Дружба с дедушкой Шурой

   
        Вспоминается дедушка с теплом в душе. За все годы моей жизни в этой усадьбе, и просто общения,  я не слышала громкого его голоса. А он у него был бархатный, басистый. В общем, необыкновенный. Этот голос и стал его проводником  к службе Всевышнему. Говорили, что многие женщины посещали храм, ради того, чтобы послушать его песнопения.  Именно потому, что дедушка был священнослужителем, я видела его почти ежедневно в чёрной рясе. Это такой длинный балахон, до пят. Но на святых праздниках у дедушки был царский наряд. Очень красивый. Правда, не такой дорогой, какие сейчас одевают. У дедушки была великолепная шевелюра чёрных волос, скромная чеховская борода, он её не отращивал и роскошные усы. А глаза у него были чистые, карие. У племянника Артура, в этом с прадедушкой, большое сходство.
  Я отлично помню период нашей дружбы, примерно, лет с 4-6 , отрывками. Сидя дома, на крылечке или на лавочке, дедушка издавал  разные звуки при помощи листьев с куста сирени или акации. И потом давал  мне  попробовать, что-то получалось, но только не так, как у него,  не музыкально. Из камыша дедушка смастерил лодочку, и мы её запускали в луже с водой, после дождя. Но самым любимым были походы на пристань Речного порта. Он был совместным, и пассажирский и грузовой. Бабушка доверяла дедушке, и мы надолго  уходили из дома. А порт был прямо у нас перед окнами. Ограждение-балюстрада порта от нашей калитки, примерно всего  на 15-20 метров. Пристань порта была длиной и широкой. И на ней часто были горы угля, масса штабелей с брёвнами, горы песка, кирпичей и т.д. Всё это привозил паровоз (рельсы видны из окон  нашего дома) или баржи, по реке. Мы ходили – бродили, наблюдали как рыбаки на удочку рыбку ловят. И мне показывали кукан. На нём было много рыбок нанизано. Любовь к рыболовству привита с детства.  В конце порта  начиналась  территория  Судоверфи, где стояли несколько морских судов на ремонте. Между ними был зеленый участок с разной травкой примерно метров десять шириной. Прямо посредине  этого участка протекал такой весёлый родничок. Прямо из песка били маленькие фонтанчики. И мы туда спускались, чтобы попить чистой водички. Иногда сидели на брёвнах и наблюдали как идёт погрузка, или разгрузка. Или дедушка, собрав по дороге соломку, или травку  вывязывал из них куколку, или солнышко, или лодку с парусом. Так быстро и ловко у него получалось. Но главное – это его рассказы о своей молодости, как рыбачил в Азовском море, какие там были штормы, что небольшие ботики заливало водой, и рыбаки только успевали вёдрами вычерпывать воду. Дедушка рассказывал много историй. Как много лет, набравшись опыта хождения по курсу: река ДОН - Таганрогский залив, он  какой-то период своей жизни выводил ботики, барки, парусники, как лоцман. У Дона, на выходе к морю, масса рукавов. Можно заблудиться.
  Мы могли долго сидеть, и так  разговаривать. Он с удовольствием отвечал на мои вопросы. Но оказывается, мы ждали прихода парохода «Товарищ». Расскажу о первой встрече с этим «Товарищем». Его появление начиналось далеко от пристани. Дон имеет много извилин. И от станицы Елизаветинской очень большой изгиб, как знак у доллара. Кстати, в этой станице когда-то жил родной брат дедушки, и дедушка к нему ходил пешком по замёрзшему Дону. Так вот, над деревьями пляжного острова показались белые клубы дыма, и послышались протяжные  тяжёлые звуки. Это наш  «Товарищ» начал движение в Азовский порт. Через некоторое время дедушка поднялся и сказал, что пойдёт просто прогуляться, а я должна его подождать. Мне с дедушкой было так спокойно. А здесь же ходили разные незнакомые люди. Страшно! Но вот показался огромный неуклюжий, белый с голубизной, пароход. От него исходил какой-то шум. Он стал постепенно разворачиваться, чтобы пристать к пристани. И вдруг пароход подал  резко громкий гудок, мне стало совсем страшно. А ещё и потому страшно, что его лопасти так громко шлёпали, и были такими громадными, что я их запомнила на всю жизнь. Было действительно  страшно. Дедушка увидел, что я хотела убежать, поймал на ходу, взял за руку и подвёл ближе к пароходу. Он стал объяснять своим бархатным спокойным голосом, что это у парохода такие ноги. Ему же надо идти! А если ноги-лопасти не будут крутиться и шлёпать, то он не сдвинется с места и люди не смогут уехать. Мы стали наблюдать за выходящими пассажирами. Среди них было несколько человек в военной форме. Кто-то их встречал и они плакали. А дедушка, возвращаясь домой, приговаривал: « А вот наших нет». Эти походы на пристань со мной в те годы были частыми. Я, став уже взрослой, поняла – что он ждал, он приходил встречать сыновей, хотя один погиб под Сталинградом, а другой пропал без вести. Третий же с фронта не  планировал заехать к родителям, он  уехал в Одессу к своей семье, к детям. Все радовались - война закончена! Но она принесла людям столько горя! Дедушка рассказывал и об этом, почти все его знакомые получали "похоронки". А сколько искалеченных солдат вернулись домой. Я это видела сама. У подружки папа вернулся домой совсем без ног.
