Как у всех

- Нам надо купить дачу, - решительно и безапелляционно ни с того ни с сего выдала Вика, усаживаясь за стол напротив мужа.

- Зачем? - Пашина рука дрогнула, чай в кружке колыхнулся, как при землетрясении.
- Странный вопрос. Если сам не понимаешь, спроси своих друзей. Михайловы дачу купили, они тебе объяснят «зачем»- Вика недовольно надула щеки, поджала губы и дернула плечом.

- Так ты с дочей итак все лето на родовой даче. Мама помогает, бабушка все сажает, мы с твоим отцом молотками вместе стучим...

- У всех свои дачи, а я как дура, вынуждена на родительскую ездить! - хмуря брови и театрально всхлипывая, Вика перешла на повышенный тон, - Ты вообще не слышишь, что я тебе говорю!

- Я слышу. И знаешь, что я слышу? Я опять слышу, что тебе непременно надо получить то, что есть у других! И, похоже, никакие разумные доводы тебя не остановят!

Паша резко вернул кружку на стол, и от того горячий чай выплеснулся через край, вторя эмоциональному взрыву. «Уйти, надо уйти, чтобы не сказать ничего лишнего» - шепотом, еле слышно, буркнул Пашка себе под нос, одергивая обожжённую чаем руку, и метнулся на лестницу курить.

- Ах, так?!  Опять уходишь от разговора? Ну, вообще тогда съезжай к маме! - Крикнула Вика ему в след, подаваясь вперед всем телом, еле удерживаясь на ногах.
Тусклый свет на лестничной клетке беспокойно помаргивал. Щелкая зажигалкой, Паша сосредоточился на сигарете. Вот сейчас он сделает вдох, и отравленный воздух уничтожит в нем все неприятные чувства. Дым направленной струйкой медленно, но упрямо, вышел из самой глубины его нутра, расползаясь под потолком легким туманом. Телефон, вторя медитативным наблюдениям за желтовато-серыми сигаретными облачками, запел в кармане: «Don't worry, by happy».

- Да, привет! Что делаем вечером? Уже и не знаю теперь. Моя опять чудит. Похоже, теперь я и сам готов съехать к маме, - грустно, но уверенно ответил Паша другу, предложившему посидеть вечерком и поболтать...

- Ой, ну она ж каждый раз тебя пугает изгнанием, когда ты отказываешься воплощать ее идеи. Что на этот раз? - с долей иронии, но все же сочувственно полюбопытствовал новоявленный дачник - Михайлов.

- Дача. Вы ж купили, ну вот и мы тоже должны…. Если бы ты знал, как меня раздражает это бесконечное Викино подглядывание на то, что появилось у других!
И ладно бы только покупки вызывали в его жене устойчивую мысль: «Мне тоже надо!».

Ведь до абсурда же доходило! Вика на полном серьезе рыдала, когда шесть лет назад подруга сообщила, что беременна: «Она рассказывает, что скоро толкаться начнет, а мне и сказать нечего!» Пожалуй, это было пиком зависти. И тогда было единственное Викино подражательство, которое муж воспринял с радостью. Хорошо, что Виктория забеременела быстро. Друзья смеялись, говорили, что это искрометная шутка. Но жена Паши как никогда была серьезна.

- Пока ты там курил, я уже с папой договорилась. Он в долг часть суммы даст.

- А ты ему сказала на что? Папа с мамой поддержали идею? - Пашины брови бесконтрольно скакнули вверх.

- Да, мама обрадовалась. И обещала помочь найти, поспрашивать: не продает ли кто домик рядом с ними, - еще увереннее и радостнее звучал ее голос.

Паша плюхнулся на диван, сраженный развитием событий. Но тут же вскочил, от осенившей его мысли:

- Ты реально не понимаешь, почему они согласились? У тебя будет дача, значит родовое гнездо - сестре. – Паше, в принципе, было неважно кому, достанется та дача, но он знал: Вику это заденет и надеялся, что остановит.
В её глазах промелькнул испуг, негодование и еще что-то. Как в калейдоскопе разноцветные стеклышки создают узоры, так менялась эмоциональная картина на Викином лице. Наконец, она не выдержала и, схватив телефон, усердно забарабанила по кнопкам:

- Нет, а почему это интересно мне деньги в долг, а ей все так достанется? – вскипела Виктория, с долей агрессии так, что брызги слюны окропили трубку, - И что? Подумаешь, она младшая! А меня что на помойке нашли? Тогда мне не в долг, а так отдайте половину стоимости дачи!

Лицо Паши осунулось. Голова запрокинулась назад, тихий стон прозвучал бэк-вокалом в крике жены. Он явно не был готов к такому развитию событий.

На ускоренной перемотке прошли следующие месяцы беспокойной жизни. Изменения в природе как никогда отражали происходящее дома. Хорошие отношения облетели листвой, обнажив древо семьи. Дождь слезами очернял его ветви, а потом и вовсе сковал морозом обид и обвинений.

Родители Вики не желали даже слышать о дочери. Её сестра, решив, что деньги полезнее дачи, обиделась на всех и тоже высказала все, что пришло на ум. Бабушка, чувствовала скрип семейного ствола, и сердце щемило, мысли сбегали от реальности в прошлое.

