону, и та сторона мне совсем не нравится.  Я, по-прежнему – приличный профессионал. Понимаю современный жаргон новых поколений. Понимаю их мысли и слова, но всё меньше понимаю их чувства и эмоции. Временами, мне кажется, что они совсем простые, гораздо проще их мыслей. А дальше, и вовсе, простирается эмоциональная пустыня, населённая блестящими интеллектуалами и роботами. Тоже, по-видимому, блестящими. Там жить я не могу. Но у меня и сейчас «першит в горле» от дыхания этой пустыни.
   - А что скажет новое поколение по этому поводу? – Ягаида повернулась к Борису.
   - Я – не всё новое поколение – встрепенулся Борис. – Но, конечно, не согласен с Виктором Павловичем. Среди моих знакомых – я уж не говорю о друзьях – нет ни одного засохшего кузнечика из эмоциональной пустыни. У  всех нас – через край - и симпатии и эмпатии и, если за дело - по шее накостылять можем…
   - Можете, можете – проворчала Ягаида. – Но у тебя, Боря, ещё не может быть базы сравнения. Тем более – по эмоциям. Я тоже немного задумывалась по этому поводу. Когда-то Платон сказал: «Письменность убила память». У Природы нет привычки сохранять то, что уже не очень нужно для жизни. Поэтому я согласна с Виктором в том, что Время поворачивает нашу жизнь в эмоциональную пустыню. Но, по счастью – ещё не повернуло окончательно. В сегодняшней жизни эмоции, по-прежнему – хорошее «топливо», но уже начинают мешать рациональному обретению нынешних социальных ценностей. Обучение требует всё больших усилий и большего времени. И всё оно обращено к уму, но не к сердцу. Когда и в чём развиваться эмоциональной сфере человеческого сознания? А, ведь, она необходима. Представьте разделившиеся и не общающиеся между собой полушария головного мозга. Шизоидизация интеллекта. Бесчувственный ум порождает безумие чувств. И мы начинаем видеть это уже и в обычной жизни. Необходимость гармонизации сознания уже не стучит – ломится в дверь социальной эволюции…
   Ягаида замолчала. В повисшей тишине, по-прежнему, раздавался стук старинных часов. Шло Время.
   - А социальная эволюция упорно не открывает дверь – нарушил тишину я. – Её отвлекает сегодняшнее Время и уводит в сторону от достижения гармонии в человеке. Наше Время «думает», что не его это дело. И тогда кому-то приходится задуматься об этом самому. Как говорит наш Диоген: каждый живёт в своём «завитке» Времени, и вовсе не обязан быть в общем потоке. Если может в нём не быть. Поэтому, далеко за Полярным кругом, на краешке Земли, на берегу Ледовитого океана, работает рыбозавод. При нём – хорошая исследовательская лаборатория. Большая часть работников этого, между прочим, очень приличного, предприятия, объединены идеей создания из своих «завитков Времени» небольшого нового потока Времени, направление которого они будут определять сами. Естественно, это, как и всё, что делается в последние тысячелетия – для достижения счастья человеческого.
   - Значит, секта какая-то… – несколько отстранённо произнёс Виктор.
   - Когда секта вырастает, она становится религией – сказал Борис, - когда приверженцы религии перестают бить поклоны и встают с колен, она становится идеологией.
   - Мы - в начале пути – добавила Ягаида. – Мне, конечно, претит слово «секта», но, если это понятнее, можно сказать и так. Правда, у нас никто никогда не стоял на коленях. Поэтому, всё-таки, мы - ближе к идеологии. Как я уже сказала – мы в начале пути, поэтому – приветствуются любые поправки. Если это – поправки.
   - Понимаю – сказал Виктор. – Так вербуют в секты. И у вас получается: при моих «растрепанных» отношениях со Временем, вы меня, конечно, заинтересовали… И мне, действительно, стало как-то  легче – и на душе и даже – физически…
   Тут в кармане Виктора зазвонил мобильник. Виктор вынул его, послушал, посерьёзнел, сказал: «Да» и положил мобильник в карман.
   - Ну вот – огорчённо сказал он, - не довербовали. Срочно придётся отбыть. Где у вас тут ближайшая станция метро?
   - Метро совсем не обязательно - сказала Ягаида. - Боря, пожалуйста, довези Виктора Павловича, куда ему надо. И передай нашу визитку.
   Быстро и буднично собравшись, Виктор с Борисом раскланялись и удалились.

