Левант

     Что может лень? Лень может всё.  И это всё. Это ответ.  Ради лени люди трудятся в поте лица, всю жизнь кстати. Им так хочется полениться, пусть не сейчас, но когда-то.  Вот когда-то наступит, когда-то же это, и вот тогда придёт время лени. Этой необратимой,  вечной, ленной дремоты,  приятной во всех отношениях сиесты.  Состояния, в котором тебе всё, но по-хорошему,  пофиг.  Жара  плывёт  белым корабликом и ты на этом кораблике, и кораблик так себе колышется,  колышется, значит, на волнах, на мелких волнах. Понятно Вам, понятно, что волна обязана быть такой эдакой мелкой?  Но нужного размера. Нет, не рябь, которая  вразнобой, а так чтобы накатывала-откатывала и чтобы белый кораблик и  синее море. Нет, море бирюзовое, пусть. Ага бирюза и корица.  И вообще.  И на голубом небе пусть, ну вот пусть, одна тучка, так где-то сбоку, тучка такая  вдруг,  одинокая (жалость какая) тучка. И вот ты, значит,  во всём этом, в панаме,  шортах, или, не портя пейзаж, в  рабочей спецовке, кстати.   И так тебя качает. И раз-два и два- раз. Ты же ленишься, ленишься.  А можно и без кораблика. Просто на берегу  или даже дома,  так в тени, на балконе, в шезлонге и полдень,  значит. На часах двенадцать пополудни, значит. Пополудни же. Сказано же. И ты так себе,  в таком состояниии неги, покоя и никуда не надо спешить. В полдень то.  И вот для этого надо много трудиться, чтобы на лень заработать.  А уж потом растянуться и ни о чём, и ни о ком. И вообще всё пофиг.  В этот момент нет ни правых, ни левых, ни арабов, ни евреев. Все люди – человеки.  Такие одинаковые.  Лень примиряет любого и с любым.  Конечно, когда она кончится, когда мы оторвёмся от её обьятий, то сделаем что-то такое –эдакое. А это надо?  Уж мы покажем. Уж мы...  Но не сейчас. И не надо это, господа и дамы с ними. Тише.

-     Лень,  что нового  у тебя? Ничего? Ну так это и понятно. И не спрашивай меня в ответ. А то мне есть, что  сказать.

     Какие-такие  случаются новости в мире, где нет ненависти, а есть блаженство покоя и созерцание?  Тучка,  одна такая незамысловатая тучка, перемещается по небосводу и день не кончается и вообще ничего не кончается,  даже если нас уже нет, ни на берегу,  ни в тени веранды. Нигде. Потому, что мы, наконец-то,  купили билет в край,  где лень. Лень. Кто-то на твой лоб кладёт ладонь прохладную. Сразу легче.
     Чтобы подойти к тому волшебному месту, к хумусной,  необходимо  сильно проголодаться.  Ну вот так, чтобы уже сосало под ложечкой, чтобы все твоё существо искало, значит,  это место, где такие же страждущие, как ты,  к полудню  встали в очередь и плотный запах ложится на  стоящих  вместе. Не забудьте про чувства голода. Голода с заглавной  Очередь длинная. К хорошему всегда длинная  очередь.  В ней стоят, вдруг ставшие нечужими, случайные люди.  Но разве случайностью является желание сейчас и здесь, нет, не поесть, а прямо-таки пожрать? Но это сами шёпотом. Себе. Ша. Снаружи всё пристойно,  очередь же. Жара, скажете? Да пофиг. Хумусная в каком-то там Яффо  или Назарете или Акко.  Но пусть Яффо. Пусть Абу Хасан на вывеске, пусть улица Дольфин, пусть рядом церковь Мормонов и море во весь горизонт,  и лето, и полдень, и люди, ставшие нечужими,  и этот запах.  И, самое главное, что ты зверски голоден, ну напоминаю для порядку.

-    Братишка, мне пожалуйста хумус  с      гаргирим.
-    Конечно. С тхиной?
-    Конечно, с ней.
-    С кинзой?
-    Спрашиваешь.
-    Спрашиваю.
-    Спрашиваешь...
-    Ага.
-    Ну ты и фрукт. Конечно и того и этого.  И того тоже.  Уж поскорей, голубчик.
-    Соления сам бери.
-    Уж возьму,  уж.

