Измена

ИЗМЕНА
РАССКАЗ
Была середина лета. «Несокрушимый» ещё не трещал по швам в предвкушении убийственных для него горбачёвских реформ. Рабочие и колхозники продолжали строить коммунизм, хотя и не верили в его наступление и часто травили об этом анекдоты. Все жили одинаково и беззаботно занимали друг у друга пятёрку или десятку до получки, зная, что эта получка обязательно будет и не надо брать кредит на кабальных условиях и бояться, что тебя вышвырнут на улицу.
Санёк уже закончил мыться в душевой и, одевшись, выскочил в небольшой коридорчик. Здесь он увидел Танюшку и Наташку, которые, тоже выйдя из своего отделения душевой, почему-то здесь задержались. Девчонки о чём-то негромко шептались, и вдруг Танюша, увидев Саню, громко выдала:
– А мой-то мне изменяет. Надо ему тоже изменить.
Санёк не растерялся и молниеносно выдал:
 – Так в чём дело? Нет проблем!
Танюша как будто даже такому предложению обрадовалась:
– Приходи сегодня часиков в пять к кинотеатру.
– Хорошо. Прибегу.
Саньку было чуть больше двадцати. Он ещё не был большим дамским угодником и ловеласом, но от маленькой интрижки отказываться, конечно, не хотел. После окончания учёбы в вузе  проработал по распределению годик в сельской школе  и быстро оттуда сбежал. Не прельщала его карьера сельского педагога. Добираться далеко, жить же в селе нудно и скучно, да и уровень развития сельских детей всё же ниже, чем их городских сверстников, а спрашивают на полную катушку.
Теперь Санёк решил потрудиться на железной дороге. Все взрослые, никого уговаривать не надо. Каждый как бы сам отвечает за себя. Но и здесь не очень нравилось нашему труженику. Как товарища с высшим образованием, приняли его по третьему разряду, выдали спецодежду. Зарплата та же, что и в школе, однако работа была грязной и тяжёлой. Работяги любили выпить в рабочее время, да и нравы были здесь гораздо проще. Дамы были не против того, чтобы их лишний раз потискали, могли запросто усесться какому-либо мужику на колени, не отвергали «нечаянную» любовь. Вот и Танюшка как бы для этого неожиданно созрела.
Саньку вспомнился недавний случай. Пришёл к ним в каптёрку начальник поста стрелочников. «Вот,  – говорит,  – недавно мне прислали на работу девчонку лет восемнадцати. Я ей объясняю, что надо делать. А она мне в ответ, мол, всё поняла. А сколько я буду получать? Сколько, сколько… Как всё, говорю,  сто пятьдесят. А она мне знаете, что выдала? Да я этой штукой больше заработаю! И ушла».
…Возле кинотеатра Саньку долго ждать не пришлось.  Танюшка пришла вовремя, правда, привела с собой, как она объяснила, сестру. Пришлось раскошелиться нашему кавалеру и на неё. Перед началом сеанса сходили в «Лакомку», взяли мороженое. После окончания фильма немного погуляли, и Танюшка привела Санька к себе домой. Посидели, пообщались, выпили чаю, посмотрели одним глазом телевизор.
Было приятно, что Танюшка не обманула. Около десяти часов вечера легли спать. Дама была в одной длинной ночной рубашке. Санёк быстро разделся и прыгнул в постель. Первый опыт интимного общения у него уже был, и он уже купался в сладострастном предвкушении нечаянной любви и мнил себя знойным и дерзким любовником. Но едва  попытался удовлетворить даму, как тут же… облегчился. Вот это был номер! Санёк готов был сгореть со стыда. Он не знал, как себя вести. Хотелось тут же одеться и сбежать. Он уже боялся своей дамы. Боялся, что она начнёт смеяться и поддёргивать его. Вспомнилось, как поделился своим первым любовным опытом его товарищ по прежней работе старший на три года. В вуз Санёк после окончания школы тогда по глупости не поступил, а устроиться на приличную работу не смог. Без опыта несовершеннолетнего  нигде не брали. Вот и пришлось годик помахать лопатой на стройке да поносить тяжеленые вёдра с раствором. Васька как-то разоткровенничался и рассказал, что пока стащил со своей подруги нижнее бельё, умудрился облегчиться аж два раза. Вот такой же «сюрприз» подготовил и Санёк своей даме.
Танюшка же никак не отреагировала на его конфуз, только вытерлась подолом. Она не ласкала и не возбуждала Санька, чтобы он повторил свою неудачную попытку. Она как бы растворилась в темноте, и это больше всего угнетало Санька. «Да скажи же ты что-нибудь»,  – думал он, но Танюшка молчала.
Пришлось просто спать. Спать, как брат и сестра. Спать, даже не вспоминая, зачем пришёл. Санёк боялся дотронуться до своей подруги. Она тоже его не тревожила. Неудавшийся любовник пытался заснуть, но это был не сон, а полудрёма. Ему всё время казалось, что возвращается муж Танюшки, и он, как заяц, вылетает с оконной рамой на шее во двор, не зная, куда бежать. Это была пытка. Издевательство над самим собой.
