Кентаврии

Выкатив коляску с годовалой дочкой на центральную аллею парка, Таня сразу же увидела свою подругу. Алина шла – нет, почти летела им навстречу, как легкое блондинистое облачко, окутанное светом весеннего заката. Рядом с ней суетливо вышагивал какой-то незнакомый мужчина и что-то напряженно ей говорил. Подруги встретились взглядами и обменялись улыбками.

Мужчина спросил что-то, а услышав ответ, по-видимому очень расстроился. Потому что на его лице застыло растерянно-обиженное выражение, как у ребенка, которому отказали в обещанной конфете.

- Привет, дорогая! – воскликнула Алина, подойдя к Тане. И подруги радостно расцеловались.
- Ну, до свидания, - промямлил мужчина, и неуверенно зашагал в противоположную сторону.
- Удачи вам, Алексей! – искренне улыбнулась ему вслед Алина.
- Кто это был? – спросила Таня.
- Ой, не спрашивай. Третий механик.
- Ну, тебя прямо одну оставить нельзя! – подмигнула подруга.
- Просто вы, барышни, слишком долго ехали. А, ты ж понимаешь, женщина, внезапно оказавшаяся в парке одна, без мужа и охапки детей, излучает такие электромагнитные волны счастья, что пройти мимо них никак невозможно.

Подруги расхохотались в унисон и неспешно направились по аллее в сторону моря. Танина дочка – Вероника, только что уснула в коляске, и это давало им шанс поболтать в свое удовольствие. Тот шанс, который в материнстве выпадает так редко.

- Ну, что там у вас происходит? - поинтересовалась Таня.
- Да, все как обычно. Юра в поиске вдохновения.
- Что опять без работы?
- Да. Очередной заказчик оказался недостойным того, чтобы Юрий Солодов создавал для него дизайн. Это же творчество – понимаешь? Тут все должно быть по душе.
Алина помолчала и добавила:
- Во всяком случае у Юры.
- А, ты? – спросила Таня.
- Что – я? У меня все по душе. И дети, и работа, и дом. Я – человек приземленный. Куда мне с моим репетиторством до высших материй? Я вполне могу одной рукой варить борщ, другой проверять уроки у своих детей. А одним глазом и половиной рта общаться со своими учениками в Скайпе. Возьмем кофе?

Таня и Алина как раз поравнялись с кофе-машиной.

- Специально для прекрасных дам у нас сегодня бонус, - торжественно возвестил бородатый бариста, обволакивая взглядом своих клиенток, - капуччино с кедровыми орешками! Надеюсь, вы не будете возражать?
- Мы – не будем, - ответила Алина за двоих, одаривая бариста благодарной улыбкой.
Переглянувшись подруги тихонько рассмеялись и продолжили путь по аллее парка.

- Ну, а у вас как дела? – спросила Алина.
- Тоже без особых изменений. Вчера ездили в новую частную клинику – у Сережи оказались плохие анализы, и теперь мы консультируемся сразу у трех врачей.
- Что-то серьезное? – насторожилась Алина.
- Да… Как тебе сказать? Человек, который решил болеть, будет болеть – ты же понимаешь. Кто хочет жить, тот живет и борется. А кто хочет болеть, тот ищет новые симптомы. В общем, теперь у нас такое семейное хобби – искать симптомы и разбираться с ними.
- Он работает? – на всякий случай уточнила Алина.
- Работает. Процентов на 30. Часть клиентов отменил, часть – ведет на дому, чтобы кабинет не арендовать.
- И как же это происходит у вас дома? – озадачилась Алина.

Она пыталась представить, каким образом можно организовать работу детского логопеда в двухкомнатной квартире с проходной комнатой, где в то же время живут еще и его жена с годовалой дочкой.

- Организовали ему кабинет в спальне. Мы теперь обитаем в гостиной на проходняке. А у меня для работы есть целый кусок стола в кухне. И иногда подоконник.
Таня усмехнулась:
- Я ведь тоже барышня приземленная. Бухгалтерией можно заниматься где-угодно, ты же понимаешь. Место никак не влияет на процесс… Ты только посмотри, какая красота!

Подруги остановились и залюбовались видом открывшегося неба. Облака над вечерним морем были подсвечены закатным солнцем. У самого горизонта они клубились пышной серовато-багровой пеной, а ближе к городу истончались обрывками золотых нитей.

- Как я люблю небо! – прошептала Алина.
- И я, - эхом отозвалась Таня, - мне кажется, я могла бы смотреть на облака бесконечно. Каждый раз жалею в такие моменты, что я не художник, и не могу все это нарисовать. Хочется впитать эту картинку до мельчайших деталей…
- Да… - согласилась Алина, - когда я смотрю на небо – такое бескрайнее, бесконечное, мне хочется в нем раствориться и на время не быть нигде…

В коляске заворочалась Вероника.

- Едем-едем, солнышко, - поспешно отозвалась Таня. И они продолжили путь.