      Во дворе у нас росли три акации. Какой стоял аромат когда они цвели, а какие красивые грозди! В общем, однажды, попросила дедушку помочь мне залезть на дерево. Он помог. И я открыла для себя новое место для игр. Крыша веранды рядом. Между крышей дома и веранды пространство. Бабушка долго не знала где меня искать. Когда подросла, я стала с крыши  прыгать во двор. Но несколько раз я приземлилась неудачно. Бабушка была хорошим лекарем. Она, конечно, меня ругала, скорее занималась нравоучением. Ни дедушка, ни бабушка за все мои шкоды никогда не ругали, не обзывали, ничем не угрожали, только наставляли и предупреждали, чем это может закончиться. «Прежде чем что-либо делать, думай головой» - как то так, без истерик, без упрёков. Мне всегда было стыдно. Но непоседа, она и в Африке непоседа.
     Дедушка Шура всегда много рассказывал об окружающем мире. На углу нашего дома лежал огромный камень-валун. Ни круглый камень, ни квадратный, но сидеть на нём можно. Дедушка объяснил, что он здесь лежит ни одну сотню лет, со времён Петра Первого, когда с турками  он воевал. Вот с  турецкого вала  они на русских солдат этот валун  и сбросили. А дуб, который от нашего дома рос  недалеко (ветки огромного размаха и ствол 3-х метровой ширины в обхвате), посадил сам царь. На дубе  висела этикетка с датой его посадки. Дедушка подвёл меня к нему, и мы пытались его обнять. Дедушка рассказывал и про паровоз, который частенько мелькал перед окнами, сбрасывая пар, а потом заправлялся водой. А ещё мне нравилось гулять с дедушкой потому, что он меня баловал конфетками, подушечкой или тянучкой, посещая буфет речного порта. Если о нём сказать, что он хороший дедушка, то этого мало. Меня смешил момент, когда такой большой дедушка брал в руки  маленькую квадратную кофемолку, засыпал в неё зёрна, которые бабушка прокалила, и садился их перемалывать. Он это делал, так старательно, и что-нибудь мурлыкал, напевал в такт.  Иногда  вечером мы втроём, а то и впятером (если были квартиранты) играли в лото, или песни пели.Больше украинские, или старинные казачьи, а на столе стояла крынка, с жаренными семечками. Летом это было всё  за столом, во дворе. Рядом с цветником, откуда доносился нежный аромат ночной фиалки. А как пел дедушка во время службы в церкви! Бабушка иногда меня туда приводила, его голос уже было слышно на улице.
 Мне было 11 лет, когда дедушку арестовали НКВДешники, прямо во время службы. Там его пытали три дня. И вернулся он домой только потому, что на следующий день, после ареста, умер вождь нашего народа - товарищ Сталин. Дедушка был очень подавлен, да его там просто надломили, и он стал болеть. Мы перестали ходить на пристань, службу он тоже часто пропускал. Только иногда за вечерним чаем пели потихоньку свои любимые песни: « Ничь яко мисячна, зироньки сяють, тыхо по мору човен плыве» - украинская любимая песня, пели на три голоса. Как будто всё тихо и спокойно. Но дедушке с каждым днём становилось хуже, болела голова, грудная клетка, дышать больно. Я ему помогала одеваться, приносила еду и кормила. Он почему-то так хотел, чтобы я за ним ухаживала. Жалел, наверное, бабушку. И спустя четыре месяца (11 августа 1953 года)  сердце дедушки остановилось. Без него нам с бабушкой было очень горько. Я часто брала в руки созданную дедушкой  маленькую копию большого парусника. Это было чудесное творение. Всё-всё на палубе этого корабля было. Две мачты. На грот мачте и на меньшей были натянуты паруса,ажурный леер по периметру борта, капитанский мостик со штурвалом. Два якоря на борту корабля. Даже самые мелкие детали были, снасти, такелаж. Были и иллюминаторы. А как явно шумели волны  в большой раковине-ракушке, с которой меня познакомил дедушка. Всё в доме о нём напоминало. Ведь он этот дом сам построил из списанных ботиков, когда привёз семью из Полтавы. Светлая ему память!
               
   Алеся Донская  Голубева                25.05.2020г.