24 июня 1971. Дядя Женя. Минск

24 июня 1971. Дядя Женя. Минск.

Мне - 6 лет.
Старый двор. Присутствуют ворота в нашем дворе. И калитки . Высокие. Кованые. На ночь запираются. Совсем недавно отключили отопление, автономное. И нет более кучи угля во дворе. Вывоз мусора строго - два раза в неделю. Члены общества - на пенсии , собираются с утра, обсудить новости. С ведрами мусорными. Звонит колокольчик ГАЗ 51. Почти как во Львове.
По двору движется Человек.
Каталка-инвалид . Без ног. Одна культя. Ног нет.
На второй культе два пальца. Клешня. Большой и первый.
Зимняя армейская шапка. И кожаные штаны-мешок. И кислый запах.
И глаз один. И текущие слюни на бороду.
И его. Дяди Жени, глухое, - малы тут, у меня в коляске копейки, сходи мороженое мне купи. И ты идёшь , в хлебный.
И ты его кормишь, обрубка, с палочки, он сосет, потому что и зубов у него нет. И не можешь плакать. Потому что ты ещё мал. Для тебя, что голуби во дворе , что дядя Женя, - мир простой, - кушать хочет. И поэтому, злой дядя Женя тебе говорит: спасибо, тебе, хлопчик.
Ты улыбаешься.
Рядом ходит пара голубей. У них - любовь.

Внизу, на Обувной , ещё брук лежит. Тяжело дяде Жене.




2020. Май.
По моим подсчётам годков 45-50 было ему. Зрелый мужчина.
Спросил Маму: Вы помните дядю Женю, на коляске, в старом дворе?
Мама на секунду напряглась , и тут же выдала:
он в 47м доме, по Обувной жил.Танкист. Его все знали. И жалели. А он пил. Беспробудно. И дети его таскали на этой коляске старшие , в гастрноном, за мерзавчиком. Он и им мерзавчик купит.


Он выпьет и во дворе, в садочке , около аварийного выхода бомбоубежища, спит на коляске своей. Обоссыцца. Лужа. А он спит. Мухи. Вонь. Никто и не замечает. Он как декорация нашего двора.

Зимой его не выносили во двор.

Обрубок. Квазимодо. Самокат. Дядя Женя.