Terra incognita 1

Мы уехали из России в 1999. В мае.
Три огромных клетчатых китайских сумки и гитара, привязанная к одной из них, составляли всё наше имущество. Путь предстоял долгий: сначала автобусом до Новосибирска, затем – самолетом до Москвы и оттуда – поездом до Праги.
На барнаульский автовокзал, провожать нас, явилось полгорода: родственники, друзья, коллеги, соседи... Видимо, на пассажиров, уже сидящих в автобусе, церемония прощания произвела неизгладимое впечатление, потому что все четыре часа, пока мы плюхали до Новосибирска, они оглядывались на нас и перешептывались.
Я тихонько лила слезы. Уехать в Чехию( на год! Всего только на год!) – это была моя инициатива, но прощаться с родными и близкими людьми, да еще когда их так много и все норовят обнять и всплакнуть, - оказалось невыносимо тяжело. Рядом сидел и бестолково вздыхал муж.
 - Вот ведь... – сказал он часа через два. – Смотри, сколько народу нас провожало. А в Праге... мы ведь будем совсем одни...
 Я отреагировала неожиданно для самой себя. Взяла его за руку и сказала:
 - Обещаю тебе, что, если через год мы решим вернуться, нас будет провожать...ну, не такая же толпа...поменьше...но все равно...много людей, вот увидишь. ( Забегая вперед, скажу: провожать нас не пришлось, потому что мы остались. И живём в Чехии. Но, когда я-таки надумаю переезжать в Италию, то соберу на прощальный вечер пол-Праги, это совершенно точно!)
В Новосибирске нас ждал мой дядя, который, собственно, там всю жизнь живет. Он взялся отвезти нас в аэропорт. В принципе, этого, конечно, можно было и не делать, мы бы и сами добрались, но его душевный порыв мы приняли с благодарностью. Потом я вспоминала фильм «Гардемарины, вперед!» - помните? «Серёжа, это последний русский!»... потом, да.  А тогда сидела сжавшись в комок, мычала, потому что боялась опять заплакать...
В Толмачево( в Новосибирском аэропорту), после последних прощаний и объятий, неожиданно успокоилась и повеселела. Летим в Москву! Целый день будем гулять по Москве! Еще целый день дома! (Так неожиданно домом стала далекая и страшная Москва, где я перед этим была лет десять назад, а муж так и вовсе не был. Он вообще за пределы Алтайского края не выезжал.)  Обязательно прокатимся на экскурсионном автобусе, зайдем в какой-нибудь музей, а то когда в следующий раз...
На тот момент нашей семье было два года. Мы еще никуда не выезжали вдвоем.  Муж мой работал в ГАИ( это теперь как-то по-другому называется), а я в школе. Деньги, которые мы везли в Чехию( в банке соответствующую бумагу получили, разрешительную), были последними. В принципе. Было понятно, что если мы вскоре вернемся в Россию, то только пешком( собственно, поэтому, и только поэтому выбрана была Чехия, а не Аргентина, куда у нас в городе активно зазывали немногочисленные туристические компании: из Южной Америки в Сибирь на своих двоих не дотопать).
Мы сели в самолет и прилетели в Москву. Дождались багажа и потащились к выходу. Надо было добираться в город. Это сейчас между аэропортом и центром Москвы курсируют удобные экспрессы. Ничего такого не было в те дремучие времена. Стеной стояли таксисты, крутили на пальцах ключи и бодро выкрикивали:
 - Тысяча!
 - Девятьсот!
 - Семьсот!
 - Семьсот - это ведь недорого, - обратился ко мне муж, навьюченный сумками, которые тогда еще были без колес. – Давай поедем на такси.
...Потом выяснилось, что семьсот – это за километр. И тут мой муж проявил недюжинную сообразительность. Он объявил, что таких денег у нас нет и взять их неоткуда( в кармашке, пришитом к трусам, у него лежали доллары, которые мы везли в Чехию, но отдавать их, естественно, он не собирался). Мы вообще-то в Москве проездом, вечером у нас поезд в Тамбов, вот билеты( он показал издалека билеты в Прагу), так что извиняйте великодушно. Водитель, всю дорогу обаятельно улыбающийся, целый час вдохновенно рассказывающий нам о красотах Москвы, молча и деловито съехал на обочину и вынул мобильный телефон( в Барнауле их тогда не было еще ни у кого. Из тех, кого я знала.)
 - Привет, Иван, - сказал он. – Я сломался. Да. И что? Ага. Я понял.
 Я сидела, замерев от ужаса, и представляла, как сейчас сюда примчится загадочный Иван сотоварищи, и... что-то будет...
 - Три тысячи рублей, - нажав на «отбой»,  сказал он мужу с металлом в голосе.
Муж полез за деньгами. В кошельке у него примерно столько и было: отложили на автобусную экскурсию и какой-никакой обед.
Водитель, уже больше не улыбающийся, брезгливо вытащил из багажника наши сумки, почти швырнув их на асфальт, и уехал, хлопнув дверью.
Мы стояли у здания Белорусского вокзала.
Дотащили сумки до камеры хранения и пошли в город.
Правда, на экскурсию уже не хотелось. И гулять не хотелось. Хотелось сесть на скамейку, прижаться друг к другу и просидеть так до самого вечера. До поезда.
Но я убедила мужа сходить на Красную Площадь: когда еще мы здесь окажемся!
И мы пошли, одинокие, испуганные, провинциальные и совершенно чужие... (Хотела дописать: «на этом празднике жизни»). 
Помню, как потом мы купили в магазине каких-то булочек и зашли в первый попавшийся двор, подальше от машин и толпы. Долго сидели на лавочке и смотрели на детей, играющих на площадке, на разноцветных кошек, греющихся на солнышке...Они все были здесь своими, в отличие от нас...
Я все время плакала и повторяла, что хочу домой. «Куда домой? – вопрошал мой муж. – У нас уже нет дома».
 - Мы бомжи? – произнесла я жуткое слово и вдруг...засмеялась. Меня просто затрясло от хохота. Муж смеялся вместе со мной, и я до сих пор не знаю, что он чувствовал в тот момент...Сейчас он уже не муж, и его не спросишь. А тогда...
Нужно было дожить до вечера. До пражского поезда.