Слепая любовь отца

    Я познакомилась с Тальмой Беркович, когда приезжала отдыхать в Одессу к своей тете Саре. Они были соседки. Хотя у них был большой разрыв в возрасте, ладили они замечательно. Обе веселые, жизнерадостные, все воспринимали с юмором, кроме одного: они категорически не переносили насилия над личностью.

 Как – то замечательным теплым вечером сидя на берегу моря, Тальма поведала мне одну очень для нее неприятную историю из своей жизни:
- За вами, когда ни - будь, ухаживал мужчина на много старше вас? прежде чем начать свой рассказ спросила она у меня.

- Но что ты, Тальма, зачем мне нужен был старик, если я была молода, а вокруг меня столько джентльменов, готовых отдать в мои руки свои горячие сердца. Конечно, нет!

- А вот за мной ухаживал, и не только: он предлагал секс, но и это не все, он просил родить ему ребенка, и это не все, ребенка я должна была отдать его сыну…

- Тальма из всего тобою сейчас сказанного я ничего не поняла. Старик просил родить ребенка от него, чтобы ты отдала его на воспитание его сыну?! Бред какой-то…

- Нет не бред. Старика звали Исаак Моисеевич, прекрасный врач, психотерапевт, хороший семьянин. Сын у него по его стопам пошел, стал врачом.
Пять лет назад Исаак Моисеевич женил его. Невесту привезли из Биробиджана, нежная, хрупкая девушка с замечательными черными глазами и волнистыми волосами. Голос у нее был, как у райской птички, так бы и слушал ее нежный голосок.

Соломон, сын Исаака Моисеевича очень ее любил, боготворил. Но вот беда, Соломон не мог иметь детей, узнали об этом его родители уже после свадьбы, когда молодые прожили два года. Теща заявила, что хотела бы уже иметь внука. В дочери значит, она была уверена, а вот в зяте нет. И оказалась права. Соломон не мог иметь детей, у них в роду у мужской половины дети рождались через одного. Отцу Соломона повезло, у него родился сын, а вот ему не повезло. Соломон переживал ужасно, но о физическом недостатке его скрывали, искали выход, точнее искал выход Исаак Моисеевич.

Вначале он хотел взять им ребенка из дома малютки, но там не было отказных еврейских детей, но и здесь как не крути, ребенок чужой, и неизвестно какая у него наследственность, а то через несколько лет выяснится, что у него врожденный сифилис или, еще какая гадость. Такие случаи, к сожалению, присутствуют.

Глядя на меня у него родилась мысль: красивая, еврейка, с хорошей родословной, оставалось только уговорить меня родить ему ребенка.
Когда он, наконец, изложил мне причину своих ухаживаний, я посоветовала ему обратиться в область к своему коллеге психиатру.

- Как вы себе это представляете?- спросила я у него,- я женщина молодая, гожусь вам чуть ли не внучки, замужем у меня ребенок. А обо мне вы подумали, как мне потом жить, после того что я сделаю со своей семьей и с собой тоже. У меня же до гробовой доски не будет душевного покоя...

- Я не тороплю,- сказал он,- подумайте, я очень богат, заплачу любые деньги, только помогите мне. Я должен спасти брак моего мальчика, он безумно любит свою жену, если ее увезут родители, он этого не переживет.

 Я видела, что говорить с Исааком Моисеевичем бесполезно, необходимо было искать выход. Конечно, я могла уволиться, но где я найду такое «тепленькое» место, чтобы хорошую зарплату, получать, которую не стыдно озвучить в приличном обществе, плюс гонорары и так далее. Я решила поговорить с мужем.

-Ты что дорогая не в своем уме, со стариком тебе не противно будет заниматься любовью и где гарантия, что у вас что-то получится, но он тобой воспользуется, только и всего. Это у олигархов в любом возрасте все получается, наследники, как по заказу, все мальчики. Тема закрыта,- сказал он.

- Ты не правильно меня понял дорогой, я не имела в виду себя, просто надо искать выход.
- Какой выход, где ты видела, чтобы еврейка оставила своего ребенка, или семья отказалась от малыша в случае смерти матери?!
- Я молчала, так как говорить в пустоту, желания не было, он меня не понимал.

Лиора, на нее окружающие смотрели с восхищением. Более ста машин прибыли в ее «поезде», из Биробиджана в день свадьбы, в основном сопровождали ее мужчины. Во дворе были установлены четыре столба, на них натянули тканевый белоснежный балдахин,- это у евреев называется «хупа», старинный обряд, олицетворяющий радушие по отношению к гостям. Этот «дом» изначально лишен мебели в напоминание о том, что основа еврейского дома - это живущие в нем люди, а не имущество.

 В духовном смысле покрывало «хупы» олицетворяло то, что брачный обет осенен Богом. Соломон, прежде чем войти в него, накрыл лицо Лиоре вуалью. Вошел первым, что означало, что он владеет домом от имени их обоих. Затем вошла в «хупу» Лиора, это означало, что Соломон как бы, дал ей кров, тем самым показал свои новые обязанности по отношению к ней. Этот обряд был настолько трогательным, особенно, когда читалось благословение над вином и обручальное благословение.

Все это живо в памяти, и вот теперь решалась судьба их семьи. По – человечески понимала Исаака Моисеевича и сочувствовала ему, но почему именно я должна принести себя в жертву и свою семью исполнения его желания. Когда он подошел ко мне за ответом, я категорично заявила свое - Нет!

Прошел еще месяц, на пятиминутке утром не присутствовал Исаак Моисеевич, такого за ним раньше не замечалось. Может быть, заболел, в таком случае домашние бы предупредили главного врача…

Впоследствии, выяснилась причина его отсутствия, он решил уговорить невестку забеременеть от него, молодая женщина пришла в ужас, стала кричать на весь дом, прибежал Соломон. Узнав, что случилось, он схватил то, что попало под руку, и, ударил отца, он упал без признаков жизни.

 Соломон вышел из комнаты, он никого ни хотел видеть, даже свою любимую жену. Вошел в кабинет отца, сел в его кресло. Жить после случившегося бессмысленно, от грязи не отмоешься, врачебная карьера рухнула, жена никогда не простит такого позора в его доме. Он вытащил из сейфа отцовский пистолет с дарственной надписью, и выстрелил себе в голову. По столу растекалась кровь, смывающая позор с его семьи. Говорят, после этого случая в роду Исаака Моисеевича у каждых брачующихся, на свет появлялся малыш…