Григорий Павлович Кусочкин, ум. 18. 01. 2005
Соответственно, Ботниковский со своими поделками заполнили не менее многочисленные костромские мастера народных промыслов, поделки которых также пользовались спросом, поскольку сувениров тогда в Костроме не было. Как и товаров вообще.
Летом иностранных и советских туристов мы приводили даже в две смены — после завтрака и после обеда, однако зимой каждая автобусная группа у была на счету, поэтому, чтобы они не проезжали мимо, продавцы заводили дружбу с экскурсоводами.
Тогда я и познакомился с Кусочкиным, который в Ботниковском сквере, впрочем, обретался недолго, а за ним разбрелись и остальные.
Причина была в том, что их обложили данью и бандиты, и органы, и «желтый дом», поэтому и пришлось рассредоточиться. Поэтому же Кусочкина я считал еще и знатоком подпольной Костромы, о которой имел довольно поверхностное представление.
Обычно он приносил одну, реже две-три свежих картинки, да и те в конечном счете раздаривал, лишь бы не торчать на морозе и ветру.
О своих картинках он говорил пренебрежительно, как и полагается истинному художнику.
Не секрет, что главным в его живописи был не рисунок, а его название и поэтическая аннотация к нему, так как прежде всего он был поэтом.
Последний раз я видел его на творческом вечере костромского поэта Александра Александровича Бугрова, который был явно смущен, когда в самом конце мероприятия, после того как уже спели о рыбном кафе на пепелище и прослезились, явился и нетрезвый и небритый, зато в смокинге и с бабочкой Кусочкин и с порога продекламировал одно из своих программных стихотворений.
В котором обсценные слова выполняли сугубо служебную, а не выразительную функцию.
Это я заметил, но ни одной строчки от восхищения не запомнил.
Свидетельство о публикации №220052700426