   Мы с Ягаидой вернулись в библиотеку и опять погрузились в глубокие кресла. Я с интересом ждал, что изречёт существо высшего порядка. В последнее время я только так начал воспринимать Ягаиду: теперь, с моего уровня, было видно, как далеко она впереди всех нас. А, может быть, такие способности у неё - врождённые?.. Сейчас она меня прокомментирует...
   - Варик – укоризненно сказала Ягаида, - опять не то думаешь. Просто я живу очень долго, и не впала в маразм, только потому, что мне повезло прожить жизнь, по-видимому, более или менее правильно: с интересом и доброжелательно. Желания должны быть добрыми, тогда мир раскрывается перед тобой, а не «ощетинивается», защищаясь. Все великие достижения цивилизаций сотворены только человеческими желаниями. Правда – с помощью «протезов» – орудий труда. Ну и я, на своём месте, пытаюсь что-нибудь сделать – но без протезов.
   А теперь о сегодняшнем. Послезавтра Виктор позвонит и сообщит, что ему будет интересно познакомиться с нашей «сектой» поподробнее…
   - А почему – не завтра? – спросил я.
   - Позвонить-то он захочет завтра, но, для солидности, протянет ещё сутки.
   - Значит, Виктор прошёл кастинг? – уточнил я.
   - Да – сказала Ягаида, - он – тот, кто нам нужен. Виктор – не социальный робот: «нас толкнули – мы упали, нас подняли – мы пошли». И не тот, кому хорошо в плохом мире. Видишь, как не много нам надо. Но в основную группу мы его, пока, пригласить не можем. Оказалось, что Виктор очень нездоров. От нездоровья у него и начались «недопонимания» со Временем. Поэтому пока в посёлке ему жить нельзя.
   - И что же ты думаешь?
   - Виктор – математик и архитектор – сказала Ягаида. – Мы закажем ему проект нового посёлка. Через эту работу он лучше поймёт, чего мы добиваемся. И присоединится к нашей компании. И, может быть даже, перестанет произносить это ужасное слово – «секта». А там, глядишь, и здоровье наладится.
   - Как я понял – осторожно сказал я, - первый сеанс оздоровления ты уже провела…
   - Замечательно, Варлаам, что ты становишься всё внимательнее – улыбнулась Ягаида. – Хотя я старалась провести сеанс очень незаметно. Виктор серьёзно болен, хотя ещё не знает об этом. Медицина здесь помочь ему пока не может. Поэтому пришлось совершить маленькое чудо. А чудеса в нашем мире противозаконны. Из-за этого я даже редко выхожу на улицу – улицы заполнены нездоровыми людьми, а помочь всем я не в силах. А когда к тебе приходит человек, нуждающийся в помощи, остаются только два пути: или беспомощно развести руками, оставаясь в убогих рамках status quo и оставить пришедшего в его страданиях, или, если способен - воспользоваться силами, действующими на других уровнях Бытия и ещё не присутствующих  в нашем мире, и снять страдания – совершить чудо, совершенно нежелательное для естественного хода вещей в нашем мире, но спасительное для этого человека. Вспомни - даже Спаситель осторожно относился к совершению чудес.
   - Помню - сказал я, - как ты останавливала нас с Диогеном, когда мы, по невежеству, вмешивались в структуру причинно-следственных полей; говорила: за нарушение естественного хода вещей положено страдание - как страдают законы природы при совершении чудес. А тут – сама совершаешь чудо…
   - Чего не сделаешь для человека!?. – развела руками Ягаида. – А что положено, то и будет…
   - Но, кажется, ты не только «колдовала» над здоровьем…
   - Видишь ли, Варик – сказала Ягаида, - не каждый, живущий обычной жизнью, поймёт, чем мы занимаемся, а тем более - согласится с тем, что не совершенен человек. Я активизировала в Викторе способность понять наши задачи.
   - Ещё одно «чудо»… А как же страдание?
   - Страдание двояко – убеждённо сказала Ягаида. – Или я – пассивная жертва несовершенства мира. Или я приношу себя в жертву для искупления какой-то части его несовершенства. По возможности, выбираю активное второе…
   - Кого-то мне это напоминает… - глубокомысленно произнёс я.
   - Варик – назидательно сказала Ягаида, -  сдержи свободу своих ассоциаций. Я, иногда, всего лишь, пытаюсь помочь отдельным людям… 
   Бой часов нарушил, повисшую было, тишину. Он напомнил, что Время не приходит и не уходит. Оно идёт. Приходим и уходим мы.