Фантастика

Кто-то из фантастов, а может, и не один, высказал гипотезу, что предметы могут хранить воспоминания.
Если, как он полагает, извлечь их, допустим, из камня, можно узнать о прошлом немало интересного.
«Ох уж эти сказки! Ох уж эти сказочники!» – говаривал в подобном случае герой известного мультика...

Впрочем, тут что-то есть.
Как только я пробую в очередной раз навести порядок на книжных полках,
на глаза попадается элегантный томик в сдержанной обложке.
В советское время «Библиотека фантастики» не нуждалась в павлиньем оперении,
серия эта безо всякой рекламы шла нарасхват.

И вот я как будто слышу чей-то шепот.
Это заставляет отложить в сторону книжку, задуматься.
Как-то давно я взял ее почитать – и не вернул.
Отдавать было некому: убили хозяина.

Как правило, не вспоминается он в одиночку,сразу двое всплывают из глубины памяти –
поначалу единым, как сиамские близнецы, существом.

Эта парочка не единожды попадалась мне на глаза в институтских коридорах.
Один, Валерий, рослый, широкобедрый, с вихляющей, как неисправный велосипед, походкой.
Другой, Вадик, невысокий и щуплый, похожий на подростка.
Нисколько не были они схожи внешне, зато по хамской манере держаться – как два сапога пара.

Я долго не знал, с какого они факультета.
Родной историко-филологический исключался, здесь чуть ли не все были мне знакомы.
С четверкой ребят с физико-математического я разгружал по воскресеньям вагоны,
с будущими географами хаживал в горы.
А эти дружки не разлей вода были бог весть откуда.
Впрочем, это не главное, важней другое: в студенческом стройотряде стало ясно,
что они за фрукты.

Мы обосновались на берегу степной речушки, ее настоянная на донных родниках вода
лелеяла заросли кувшинок и спасала в полдень от беспощадного казахстанского зноя.
Совхоз обеспечил нас армейскими палатками, железными кроватями с панцирными сетками, тумбочками.
Мы оборудовали лагерь, провели свет, вкопали флагшток и подняли флаг.
Наспех сколотив столовую – длинные скамьи, щелястые столы под общим навесом, –
увенчали ее транспарантом.

Я придумал, а тезка-сокурсник, добившийся, несмотря на инвалидность, зачисления в отряд,
начертал белыми буквами на кумаче: «Кто не ест, тот не работает!».
Помнится, наведавшийся к нам корреспондент поглядывал на эту надпись,
как облизывается кот на сметану.
Походил вокруг, поцокал языком, пощелкал фотоаппаратом и вскоре прислал из Кустаная газету.
Благодаря его снимку мы окончательно убедились, как замечательно выглядит лозунг над нашей столовой.

Но главное, девиз этот послужил делу.
Не единожды на вечерних планерках командир с комиссаром цитировали его, чтобы приструнить лодырей.
Скажу сразу, не нашлись бы такие в отряде, не будь этой сладкой парочки – Валерия с Вадиком.
Все остальные безо всяких понуканий вкалывали – с семи утра до девяти, а то и десяти вечера,
с недолгим перерывом на обед в самую жару, с одним-двумя выходными в месяц.

Поначалу было тяжело, в особенности мне.
Был я, кажется, в отряде один такой, кто со школьной парты пересел сразу на студенческую скамью.
Все прочие поступили в институт, не сняв солдатской гимнастерки,
такие в советское время при зачислении в вуз пользовались преимуществом.
Естественно, те, кто отслужил армию, были физически выносливей.
Однако ничего, постепенно я втянулся, стал не хуже других, окреп.

Между тем усталость никого не щадила.
Возвращаясь вечером в лагерь, едва ноги передвигали.
Но вдруг раздастся где-то посреди гурьбы заразительно звонкий стук футбольного мяча.
Он скакнет по спекшейся на зное, твердой, как булыжник, целине – и все встрепенутся, оживут, побегут,
пасуя его друг другу, направляя хлесткими ударами вперед, к лагерю, реке, столовой.

Несмотря на увечье, мой тезка-инвалид как работал наравне со всеми, так и, двигаясь умело на костылях,
увлеченно гонял мяч.
И только двое не принимали участия в игре, шли как чужие, насмешливо, свысока поглядывая
на воскрешенных игрой парней.
 
В самом начале строительной эпопеи взялись эти приятели прокладывать траншею для будущей теплотрассы.
Мы достраивали детский сад, заложенный в прошлом году.
Напрягая жилы, поднимали по шаткому трапу на второй этаж носилки с раствором.
Носили наверх, прижав к животу, стопки полнотелых кирпичей – до семнадцати с половиной килограммов разом.
Орудуя кельмами, возводили и штукатурили стены.
А два дружка в это время неспешно, то и дело перекуривая, копали траншею.

Мы разгружали на станции Аркалык вагоны, переносили на спинах мешки с цементом,
шатаясь под их нещадной тяжестью.
А наши пузочесы лениво ковыряли лопатами землю, обсуждая устройство Вселенной
или прибытие в совхоз на сельхозработы расконвоированных преступниц.

Когда мы, облицевав, сдали под ключ детсад, нас перебросили в помощь тем,
кто сооружал машинно-технические мастерские.
А двое траншеекопателей продолжали ковыряться через пень колоду,
и командир с комиссаром не единожды застукивали их спящими в той канаве.
Кончилось тем, что траншею пришлось нам доводить до ума...
 
По окончании института жизнь разбросала всех.
Со временем я перебрался в Москву, но,  бывая в отпуске на родине, изредка встречал
то одного, то другого.

Валерий удачно женился, пролез в партию, стал директором школы,
в характерном  для него назидательно-снисходительном тоне добавилась нотка высокомерия.
В канун краха страны он публично сжег свой партийный билет и протиснулся в круг людей,
провозгласивших себя демократами.
Доныне он руководит лицеем.
   
Вадик же так и остался Вадиком.
Он тоже обзавелся семьей, и после женитьбы дружба их с Валерием окончательно разладилась.
Работал в одном областном учреждении, однако не задавался, даже проще стал и легче в общении.
У него я и выпросил на время ту книжку.

А погиб он в  середине девяностых, случайно.
Сосед по гаражу хвастался престижной иномаркой, и когда Вадик наклонился над мотором,
киллер на мотоцикле с ходу прошил его автоматной очередью. 

Ни сосед, чью  смерть Вадик принял на себя, ни корешок Валерий семье жертвы не помогли.
Погоревав, победствовав, молодая вдова продала квартиру в элитном доме и с детьми куда-то перебралась.
Обо всем этом я узнал позже, когда разыскивал Вадика, чтобы вернуть книгу.
 
Такая вот фантастика.