Яблоко О. Генри и ситуация тотального ахуя поширше

               
     Яростным ртутным шариком катался по Бульдозерной выставке советский премьер Хрущев, в каждом, буквально, углу натыкаясь на столь вопиющие образчики дегенеративного искусства, что не смогла помочь и фальшиво - титечная Родионова, охмурившая какого - то лысого жулика из комсомольской хевры примкнувшего Шепилова, стылым налимом притулившегося за широкой в оборочку спиной Фурцевой, примыкающей, в свою очередь, к твердому даже на огляд заду министра культурного развития в подворотню Эль Мюрида, куда имел несчастье заглянуть автор в поисках обнаженного мяса. Лучше бы ему - мне, стал быть - этого не делать. Гадостное ощущение, словно влезла на руку мокрица, липкая, гадкая, гнусная, занятая каким - то кромешным сосуществованием на вред людям, шруцимская уховертка, привившая стойкую ненависть к рунету, паскудство и мерзость, короче, вот, что оставил по себе ублюдочный ЖЖ. Как визит теннисной свиньи на Первый, как Унгайка или набоковский Риобрава, как дегенерат Бабченка, как отвратная мордочка декоративной крысы - целиком и абсолютно негативный опыт. Да и х...й на них всех.
     - Абстракционизьм, мать вашу ! - взвизгнул Хрущев, вкатившись на душистую грудь пропавшей с концами блондинки, каким - то невероятным образом заскочившей из архивного Твиттера на бенефис агентского Вознесенского, а он умер. Как и Евтушенко.
     - Зато Витухновская жива, - шепнула премьеру в оттопыренное идеологией ухо блондинка, приведя того в окончательное неистовство.
     - Это чо, жопа, что ли ? - анахронично грезил Хрущев на руках грудастой, ассоциативно увязав современное творчество АА с той частью гардероба, куда и примкнул Шепилов, забытый уже, хотя ведь сотрясались полтора землекопа много лет назад, за неимением бложиков и пропахших собачьим калом редакций обсуждая вывихи палитики на скромных кухоньках отдельных квартир, полученных по перепроизводству жилплощадей, койкочасов и апельсинов бочками могучей замыслами страны, поголовно мечтавшей влететь в коммунизм к восьмидесятому году, правда, без уточнения века и эры. А эра, Богиня, у нас была великой, как эпоха тоже двинувшего кони Лимонова, с которого все и начиналось.
    - Какого х...я я тута делаю ? - не раз и не сто задавался я сакрально - сакраментальным вопросом бытия, пожирая тупо и плоско гадостных олигофреничностью младенцев ЖЖ, зная уже тогда по дивиди - дискам о существовании на Земле Годохмы, пытаясь запустить игры разума, вдарившие хакерскими технологиями по моей башке. Недурно, вообще - то, ежели подумать. Вышел Бродский со своими стишками, а ему Валуев по блюду с ноги кааааак врежет. На, сука ! Так и Ивлукич вперся с никому не нужным Кэрроллом и теннисными ракетками, а его подозревали в педофилии. Ладно хоть не в пидарасии. Уроды.
     Перелетев в Одноклассники, Ивлукич принялся троллить толстых женщин, пририсовывавших свастики к бандеровским бэтээрам, доброхотно холуйствуя перед сурковским Геббельсом, даже не выручая копеечку крысы Потупчик, а так, по велению патриотской душонки сестры Пелевина. Потом были ВК, Гугл, Твиттер, Фейсбук, не было лишь Пикабу. Думаю, что именно на Пикабу могу я найти нечто такое, что возвернет товарища Хрущева в состояние первобытное, в эру Мировича, бравшего на уру с палашом окуклившегося в Холмогорах Иоанна нумер шесть.
    - Я не нумер, а палата, - противоречил несчастный Иванушка, укопычивая лунки на бескрайнем зеленосуконном столе американского пула, в самом центре коего развалилась красотка Чэнел Сантини, демонстрируя яйца, украденные у российской оппозиции. Даже неуловимый Шендерович, некогда пяливший Настю Рыбку той эпохи, и тот сдулся, превратившись еще в одного Пархоменку. А Пархоменка - эксперт Станкевича по Еваропе. Что внушает и ведет.
    - Все понимаю, - каялся я перед фоткой пропавшей с концами любимой, - любовь к министру, веселые глаза, картины и гардины, но никак вот не вкурю : чего ропа - то ?
    - А это как Кенга и Ру, - открывала мне жуткие тайны исчезнувшая муза, убыв в Кроатию Ольги Родионовой, как и положено патриотам, на родине лишь окучивающих лохов сшибанием бабла культяпками и штангами, нескрываемо презирая и народ, и его историю, украденную с нефтью и газом из томов Кармазина и Соловьева.
    А что ? Если у вздорной ведьмы дочь именуется Гера, потенциально - возможный при Замотае сын - Кока, то ребятенка Евгении Николаевны и сэр Дюка можно вполне целесообразно наименовать Ропа. Абстракционизьм, мать вашу.