Она вспомнила, как в детстве от сильного урагана огромная ветка яблони надломилась и медленно начала выламываться из основного ствола. Корни загудели, и земля под деревом, словно тесто, начала приподниматься.

Отец выскочил из подъезда и подхватил ветку снизу, останавливая её падение. Мускулы его рук округлились, лицо покраснело, плечо прогнулось под тяжестью, широко расставленные ноги пытались разогнуть колени. Отец с силой оттолкнул ветку в сторону.

Дерево загудело и вернулось на место. Ветка с грохотом рухнула рядом. Беспомощно и укоризненно покачивалась на ослабевшем ветру оборванная кора.

Долго еще потом лечили яблоньку, замазывая покалеченный ствол. Папа тогда шутил: «Мое плечо пройдет и она оживет».

С тех пор яблоки с этого дерева стали особенными для семьи, и они всегда собирали ароматные плоды. Бабушка вздохнула.

Её отца уже давно нет в живых, а яблоня продолжала приносить плоды. Вот и прошлой осенью, как всегда сварив яблочное варенье, бабушка передала его правнучке. «Нет, у меня сил сдержать разломившийся ствол» - чуть не плача подумалось ей, - «Некому защитить древо».

Вика открыла последнюю банку варенья. Пронзительный свист и треск невольно обратили её взгляд к окну. Это, под тяжестью мокрого снега и сильных порывов ветра, дерево не устояло, сломилось и рухнуло на мерзлую землю.

- Неужели оно того стоило? - с досадой и болью простонал Паша.

- Это ты виноват! - разгоряченно кричала Вика, припоминая заодно мужу и маленькую зарплату, и обучение в медицинском университете, которое, по ее убеждению, никогда не принесет денег, - Надо было просто сделать так, как я хочу! Вон, Михайловы просто купили и все! - Не желая сдаваться, упорно колотила жена по чувствам Паши колючими словами.

Ни он, ни Вика не обратили внимания на то, как в это время за окном град беспощадно пытался ослабить веточки молодого побега, проросшего у корней погибшего дерева. А он держался, дрожа на ветру.

- У меня все равно будет дача, чего бы мне это не стоило! Неужели так сложно просто поддержать меня! Но ничего! Все, все кто стоит на пути к моей цели, будут растоптаны!  Так что либо ты со мной, либо уходи!

Слова были сказаны с такой яростью и злобой, что стали последней точкой. В эту минуту Паша вспомнил тот день, когда услышал о покупке дачи в первый раз. Даже не сам разговор, а как обжегся кипятком, выплеснувшимся из кружки. Он машинально посмотрел на руку. На ней не было никакого следа, но душа была обожжена.

- С меня хватит! Больше не могу! Полгода нервотрепки! - Паша кинул на диван чемодан, дернул ручку шкафа с такой силой, что та вырвалась из дверцы, - Твоя зависть безгранична! Она способна убить все живое! Она ослепляет тебя! Ты ж как зашоренная лошадь ничего не видишь! Ты разрушила все! Я последний месяц только из-за дочери держался. Но теперь понимаю, что лучше мы будем жить отдельно, и я буду брать ее к себе на выходные. По крайней мере, она не будет слышать бесконечную ругань, весь этот бред!

- Вот и проваливай! - Вика подскочила к шкафу и одним движением скинула с полки все вещи мужа.

Когда дверь квартиры за ним захлопнулась, Виктория победоносно задрала нос и прошипела: «Идиот! Я все уже разрулила. И документы скоро оформятся. И летом я поеду на свою дачу! А долг за нее назло всем быстро выплачу. А родители с сестрой пусть сидят в своем родовом старом доме.

Маленькая дочка испуганно смотрела в окно, прижавшись к стеклу лбом и ладошками. За окном чирикали воробьи, теплое солнышко щупало замерший ствол поваленного дерева, молодой побег потихоньку начал набирать силу.

Ладошки девочки беспомощно спускалась по холодному стеклу, пока машина папы удалялась прочь. Дочка знала: папа не обманет, теперь они будут смеяться вместе по выходным. А мама больше не будет на него кричать.

Дочь обернулась и исподлобья посмотрела на мать.

- Ничего, мы с тобой и без родственничков проживем, - гордо и с ухмылкой заключила Вика, не поняв сути взгляда дочери.

За окнами становилось теплее с каждым днем. И скоро молодой побег расправил листья. Он ловил ими теплые капли дождя и игриво раскидывал их вокруг себя. В ожидании папы, дочка любила наблюдать через стекло, как растёт новое деревце на корнях старого. А потом девчушка бойко спускалась по ступенькам и, выскочив из подъезда, каждый раз подмигнув молодому ростку, уезжала от мамы.

Но когда возвращалась, зачем-то показывала побегу язык. Наверное, чтобы он завидовал её выходным. А может, просто представляя мамины расспросы: где были, что делали? Ведь она всегда ухмыляется, не зная, что было весело. Так будет и в этот раз по возвращению:

- У Михайловых на даче, небось, были?

- Нет. Мы с ними в кино ходили.

- А что ж на дачу не поехали?

- Кажется, она им не нужна и они её продали. Они теперь путешествовать будут, а не на даче сидеть.

Тарелка с супом выскользнула из рук Виктории и, коснувшись пола, рассыпалась на сотню осколков.




Фото автора.