     Очередь, кстати,  быстро идёт.  Как всегда. Вообще, всё, что касается приятных моментов жизни  быстро идёт. Да, то, что есть. А мы же жадные до такого,   голодные до такого.  Море, тучка  на небе. Эдакая. Да, кстати, ты ещё пока зол. Ты свиреп, ты весь такая пружина, несмотря на нечужих вокруг. Голоден потому что. До очереди были все чужими, конечно.  И злость такая, неурядицы такие, что там той тучке. Эдакой. Тучища неурядиц и ты решил, а не приговорить ли хумуса. Вот к ответу стервеца.  И те, что вокруг, тоже, видно, решили так же. И вот, ты ещё зол, но тарелку подают именно тебе.  Там хумус,  шарики нута,  тхина. Немного так тхины, немного. Вот одну ложку.  Петрушка, меленько так. Кинза сюда же, меленько опять же. Масло оливковое. Эти ребята, кто хумусную, значит, держат, сами собирают оливки, сами масло отжимают. Потому и очередь сюда. К настоящему.

-    Лимоном?
-    Конечно, сверху тоже так,  немного. 
-    И пару пит?
-    Одну, пожалуй, диета, понимаешь.
-    Диета? Не понимаю. В этой очереди диета? 
-    Две тогда, две.

    Улыбка  на улыбку наложилась. "Следующий". Питы, значит, горячие.  Прямо с печи. Пышут. И, это,  всё-всё-всё, оставьте меня, вот на минутку. Или на две. Пока дайте немного побыть одному, пусть посреди, ставших мне нечужими, Вас. Ну без обид же. Улыбка на улыбку.
    От тарелки такой пар.  Рядом, на подносе, сбоку так, нарезанное варёное яйцо.  Лук репчатый, крупными дольками.  Крупными. Эти все колечки импозантные не для  сегодня, не для этого полудня. Может вечеру. К водке там. Водка в жару? Нет, нет и нет.  Крупно лук.  Острым ножом, чтобы по краям уже сок луковый. Запах. И так,  чтобы такой белой горкой. Рядом. Всё рядом.  Под рукой.  Солёные, самого простого посола,  огурчики. С бочки.  Отдельно, конечно.  Но рядом. И всё, всё, всё.  Пока я ещё один.  Я же голоден и  зол на Вас всех.  И  так, сразу, пару долек  лука и жевать,  чтобы сок, вот так вот, сок. И оторвать первый кусок питы, обжигая пальцы, и запустить в тарелку, смешивая такую то красоту. Но, когда ты зол,  разве это важно.  Пачкая пальцы, капая на салфетку,  прямо вот так,  от всей души.  И со дна подцепить. Прямо, так жадно,  первый кусок.  И огурчик. За ним. И всё. Сиди.  Жуй.  Минута, другая. И тут присходит чудо.  Всё становится на место.  Вот всё и сразу. И здесь. Ты конечно и яйцу внимание уделил и сидишь и ешь, так уже спокойно, после первого то ломтя питы. Руками.  Как тыщу лет назад. Ты вечен.  Ты и тогда и сейчас, и вообще.  Ты всегда.  И  внезапно приходит простая мысль. Что ты не зол вот. Не свиреп вот. Ты рад. Радёшенек, прямо. Люди вокруг такие  интересные. Ты добрый. Жара там, кораблик на горизонте. Тучка сбоку, ну не мешает вовсе. Экая ты, тучка, значит.  Немного так откинуться на стуле.  Немного так.  А тут расторопный арабчонок.  Кофе? Конечно.  И он в такую маленькую кружечку, дымящегося, так на глотка три.  И водой холодной осадить. Капельку.  Нет, еще одну кружечку. На три глотка.  Кто тут торопится? Куда торопиться? Лень бухнулась на стул напротив. Но применить к лени именно это, бухнуться?  Так села, так развалилась. Вальяжно. А если присмотреться, так это ты же.  Ты -  эта лень.  Да, надо, кстати, немного оставить, например полпиты оставить.  Ну ты же на диете.  Оставим, значит, полпиты. Оставим,  сказал же. Сила воли то. Горжусь  И ты уже добрый, ты не свирепый.
      И нет правых, нет левых, нет каких-то дрязг сиюминутных. Нет какого-то вороха проблем. Конечно, они есть.  Но где-то вдалеке. Не сейчас.  В сон. В лень.  В левантийское настоящее.  Потом всё, всё потом.  Тучка то какая, однако,  преприятнейшая. Экая, значит,  тучка то. Развалиться в шезлонге, ноги закинуть,  шляпу на глаза.  Час. Нет,  два.  Потом всё, всё потом.

Яффо. 19.10.19