Часов в шесть утра Санёк быстро оделся и сбежал от своей несостоявшейся любовницы, которая мирно спала. Через полчаса он был уже дома и сразу завалился спать. Был выходной, суббота. Дома было можно спокойно расслабиться и не нервничать. Работал Санёк сейчас не по установленной на «железке» системе «день, ночь, сорок восемь», то есть 12  часов днём, 12 ночью и двое суток – выходные. Его перевели временно на пятидневку. Их временная сборная бригада человек из 20, состоящая, в основном, из женщин, заменяла масло и иногда польстеры в буксах и ставила свой трафарет с датой, что вагон готов к работе.
В понедельник Санёк встретился с Танюшкой на работе. Они сухо поздоровались. Ему стыдно было смотреть ей в глаза. Горе-Дон Жуан понимал, что теперь  девушка непременно расскажет обо всём своим подругам, и те будут над ним смеяться и тихонько зубоскалить. Саньку всё это было очень неприятно. На другой день всю бригаду послали в колхоз на прополку кукурузы. Санёк по-прежнему держался подальше от своей искусительницы и не вступал с ней в разговор. Танюшка подошла к нему сама. К его удивлению, она снова предложила… встретиться. Санёк как-то неопределённо взвизгнул в ответ, что, мол, не получится. Да и негде. Идти снова к ней и нервничать, что вернётся муж, он не хотел. Зачем испытывать судьбу? И он не был уверен, что у него во второй раз всё получится, как надо. К себе домой наш кавалер привести даму не мог – родители. А встречаться где-то в лопухах он не хотел. Да и особой любви у него к этой замужней ромашке не было.
Вскоре Санёк с «железки» уволился. Решил снова пойти в школу. Не для него эта романтика – «день, ночь, сорок восемь». Не хотелось быть заведённым будильником, цокающим без остановки в мазуте и грязи годами. Тут хоть есть каникулы, да и отпуск почти 2 месяца. И – какое-никакое духовное развитие. А на «железке» можно одичать, огрубеть, опуститься, или, чего доброго, спиться «со товарищи» и даже попасть по пьяной лавочке под поезд. Вспомнился случай, когда одна заливщица нечаянно капнула себе на ногу из лейки для заливки букс маслом. Вроде бы ничего страшного, можно помыться в душе. Однако на следующий день наша труженица пришла с тем же масляным пятном на ноге на работу. Это до чего же опускаются люди, что так и спят, не удосужившись вымыться! К слову, свои руки от мазута Санёк смог вымыть окончательно только через неделю после увольнения.
… Вскоре он встретил на рынке Танюшку с мужем. Она шла с каменным лицом рядом с ним и не подавала вида, что знает Санька. Муж был ничем не примечательным высоким худощавым парнем с прыгающими глазами. Саньку почему-то это не понравилось. Он даже сам толком не знал почему. «Ну и чёрт с тобой! Мучайся дальше! Живи со своим ловеласом. Ты мне не нужна! Ещё найду себе пару».
Прошло несколько лет. Теперь Санёк был уже Александром Петровичем и как бы нехотя откликался на прежнее уменьшительное имя.  Он  периодически встречал  Танюшку на рынке. Она всегда была со своим муженьком и с тем же каменным выражением лица. Видимо, не очень сладко ей жилось. Её образ всё больше стирался из памяти Санька. И вот однажды, тоже на рынке, он встретил своего бывшего коллегу и наставника «на железке», с которым они вместе делали подъёмки для замены подшипников в буксах. Андрей был лет на пять его старше и с детства немного заикался. Разговорились.
– А ты знаешь, нашу чуть ли не всю смену «посадили» после твоего ухода. 
–  Как? За что?
– Вот недавно вышел. Оттарабанил пять лет за расхищение социалистической собственности. Ты помнишь, это ещё при тебе началось, мы начали понемногу потрошить вагоны. Первым Васильевич начал. Захотелось ему сгущёночки: открыл кран, поковырялся крючком. Полизал. Налил в коробочку. Ну и пошло-поехало. Потом пошли болгарские помидорчики, картошечка…
Перед глазами Санька снова всплыла его прежняя нелюбимая работа. Приходилось принимать за смену до 20 поездов. Вечно хотелось спать. Слипались глаза. Ночные перекусы стояли колом в желудке. Роба становилась уже его второй шершавой кожей.
Конечно, он всё помнил. Прекрасно помнил.  А ведь и он мог «сесть» на пять лет. Поддавшись всеобщему соблазну, Санёк тоже как-то ночью выхватил сетку молодой картошки из вагона и  спрятал её в кустах до окончания смены. Крытые вагоны при загрузке не полностью закрывали. Оставляли небольшую щель для вентиляции, которую заделывали сеткой. Вот вагонники и начали рвать эту сеточку как бы невзначай.
Слава богу, что сбежал. От грязи, мазута, тюрьмы и… от нечаянной любви Танюшки. Слава богу, что пронесло. Слава…