Среда

  Граф вышел на балкон легкая дымка поволокла горизонт.

– Эге-гей – гаркнул он во все горло, напрягая легкие. В палисаднике зашуршали...

– Что это вы, Граф, с ранья, собак пугаете? – Натали, поправляя передник вышла на свет. Граф кашлянул, дав тем самым понять, что один. Румянец на щеках Натали зарделся пуще прежнего. Этой ночью ей не спалось и к утру она вышла на крыльцо в чем мать родила, обув на босу ногу башмаки не своего размера, передник же захватила в передней, дабы прикрыть срам… и вот в этой утренней поволоке, в предрассветных лучах, Граф и лицезрел ее.

– До чего хороша! – подумал он, но вслух произнес – Киселя не хотите-с?
– Вы бы, Граф, еще мне прикурить предложили... съязвила Натали.

  Прикурить у него не было. На балконе даже спичек не было. А за сигарами нужно было спускаться в палисадник и идти через весь дом. Домочадцы спали чутко, еще подумают невесть что, проснуМшись. Они и так поговаривали, что Граф ночью жрет. И дабы не размножать слухи, граф решил перевести разговор в другое русло.

– А вы, Натали, чего-с не спите-с, изжога мучает-с?
– Изжогу я вывела еще вчерась, остался только хочун, вот он и мучает, с полуночи, проклятый...

  Граф был мужчина начитанный, немолодых лет, но порой измышления Натали вводили его в ступор… Так и сейчас, он не нашелся, что ответить и простояв молча еще минут пять, в смущении ретировался в дом.