Сказание о Мамаевом побоище басня?

Вот уже, как минимум, 7 лет по просторам Рунета гуляют многочисленные видео лекций и бесед одного из популяризаторов исторической науки, российского источниковеда Игоря Данилевского. За эти годы он, благодаря собственной активности и красноречию, превратился из обычного, мало кому знакомого за пределами московских ВУЗов кабинетного учёного в довольно заметную фигуру на экранах смартфонов и ноутбуков многих россиян.

Особенно большой интерес вызывают у интернет-аудитории его рассуждения об источниках научных знаний по истории Древней Руси. В некоторых своих выступлениях он упоминает и «Сказание о Мамаевом побоище» (часто его называют просто «Сказание»), правда, только в качестве наглядного примера того, что нельзя считать историческими источниками. По его словам, данное произведение – не более чем очень поздний (с полуторавековым запозданием) литературно-художественный вымысел, и судить по нему о таком явлении, как Куликовская битва, нельзя.

Это своё утверждение И.Данилевский выдаёт за точку зрения всей российской исторической науки, между тем, дело обстоит далеко не так. Среди российских учёных существовали и существуют носители и других мнений. В частности, один из лучших знатоков древнерусской литературы А.А.Шахматов (на которого ссылается во многих случаях и сам И.Данилевский) оценивал «Сказание» прямо противоположным образом. Он считал, что среди имеющихся сегодня очень похожих ранних произведений о Куликовской битве (все списки «Сказания» и «Задонщины») нет такого, которое можно считать первоисточником для всех остальных, из чего следует, что этот первоисточник до нас не дошёл. Шахматов предполагал, что он назывался «Слово о Мамаевом побоище» (по аналогии со «Словом о полку Игореве», «Словом о погибели Русской земли» и др.), и был написан по ещё свежим следам битвы.

Конечно, сегодня точку зрения Шахматова (и подобные ей) разделяет очень небольшая часть источниковедов. Однако в науке правильность той или иной идеи определяет не большинство, а соответствие истине. В своё время, о том, что земля вращается вокруг солнца, тоже говорили очень немногие из учёных, но правы оказались именно они, а не большинство.

Причиной, почему их мнение о раннем происхождении «Сказания» было отвергнуто большинством, является наличие в нём трёх явных анахронизмов:
1. Литовский князь, союзник Мамая, назван Ольгердом, хотя тот умер за два года до Куликовской битвы, а правил в Литве уже его сын Ягайло.
2. Митрополитом, благословившим Дмитрия в Москве на битву с Мамаем, назван Киприан, хотя в 1380 году он находился в Киеве.
3. Сказано, что уходя на битву из Москвы, князь Дмитрий молился на икону Владимирской богоматери, хотя известно, что эта икона была доставлена в Москву только в 1395 году.

Между тем, сторонники Шахматова приводят убедительные объяснения этих несоответствий:
Один из самых ранних списков «Сказания» датируется не позднее, чем концом 15 века, поскольку он был включён в составленную тогда Вологодско-Пермскую летопись. В тот период ни один автор исторического произведения не допустил бы такой ошибки в именах литовских князей, так как об Ольгерде в московских летописях имелись достаточно подробные сведения (он трижды пытался взять Москву). И наоборот, спустя 20 - 30 лет после Куликовской битвы письменных сведений о её времени в распоряжении автора могло не быть (письмена московские и ряда ближайших городов сгорели при нашествии Тохтамыша в 1382 году), поэтому опираться он мог только на не очень надёжную память стариков-участников битвы.

Кроме того, ошибка могла быть допущена тогда намеренно, так как именно Ольгерд, а не Ягайло считался у современников Куликовской битвы притеснителем Москвы. Его неудача дополнительно усиливала в их сознании значение победы Руси. У следующих поколений такого пристрастного отношения к Ольгерду уже не было.
Так же объясняется и включение Киприана в «Сказание». Формально именно он являлся в то время митрополитом Московским, и его участие повышало значимость достигнутого успеха.

Не мог ошибиться автор, если бы он  писал в конце 15-го или в 16-м веке, и в дате появления в Москве иконы Владимирской божьей матери. «Повесть о Темир-Аксаке», в которой это событие относилось к 1395 году, в связи с походом на Русь Тимура, была написана ещё в 1-й четверти 15-го столетия и существовала во множестве списков. Между тем, данная икона могла быть принесена в Москву и в 1380 году, в связи с нашествием Мамая, а затем эвакуирована оттуда обратно во Владимир после получения известия о внезапном появлении Тохтамыша в 1382. Сведений об этом не сохранилось, возможно, потому что Москва погибла тогда вместе с оставшимся в ней населением (князь, митрополит и их окружение успели её покинуть).

Таким образом, указанные анахронизмы свидетельствуют как раз о том, что первый вариант «Сказания о Мамаевом побоище» был написан не позже 1-й четверти 15-го века человеком, возможно, лично помнившим многие подробности, связанные с этим событием, и использовавшим воспоминания его непосредственных участников. Позднее это произведение множество раз переписывалось и дополнялось другими свидетельствами очевидцев, выписками из иных произведений, а также вымышленными деталями.

(Статья первоначально опубликована на сайте яндекс-дзен, канал "Ю.Тарасов. История от историка")