- А что это все-таки за мужчина был? – спросила Таня, вспомнив о недавнем спутнике своей подруги.
- Ой, ну, говорю ж тебе – моряк. За 15 минут успел рассказать мне, что он уже дважды развелся. Причем его самая недавняя жена, с которой он до свадьбы встречался три месяца, за время его последнего рейса успела провернуть ловкую операцию с квартирами и выгнать его на улицу.
 - Я, вот поражаюсь, почему люди не стесняются рассказывать о том, какие они идиоты? – Таня от удивления даже слегка расплескала капуччино.
- Они не стесняются потому, что не понимают, какие они идиоты, - рассмеялась Алина.

Подруги помолчали, каждая думая о своем.

- Мне другое интересно, - сказала наконец Алина, - вот есть же где-нибудь на свете ДРУГИЕ женщины?
- Что значит – другие?
- Ну, такие, которые не прут все на себе. Которые женственные и прекрасные не только с виду, а и на самом деле. Те, у которых нет внутри встроенной функции лошади… Ты таких знаешь?
- Лично – нет. Но в интернете таких много.

Алина в ответ прыснула и прикрыла рот рукой, чтобы не разбудить Веронику.

- В интернете – да. Там все – богини. Но вот в реальной жизни, где они? У меня все сплошь знакомые – как мы с тобой. И как-то грустно даже становится.
- Почему – грустно? – спросила Таня.
- От дискриминации, - ответила Алина.
- То есть?..
- Понимаешь, для нас даже слова подходящего в словаре нет. Вот, мужчины-лошади – кентавры. А мы – женщины, кто? Нас даже термином обделили. При этом, где ты видела мужчин-лошадей? А мы? Мы же повсюду!
- Кентаврии.
- Что? – не поняла Алина.
- Мы – кентаврии.
- Да… это уж точно.


Поздно вечером следующего дня Таня уже битый час пыталась уложить дочку, когда завибрировал телефон.

- Але, Танюш, - заговорщицким шепотом заговорила в трубке Алина, - ты можешь говорить?
- Ну, не то чтобы… Я тут пытаюсь Веронику уложить безуспешно.

Таня опять заглянула с надеждой в блестящие глаза дочки, но не увидела в них и следа сонливости. Вздохнув, сунула ей в ручки погремушку и отошла к окну:

- Что у тебя случилось, Алинка?
- Ты знаешь, я тут подумала… А, может так и надо? Ну, как наши мужья?
- Переведи, - Таня наморщила лоб.
- Ну, вот смотри, они не делают того, чего не хотят делать. Мой открыто идет в отказ. Твой – по-другому сопротивляется. И, может, это правильно? Может так и надо?

Таня задумалась. В словах Алины сквозила мысль, которую она и сама смутно угадывала в своем сознании, но от этой мысли возникало огромное множество вопросов, с которыми Таня просто не могла справиться. Ей все время казалось, что эти вопросы утянут ее в какую-то пучину, из которой уже не будет обратного хода. И она старалась даже не прикасаться к ним умом. Когда-нибудь потом… когда дочка подрастет.

- Ну, допустим, - ответила Таня подруге, - и что с этим делать?
- Я не знаю, - растерялась Алина, - просто вот, пришла такая мысль, и я удивилась, что раньше не думала об этом… Может как-то надо перестать тянуть на себе вот это все… Перестать быть лошадью…
- Ага, хорошо, – устало согласилась Таня, - а кто будет тянуть?

Алина растерянно молчала, а Таня продолжила:

- Ну, допустим, ты решила, что не хочешь больше вывозить на себе всю семью. И что? Ты стала брать на себя меньше задач и работы, тебе стало комфортнее. А дети? Их по-прежнему надо будет чем-то кормить, как-то учить и во что-то одевать. Как вот этот вопрос решить, объясни мне.
- Да… что-то не складывается, - согласилась Алина, - ладно, у меня там каша уже, наверное, сгорела. И еще полночи работы учеников проверять. Поскакала я.

Отключив вызов, Таня задумчиво потерла лоб. «Надо бы подковы сдать в ремонт» - подумала она мимоходом, заметив у двери свои ботинки со стертыми каблуками. И пошла обниматься с дочкой, которая уже давно нетерпеливо переступала вдоль бортика кроватки.

Подхватив Веронику на руки, Таня вновь подошла к окну.

- Гули-гули, голубок, - пропела тихонечко, - мама с тетей скок да скок…

За окном в чернильной темноте ночи светились редкие окна. За ними жили люди. Другие люди. И, возможно, другие женщины. Они жили другие жизни. А Таня жила свою. Вдохнув молочный запах дочкиной макушки, она поняла, что не согласилась бы ни на какую другую жизнь.

«И кто сказал, что скакать – это плохо?» - подумала Таня. Галопом, аллюром или трусцой – ведь есть столько вариантов! Главное, чтобы это был твой собственный выбор.